Западня. От него не сбежать…

Мария Высоцкая, 2020

Он – мой единственный шанс на спасение. Когда-то этот мужчина любил меня. Я же считала его другом и была одержима его братом. Сейчас я сама пришла к нему за помощью. Заключила сделку. Он же ворвался в мою жизнь вихрем. Позволил вдохнуть чуть глубже. А еще я поняла, что, кажется, люблю его. Люблю его, а он меня ненавидит… Я пришла за помощью, когда не было выбора, а угодила в настоящую западню… Содержит нецензурную брань.

Глава 6

Сажусь на пол и несколько раз легонько бьюсь затылком о стенку, крепко сжимая в руках телефон. Улыбаюсь, стирая свое разочарование с лица, и отвечаю на звонок. Говорю бодро, как и всегда.

— Я отправил тебе подарок, — Витя шелестит бумагами и, кажется, делает затяжку. Курит. — Но тебя не оказалось дома.

— Я только пришла. С каких пор твои люди вламываются в мою квартиру? — с укором. — Тебе не кажется…

— Луиза, не начинай. У меня нет времени на твои претензии. В субботу, в семь жду в отцовском доме. Кстати, есть разговор.

— Какой?

— Узнаешь, когда придешь.

Витя еще что-то говорит, но я особо не слушаю. Отвечаю по инерции. Когда эта пустая болтовня заканчивается, сбрасываю звонок и кладу телефон на пол рядом с собой.

Так и сижу в прихожей у самой двери. Смотрю в простирающееся перед глазами пространство гостиной и думаю о том, какая же я дура. Это ужасно признавать, но, кажется, пренебрежение Клима прожгло во мне дыру. Огромную, бездонную пропасть. А еще его появление заставило почувствовать себя живой. Меня чертовски давно ничего не задевало. А вот его презрение — еще как.

Я и так прекрасно знаю, кто я. Знаю, на что способна. Я все о себе знаю. Я не хорошая и никогда ею не была. Просто жила, как умела, и ничего вокруг себя не видела. Ни-че-го. Шла за своим сердцем, но оно, к сожалению, привело меня совершенно не туда.

Касаюсь пальцами шеи и понимаю, что на ней больше нет цепочки и кулона. Клим с корнем вырвал его из моей жизни.

Он подарил его мне на то самое восемнадцатилетие, за пару часов до предложения Вити. Надел, застегнул, коснулся волос и молча ушел. Не знаю, почему я так его и не сняла. Проносила последние восемь лет и ни разу не подумала о том, чтобы закинуть в какой-нибудь дальний ящик. Возможно, он напоминал мне о том хорошем, что было в моей жизни до аварии, смерти родителей и всех этих ужасов. Он напоминал мне о дружбе, а в особенно страшные дни о человеке, который был со мной искренним, который любил. Ведь, как оказалось, он был единственным, тем, кто любит.

В дверь снова звонят, выпрямляюсь, дергаю шпингалет и толкаюсь вперед.

— Я к тебе… — Ирка застывает с поднятой рукой, в которой сжимает бутылку то ли вина, то ли шампанского. Неважно. — Луиза, что с тобой? У тебя глаза красные. Ты плачешь? Ты — и плачешь?

Подбираюсь и стираю со щек влагу. Действительно, слезы, а я и не заметила.

— Тебе показалось, — передергиваю плечами и расплываюсь в улыбке, прежде чем убрать руки в задние карманы джинсов.

Ира отодвигает меня в сторону и проходит в квартиру. Закрывает дверь и опускает бутылку на пол. Пальто бросает на длинный диванчик без спинок. Расстегивает молнии сапог, поочередно высвобождая ноги.

— Так, рассказывай. Что случилось? — Стрельцова деловито задирает подбородок и прищуривается.

С Ирой мы знакомы последние семь лет. Я тогда еще была студенткой факультета журналистики, тихой, не отсвечивающей. Боялась каждого шороха, мне все время казалось, что окружающие знают мою грязную тайну. Знают о том, что я любовница…

А вот Стрельцова, наоборот, любила быть в центре внимания. Ее жизнь била ключом. Активистка, отличница, красавица. Ириша меняла мужчин как перчатки и никогда ни о чем не сожалела. Она подошла ко мне первая. Я рыдала в туалете, потому что сделала аборт. Витя сказал, что сейчас не время, как и всегда накормив обещаниями счастливого будущего, за ручку отвел к врачу, а потом отправил домой. Домой я не пошла, поперлась на пары, только в аудиторию так и не попала, спряталась в туалете. Сидела там на подоконнике и выла в свои ладони.

Я ненавидела себя за то, что сделала. Содеянное уничтожало морально, а мне не с кем было поделиться этой болью. Совсем.

Ирке даже допытываться у меня не пришлось. Два вопроса, и я обрушила на нее весь шквал своих эмоций.

— Все нормально, Ириш.

— Ну конечно, рассказывай, — Ира цокает языком и быстро осматривается. — Пахнет мужскими духами. У тебя появился любовник, — заключает безапелляционно.

А мне хочется громко рассмеяться. Ира в курсе многих подробностей, многих, но не всех. И потому частенько равняет мои отношения со своими, а как итог делает неверные выводы.

— Нет, — бормочу и иду в кухню. — Чай будешь?

— Конечно нет. Я же со своим, — ставит на стол бутылку и достает из шкафа штопор. — У меня такой бедлам, — опускается на стул, грациозно закинув ногу на ногу, — муж приставил охранника, — закатывает глаза, — чувствую себя на цепи.

— Он все еще беспокоится, — протягиваю свой бокал, — на него покушались.

— Да знаю я. Просто раздражает. Зачем я вообще за него замуж выходила? Все же в универе я была набитой дурой. Может, развод, а?

— Все совсем плохо?

— У меня любовник, у него любовница. Нет, у нас прекрасная семья, — говорит с сарказмом. — Ни общих интересов, ни совместного отдыха, ни детей, — на последнем слове Ира осекается, выпрямляет спину и залпом допивает содержимое своего бокала. — Устала я, Луиз. Хочу обычного женского счастья. А не это вот все. Буквально на днях поймала себя на мысли, что завидую нашей Дане. Любовь у нее, муж — орел. Дети. Сраная идиллия.

Поджимаю губы, потому что ответить мне нечего. Из нас троих Данка, наверное, действительно самая счастливая. С ней мы тоже в универе познакомились, на последнем курсе, с тех пор вот и дружим втроем.

— Ты, кстати, в курсе, что папаша твоего Витьки устраивает банкет? Мы приглашены.

— Да. Я тоже.

— Мой сказал, что Мельниковский пасынок вернулся. Только все равно не пойму, ты говорила, они никогда не ладили. Стоп, так ты же, он же… а-а-а, Луиза-а-а-а, — Ирка широко открывает рот и округляет глаза. — И ты пойдешь?

— Да.

— И тебе совсем не страшно? Ну, увидеться с ним через столько лет. Ты же сама говорила, что он…

Знала бы ты, что я натворила за последние сутки, вряд ли бы так удивлялась.

— Ир, это было очень давно. Сейчас все по-другому. Да и не могу я не пойти.

— Ну да, Витька взбесится, — поддакивает. — Вот интересно, зачем Клим вернулся?

— Я и сама очень хочу это узнать, — прикладываю пальцы к губам и тяжело выдыхаю.

— Мой сказал, что Мельникову недолго осталось. Рак. Последняя стадия. Может, решил загладить грешки прошлого перед пасынком?

— Может быть. Мне их отец никогда не нравился. От одного его взгляда мороз по коже.

— Ой, и не говори. Только вот муж не в восторге от того, что Витек у руля после папочкиной смерти встанет.

— Я думаю, что найдется очень мало тех, кого это обрадует.

Пока Ирка рассуждает о том, какой Витька говнюк, я пристально смотрю на накопитель. Он по-прежнему лежит на столе и дожидается минуты, когда я отвезу его директору канала, на котором работаю вот уже как два года.

— Ирусь, мне еще на работку нужно заскочить и к Ромке в больницу.

— Ромка в больнице?

Черт! Никому не стоит знать о Ромкиных делишках, даже моей подруге. Улыбаюсь и продолжаю:

— Да, грипп подхватил. Ночью температура шарахнула, пришлось скорую вызывать.

— Ужас. Ладно, беги. Слушай, можно я у тебя посижу? Домой совсем ехать не хочется.

— Ладно, я на пару часов.