Их двое

Мария Зайцева

Пугающие Развратные Безбашенные Как мне сбежать от них? Как устоять? Ведь я одна, а ИХ ДВОЕ!!! Я хотела поехать на Мальдивы, а оказалась в затерянном в снегах деревенском доме. И не одна! Смогу ли устоять и остаться самой собой наедине с ДВУМЯ хищниками? Не уверена…

Я и двое захватчиков

Когда-то давно, еще в глубокой юности, мне снился кошмар. Точно не помню уже, что именно, кажется, маньяк какой-то преследовал, или что-то типа того… Суть в том, что я во сне не могла закричать. Смотрела, как ко мне приближается угрожающая фигура, понимала, что сейчас мне будет плохо… И немо открывала рот, не в силах ни звука из себя выдавить!

И с тех пор почему-то думала, что в реальности так же будет. Если что случится, мозг в панике отрубит все нервные окончания. И голосовые связки в том числе…

Оказалось — нифига.

Я визжу так, что мужик, здоровенный, бородатый, сонно таращащийся на меня с моей же кровати, морщится и пытается прикрыть ухо. Почему-то одно.

А внизу второй монстр перестает ломать дверь. Вероятно, в осадок выпал от удивления.

Я визжу, визжу, потом подхватываю небольшую табуреточку, до этого вполне мирно стоящую возле двери, и швыряю ее в сидящего на кровати бугая.

Он машинально уворачивается, отбивает снаряд, матерится.

И синхронно с ним начинает материться зверь внизу.

А я… А я — между ними! Боже! И деваться некуда! И еще табуреточку кинула! Лишилась последнего орудия защиты!

— Кот! Мать твою, Кот! — звериный рев снизу приближается, угрожающе скрипят ступени… Монстр с топором поднимается ко мне. И зовет какого-то кота… — Ты живой там? Кто так орет? Какого хера ты закрыл дверь, придурок?

Я уже не могу орать, только немо открываю рот, таращу безумные глаза на неспешно поднимающегося с моей кровати мужика. Голого, черт! Если не считать белых трусов, вообще ничего не скрывающих!

Я оторопело наблюдаю, как он встает, ковыряет пальцем в ухе, а затем… Подмигивает мне весело и ухмыляется:

— Ничего себе, у тебя голосище!

— Кот, мать твою!

Рычание зверя раздается за моей спиной. Я взвизгиваю и отпрыгиваю назад, в уголок за дверью спаленки. Шлепаюсь на задницу, выставляю перед собой рюкзак в качестве заслона. Понятное дело, это выглядит нелепо, но больше-то у меня все равно ничего нет.

Обнаружившийся за моей спиной зверь, уже без топора, всклокоченный и злющий, в первую очередь заглядывает в спальню, матерится еще громче:

— Да хватит тут стояком своим светить, придурок, бля! Какого хера происходит? Кто это? И чего орет?

— Не зна-а-аю… — Мужик, которого первый маньяк зовет Котом, тянет по-столичному гласные, голос его, хриплый со сна и веселый, несмотря на ситуацию, — я думал, ты впустил…

— Да с хера ли? — злится маньяк, — я на улице был занят, дернул ручку, а дверь закрыта! Думал, твои шутки, как всегда…

— Да на кой мне так шутить? — удивляется Кот, — я спал вообще-то! Проснулся от твоего мата. Глаза продрал, а тут эта! Стоит, пялится. Я пока соображал, что к чему, она заорала. И все, я думал, оглохну, к чертям собачьим…

— А я думал, или она тебя тут убивает, или ты ее трахаешь! Думал, когда ты бабу умудрился приволочь? В багажнике, что ли?

— А я решил, это ты припер… Погоди, откуда она тогда? Если не ты и не я?

Тут оба захватчика замолкают и поворачиваются ко мне.

Они стоят надо мной: полуголый, успевший натянуть на себя джинсы, Кот и мощный, на полголовы выше его, маньяк-лесоруб, в заляпанном кровищей свитере.

Здоровенные, крепкие, с одинаково удивлёнными зверскими взглядами. Жуткие, страшные…

Я пытаюсь задницей заползти еще дальше в угол, перевожу взгляд с одного на второго, в голове мутнеет от ужаса.

Это, определённо, беглые зеки. Маньяки. Звери. Они меня просто растерзают сейчас…

Господи, и чего я на Мальдивы не поехала…

Сидела бы сейчас на шезлонге, попивала мохито… С зонтиком…

От обиды за себя не сдерживаюсь и тихонько подскуливаю. Рюкзак по-прежнему держу перед собой.

Маньяки, между тем, переглядываются, и глаза у них удивленно-настороженные.

Наконец, тот, который Кот, задает вопрос:

— Ты кто вообще?

— Я-а-а… — голоса по-прежнему нет, только сип какой-то удушающий. Я кашляю, затем пытаюсь еще раз, — я-а-а-а…

— Да тварь эта, из «Спортскандалов», — рычит тот, что в свитере, и я тут же затыкаюсь, кусая губы от ужаса и выше поднимая перед собой рюкзак.

— Ну чего ты вылез, бляха муха? — возмущается на своего приятеля Кот, — она тебя, вон, боится до усрачки!

— Да нифига она не боится, — возражает маньяк в свитере, — ты глянь в ее глаза бесстыжие! Внешне безобидная, няша такая с оленьими зенками! А не успеешь ушами хлопнуть — уже в дом пролезла и нагадила там! В рюкзаке что? Камера? Сто процентов камера!

Он рычит гневно, наклоняется и выхватывает у меня единственное средство защиты.

— Отдай! — тут же взвиваюсь я, тянусь за рюкзачком и даже, в гневе, забываю о своем страхе.

Правда, мои попытки отстоять свое имущество ничем хорошим не завершаются, потому что маньяк пользуется нашей, буквально колоссальной, разницей в размерах и росте, поднимает повыше руки, потроша мой рюкзачок бесцеремонно и с опытностью таможенного инспектора в аэропорте.

Я рвусь на перехват, но попадаю в лапы второго маньяка, Кота. Он прижимает мое брыкающееся тело к своей голой груди, ржет, мягко, но крайне основательно скручивая руки:

— Не крутись, няша, камере твоей кирдык настал, Егерь у нас не любит достижения современной цивилизации, что найдет — уничтожит, как чуждый элемент… Да не брыкайся ты, я же и связать могу!

Я молча, не доверяя больше так сильно подведшему меня речевому аппарату, сопротивляюсь, царапаю голые жилистые предплечья, забитые татухами, бьюсь затылком о твердую грудь, по крепости способную поспорить с гранитной плитой, скалюсь, прикидывая, где у него слабое место, чтоб куснуть побольнее. Мысль о том, что таким образом я только сильнее разъярю захватчиков, в голову не поступает.

Я говорила, что в гневе страшна, как полевая мышь, загнанная в угол? Может, сил у меня нет, и зубов острых тоже, но вот дурной ярости — через край.

Так-то, я тихая. Спокойная… Если не вывести. Они вот — вывели. Залезли в дом, напугали, отобрали вещи… Да я их загрызу сейчас!

— Егерь, давай в темпе, она кусается! — орет мой захватчик, когда я решаю не ждать милостей от природы и просто впиваюсь зубами в предплечье.

Тот, кого Кот зовет Егерем, заканчивает потрошить мой рюкзак. Все, что в нем есть, бесцеремонно вывалено на пол, швы самого рюкзака прощупаны и вывернуты, все гаджеты — уничтожены.

Я смотрю, как гибнет под здоровенным грубым ботинком мой ноутбук, и от огорчения впиваюсь еще крепче в предплечье Кота.

Тот рычит, трясет меня, словно бешеную собаку, повисшую на штанине, но я не отцепляюсь.

Даже кусок его плоти, оторванный мной, будет малой платой за мой ноутбук! Мой рабочий инструмент! Твари! Какие твари!!!

— Все, вроде нет ни диктофонов, ни камер, — удовлетворенно басит Егерь, и только тут замечает бедственное положение своего приятеля, оглядывает художественную инсталляцию «Собака за медведе», ржет, — Кот, ты, я смотрю, себе ручную зверюшку завел! Кусачую!

— Да отвали ты! Помоги лучше снять! Она, походу, бешеная!

Тут я разжимаю зубы, с омерзением сплевываю чужую кровь, и цежу с ненавистью:

— Сам ты бешеный! Отпусти, урод!

— А если опять кинешься?

— Пусти!

Меня, наконец-то выпускают, я падаю на колени, горестно рассматриваю свой ноут… Нет, карту памяти я, конечно, извлеку… данные сохранились. Я же в облако все копирую. Но самого старичка безумно жаль… Он столько лет мне служил… Твари подлые!

— Суки, — шиплю я, уже не ощущая страха, только гнев, ярость, желание убивать, — суки… Ответите мне за все, твари…

— Это ты ответишь, — веско роняет Егерь, неподвижно стоящий надо мной и с удовольствием разглядывающий дело рук своих, — прямо сейчас, по порядку ответишь, кто такая и кто тебя сюда послал. Какой сайт?

— Да пошли вы… Оба… Вон! — тут я вскидываюсь, подпрыгиваю и твердо становлюсь на ноги. Первый испуг прошел уже, первая неожиданность и ступор — тоже. Теперь я в ярости. И, даже если они маньяки, в чем я уже сомневаюсь, кстати, слишком удивленные оба. Да и тот, что держал меня, Кот, вел себя не агрессивно. Мог бы меня головой шваркнуть о стену, чтоб зубы расцепила, и все. А он терпел мужественно…

Короче говоря, я прихожу к выводу, что это — обыкновенные путники, которых, может, просто застала непогода. Непонятно, правда, какого хера они ведут себя здесь, словно хозяева, но это же мужики. Что с них взять? Хозяева вселенной, блин.

И потому я стою перед ними, с красным от злости лицом. Сжимаю руки в кулаки и шиплю злобно, яростно:

— Вон пошли из моего дома!

Топаю ногой и указываю пальцем путь следования. Выглядит это, наверняка, на редкость тупо, но в данный момент мне пофиг на то, как я смотрюсь стороны.

Очень уж хочется выгнать придурков из моего уютного домика, закрыться на все замки и, наконец, поплакать всласть. Обо всем, блин!

Но никто не торопится выполнять мой приказ, непрошенные гости переглядываются, а затем Кот осторожно уточняет:

— Твоего дома? Ты — Мася, которая должна быть на Мальдивах?