Возрождение полевых цветов

Микалея Смелтцер (2022)

Его сердце было разбито. Моя жизнь изменилась окончательно и бесповоротно. Прошло шесть лет с тех пор, как я в последний раз видела Тайера Холмса. Случившееся навсегда развело наши пути. Мне пришлось собирать себя по кусочкам: новый мужчина, новый город, новая жизнь. Если бы все было так просто… Я вернулась домой, где мне предстоит попрощаться с матерью и разобраться с последствиями моего развода. И не думать о Майере. Ни в коем случае не думать о НЕМ. Вот только… Может ли старая любовь возродиться из пепла?

Глава пятнадцатая

Салем

Когда я подъезжаю к маминому дому, Тайер разгружает продукты. Он прикрывает ладонью глаза от солнца, а я тихо ругаюсь, увидев его в зеркале заднего вида. Он подходит ко мне и стучит в окно. Опустив стекло, я не силах сдержать сарказм:

— Прокуроры здесь не требуются.

Такого он не ожидал. Его губы дергаются, он старается не рассмеяться, но в конце концов сдается.

— Никаких ходатайств. Я хотел узнать, не нужна ли тебе помощь.

Мама прислоняется ко мне сбоку.

— Как мило. Немного помощи нам бы не помешало.

Мне приходится прикусить язык, чтобы не зарычать:

— Мам.

Тайер скрещивает руки и опирается о мою машину. Он совсем рядом. Я чувствую этот знакомый запах. Он пахнет природой, лесом и скалами. Он настоящий мужчина. Он улыбается. Он знает, что делает, и будет продолжать это делать. Мы поменялись ролями по сравнению с тем, что было шесть лет назад, и мне это не по душе. Должно быть, я вела себя ужасно назойливо. Странно, но что он не дал мне от ворот поворот.

— Почему бы тебе не дать мне ключи и я открою дверь?

— А? — Я ошарашенно моргаю.

— Ключи, — невозмутимо улыбается он. — От дома.

Мама выключает зажигание и протягивает ему ключи.

— Спасибо, Тайер. Так предусмотрительно с твоей стороны.

Он берет ключи и отходит от моей машины, унося с собой свой опьяняющий запах.

Нечестно, что прошло так много времени, а его присутствие до сих пор опьяняет. Его следовало бы запечатать эту силу во флаконы и продавать как смертоносное оружие. И хотя оно работало бы только против женщин, давайте скажем начистоту: без нас от мужчин нет никакого толку.

Пока Тайер отпирает дверь, я выхожу из машины и делаю глубокий вдох в надежде проветрить голову. Потому что при виде Тайера она заполняется туманом.

Я обхожу машину, чтобы помочь маме, но он уже открывает ее дверцу и протягивает ей руку. Он ей помогает, и это не должно меня злить. Но меня это злит.

Он разрушил меня, разбил мне сердце, а теперь ведет себя как ни в чем ни бывало. Я хватаю мамину сумку и следую за ними, тихо ворча себе под нос. Он усаживает ее в кухне на стул и что-то ей говорит.

Меня раздражает его присутствие. Его помощь. То, что он на моей территории. И самое главное, что он до сих пор будоражит мои чувства. Вот почему я боялась сюда возвращаться. Я волновалась, что мои чувства к нему не остыли. Оказывается, я была права.

Резко дернув дверцу холодильника, я хватаю бутылку диетической колы. Тайер смотрит на бутылку, потом на меня.

— Вода полезнее.

— Мне это уже сто раз говорили.

— Тебе правда следует пить больше воды, Салем. — Моя мама охотно поддерживает акцию «заклюем Салем за ее любовь к газировке».

— Прямо сейчас мне хочется выпить именно газировки. У меня могли быть пороки и похуже, согласны? Я могла бы быть маньячкой, убийцей.

Тайер весело смеется.

— Думаю, большинство людей сравнили бы эту зависимость с наркоманией.

— Я не большинство людей.

Он наклоняет голову, не в силах скрыть улыбку.

— Это точно.

— Я очень устала, — объявляет мама. Я поспешно отставляю бутылку и бросаюсь к ней, но путь мне преграждает массивное тело Тайера.

— Хочешь лечь? — спрашиваю я из-за его спины и пытаюсь заглянуть за его широкие плечи, но это возможно, только если я встану на цыпочки и обопрусь на его руку.

— Думаю, это хорошая идея.

— Я ее провожу. — Тайер помогает моей маме подняться. Она идет сама, держась за его бок, но я знаю, что в случае необходимости он тут же ее подхватит.

Она устраивается на своей специальной кровати и устало закрывает глаза.

— Почему бы вам двоим чем-нибудь не заняться? Я буду спать.

— Зачем нам… — начинаю я, но Тайер меня перебивает:

— Отличная мысль, Элли. Ты поспи, а мы скоро вернемся. Позвони, если тебе что-то понадобится.

Еще немного, и из моих ушей повалит пар.

— Ты не можешь просто… — Он кладет руку мне на талию и уводит меня на кухню. — Я никуда с тобой не пойду! — рявкаю я.

— Почему нет? — возражает он и глупо ухмыляется. Больше всего на свете я ненавижу то, что его это забавляет. — Нам есть о чем поговорить.

Я расправляю плечи.

— Знаю, но я не хочу обсуждать это сейчас.

— У меня такое чувство, что тебе никогда не захочется это обсуждать. Почему бы нам просто не прокатиться?

— Моя мама…

— Убирайтесь отсюда и оставьте меня в покое! Мне нужно спокойно выспаться! — услышав наш спор, хрипло кричит она.

Я сердито смотрю на высокого мужчину напротив меня.

— Ладно, — бурчу я. — Поехали.

Он выходит первым, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не хлопнуть дверью. Единственное, что заставило меня принято его предложение — это требование мамы оставить ее в покое. Я знаю, что ее время ограничено, но даже не знаю, как бы я себя чувствовала на ее месте, если бы вокруг меня постоянно суетились люди. Ей нужно дать хоть немного побыть одной. Даже если я буду тревожиться до тошноты.

— Чтобы через полчаса я была здесь. — Я решительно указываю на парковку перед домой.

— Ладно. — Он идет спиной вперёд, засунув руки в карманы шорт-карго. — Тогда поторапливайся. У нас двадцать девять минут и… — он смотрит на наручные часы, — сорок восемь секунд.

В жизни не встречала более противного типа.

— Неужели ты всегда вел себя так вызывающе, а я была слишком глупа, чтобы это заметить?

Боль искажает его черты, но он быстро овладевает собой. Мне стыдно за свой комментарий. Но держать язык за зубами рядом с ним никак не получается.

Он открывает фургон, и в нос ударяет запах новенькой кожи. Я забираюсь внутрь, но он не сразу закрывает дверь.

— Ты ненавидишь меня, Салем? — Он явно не шутит. Он серьезен и волнуется.

Я наклоняю голову, и светлые волосы падают вперед и закрывают лицо.

— Нет, — мягко признаюсь я. — Я никогда не могла тебя ненавидеть, Тайер.

Он был моей первой настоящей любовью, а, возможно, единственной. Он отец моего ребенка. У меня не получается его ненавидеть. Но это не значит, что все легко и просто.

— Хорошо. Значит, шанс есть. — Его лицо светлеет. Он закрывает дверь и обходит фургон спереди.

Я пропускаю его слова мимо ушей, не желая это обсуждать.

— Куда едем?

Он заводит автомобиль и на полную мощность включает кондиционер.

— Как я уже сказал — прокатиться.

— Хорошо. — Я смотрю в окно на мамин дом. Перед ним цветут пышные кусты гортензии. Я невольно задаюсь вопросом, имеет ли к ним отношение сидящий рядом со мной мужчина. Но спросить не осмеливаюсь.

Вскоре мы уже за пределами города.

— Если я не ошибаюсь, ты хотел поговорить, — напоминаю я. Он едва заметно улыбается.

— Да, но ты не хотела.

— Я заперта с тобой в машине, так что можно и поговорить.

Он трет подбородок.

— Расскажи мне о том, как ты жила последние шесть лет.

На кончике языка вертится вопрос, почему его это вдруг заинтересовало, но я себя одергиваю. Я защищаюсь, и это глупо. Я взрослая женщина, и я поклялась оставить прошлое в прошлом. Но когда я вижу его, когда он рядом, я чувствую внутри себя какой-то конфликт. А я ненавижу, когда меня выводят из равновесия.

— Ну, — я прочищаю горло, — рассказывать особо нечего.

За исключением бомбы в виде ребенка, которую я на тебя рано или поздно скину.

Я не хочу скрывать от него Сэду. Я никогда не собиралась этого делать. Я придумала миллион разных способов сообщить ему о ее существовании, но ни один из них не кажется мне подходящим. Да и вообще вряд ли такой подходящий способ существует. Я просто должна ему сказать, и все.

— Расскажи хоть что-нибудь. Что угодно.

Ему отчаянно хочется узнать, как я жила все эти годы без него.

— Некоторое время я жила с Лорен в Бруклине, устроилась на работу официанткой. Потом вернулась в Бостон и жила в квартире с Калебом, мы обручились. В итоге мы переехали в Калифорнию, чтобы он окончил колледж и начал заниматься юридической практикой. Потом ему предложили работу в Бостоне, от которой было грех отказываться. Вот и все. — Я пожимаю плечами и смотрю в окно, игнорируя его пристальный взгляд.

— Ты училась в колледже?

— Нет.

— Ты работала?

Я была мамой-домохозяйкой.

— Время от времени бралась за случайную работу. Но надолго нигде не задерживалась.

— Ты просто… ага. — Он задумчиво поглаживает подбородок.

— Ты правда считал, что мешаешь мне развиваться?

— Даже после твоей страстной речи мне полегчало от мысли, что я тебя освободил, чтобы ты смогла что-нибудь сделать со своей жизнью.

Во мне вспыхивает гнев.

— То, что я не училась в колледже и не имела постоянной работы, не означает, что я ничего не сделала в своей жизни.

— Прости, — искренне произносит он, — я не хотел, чтобы это так прозвучало.

Я вздыхаю.

— Нет, это ты меня прости. Когда ты рядом, я, кажется, начинаю слегка защищаться.

Он улыбается, его пальцы сжимают руль.

— Слегка?

— Ну ладно, сильно. Но я над этим поработаю.

— Мне нравится, что ты злишься.

Я смотрю на него так, словно он потерял разум:

— Тебе нравится, что я злюсь? Ты с ума сошел?

Он мгновение смотрит мне в глаза, после чего возвращает взгляд обратно на дорогу.

— Если ты на меня злишься, значит, тебе не все равно.

Он прав. Я смотрю вниз на свои шорты и голые ноги.

— Я не хочу на тебя злиться, — шепотом признаюсь я.

— Тогда почему злишься? — Я замечаю, как на его лице дергается мускул в ожидании моего ответа.

— Потому что это легче, чем признать правду.

Ужасную, отвратительную правду.

— И в чем же правда?

— Не заставляй меня говорить, — прошу я, качая головой. Я не хочу произносить это вслух.

От этого все становится еще более реальным, а я становлюсь еще более дерьмовым человеком, чем я есть на самом деле.

— Думаю, мне нужно это от тебя услышать.

Я прикусываю губу, сдерживая слезы.

— Я никогда не переставала тебя любить, — почти шепотом произношу я. — Я шла дальше и продолжала жить, но мое сердце осталось с тобой. — Он резко сворачивает на обочину и тормозит, из-под колес вылетают гравий и грязь. Потом медленно поворачивается и смотрит на меня. — Тайер… — начинаю я, но он не дает мне шанса закончить мою мысль. Он одной рукой обхватывает мою щеку, одна секунда — и его губы на моих губах.

Мой мозг хочет дать отпор. Он причинил тебе боль! Мой разум вопит, желая, чтобы я его оттолкнула, но я не могу. Мое тело считает иначе. Я погружаюсь в него, с облегчением ощущая на своем лице его губы. Я вроде бы убедила себя, что наша связь была не такой уж и сильной, но это не так. В мире много разных видов любви, но нашу любовь с Тайером не способны разрушить ни время, ни расстояние, ни что-либо еще. Наша любовь продолжала бы жить, даже если бы мы находились на разных континентах.

Он углубляет поцелуй, и я страстно шепчу его имя. Я убеждена, что это сон. Это никак не может быть реальностью. Но потом я мысленно отмечаю все ощущения — его щетина царапает мне лицо, в моих ладонях скомканная ткань его рубашки, на моих щеках тепло его рук — и я знаю, что все это очень реально. Он отстраняется, совсем чуть-чуть, наше дыхание слилось.

— Ты возвращаешься сюда, в этот город, а такое впечатление, будто ты и не уезжала.

Я прерывисто выдыхаю и закрываю глаза.

— Но я уезжала.

— Но ты уезжала, — повторяет он, облизывая губы. Я жду, что он отпустит меня и поставит точку в этом деле. Я вернулась сюда не для того, чтобы дать ему второй шанс. Вместо этого он шокирует меня, когда говорит:

— Давай встречаться.

— Что?! — вскрикиваю я, убежденная, что неправильно его расслышала.

— Встречайся со мной, — повторяет он, изучая мое лицо. — Мы… я, — поправляет он, — никогда прежде не поступал с тобой как настоящий мужчина. Позволь мне это изменить. Сходи со мной на свидание.

— Ты спрашиваешь меня или ставишь меня в известность? — прищурившись, уточняю я.

Он ухмыляется и качает головой. Мне безумно нравится, как его волосы падают на лоб. У меня руки чешутся смахнуть их назад, но я крепко сжимаю ладони.

— Ты пойдешь со мной на свидание, Салем? Настоящее свидание?

Я колеблюсь, но есть только один ответ, который я могу дать Тайеру.

— Да.