Садовый вишнь

Мария Фомальгаут

А вы знаете, что наша вселенная – всего лишь клетка на шахматной доске? А где же сама доска? А куда подевалось ваше прошлое, и почему у вас чужое будущее? И почему чашка ничего не говорит? И почему велосипеду пришлось изобретать велосипед? И почему осень стала бессмертной… или не стала? А вы знаете, какое вы число… или не знаете?Ничего, мы это узнаем… Кстати, не желаете стать стрелкой для лунных часов?

Чашка, которая не говорит

…в доме напротив жила старая чашка с отбитым краешком — она ничего мне не рассказала, потому что чашки не умеют говорить, потому что где вы вообще такое видели, чтобы чашки говорили, в самом-то деле. В соседнем доме жили древние часы, которые тоже мне ничего не сказали по той же самой причине: часы не умели говорить. В доме через дорогу я нашел дряхлое кресло-качалку, которое тоже ничего не сказало мне. В большом доме на перекрестке я увидел уютный очаг в гостиной — но он был нем, как могила, потому что…

–…да постойте-постойте, так я вообще никогда не раскрою дело!

— Ну а что вы хотите, если в городе исчезли все люди, остались только вещи!

— И как мне прикажете с этими вещами поступать, если они молчат? Уважаемый автор, ну вы хоть сделайте тогда, чтобы вещи говорили!

— Боюсь, это будет не так-то просто… Это придется переписать всю историю мира, научить людей создавать вещи, наделенные глазами, голосом, разумом… это придется вдохнуть разум в мертвую глину, из которой гончар лепит чашку, в прутья, из которых плетут кресло, в мертвый камень, из которого сложен очаг, в огонь в очаге…

— Что же, извольте потрудиться и переделать мир, иначе я ничего здесь не узнаю!

— Хорошо… я попробую…

…в доме напротив жила старая чашка, которая рассказала мне, что видела в окно — но я её не услышал, потому что меня не было. в соседнем доме жили древние часы, которые тоже поведали мне все — но я не услышал их, меня не было. В доме через дорогу я нашел дряхлое кресло-качалку, которому было известно больше всех — но я не узнал, что именно было ему известно, потому что меня не было. В большом доме на перекрестке…

–…да что это такое, в самом-то деле, я как должен расследовать, если меня нет?

Ну а что вы хотели… в мире, где глина и сухой тростник могут мыслить, они сами сотворят себя такими, какими могли бы сотворить их люди… Здесь нет людей…

— Тогда я не смогу раскрыть дело?

— Мне очень жаль… не сможете…

–…или нет, постойте-постойте, я понял, куда пропали люди!

— И… и куда же?

— Так вы сами создали мир без людей, вот люди и исчезли! Получается, я раскрыл дело?

— И да… и нет.

Я понял, что сам того не желая, стал детективом, одновременно существующим и несуществующим, который одновременно раскрыл и не раскрыл дело, — но это было только началом моих странных злоключений, потому что…

(…дальше детектив говорить не может, потому что его нет…)