Шарлоттка для генерального

Марья Гриневская (2024)

Пышка, плюс-сайз называйте как угодно, сути это не меняет. Я полная. Точка. Хотя нет, не точка. Запятая. Мое невезение на этом не заканчивается. После трех лет отношений меня бросил парень, на работе меняется руководство и грядут сокращения. Моя унылая жизнь, состоящая из работы и одиноких вечеров перед телевизором под угрозой. Что останется? Ежедневные нотации подруги, мечтающей впихнуть меня в модный XS, и найти нового парня. Кстати, о парне, я прекрасно справилась с этим сама. Правда, теперь у меня больше нет подруги.

Глава 10

Шарлотта Королева

— Пушок, кис-кис — зову я и обхожу комнату по периметру.

— Пуша, пунечка, — подхватывает Лиза.

В комнате пусто. Останавливаюсь у окна и отодвигаю жалюзи. Подоконник чист, как ни странно. Опираюсь руками о холодный пластик, смотрю в окно и вспоминаю, что еще любят кошки, кроме посиделок на окне? Спать на диванах и креслах, прятаться в коробках или на шкафах. Разворачиваюсь и еще раз внимательно осматриваю комнату, представляя, куда бы на месте кошки залезла я. Шкафов здесь нет, диван пуст, за ним тоже проверяли. Лиза на цыпочках отходит от дивана и направляется к автомату с шоколадками.

— Почему ты крадешься?

— Т-с-с! — девочка прижимает палец к губам. — Пушок не любит, когда шумят и топают. Он так не выйдет.

Перевариваю сказанное Лизаветой, и в голове красной лампочкой сигналит: «Лара, не сходится!».

Но я опять все игнорирую.

Жалюзи чуть колышутся от сквозняка и цепляются за тонкий трикотаж платья. Отхожу немного в сторону и слышу чьи-то торопливые шаги в коридоре.

Ищут девочку?

Так и есть.

Дверь открывается, и в комнату отдыха врывается горе-отец.

— Вот ты где, Лизавета Егоровна! Я же предупреждал… — с порога отчитывает дочку генеральный, но, увидев меня, осекается.

— Я Пушка искала, пап.

— Лиз, я же просил… Оу… Шарлотта Владимировна, вы нашли нашего Пушка?

— Пушок! — складывает перед собой ладошки Лиза.

Стоп! Я стою у окна, рядом никого нет. То есть совсем никого, ну или никого похожего на Пушка.

«Но кто-то же есть? Они его видят!».

Мне становится не по себе от того, как смотрят на меня эти двое.

— Я. Никого. Не. Находила, — медленно и четко выговариваю каждое слово.

— Пушочек, — тянет руки и идет ко мне на цыпочках Лиза.

А меня словно выстрелом пронзает догадка, и от этого внутри все холодеет. Я давно отошла от окна. Оно закрыто, и жалюзи спокойно висят в нескольких сантиметрах от моего плеча. Тогда почему что-то до сих пор цепляется за рукав платья? Интуиция, долго пытавшаяся достучаться до меня, притихает, и я наконец-то задаю себе правильный вопрос. Да, с запозданием, но правильный: «Лара, а с чего ты взяла, что Пушок — это маленький котенок?»

Дальше в ход идут инстинкты.

Лиза бежит ко мне, а я, медленно, мало ли кого эти двое назвали безобидным именем Пушок, поворачиваю голову налево.

— Лизавета, не смей трогать паука голыми руками!

— Ну, пап! Дедушка сказал можно, — тоненький голосок ребенка сочится обидой.

— С дедушкой я отдельно поговорю! — строго осаживает отец дочку. — Где перчатки, что я купил?

— В переноске, и, пап, он не кусается.

— Кусается, Лизавета, а еще он сбрасывает волоски! Опять чесаться будешь, — строгим голосом отчитывает девочку Егор Игоревич. — И не надо сейчас из меня делать тирана! Я разрешил держать его дома только с одним условием…

— Прекратите! — кричу и не узнаю свой голос. — И уберите с меня это чудовище немедленно, или я за себя не ручаюсь!

— Шарлотта, вы, главное, не кричите и не трогайте его! — успокаивает меня генеральный и, выставив руки вперед, пытается побыстрее натянуть перчатки.

— Я не собираюсь трогать эту гадость!

Пытаюсь выглядеть грозной, но на самом деле меня жутко потряхивает. Я не трусиха, нет. Могу взять в руки мышь, лягушку, змею да кого угодно, но только не паука. Боюсь этих тварей панически, и страху этому ровно столько же лет, сколько и мне. Всю свою сознательную жизнь я стараюсь обходить этих восьмилапых монстров стороной, а сегодня не удалось. Дрожу всем телом и неотрывно смотрю на волосатую тушку паука, нагло устроившегося на моем предплечье.

— Ой! А куда он? — пищу, когда замечаю движение.

Монстр поднимает передние волосатые лапки и, чуть качнувшись в такой воинственной позе, делает шаг.

— А-а-а! — кричу так громко, что у самой в ушах звенит.

Паук на моей руке замирает, поджимает лапки, а потом…

Я не помню, что происходит потом, потому что становится темно и тихо. Страх отпускает, и я радуюсь внезапно окутавшему меня спокойствию. Вот только длится оно совсем недолго.

Сначала сквозь темноту прорывается боль. Тихая такая, но назойливая до тошноты. Она сверлит и сверлит плечо до тех пор, пока я не просыпаюсь.

— Она умерла? — долетает до меня тоненький расстроенный голосок.

— Нет, очень испугалась и упала в обморок, — строгим басом отвечает кто-то. — Сейчас вызову врача. Оставь паука в покое, Лиз!

Мужской голос продолжает отчитывать ребенка. Детский же всеми способами пытается оправдать волосатого монстра.

— Пушок Альбисум, пап, самый мирный и безвредный паук.

— Ты это Шарлотте Владимировне расскажешь, когда она очнется.

— А она точно очнется?

— Арахнофобия не опасна, но вот то, что она упала и ударилась, вполне может иметь последствия.

— Арахно что?

— Боязнь пауков, Лиз. Не все люди их любят.

— Но… — вздыхает детский голосок.

— И выучи уже, наконец, если вы с дедом такие натуралисты, твой Пушок относится к роду Брахипельма Альбопилосум — это, во-первых. Во-вторых, пауки животные-одиночки, они не умеют скучать, и вот такие вот вылазки для них — стресс.

— М-м-м, — мычу от боли, когда открываю глаза и делаю попытку встать. — Он меня все-таки укусил, да?

— Нет, с чего вы взяли? Что-то болит?

Прислушиваюсь… нет, не к приятному мужскому голосу, а к себе. На шефа, что сейчас стоит рядом с диваном и практически нависает надо мной, стараюсь не смотреть.

— Голова и рука, плечо, где он сидел. Ой! — дергаюсь от боли — Он точно не укусил? Он же ядовитый!

— Не больше, чем оса, — вклинивается в разговор Лиза.

— Лизавета! — строго останавливает ее отец. — Вы лежите, Шарлотта Владимировна, сейчас врач приедет и вас осмотрит.