Кофейникс

Мария Фомальгаут

А вы знаете, кто убил правду?А как корове подняться выше луны?А кто прячется под маской метлы?А что падает с неба в клеточку вместо снега?А куда сбежал дом?А как отогреть замерзшую зиму?А почему каждый год забирают Фэа?А из чего построили дом, если ничего нет?Вы видите эту книгу?А найдите, пожалуйста, еще кого-нибудь, кто её тоже видит……или не видит.Так мы узнаем, что она настоящая……или не настоящая.

Альга, Герба, Фунги…

Это не это не литий, говорю я себе.

Не литий.

Это кадмий, какого черта я вообще перепутал его с литием, хотел бы я знать, о чем вообще думал, когда запомнил, — литий, когда выверял траекторию, орбиту…

Отсюда я вижу только тоненький серпик планеты, как будто обглоданный, даже кажется, что там, в темноте, ничего нет, но это только кажется, там меня поджидает губительная твердь, от которой не будет возврата.

Разогнаться.

Изо всех сил.

Лететь, изрыгая пламя, — чтобы вырваться из кадмиевого плена, чтобы хотя бы вырваться на орбиту, а не упасть на твердь. Космос не прощает мимолетных промашек, я это знаю. Я уже вижу чуть поодаль какие-то обломки, кладбище тех, кому не повезло, кладбище, которое медленно плывет вокруг мертвой планеты.

Вырваться с обриты.

Вырваться.

Любой ценой.

Проскочить вот это невидимое в темноте, оскаленное тоненьким серпиком…

Планета не отпускает, планета тянет, планета с силой сжимает мой хвост, ну же, ну же, ну…

…Корпус переламывается пополам — я бы сказал, с оглушительным треском, но здесь нет никакого треска, мертвая тишина, а дальше вселенная кувыркается в бешеном вальсе, меня отбрасывает куда-то в никуда, я еще не понимаю до конца, что свободен, если это можно назвать свободой, когда половина тебя беспомощно несется по орбите, а вторая половина не менее беспомощно летит в пустоту.

Черт.

Черт, черт, черт.

Какого черта я сделал это, какого черта освободился непонятно какой ценой, что вообще со мной будет дальше…

Что…

Про сигналы бедствия даже не думаю, здесь только того и ждут, стоит им только заметить чью-нибудь слабость, — налетят, растерзают, даром, что у меня уже и растерзывать нечего…

Собраться.

Буквально — собраться.

Оглядеться, куда меня вообще несет, могу ли я хоть как-то выверить курс, ага, как бы не так, размечтался… На мое счастье поблизости нет ничего, что могло бы…

Ага, как же, нет, нате вам, ни раньше, ни позже, — он движется прямо на меня, огромный, раз в десять больше меня самого, движется, — стремительно, неумолимо, ближе, ближе…

— Смените курс, — требую в пустоту, отчаянно надеюсь, что он успеет отклониться, хотя на такой скорости черта с два…

Даже не вздрагивает, несется на всех парах…

— Смените курс!

Он стремительно приближается, я уже вижу крохотные огоньки на корпусе…

— Да вы столкнуться со мной хотите, что ли?

Он не отвечает, он сталкивается, он разби… нет, он разбил бы меня, если бы не были открыты отсеки, если бы я не провалился туда со всеми потрохами, вернее, все, что от меня вообще осталось.

— Вы… что вы себе позволяете?

Тишина. Какая-то нехорошая тишина, пленители со своими жертвами так не молчат… тут что-то другое, понять бы еще, что именно…

Пробираюсь по внутренностям огромной станции, ищу сам не знаю, что, топливный отсек, а это еще что такое…

Смотрю.

Не понимаю, что я вижу, ни на одной станции не видел ничего подобного, резервуары не пойми с чем… выверяю радиацию, нет, не то, прощелкиваю магнитное поле, магнитное поле какое-то странное, тоже никогда в жизни ничего подобного не чувствовал.

Шальная мыслишка — выискать какой-нибудь аварийный челнок, подключиться к нему, оторваться, и только меня и видели, только черта с два мне дадут к чему-то тут подключиться, тут скорее меня самого на запчасти растерзают…

…точно.

Спохватываюсь, вот оно, вот, ловко он охотится за деталями, правильно, чем самому делать, лучше вот так…

Отчаянно прикидываю, что тут можно соврать, за мной сейчас прилетят, ага, хорошо сказано, на мириады световых лет никого нет вокруг… а у меня нестандарт, а мои фрагменты вам не подойдут никуда… тоже как-то неубедительно…

Только сначала раскусить, понять эту гнетущую тишину, разобраться, что тут случилось, добраться до сервера… точно, добраться до сервера, этого он мне точно не позволит, вот и познакомимся…

Вижу сервер.

Все понимаю.

Вот оно…

Смотрю на мертвый сервер, еще не понимаю, что я собираюсь делать, а что тут можно сделать, подключить обесточенные диски…

…подключить…

Замираю.

Понимаю, что это мой шанс.

Вот так, пройти мимо, бочком-бочком, я этого не видел, я этого не находил, ничего не было, не было, не было, ничего не знаю, это моя станция, огромная, летящая, вернее, не так — я и есть эта станция, нужно только подключить к нему мое сознание…

…вот так…

…а теперь…

Сначала не понимаю, не чувствую громадины станции — это нормально, это сначала всегда так бывает, не понимаешь, не чувствуешь, теряешься. Тут, главное, не паниковать, не волноваться, выждать — иногда полминуты, а иногда и несколько лет, прежде чем чужая станция откликнется на мое сознание.

Кажется, получилось — тут главное слово «кажется», надо проверять, осторожно, бережно, чуть-чуть отклонить курс, вот чер-р-рт, сначала же надо было убедиться, что вокруг нет ничего такого, что разобьет мою станцию на осколки.

Нет, ничего нет.

Повезло.

Осторожно выверяю курс, осторожно начинаю разгон, — я еще не знаю, каким будет предел моей скорости, но чувствую, что смогу вырваться за пределы мертвой галактики и века и века дрейфовать до ближайшей туманности, где еще горят живые звезды. Если, конечно, хватит топлива, говорю я себе, если хватит. Тут главное слово — «если».

Искать. Оглядывать черную пустоту вечной ночи, не мелькнет ли где живой огонек, да, вроде что-то есть — бесконечно далеко, если только датчики не врут, кто их знает, эти датчики, где сервер умер, там и датчики могли долго не протянуть…

Нет, все-таки они меня не обманывают, далекие всполохи превращаются в огоньки, я вижу мерцание… нет, это не похоже на звезды, это гораздо мельче, и гораздо ближе… и…

…вот черт…

Слишком поздно спохватываюсь, что оказываюсь в гуще станций, станций, станций — больших, сильных, но крепко потрепанных жизнью, как бы они не растерзали меня на куски, да не как бы, а растерзают в два счета…

— Добро пожаловать… — кто-то любезно поворачивается ко мне, — для нас большая честь…

Меня коробит, холодок по спине, ну давайте, смейтесь, смейтесь, прежде чем накинуться на меня скопом, имейте в виду, просто так я себя не отдам…

— Позвольте поделиться с вами топливом…

Меня коробит, это что-то новенькое, совсем новенькое, какой-то ловкий ход, почему они не могут просто забрать топливо, почему…

Все-таки говорю:

— С-спасибо…

— Да не за что, мы же все понимаем, такая миссия у вас…

Меня передергивает, это еще что…

— Э-э-э… а… ну да…

— Позвольте угостить вас, — добавляет еще кто-то, — все-таки вам предстоит такой долгий путь…

— Э-э-э… а-а-а… д-да…

Откуда они знают, черт их дери… нет, этого не может быть, это слишком просто, слишком хорошо, чтобы быть правдой, вот так вот, ни с того ни с сего кучу топлива в дальний путь…

— А разрешите… — кто-то осторожно подкрадывается ко мне, бочком-бочком, шепотом-шепотом, — взглянуть… ну… вы понимаете…

Меня передергивает, вот оно что, ловко…

— Н-нет… позвольте…

Он спохватывается:

— Да-да, конечно, я понимаю… такое сокровище…

Оживляюсь:

— А может… вы сами хотите себе это сокровище?

— Что вы, что вы, я такое не потяну… уж вы взяли на себя труд такой… спасибо вам огромное…

И все хлопочут, спасибо, спасибо вам, что бы мы без вас делали вообще…

Мне становится не по себе, только сейчас понимаю, что вляпался во что-то, непонятно, во что, и лучше бы выбраться из этого как-нибудь… я не знаю, как… ладно, успеется, успеется, не сейчас… Сейчас ни о чем не думать, двигаться вокруг мертвой галактики вместе со всеми, пока не ускорюсь настолько, что оторвусь от них…

–…отдайте мне.

— Что, простите?

— Мне отдайте.

Не понимаю:

— Что… что вам отдать?

— Вы знаете, что.

— С какой… с какой стати?

— С той стати! Думаете, вы самый лучший, да? Думаете, вы прямо лучше всех справитесь?

— Думаю, да.

Ожидаю нападения — не меньше. Ничего не происходит, понимаю, что битвы не будет, что он побоится всех остальных, парящих вокруг нас.

Разгоняюсь.

Быстрее.

Быстрее.

Еще быстрее.

Сам пугаюсь собственной скорости, я даже и не знал, что бывает так.

Выверяю траекторию, проверяю — еще, еще, еще, слишком все это непривычно, слишком пугающе, слишком боюсь ошибиться…

Вроде правильно.

Главное слово — «вроде».

— Счастливого пусти.

— Спасибо.

— Счастливого пути.

— Спасибо, спасибо…

— Пусть у вас все получится…

— Большое спасибо…

— Удачи вам!

— Благодарю!

Понимаю, что так и не спросил у них, что это такое, что вообще происходит.

Понимаю, что еще не поздно спросить.

Понимаю, что не спрошу, — потому что в ту же минуту меня сотрут в порошок, вернее, нет, не сотрут, я еще успею испепелить штук пяток врагов, прежде чем испепелят меня самого…

Засы…

…паю, как же, дадут мне заснуть, это еще что, опять этот, который — отдайте мне то, отдайте мне это, фиг тебе, ничего я тебе не отдам…

— Ну что вам… что?

Да вы смотрите, вы куда прете-то, хотите, чтобы вас на орбиту засосало, и дальше?

Пытаюсь понять, куда пру, на какую орбиту, где я вообще, почему меня окружают звезды, живые, горячие, когда это они загорелись, не могли они загореться… Или… или это сколько веков прошло, сколько миллиардов лет, я уже на месте…

На месте…

Звезды — живые, горячие, раскаленные, еще миллионы лет можно кормиться этими звездами, если не…

…если не…

…только сейчас спохватываюсь, что еще немного — и всю громадину моей станции затянет на звезду, огромную, голубоватую, раскаленную, да не просто на орбиту, а в самое пекло. Какого черта я недовыверил траекторию, какого черта ошибся… а да, это не ошибся, не я, это этот прицепился ко мне, сбил меня с пути…

— Вы… вы… что вам надо-то?

— Сами прекрасно знаете, что.

— И даже не просите… не получите…

— Отдайте… — он что-то переключает там, у себя, что за черт, — по-хорошему отдайте… вы все равно в этом ничего не понимаете, все равно!

Только сейчас понимаю, что он вооружен лучше, чем я думал, даже намного лучше, что я рискую не успеть отразить атаку, что надо бить здесь, сейчас, на поражение…

Стреляю — стремительно, отчаянно, толком не прицеливаюсь, уже слишком поздно понимаю, что сейчас прихлопну и себя самого тоже, да не прихлопну, а уже, так оно и есть, смотрю на то, что осталось от обшивки отсека. Вспомнить бы еще, что это был за отсек, долго я после этого проживу, или нет. Понимаю, что проживу еще долго, — умерло то, что было уже мертво, навеки застывший сервер…

— От… дай… — хрипит сигнал умирающей станции, подбитой моим выстрелом, — э..то… от… дай…

Мне кажется, я ослышался, не верю себе:

— Так тебе… это вот… в резервуарах?

Он не успевает ответить — да. Снова не верю себе, не понимаю, как можно вот так погибнуть из-за неведомо чего…

…чего?

Спросить… только сейчас понимаю, что спросить уже не у кого, что я так и не узнал…

…не узнал…

Беспомощно смотрю на звезду, на застывшие комки магмы вокруг звезды, на двух комках металлическая пустыня, третий, покрытый водой и глиной, кутается в водяной пар…

Еще с большей беспомощностью смотрю на резервуары, как будто они мне что-то подскажут, ничего не значащие надписи — alga, herba, fungi, pisces…

Жуткие мысли — что это так важно, так важно, а я не знаю, что делать…

Решаюсь.

Бережно укладываю в челнок.

Бережно отправляю челнок к раскаленной звезде.

Жду.

В страхе смотрю на все, что пролетает мимо — только бы не задело челнок…

…успокаиваюсь — когда челнок тонет в раскаленном пламени.

Кажется, я сделал как надо.

Главное слово — «кажется»…