Часы, намазанные на хлеб

Мария Фомальгаут

Эта очень полезная книга расскажет вам, как сделать, чтобы лето не кончалось. И как сделать, чтобы пришла весна. И как можно стать сказочно богатым практически без усилий. И как в новогоднюю ночь не превратиться в тыкву. И как купить кусочек путешествия, если у вас нет денег на целое. И как написать и прочитать идеальный рассказ и при этом остаться в живых.

Оборванная история

Подкашиваются ноги.

Понимаю, что обречен, так обречен, что мало не покажется. Делать нечего, стучу в дверь.

— Входите… входите.

Вхожу, вхожу. Странно, что вижу только одного палача, думал, их будет больше, человека три, как минимум.

— Э-э-э… здрассьте.

— Привет и ты, коли не шутишь.

— А это… я на пересдачу.

— Готовились? Только честно.

— Честно нет.

— А чего пришли тогда?

— Ну… надо, я и пришел.

— Надо… кто ж так ходит… не видать вам пересдачи, как своих ушей…

Хватаюсь за соломинку.

— Дайте хоть попробовать!

— Чего там пробовать, если не знаете ничего…

Палач меняет гнев на милость, поворачивается ко мне:

— Что сдавать-то будете?

— Так историю…

— А-а-а… всё, свободны.

Сердце падает, путается в кишках.

— Да дайте хоть…

— Чего дайте, нету больше вашей истории.

— К-как нету?

— Так… пропала.

Не понимаю, не верю, как пропала, почему пропала. Палач протягивает мне толстый блокнот с чистыми страницами:

— Сам смотри.

— На что смотреть?

— Ничего не замечаешь?

— А… блокнот.

— Блокнот? Ни на что не похоже? По расцветке?

— А, на учебник истории похоже.

— Вот. Учебник истории. А текста нет.

— А…

–…куда делся? Не знаю, не знаю, никто не знает. Но нет больше истории. Нет. Так что радуйся, парень, сдал ты всё…

Выхожу. На ватных ногах. Если до этого было страшно, то сейчас страшно в квадрате. В кубе. Не знаю, в чем. Потому что это вообще что-то из ряда вон выходящее, ну ладно, не сдал, ну ладно, не пересдал, ну ладно, на троечку пересдал, но это…

Это новенькое что-то.

Такое новенькое, что слов нет.

Пытаюсь вспомнить что-нибудь из курса истории, какие-нибудь даты, события, факты, уже сам не знаю, зачем вспоминаю, просто так, проверить себя…

Ничего не помню.

Ни-че-го.

Не так не помню, как бывает, когда переучишься, и голова уже знания отторгает, а так, что вообще не помню.

Как будто…

Как будто истории вообще не было…

Павелецкий Иван Павлович я.

Что?

Можно не вставать? Это хорошо, а то прямо как на суде… встать, суд идет…

Что, простите?

Да, моя книга… в смысле, нет, не я писал, в смысле, у меня дома лежала… Да, там история написана.

Что?

Да, плохо слышу. Почему у меня история лежала нестертая? Да, это я всё устроил. Историю стер. Нет, не стер, тут другое… я, считайте, весь мир спас…

Сейчас расскажу, как. Вот вы откройте, будьте добры, учебник-то, который у меня отняли… ничего не замечаете? А вы с начала, с начала откройте… видите? Да, чистые страницы. А в конец посмотрите. Да, там страницы нечистые. Пока еще. Скоро тоже чистыми станут.

Почему? А вот… вы найдите там страницы, где текст еще есть… и почитайте. Первую строчку. Что там? Пришел Дикозвир, всех побил. Да, вот так. Завтра эта строчка переместится на страницу вперед. Потом еще вперед. И еще.

А вот так. Видите… вот есть история наша… путь нашей истории. А по этому пути идет Дикозвир. И всех побеждает. Захватывает. Не знаю, как сказать. Рано или поздно он бы и до нашего времени дошел.

Что?

Нет, я не знаю, кто такой Дикозвир. Просто написано здесь. Дикозвир.

А?

Что говорите?

Если он там всех захватил-поборол, значит, и мы сейчас должны быть у него в рабстве, потому что прошлое на настоящее влияет?

Я вот тоже не понимаю, как это происходит. Это вы у Дикозвира спросите. Вернее, ничего вы у него не спросите, вы с ним не встретитесь уже, я вас от него спас.

Ага.

Что говорите?

Как спас-то?

Да очень прост. Нить истории обрубил.

Как обрубил?

Ну вот… способности у меня такие. Историю обрубать.

Что?

Да, несколько раз пользовался… обрубал и перекраивал. Когда под машину попал. И когда жена под машину попала.

Так что не бойтесь, теперь до вас Дикозвир не дойдет. Не благодарите, не за что, не за что… любой бы на моем месте так сделал.

— Присаживайтесь.

Он устраивается в кресле, вижу, руки трясутся, ага, боится, чувствует, что разговор серьёзный будет…

— А вы, значит… историю обрубили.

— Обрубил. Вы поймите, у меня не было другого вы…

–…понимаю, понимаю. Дикозвир идет, от Дикозвира прятаться надо. Только… вы хоть понимаете, что такое наша история?

— Ну… путь какой-то.

— Вы думаете, путь… а история наша, всё время наше, от большого Взрыва и до конца, это канат… канат, натянутый над пропастью.

— Откуда вы…

— Ученые наши поработали… додумались. А вы канат обрубили.

— И?

— Что И… теперь обе половинки каната падают. Каждая в свою сторону. Это значит, что мы стремительно приближаемся к другому берегу, между которыми был натянут канат.

— А что там… на том берегу?

Пожимаю плечами. Этого мы еще не знаем.

Но узнаем очень скоро.