Отмытые двери. Повесть о дверях и людях

Мария Волощук Махоша, 2017

Повесть по мотивам реальной истории, рассказанной девушкой-таксистом случайной попутчице. Самая обычная история про кредиты, тех, кто их выбивает, любовь, нелюбовь, глупости, везение и самых главных в жизни людей.

III

Побелка совсем нелегко отмывается с дерматина, залезает во все щели, и потом льешь и льешь на нее воду — всё впустую. Инна уже поняла, что лучше всего мыть распылителем и сразу вытирать насухо, не давая струйкам бежать вниз по двери, оставляя за собой белые реки. Дверь бабы Тони далась ей особенно сложно, потому что она была первой. Инна протерла ее тряпкой и пошла домой, кормить дочку завтраком.

Звонок. На пороге в виде мечущего молнии Зевса, руки в боки, ждала баба Тоня.

— Что ж ты творишь-то, охальница! Развезла грязищу абы как и убежала? Посмотри, страсть какую устроила!

— Антонина Петрова, не ругайтесь, я Оленьку пошла покормить и потом еще раз помою, пока чистой не станет.

— А вы зачем отмываете то, что боженька на двери написал? — прибежала на шум маленькая Оленька. — Разве не жалко вам отмывать боженькину надпись?

— Иди, доченька, доедай, мы сейчас поговорим, и я пойду помою дверь. Это ведь мне боженька писал, видишь у всех написано «Инна», вот я должна теперь отмыть, а то нечестно получается.

— А… Ну тогда ладно. Только на телефон надо сфотографировать, чтобы не забыть потом, что боженька писал.

— Конечно надо, умничка моя, все-то ты знаешь!

— Я пойду по делам, и чтобы, когда вернусь, чисто было! — баба Тоня метнула в Инну молнию взгляда и решительным шагом зашагала вниз, сожалея, что не догадалась сделать фотографию своей двери до того, как с нее смыли надпись.

Участковый надел очки на кончик носа и со всем вниманием изучил заявление бабы Тони. С этой бабушкой без внимания никак нельзя, если хочешь побыстрее освободиться. Она получит свою порцию тебя и уйдет довольная восвояси, а иначе до вечера будет сидеть, пока наговориться вдоволь, пробовали уже.

«… опасаюсь проживать на одной лестничной клетке с воровкой Инной из пятнадцатой квартиры. Требую принять меры!..»

— Антонина Петрова, Вы поймите: то, что написали на двери про вашу соседку, доказательством ее вины не является. Наказать Инну мы по закону никак не можем. У нее и с регистрацией все в порядке, и ведет она себя тихо, не пьет, не бузит. Вот если от ее рук и правда кто-то пострадал, и он напишет заявление в полицию, и будут доказательства, будет суд, и докажут ее вину — вот тогда мы ее накажем по всей, понимаете, строгости закона. А сейчас хулиганские действия совершил тот, кто двери изрисовал. И то, самое легкое хулиганство, не испортил же, отмывается.

— А замки?

— Да, с замками дело посерьезнее, но и то — починили Вам замок?

— Починили. Мишка починил. Эта прошмандовка отмывает надпись, а хахаль ее из соседнего подъезда замок починил и смазал еще. Да, а то, что он к ней ходит, никак теперь не наказуемо? Я вот здесь написала в заявлении. Моральный же облик надо соблюдать, она же мать в конце концов!

— Антонина Петрова, ну вспомнили Вы времена! Теперь телевизор включишь, и там сплошная аморальщина, не то что в квартирах. За это нынче не то что не наказывают — поощряют! Теперь если мужчина с женщиной — уже хорошо. Только бы не друг с дружкой.

— Ну да, ну да, — бабушка, очевидно, не совсем поняла, что участковый имеет в виду, — а кто ж он, этот, который разрисовал все двери-то? Камеры, небось, стоят во всех подъездах, видно его, небось.

— Видно, конечно, только он, не будь дураком, лицо себе шарфом замотал, — участковый показал старушке черно-белую картинку на мониторе, чтобы убедилась, что он полон решимости с делом разобраться.

— Ну да, ну да…

Старушка призадумалась. Участковый молился про себя: только бы она не поняла, как ей на реального хулигана заявление написать.

Конец ознакомительного фрагмента.