Незаурядная Маша Иванова

Мария Кострова (2024)

Представь, что в тебя моментально влюбляются все парни, встреченные в школе, в универе, в кафе и даже на кассе магазина! Тебе бы понравилась такая суперспособность? А вот Маше Ивановой, обычной московской девчонке, она только портит жизнь! Ведь мало того, что совсем не хочется строить отношения на основании «любовного морока», так ещё и всё легко разрушить, всего лишь поцеловав парня! Как тут встретить свою настоящую любовь и остаться с ним вместе навсегда?! Впрочем, Маше это обязательно удастся. Недаром она такая незаурядная…

Глава 4. Чужой жених. Сейчас

Маша ждала Котову в маленькой забегаловке недалеко от Музыкального театра. Они с однокурсницей уже давно хотели сходить на «Итальянку в Алжире», и вот, наконец, Кате удалось купить билеты. Но, похоже, так и не удалось научиться приходить вовремя.

— Может, что-то еще? — поинтересовался из-за стойки бариста, глядя на то, как Маша уныло смотрит в свою опустевшую кофейную чашку.

— Нет, спасибо. Надеюсь, подруга вот-вот появится.

Бариста понимающе кивнул, а Маша перевела взгляд с чашки на прозрачную дверь. За ней гудел ветер, пугая своим низким басом ярко-оранжевые листья, шустро разлетающиеся от него в разные стороны. Над дверью тикали большие круглые часы со стрелками. На их циферблате красовалась картинка с чашкой кофе и пончиками. У Маши заурчало в животе. Пожалуй, не стоило так скоропалительно отвергать предложение баристы, тем более под стеклом у стойки на белых фарфоровых блюдечках лежали пышные пончики под малиновой глазурью, слоеные пирожные с сахарной посыпкой и поджаристые пирожки со сладкими начинками. Девушка сглотнула слюну и уже собиралась сползти с высокого стула, чтобы подойти и поплотнее ознакомиться с содержимым витрины, но тут дверь открылась, впустив в теплое помещение пару ошалевших от стремительного движения оранжевых листьев и Катю.

— Прости, прости! — с порога умоляюще прокричала девушка, расстегивая куртку.

Маша двинулась ей навстречу.

— Ты зачем куртку снимаешь? Нам уже в театр пора. После третьего звонка не пустят!

— Сейчас, сейчас. — Катя как-то странно и необоснованно нервничала. — Кое-кто еще должен…

На этих словах дверь снова открылась, и в кафешку шагнул высокий парень с волосами цвета соломы и в такого же цвета плаще.

— Это Никита Соколов, мой жених, — тут же представила подошедшего молодого человека Катя. — А это моя однокурсница Маша. Я тебе о ней рассказывала.

— Очень приятно, — заторможенно ответила девушка на кивок и улыбку парня. Она кожей ощущала подвох, а нервами — бессилие предотвратить неизбежное.

— Машуль, — заискивающе начала Катя. — Я купила два билета. И тут звонит мне сегодня Игорь Палыч, ну, мой куратор по диплому.

— Я в курсе, кто это.

— Ну да. В общем, мне надо срочно к нему — обсудить вторую главу. Но билет-то жалко. Вот я и попросила Никиту сходить с тобой. Правильно?

Никита снова кивнул, подтверждая слова невесты.

— Ты совсем? — тихо сквозь зубы процедила Маша, стараясь, чтобы Никита не услышал, а также не прочел по губам. — Я же тебе твердо сказала «нет».

Катя издала нервный смешок и умоляюще посмотрела на подругу.

— Один разочек, — одними губами прошипела она.

— Ну что, идем? — вклинился в их шпионское общение парень. — А то опоздаем.

— Идем, — вздохнула Маша.

— С богом! — нервно выдохнула Катя, подняв руку для благословения, но под Машиным тяжелым взглядом от крестного знамения все же воздержалась.

Маша покрутила пальцем у виска, но подруга совсем не обиделась.

До театра они шли молча. В основном из-за ветра, окончательно слетевшего с катушек и бьющего в лица прохожих бодрящим джебом. У здания цвета какао с будто бы плавающими по его поверхности зефирными колоннами они остановились. Никита достал из-за пазухи пару бумажных билетов и галантно открыл перед спутницей тяжелую деревянную дверь под стеклянным козырьком.

— Кажется, не опоздали, — нарушила тишину Маша, передавая пальто сухонькому старичку в гардеробе. Никита тоже снял плащ, оставшись в мягком синем свитере с высоким горлом и черных джинсах.

— Бинокль брать будете? — Старичок протянул пластиковый номерок с числом 84 и ожидал ответа, щурясь слезящимися глазами.

— Будем? — Никита переадресовал вопрос Маше.

Девушка в этот момент придирчиво осматривала свое отражение в зеркале и ругала себя за то, что так старательно сегодня собралась: уложила каре легкой волной, накрасила ресницы и надела обтягивающее серое платье-футляр с игривым вырезом по плечам. Она же не думала, что ей сегодня нужно будет выглядеть как можно хуже! Оставалось лишь надеяться, что Никита, кроме своей невесты, никого вокруг не замечает и в Машу не влюбится ни в каком виде.

— Я даже не знаю, какой у нас ряд! Я же все Кате доверила, — ответила девушка. — А зря.

— Тогда берем, — решил парень.

— Молодцы! — похвалил старичок и протянул видавший виды театральный оптический прибор. — Заберете вещи без очереди.

— Понял, — кивнул Никита и, взяв спутницу под локоть, направился в сторону толпы, осаждавшей то ли вход в партер, то ли буфет и его небольшие, задрапированные черно-белыми скатертями столики, то ли женский туалет.

— Почему посетители театра всегда ведут себя так, будто очень давно не ели и не… Ну ты понял, — Маша кивнула в сторону женской очереди.

— А еще так, как будто посещение оперы им прописал врач вместо микстуры от кашля.

— Точно. — Маша легко рассмеялась, почувствовав, как напряжение, возникшее между ней и Никитой, потихоньку отпускает.

Раздался звонок, настойчиво приглашающий всех переместиться в зрительный зал.

— У нас партер, четвертый ряд посередине, — сообщил Никита, заглянув в билеты. Он повел Машу к высоким белым дверям, по пути одаривая продавщицу буклетов с оперным либретто бумажной купюрой и кивком благодарности за проданную программку.

Уютный полукруглый зал с мягкими кожаными креслами и синий бархатный занавес, сулящий своим открытием путешествие в очередную сказочную историю, примирили Машу с сегодняшним вечером. Она покосилась на Никиту. Парень казался полностью погруженным в изучение краткого содержания удивительной истории красавицы Изабеллы и ее возлюбленного Линдоро, и Маша вновь понадеялась на то, что Никите сегодня понравится только опера. Вскоре занавес пошел на взлет, и мысли девушки полностью захватило происходящее на сцене.

Антракт получился скомканным. Они вроде бы решили встать в очередь, в конце которой обещали гастрономическое удовольствие бутерброды с красной рыбой и воздушное безе, напоминающее пышную белую юбку счастливой невесты, и даже встали в нее. Но тут внезапно стоявший за ними полноватый паренек преподнес Маше букет желтых хризантем, явно предназначавшийся для оперной дивы, исполняющей сегодня роль Изабеллы.

— Ну что вы, не нужно, — попыталась отвертеться Маша. — Это же для актрисы!

— Вы — лучше любой актрисы, поверьте, — выдохнул девушке в лицо паренек.

— А ничего, что я здесь стою? — возмутился Никита.

— Вы мне совершенно не мешаете, — добродушно отозвался визави, продолжая благоговейно смотреть на Машу, которой пришлось-таки взять хризантемы.

— Она со мной. — Никита наклонился к молодому человеку, чтобы сказать ему это в максимальной близости от лица, — видимо, так должно было дойти быстрее.

Паренек напрягся, но продолжил улыбаться и искать Машин взгляд.

— Пойдем, пожалуйста, — попросила Никиту девушка, дернув за рукав.

Тот еще раз уничижительно посмотрел на дарителя букетов чужим спутницам и повел Машу в зал.

— Я таких наглых мужиков давно не встречал, — возмущался Никита, пока Маша спокойно листала буклет с красивыми фотографиями исполнителей главных ролей.

— А я вот все время встречаю… На. — Она отдала ему желтую цветочную композицию в шуршащей пленке.

— Что мне с этим делать?

— После спектакля подари Изабелле. Или Эльвире — кто тебе больше нравится. В любом случае этот букет должен попасть к той, кому был предназначен.

— Ладно. Слушай, а как реагируют другие твои, хм, спутники вот на таких вот внезапных дарителей цветов?

— Я стараюсь ходить в общественные места одна или с подружками, чтобы никто не нервничал.

— Ну ты даешь! А если грязно приставать начнут, подружка разве защитит?

— К счастью, все мои воздыхатели довольно тихие. Я для них что-то возвышенное, сродни произведению искусства, меня нельзя обижать. Можно только… любить…

Маша пристально посмотрела на Никиту: понял ли? Парень тоже смотрел на нее, и в его глазах разгорался огонь. Он опалил Машины ресницы, спустился на губы, прошелся по линии плеч… Третий звонок. Маша с облегчением повернулась к сцене. Гораздо спокойнее наблюдать за оперной страстью, чем видеть ее в глазах сидящего рядом мужчины, который принадлежит другой.