Никакого зла

Мария Николаевна Сакрытина, 2023

Довела парня до белого каления, и он стал Тёмным Властелином? Угрожает убить тебя, твою мать и зверски расправиться с остальными силами добра? Не отчаивайся! Если тебе на помощь приходит демон, и ты веришь в Настоящую Чистую Любовь – всё возможно. Даже вернуть Властелину его сердце.

Глава 3

В которой я пытаюсь ужиться с Тёмным Властелином

Это самое. Ужасное. Пробуждение в моей. Жизни!

Стоит только глаза открыть (что уже само по себе достижение), так в голове начинают бить молоточки с таким усердием, будто военный марш отбивают, а живот крутит, словно я вчера очень сильно отравилась.

И голос Дамиана, холодный, капризный, ввинчивается в уши, как мел нашего математика. О, ну… что за жизнь!

Дамиан отдаёт приказы. Щурясь и собирая по крайней мере двух одинаковых Дамианов в одного, очень злого и с утра просто неприлично (по сравнению со мной) свежего и бодрого, я смотрю, как он вышагивает мимо шеренги слуг и выплёвывает приказы. Слуги не шевелятся. Сначала мне даже кажется, что они уже окаменели. Но нет, цветные статуи Дамин делать ещё не научился, да и ткань фактурная, и глаза сверкают, и…

Марш в голове становится громче, и я со стоном отворачиваюсь. Нет, всё, хватит с меня. Может, если отдохну, мне станет лучше, а?

Но кто же даст мне отдохнуть-то!

— Виил, ты проснулся? — говорит (а мне кажется, что кричит) Дамиан, склоняясь надо мной. — Виил, я хочу, чтобы ты завтракал со мной! Вставай! Немедленно!..

Я разворачиваюсь и цепляюсь за рукава его шёлковой рубашки.

— Убей меня!

— Что?.. — оторопело шепчет Дамиан, а за его спиной раздаётся тихий вздох удивления. Или ужаса — нет сил определять.

— Я хочу умереть, — выстанываю я. — Это всё ты! Ты меня вчера отравил! О-о-о, плохо мне…

На лицах слуг появляется выражение, достойное описания, но я пока могу только корчиться от приступов тошноты и головной боли, а не подыскивать нужные слова и выражения.

— Что стоите? — шипит Дамиан, аккуратно укладывая меня на подушки. — Целителя, живо!

— Не нужно, Повелитель, — раздаётся спокойный голос Габриэля. Я жмурюсь и ужа даже не пытаюсь открыть глаза. Слишком сложно. — Моему господину станет лучше, как только он примет ванну, — продолжает демон.

— Га-а-аби! — хриплю я. — Меня уби-и-или!

Холодная рука Дамиана ложится на мой лоб, и я блаженно вздыхаю. Это почти как компресс со льдом, только не тает…

— Нет, Повелитель, — отвечает Габриэль на какой-то вопрос Дамиана, который я даже не слышала. — Мой господин всегда такой с утра. А бывает и хуже.

— Непра-кха-ха! — протестую я.

— Прошу вас. — Габриэль поднимает меня и осторожно куда-то несёт…

— Не в воду! — спохватываюсь я. — Не смей кидать меня в воду! Слышишь? Не смей!

— Господин, угомонитесь, — шепчет Габриэль. — Представьте, что за дверью слышно. Я ещё не поставил звуковой контур.

— Какой контур? Какой дверью? — Я снова открываю глаза, озираюсь и понимаю, что мы в королевской купальне — и Габриэль осторожно опускает меня на бортик бассейна. И не менее осторожно начинает раздевать.

— Ты что творишь, демон! — шиплю я, хватаясь за растёгнутю рубашку. От волнения сразу легче становится, я прямо оживаю.

— Однажды мы с вами об этом говорили, — невозмутимо замечает Габриэль, стягивая с меня носки. — И я дал понять, что твоё тело интересует меня в последнюю очередь, фея.

— Ах, значит, всё-таки немного немного интересут? И это не повод… Отвернись!

Габриэль отворачивается — но только когда я оказываюсь полностью раздета и опущена в воду.

— Габи, — тут же прошу я. — А можно я перчатку с ниму? Мне бы волосы промыть…

Чтобы не мешались, они собраны в пучок, толстый и не очень удобный, но крепкий. Кажется, Габриэль вчера полил их сиропом, и сегодня голова чешется — просто страсть как!

— Нужно. — Габриэль становится у двери. — Тебе нужно отдохнуть. У тебя и так отняли слишком много сил.

— Эй а тебя с той стороны не слышно? — я пытаюсь размотать косу, но она прилипла намертво.

— Уже нет. К тому же, мыслеречь ты сейчас, к сожалению, не выдержишь.

— Тогда скажи, почему мне так… так плохо?!

— Ты и Властелин связаны, — словно само собой разумеющееся, говорит Габриэль. — Он согревается и добреет рядом с тобой, а ты теряешь энергию.

Это он так добреет?!

— То есть, я ещё и его батарейка? А это можно как-то… Как-то… Ну…

— Нет. Если ты не поторопишься, и через месяц Дамиан не получит сердце назад, тебе придётся или вернуться домой, или расстаять.

— Что, как русалочка?

— Нет, куда болезненней, если ты про знаменитую пьесу…

— Я про сказку, но неважно. Значит, месяц? Габи, честно, мне очень плохо уже сейчас, я так и дня не протяну.

— Протянешь. Я приготовил тебе хорошее зелье…

— О, ну только не зелье!

— Которое ты выпьешь, и тебе станет лучше, — тоном, котоырм обычно отдают приказы, говорит демон, и я молча выражаю своё мнение потолку. Тот тонет в ароматном пару — персик, что ли? — и весь искрится от позолоты. А ещё на нём резвятся милые феи. Приятно-то как!

Дверь дёргается, и я вздрагиваю. Очевидно, Дамиан не счёл нужным постучать. Очевидно, его манеры исчезли вместе с сердцем.

— Я задержу его, а ты поторопись, — бросает Габриэль, и на бортике появляется бокал с алым, точно кровь, зельем, а сам демон исчезает за дверью.

Кое-как я укладываю волосы и заканчиваю принимать ванну в рекордные сроки, всё время в панике оглядываясь на дверь. Залпом выпиваю зелье, потом корчусь на полу, пока оно пытается вернуться назад, гадость какая, ну почему меня все вокруг травят!

И вдруг всё проходит. Я замираю, прислушиваюсь к себе, потом осторожно встаю. Не знаю, что это было в бокале, но штука эта убойная. У меня такое чувство, что я сейчас взлечу!

Чуть не подпрыгивая на каждом шагу, я одеваюсь, проверяю перчатку, проверяю волосы, кутаюсь в пушистый халат, который нахожу в резном шкафчике, и торжественно возвращаюсь в спальню. Вот, обновлённая, оздоровлённая я, прошу любить и жаловать!

Дамиан, до этого наседавший на Габриэля, поворачивается ко мне, изумлённо вздёргивает брови… и хохочет!

— Что? — мой голос снова пищит. — Что?!

Дамиан сгибается от хохота, а суетящиеся вокруг слуги замирают, поражённо смотрят на него.

— Да что такое? — беспомощно повторяю я. — Я одел-лся не так? Что?

Дамиан пытается что-то выдавить, но его сгивабет новый приступ хохота.

— Полагаю, повелитель хочет сказать, что в этом халате, господин, вы похожи на цыплёнка, — невозутимо замечает Габриэль.

— Я? — Оборачиваюсь в поисках зеркала, но как и положено, в мужской спальне его нет.

— Вы, господин, — отзывается Габриэль.

Под халатом у меня влажная белая рубашка, так что я вцепляюсь в полы — не сниму! Пусть на цыплёнка, но не сниму!

— Ещё и тощий! — хихикает Дамиан.

— Я тощий?! — Ну да, тощий, но не надо говорить это… так! И смеяться при этом тоже не надо! — Да я… — Подбегаю к кровати и хватаю одну из подушек. — Я тебе сейчас покажу. — Размахиваюсь. — Тощий!

Дамиан мгновенно умолкает, ловит подушку, притягивает меня за неё к себе и выдыхает в ухо:

— Не смей этого делать. Не смей на меня нападать. Никогда.

— Х-хорошо…

— Ты меня понял?

— Д-да!

Дамиан кивает, отпускает подушку — она падает между нами — смотрит на меня и снова улыбается.

— Пойдём завтракать, будем тебя откармливать.

Ага, на убой. Я иду за ним, и краем уха слышу, когда дверь в спальню уже закрывается:

— Повезло мальчишке, я думал, камнем не отделается.

— Ага…

Дамиан тем временем стоит у накрытого стола с таким видом, словно вместо завтрака на нём — отбросы.

— Я же говорил, что ненавижу бруснику! — рычит он, и удивительно, почему даже стены не подпрыгивают от его гнева.

Трое лакеев и дворецкий дружно падают на колени.

— Зато я люблю! — преувеличенно-радотно восклицаю я, падая в кресло. — М-м-м, вкуснятина! Дамиан, а ты точно не любишь? А ты на булочке с маслом её пробовал? С сахаром — прелесть просто! Держи, попробуй.

Дамиан — кажется, больше от изумления, берёт бутерброд.

— Но я правда не люблю…

— А слабо кусочек попробовать?

Дамиан хмыкает, но пробует. Потом поворачивается к так и не вставшим слугам.

— Хочу. Ещё.

Они тут же поднимаются, и буквально мгновение спустя перед Дамианом лежит целая тарелка брусничных бутербодов. Как перед капризным избавлованным ребёнком. Странно, очень странно мне видеть его таким. Тактичного, милого Дамиана…

— А мне мёда можно? — прошу я. — С сахарными цветами. У вас есть?

— Конечно, господин, — невозмутимо отвечает дворецкий, и один из лакеев исчезает.

— Любишь кухню фей? — интересуется Дамиан, выбирая бутерброд и не глядя на меня.

— М-м-м, а у них есть кухня? Я просто мёд люблю.

Дамиан усмехается.

— Через пару дней Сады падут, и у тебя будет много мёда, Виил.

— То есть, как падут? Куда падут?

Дамиан поднимает на меня взгляд и улыбается.

— А как же… — А как же мама?! А… А… — А как же… А я так хотел туда съездить! Говорили, там диво как красиво…

— Съездим, — обещает Дамиан. — Вместе и съездим.

Звучит это скорее как угроза, чем обещание, и я стараюсь обратить внимание на что-нибудь другое. Например, на лимонные рулетики.

Но мёд с сахарными цветами, когда его мне приносят, неприятно горчит.

Как там мама?..

— А королева фей? Что будет с ней?

— Не знаю, — безразлично отвечает Дамиан. — А тебе-то что?

— Но… Феи добрые…

— Феи добрые?! Феи?! — Дамиан отшвыривает десертную ложечку. — Они самые жуткие создания в этом мире! Жуткие и жестокие! — Вокруг него начинает клубиться чёрный туман. — Они лицемерные, лживые!..

— Ты ничего не занешь о феях! — пытаюсь перекричать я. — Ничего! Ты!..

Что-то с грохотом падает, и мы с Дамианом оба вздрагиваем.

— Прошу прощения. — Габриэль невозмутим как всегда. — Я сегодня неуклюж.

Мы смотрим, как быстро осколки чьего-то бюста складываются обратно в скульптуру.

— Это моя мать, — говорит вдруг Дамиан, глядя на бюст.

— Да? — Я обрачиваюсь. — Она… красивая. Очень. Дамиан, прости, я не…

Он только отмахивается, садится и минуту спустя выдавливает:

— Я ненавижу фей.

— Но почему?

— Я не хочу об этом говорить.

— Ладно… А м-м-м… ты мёд, значит, не любишь? А что тогда любишь?

Дамиан бросает на меня странный взгляд, пожимает плечами и начинает рассказывать, сначала неохотно, потому увлекается… С ним всегда так, и я это отлично знаю. И раньше так же меняла тему, только мы ни разу не говорили о таком пустяке, как еда.

Да, но я не знала, что Дамиан любит сыр. И жирные сливки. И яйца в мешочек. А ведь он-то знал, что люблю я. Он и Ромион. Лучший смородиновый мармелад я всегда получала как раз от Дамиана…

Я ведь даже не пыталась раньше его узнать. Почему?..

— П-повелитель, — когда со стола уже убирают, перед Дамианом появляется вчерашний человек-крыс. — Вас ждут послы от гоблинов, и гости…

Дамиан поворачивается ко мне.

— Гости или гоблины? Мне они одинаковы противны.

— Гоблины! — выдыхаю я. Роз, как Роз, с ней всё в порядке?!

— Гоблины, — повторяет Дамиан крысу. Тот низко кланяется.

— П-повелитель, в-ваш д-дракон…

— А! Я совсем о нём забыл. Виил, ты уже видел моего дракона?

— А… м-м-м… Да…

— Пойдём, посмотришь ещё.

Крыс услужливо распахивает дверь, не дожидаясь, когда это сделают лакеи, прячет глаза, дрожит…

— Виил! — зовёт Дамиан с порога.

Я бросаю недопитый ромашковый чай и вскакиваю, пристраиваюсь позади. Вот так и пойдём гуськом: крыс, Дамиан, я и Габриэль.

Сейчас коридоры уже не так пусты и не так сумрачны. Солнце пытается пробиться сквозь серые тяжёлые облака, и темнота сереет, но не отступает совсем. Из-за этого коридоры, галереи и залы сиернского дворца кажутся залитыми туманом. И придворные, слуги, волшебники в тёмном, как вчерашний привратник, с серебряными значками на груди, молча кланяются, отводят взгляд…

— Виил, иди рядом, — приказывает Дамиан и хватает меня за руку. Этот нехитрый жест сопровождается изумлённым вздохом, и на меня теперь смотрят, искоса, исподлобья. Но смотрят.

— Зачем? — шепчу я.

— Пусть видят, что я тебя люблю, — невозмутимо отвечает Дамиан, конечно, не понижая голос. — Тогда, если какой-нибудь идиот додумается тебя хоть пальцем тронуть, он будет примерно представлять, чем это для него закончится.

Теперь меня провожают уже не изумлёнными или любопытными, а полными ужаса взглядами. Очевидно, я в безопасности: идиота, готового рискнуть и бросить вызов Властелину здесь нет.

Снаружи безумно холодно. Мраморные плиты двора припорошены снегом, а на лестнице крыльца его целая шапка, на которую я тонкими домашними туфлями и наступаю.

Дамиан изумлённо оборачивается, когда я спотыкаюсь и шиплю от холода. Снова оглядывает меня, хмыкает и резко приказывает:

— Тёплую одежда для Виила. Сейчас же!

По-моему, секунды не проходит, а мне на плечи уже опускается меховой плащ, а ноги оказываются обуты в тёплые сапоги.

— Спасибо, — бормочу я, запахиваясь.

Дамиан снова хмыкает.

— Пожалуйста.

А замершие слуги глядят на меня в священном ужасе. Они и крыс. А, да ладно, это они просто не знают, что я нынче работаю при Властелине обогревателем. А какой нормальный Властелин хочет, чтобы его обогреватель сломался, например, простыл?

Дамиан тем времнем выходит на середину двора, к бывшей клумбе и нынешнему, как я понимаю, позорному столбу.

— Виил, посмотри. Это мой дракон.

Так собак ещё представляют. «Гляди, это моя немецкая овчарка. Видишь, какая породистая?»

Дамиан, не дожидаясь моего ответа подходит к Туану — тот висит в цепях, как мёртвый — и с размаху бьёт его по щеке. Туан вздрагивает от удара, но глаз не открывает.

— Дамиан, — начинаю я, но тот не слышит или делает вид. Он отходит, в его руках появляется поблёскивающий серебром хлыст, которым Дамиан размахивается.

Кажется, я вскрикиваю, но меня заглушает стон Туана. Красные, с вертикальными зрачками глаза открываются, потрескавшиеся губы выдыхают:

— П-повелитель…

— Ты найдёшь мне девчонку? — спокойно интересуется Дамиан.

— П-повелитель… Простите… У неё демон…

Дамиан размахивается снова.

— Это я уже слышал. Мне нужна эта фея. Когда придумаешь, как мне её вернуть — я тебя отпущу.

— П-повелитель… Ум-моляю…

Дамиан размахивается.

— Прекрати! — Снова я визжу, но и чёрт с ним, не до того сейчас!

Я бросаюсь к Дамиану, хватаю за руку.

— Прекрати, ты же его убьёшь!

Дамиан изумлённо поднимает брови и холодно бросает:

— Успокойся, Виил, это дракон. Его так просто не убить. — Но хлыст он отбрасывает и снова берёт меня за руку. — Идём.

— Отпусти его, Дамиан, ну, пожалуйста! Он же замёрз!

— Ерунда. Он дракон, он не может замёрзнуть.

— Но ты его… Он же!..

— Он не выполнил мой приказ. Любой, кто не выполнит мой приказ, будет…

Я вырываю руку и отшатываюсь, а Дамиан удивлённо замолкает. Оборачивается, смотрит на меня.

— Виил, что с тобой?

— Ты… Да ты просто…

— Да?

— Повесишь тут и меня? — Я злюсь так, что меня аж трясёт. — Тоже? Когда я не исполню твой приказ? Да?!

Дамиан склоняет голову набок и улыбается. Зло.

— Дай подумать. А что если… Если я освожу это ничтожества, ты согласен занять его место?

— Да!

— И ты даже не задумался, — тихо смеётся Дамиан. — Идём, гоблины ждут, ты же хотел их увидеть.

— А освободить? — чуть не плачу я. — Ты ведь сказал…

Но Дамиан только смеётся, обнимает меня за плечи и подталкивает к ступенькам крыльца.

— Идём, дурачок. Ты для меня важнее в сотню или даже тысячу раз, чем какой-то дракон, который всё равно от меня никуда не денется. Послушай, тебе что, правда себя не жалко? Совсем? Ты очень чудной демонолог…

Я открываю рот — добиваться, спорить, кричать… Да неважно! Но идущий позади Габриэль заставляет меня замолчать.

«Извини, фея. Вынужден согласиться с Властелином. Ты важнее»

«Габриэль! Он там умрёт!»

«Вряд ли. К тому же, он твой враг, не забывай. Он выдаст тебя Властелину при первой же возможности»

«Ты ему не позволишь, ты сам говорил. Габриэль!..»

«Ну хватит»

Так что я молчу всё время, пока мы идём в тронный зал. Нам снова кланяются, меня провожают благоговейными взглядами, а Дамиан, не обращая на это ровно никакого внимания всё говорит и говорит, и говорит… Не замечала за ним раньше такой любви к словам. Но может я просто не давала ему выговориться?

Дамиан тоскливо вздыхает, когда мы входим, и придворные, расступаясь, сгибаются перед нами в глубоких поклонах.

— Как бы я хотел сейчас быть вместо этого в лаборатории! — бормочет Тёмный Властелин.

Как бы я хотела сейчас быть вместо этого дома…

Дамиан снова вздыхает, когда подходит к трону, берёт чёрную и острую, точно ощетинившуюся корону, надевает, бросает на меня весёлый взгляд, морщится напоказ и лениво садится на подушки трона, нога на ногу.

— Запускайте гоблинов.

В рядах придворных появляется еле заметное движение, кто-то что-то шепчет, и звук всё нарастает…

Дамиан поворачивает голову…

— Ваше Величество! — Перед троном на колени опускается дама лет сорока, элегантная и, судя по осанке, гордая и величественная… только не сейчас. Сейас она склоняется к самым ногам Дамиана. — Ваше Величество, умоляю, отпустите мою дочь! Я прошу вас!

Дамиан закатывает глаза и отмахивается. Вспышка, запах озона.

Каменная статуя валится на пол у трона.

Придворные замирают (а слуги проворно уносят статую), и я тихо выдыхаю, глядя на Дамиана:

— Герой? А зачем нам герой? Сейчас я его сама убью.

— Господин, держите себя в руках, прошу вас, — отвечает стоящий позади меня Габриэль.

— Виил, ну что ты там застыл? — зовёт Дамиан. — Иди сюда, встань рядом. Мне холодно!

Сейчас я тебя, радость моя, согрею!..

«Виола, держи себя в руках, — мысленно приказывает мне Габриэль, подталкивая к Властелину. — Или я согрею тебя».

Дамиан хватает меня за руку, тянет встать ближе. Я вздрагиваю — у него снова ледяные пальцы.

— М-м-м, повелитель?

— Что такое? — удивляется Дамиан, поднимая на меня изумлённый взгляд. — Ты же звал меня по имени. Зови дальше, мне нравится.

— Хорошо. Дамиан, кажется, мне здесь не место…

— Твоё место там, где я скажу, — самодовольно заявляет Властелин. А потом вдруг спрашивает: — Почему ты так решил?

— Насколько я знаю, у трона стоят только советники, — напряжённо отвечаю я. Мне плевать, кто стоит у трона, я просто хочу сейчас оказаться от Дамиана подальше. Заколдовать женщину лишь потому, что она посмела его о чём-то попросить! И что она про дочь говорила?..

— Ещё и фавориты, — улыбается Дамиан. — Впрочем, мне интересно, что ты мне посоветуешь.

— Да, повелитель.

— Дамиан. Я приказываю.

— Хорошо…

В зал наконец-то «запускают» гоблинов. Впрочем… их действительно запускают. В цепях. Гуськом, только что тяжёлая гиря за ними не тянется, как в некоторых диснеевских мультиках про заключённых. И робы на них серые, а не в полосочку. Господи, в какой дурдом я попала?!

Дамиан зевает и скучным голосом спрашивает у кого-то за троном:

— Им дали поговорить с королём?

— Да, Ваше Величество, — отвечает смутно знакомый мне лорд. Кажется, я видела его среди советников Ромиона.

— Прекрасно, — Дамиан поворачивается к гоблинам. — И? Я, наконец, получу свою армию?

Стоящие на коленях гоблины молчат, ждут, пока один из них не выползает вперёд и, не поднимая взгляда, чётко отвечает:

— Нет.

Дамиан свободной рукой стискивает подлокотник трона и ласково интересуется:

— А ваш король понял, что если он будет упорствовать, я разграблю его подземелья и заберу его невесту? Говорят, она красивая.

Что?! Он нацелился на Роз? На Роз?! Я тебе заберу! Только посмей! Только!..

«Виола, успокойся!» — шипит Габриэль, а Дамиан удивлённо поднимает взгляд на меня. Наверное, я слишком сильно сжала его руку.

— Виил, в чём дело?

— Ни в чём, — сквозь зубы выплёвываю я.

Дамиан изгибает бровь, но, помолчав, поворачивается к гоблинам.

— Так вы донесли до короля мои условия?

— Да, Ваше Величество, — отзывается гоблин-посол. — Смею вас заверить, наш король настроен решительно. Против вас. Он, впрочем, согласен отправить к вам магов, но не в качестве рабов. И только если вы согласитесь признать суверинитет нашего королевства. И отдадите ему сестру Её Высочества, принцессы Розалинды, принцессу Виолу. Иначе…

Дамиан не дожидается, что там «иначе». Он и до этого-то сидел, напряжённый, и улыбался так ласково, что я бы на месте посла онемела. Но гоблин смотрел в пол и не видел, что творится с Властелином. Поэтому, как и все, вздрогнул, когда Дамиан, ударив ладонью по подлокотнику трона, вскочил, наконец, отпустив меня.

— Иначе? Этот подземник мне условия ставит? Мне?! — Он кидается вперёд, к гоблинам. — А что если я пришлю ему свою армию? И духов, полагаю, ему понравится?! Но сначала я отправлю ему вас! Камнем! — Он замахивается, его правая рука искрит, и снова воздух пахнет озоном. — По частям! По камешкам! По…

Я хватаю Дамиана за руку, прежде чем он успевает её опустить.

— Не надо!

Тишина в тронном зале после этого устанавливается такая, что мне кажется, будто я оглохла. Дамиан удивлённо моргает, гоблины не шевелятся, придворные, кажется, даже не дышат.

— Пожалуйста, не надо, — повторяю я, глядя Дамиану в глаза. Спокойно, как рычащей собаке. Папа учил, что надо такой смотреть в глаза, тогда она, может быть, не нападёт и успокоится. Ни разу не было случая проверить — до этого момента.

Дамиан рычит и отшвыривает меня к ступенькам трона.

— Не смей мне указывать!

Я падаю, неудачно, спиной на ступеньки трона, и краем глаза замечаю, как вперёд выступает Габриэль.

— Повелитель, мой господин просто хотел заметить…

Дамиан, не слушая, мгновение молча смотрит, как я неуклюже пытаюсь подняться, потом, знакомо дёрнув уголком рта, отталкивает Габриэля и идёт ко мне. Я жду, уверенная, что он и меня сейчас заколдует. И нет, мне нестрашно. Я злюсь, и мне нестрашно.

Но Дамиан снова всех удивляет — он наклоняется и рывком ставит меня на ноги. И тихо говорит:

— Не делай так больше. Я могу не сдержаться. Не делай.

— Ты же знаешь, что буду, — упрямо говорю я.

— Пожалуйста, — в самое ухо, чтобы слышала только я, добавляет Властелин, и передаёт меня с рук на руки Габриэлю.

«Дура!» — шипит демон.

«Бесчувственный чурбан!» — зло отзываюсь я, а Дамиан тем временем, морщась, поворачивается к гоблинам. Вздыхает.

— Уведите их. Потом решу, что с ними делать. Всё, аудиенции на сегодня окончены.

Потом Его Темнейшество (или как его правильно величать?) самолично показывает приготовленные для меня покои. По иронии, это оказываются те же комнаты, где я жила месяц назад.

— Тебе нравится? — требовательно спрашивает Дамиан, останавливаясь у окна гостиной.

— Угу.

Дамиан жестом приказывает слугам исчезнуть, что они и делают — думаю, с удовольствием. Я бы тоже очень хотела сейчас исчезнуть.

— Ты такой хрупкий, — говорит Дамиан, когда дверь за последним лакеем закрывается, а Габриэль снова сливается со стеной. — Я должен привыкнуть обращаться с тобой бережно… Тебе больно?

— А статуям больно? — тихо спрашиваю я. — Когда живые люди преращаются в камень — им больно?

Дамиан усмехается.

— Какая разница. Тебе и их жаль?

— Да.

Дамиан улыбается — почти прежней улыбкой, задумчивой и немного грустной — и подходит ко мне.

— Это очаровательно. Я нахожу твою жалость очаровательной. Это такой интересный контраст между тем, что я вижу вокруг — и тобой. Ты великолепен, Виил. Знаешь, что я хочу? Видеть это выражение лица чаще — может, мне стоит пытать этих гоблинов? Ты будешь упрашивать меня остановиться, ведь так? И смотреть на меня. Вот так. Ты…

Я отвешиваю ему пощёчину до того, как он успевает продолжить. И краем глаза вижу, как отодвигается от стены Габриэль.

Дамиан прижимает ладонь к покрасневшей щеке, поворачивается… Я отшатываюсь от его взгляда и стискиваю зубы. Ну уж нет, не дождёшься. Я перед тобой на коленях ползать не стану.

— Я же сказал, не смей на меня нападать, — тихо, угрожающе тихо говорит Дамиан. — Я твой Властелин и повелитель, и ты…

— Ты не мой Властелин и уж тем более не повелитель. И я тебя не боюсь.

Дамиан замирает, потом снова улыбается — так же задумчиво-грустно.

— Нет. Не боишься. И это мне в тебе нравится. Но учти, Виил, ещё раз поднимешь на меня руку, я казню кого-нибудь… кого-нибудь. На твоих глазах. Видишь ли, я не хочу, чтобы ты сломался, ты для меня важен. А другие… другие не важны. — Он потирает щёку. — Ясно?

— Да, — угрюмо отвечаю я.

— Превосходно. Теперь эти комнаты — твои, но спать ты будешь со мной.

— Я не!..

— Покажешь, кого мне казнить, или я сам выберу?

— Хорошо. Я сплю с тобой, — сквозь зубы отвечаю я.

— Великолепно. До вечера я в лаборатории. После одиннадцати ты должен быть в моей спальне. Или я прикажу духам убивать — у меня много духов, даже твой демон не справится с таким количеством.

«Вообще-то, мне это и не нужно, мне достаточно им приказать, — встревает Габриэль. — Но пусть он об этом не знает».

— Всё ясно, Виил?

— Да.

— Дамиан. Назови моё имя. Мне нравится, как ты называешь меня по имени.

— Дамиан, — вздыхаю я.

— Хорошо. Я прикажу, чтобы обед тебе принесли сюда. Ешь хорошенько, мне не нравится, что ты такой худой. Вдруг ты умрёшь от истощения? Не смей умирать.

— Хорошо-хорошо…

Когда Дамиан уходит я дожидаюсь, когда принесут обед, потом очень настойчиво отсылаю слуг (они не менее настойчиво пытаются мне угодить) и подхожу к Габриэлю.

— Ты же знаешь самый быстрый способ оказаться во дворе? Габриэль, пожалуйста. Мне нужно там быть сейчас. Ты клялся. Габриэль…

— Успокойся, — усмехается демон. — Клялся так клялся. Идём, — и, как до этого дома, он берёт меня за руку, я делаю шаг… и снова в домашних туфлях проваливаюсь в снег! Да что сегодня за день такой?!

— Теперь, полагаю, ты попросишь его освободить? — Габриэль останавливается у шеста, смотрит на Туана. Тот, кажется, без сознания. — Напомню, он — волшебник, который наложил на тебя заклинание подчинения. Ты его ненавидела.

— Прекрасно, Габриэль, давай мы его сейчас спасём, а потом я продолжу его ненавидеть?

— Властелин будет не доволен.

— Да плевать!

— А ты знаешь, — Габриэль гладит цепи, и те, словно живые, извиваются, ползут… Туан со стоном падает на стылую землю. — Мне ведь это тоже в тебе нравится, — продолжает демон, — ты отчаянная.

— Да, да, да, — шепчу я, садясь рядом с Туаном. — Габи, верни нас теперь обратно, пожалуйста!

До вечера Габриэль проявляет своё искусство целителя. Туана обтирают, отмывают, потом отпаивают (мы, по очереди) какой-то дрянью. Потом я, наконец, обедаю — хотя всё давно остыло, но что уж!

— Спасибо, что помог, — говорю я потом, сидя у кровати Туана. — Правда. Спасибо.

— Не за что, — усмехается Габриэль. — На самом деле, он маг жизни, а тебе сейчас нужно его волшебство.

— Ты с ума сошёл, он не будет мне помогать!

— О, ну я бываю очень убедителен, — смеётся Габриэль.

Туан стонет, поворачивается ко мне, с трудом открывает глаза.

— П-повелитель… — Он щурится. — Гд-де?.. Я… Я д-должен в-вернуться!

— Куда? К столбу?

Туан пытается сесть, но всё время съезжает на подушках, а дрожащие руки его не держат.

— К-кто вы?

Я стягиваю перчатку и уже своим голосом отвечаю:

— Здравствуй, милый. Узнаёшь?

Туан вздрагивает, оглядывается, видит Габриэля и пытается выбраться из кровати.

— Иди, Виола, — спокойно говорит демон, и одеяло стягивает Туана, как смирительная рубашка. — Мы побеседуем с юным драконом. Иди, Властелин ждёт.

Туан пытается что-то сказать, но из его рта не вырывается ни звука.

— Ну как ощущение? — не выдерживаю я. — Приятно? Ты делал со мной то же самое.

— Иди, Виола.

Я надеваю перчатку и напоследок прошу Габриэля:

— Только ты не убей его, ладно?

— Не волнуйся, — улыбается демон. — Не убью.

Звучит это как угодно, но совсем не успокаивающе.

Мне жаль Туана. Действительно жаль. Впрочем… пожалею его потом, после того, как верну Дамиану сердце.

В покои Властелина меня любезно провожают. Стараюсь отделаться от мысли, что это конвой.

— Повелитель давно ждёт вас, — улыбается крыс, кланяясь мне почти так же низко, как Властелину.

— Ничего не знаю, одиннадцать ещё только бьёт. — Я перешагиваю через порог спальни, и дверь за мной закрывается. Со зловещим скрипом. Конечно же.

Снова горит одна лишь свеча. И тяжёлое дыхание, больше похожее на всхлипы разносится по комнате — я вздрагиваю, нахожу взглядом скорчившегося под одеялом Дамиана, сбрасываю с себя халат (в пижаму я переоделась ещё в своих комнатах) и залезаю на кровать.

Дамиан снова ледяной и снова прижимается ко мне, хватается, как за спасительную соломинку. Я накрываю нас одеялом, оставляю свечу и жмурюсь.

— В-виил? — шепчет Дамиан. — Т-ты?

— Я. Спи.

— Да, — блаженно вздыхает Дамиан, утыкаясь носом мне в шею. — Мне так с тобой хорошо. Так хорошо… Почему?

— Не знаю. — Я стираю текущие по щекам слёзы и старательно успокаиваюсь. — Спи.

Он улыбается, ещё крепче прижимается и дышит ровно… сонно…

Я оглядываю спальню прежде чем тоже провалиться в чёрный, как бездна, сон. Где же, куда же он дел своё сердце?..