Любовь похожа на тебя

Мира Градова (2022)

Все наши встречи были случайностью. Кроме последней. Тогда ты намеренно пришел за мной, спас меня и неожиданно для себя понял, что наше знакомство было неизбежностью. У нас с тобой не было шансов. Ни единого. Ты сломанный и не веришь в любовь. Значительно проще рычать на весь мир, чем обнажить душу. Ведь ты уверен, что у тебя ее нет. А я хочу любить, но не могу. Страшно довериться, а потом оказаться преданной. И все же у тебя получится зажечь мой огонек. А потом ты же его и погасишь. Мы с тобой противоположности: притянемся, дополним друг друга и сформируем единое целое. Всего лишь на миг. Перед тем, как рассыпаться на осколки… Содержит нецензурную брань.

Глава 3

« — Когда я сказал отцу, что меня напугало существо в моем шкафу, он дал мне пистолет 45-ого калибра.

— А что он должен был сделать?

— Мне было 9 лет. Он мог просто сказать: «Не бойся темноты».

— Шутишь? Её надо бояться!»

“Supernatural”

Ревизия моего маленького советского холодильника показала, что шикарного ужина нам не видать: на полке одинокий помидор, кочан капусты и полстакана сметаны. Варька тут же скривила недовольную рожицу.

— Ты чем питаешься вообще? Травку в саду щиплешь, а, зайка?

— Я не планировала встречать гостей, — принимаю слабую попытку себя защитить, — а мне, как ты знаешь, многого не надо.

— Ага, капелька росы и крошка хлеба! Так дело не пойдет. Дуй в магазин, а я пока картошки начищу.

Спорить бесполезно. Беру кошелек, бросаю мимолетный взгляд на себя в зеркало, переобуваюсь в балетки и выхожу со двора, мысленно планируя список покупок.

Мы были в доме каких-то двадцать минут, а душный июльский вечер уже намекает на приближающуюся грозу. Это проявление погоды я терпеть не могу и боюсь его до дрожи в коленях. Очередная моя фобия? Хм-м, ага, одна из.

Почти бегу по пыльной дороге, чтобы успеть до первых раскатов грома. И дался нам этот банкет! Картошка, салат из капусты… что еще нужно для удовлетворения голода?

Мысленно беседую сама с собой, придумываю наказание для егозы Варьки и с ужасом поглядываю на быстро надвигающиеся черные тучи. Пытаюсь отвлечься мыслями о том, когда именно ко мне прицепился страх перед грозой и не могу вспомнить. А потом прихожу к логичному выводу, что моя жизнь пошла наперекосяк в тот момент, когда в нашу семью пришла беда. Так же очень сильно повлияло на мой неокрепший характер и то место, в котором я вынуждена жить. Все эти люди… они разлагаются, будучи живыми, а видеть это каждый день, зрелище не для слабонервных.

В общем-то так было не всегда. Когда-то мы жили в двушке в уютном спальном районе. Мы — это мама, бабуля и я. Отца своего никогда не видела и не знала. Мама со мной объяснилась всего один раз, когда мне исполнилось семь лет: рассказала банальную историю про короткую интрижку с любовью с ее стороны и страстью с его. Отношения закончились после двухнедельных прогулок под луной и горячих ночах под тем же небесным светилом. Причина тоже до зубовного скрежета проста — новость о беременности и нежелание донора биологического материала создавать новую ячейку общества. Странно и дико, что для семилетки была изложена “голая” и откровенная во всех смыслах история? Нет. Просто моя мама — это совершенно особенный человек. Была такой. Юлить или приукрашивать горькую правду красивыми речами было не ее стилем. Поняла ли я все как надо? Да, поняла. Тема секса и его возможных последствий прилагалась к моему воспитанию, как и остальные уроки жизни: этикет, умение правильно разговаривать, не совершать ошибок, которые можно и нужно избегать. По сути — молчаливый устав: не смей повторять мой путь, дочь.

Выводы для себя я сделала. Вопросов больше не задавала и перестала проводить дни в ожидании чудесного возвращения отца-героя. И да, до этого разговора мои детские мечты были очень прозаичны и наивны. Хотелось верить, что все еще обязательно будет: поход в зоопарк всей семьей, когда я вцепившись ладошками в руки обоих родителей весело визжу и поднимаю над землей ноги; еженедельные прогулки в парке; уютные посиделки возле телевизора долгими зимними вечерами, когда мои руки сжимают чашку с ароматным какао, мама, сидя в кресле, вяжет варежки из разноцветной шерсти, а любимый папочка усиленно изображает интерес к происходящему на экране и старается не похрапывать, когда в очередной раз расслабившись, откидывает голову на спинку дивана. Всего один краткий разговор и мои семилетние мысли очистились от всех иллюзий. Было ли больно или обидно? Солгу, если скажу, что нет.

Вздрагиваю от раската грома и прибавляю шаг. Воспоминания — это всегда больно, но их не выбросить и не стереть. Хотя в дикие моменты отчаяния мне бы очень хотелось преобразоваться в состояние “табула раса”. И все забыть. Так же легче было бы, правда?