Шедевремя

Мария Фомальгаут

…когда в городе шел дождь – мы сидели по домам, глядя на непогоду за окном. На работу не шли, вместо нас шел дождь, раз все равно идет, пусть идет на работу. Когда в городе шел снег, мы сидели по домам, спали в синих рассветных сумерках, смотрели на кружение снегопада за окнами, на снег, который шел за нас на работу. Когда на город спускался туман, мы тоже пытались уговорить его ходить за нас на работу, но туман извинялся, что не умеет ходить, и нам приходилось самим идти сквозь пелену тумана.

Меняющий дома

…мой человек все еще не верил мне — и все-таки пошел за мной, тающий, как свечка, я бы сказал, что от его жизни остался один дотлевающий огарок. И все-таки он идет за мной, хватаясь за мои стены, сомневаясь — и веря мне как никогда раньше…

— Уже сейчас… — говорю я, — уже близко… уже вот… вот…

Мы подходим к дому со странным футуристическим интерьером, в жизни бы не подумал, что бывают такие дома, да каких-нибудь лет пять назад ничего подобного не было, только то было лет пять назад, а то сейчас…

— Здравствуйте, — вежливо кланяюсь дому, — разрешите поговорить с вашим хозяином?

— М-м-м… — дом хмурится, — боюсь, он сейчас отдыхает, я бы не хотел его тревожить…

— О, прекрасно вас понимаю, сам терпеть не могу, когда меня будят, — многозначительно поскрипываю всеми своими досками, — но боюсь, дело не может подождать… мой человек… он тает, скоро от него останется один погасший огарок…

— О, понимаю, понимаю… правда, не совсем понимаю, вернее, совсем не понимаю, чем он сможет вам помочь… он не врач…

— Тем не менее, он знает один секрет, который очень важен для нас.

— Да? Вот уж в жизни бы не подумал… впрочем… Уважаемый Картер, разрешите вас потревожить?

— Что такое, я же просил меня не трогать? Или так и будешь меня дергать? Что там такое, только сегодня шнурки для посудомойки со скидкой сто тыщ процентов?

— Простите… — стараюсь говорить как можно вежливее, — мой хозяин тает…

Картер смотрит на моего человека, на протянутую для пожатия руку, на высохшее лицо, почему-то кланяется как можно вежливее, но к руке не прикасается, боится заразиться, не понимает, что это не заразно…

Перехожу к делу:

— Уважаемый Картер… как я слышал, за свою жизнь вы сменили уже шесть домов…

Картер откашливается:

— Ну что вы хотите, жизнь меняется, сейчас вот работу предложили в этом городке…

— Так как вам это удалось? Вы пережили пять домов… обычно дома переживают людей, я вот стал свидетелем жизни восьми поколений…

— Ну, это раньше было, сейчас по-другому все…

— Но как вам удалось прожить так долго?

— Долго? Да мне двадцать пять в ноябре исполнится…

— Двад-цать пять? Но как тогда… вы сменили столько домов…

— Ну а как вы хотите, нынче здесь, завтра там…

— Постойте-постойте… вы хотите сказать… все эти дома… живы?

— Живы, конечно… где в доме плитка отвалилась, так это не я, а меня же чинить заставили…

Я не знаю, что ответить, вертится в голове безумие, безумие, двадцать пять лет, пять домов, двадцать пять, пять…

Поворачиваюсь к своему человеку, понимаю, что не нахожу слов:

— Простите… я… очень… сожалею…

— Ничего, ничего… — он посмеивается, вижу, как оживленно вспыхивает свеча, которая была готова погаснуть…