Юмористические рассказы

Михаил Акимов, 2014

В эту книгу я включил не только юмористическую прозу, но и стихи. Это произведения разных лет, поэтому не стоит удивляться, что в одном из рассказов Саркази неженат, а кто-то из известных людей не в той должности, что сейчас. Так было.

Даёшь МиГ-29!

Собрались мы в цеху на перекур. Не только перекуриваем, но и попутно производственные вопросы решаем. Токарь Валера орёт на наладчика Федю, что тот ему фрикцион слабо подтянул; слесарь Михалыч кричит инструментальщику Сергуне, чтобы тот ему новое полотно для ножовки выдал; ученик электрика Сашка втолковывает мастеру Виталию Палычу, что надо сделать, чтобы производительность труда поднять, уборщица Татьяна рычит на всех, чтобы окурки на пол не бросали, а моторист Семёныч сказал, что надо бы выпить. И что интересно: Валера, Михалыч, Сашка и Татьяна изо всех сил орали, чтобы других перекричать; соответственно Федя, Сергуня, Виталий Палыч и все мы на уши показывали — мол, ничего не слышно, — а Семёныч потихоньку сказал, но его все услышали. И, конечно, сразу согласились. И на меня посмотрели. Понятное дело: как-то так сложилось, что когда речь о выпивке заходит, именно я иду начальника приглашать. Я спорить не стал — традиция есть традиция — поднялся и пошёл.

Вот вы, наверное, сейчас думаете: ну, и начальничек у них! С рабочими пьянствует! И будете неправы. Что там скрывать, бывают такие начальники, которые именно так и делают и тем самым роняют свой авторитет и нарушают производственную дисциплину. Наш не такой. У него даже, если хотите знать, на столе в кабинете под стеклом лист А4 лежит, а на нём в альбомном формате крупными буквами написано: «Не пей с подчинёнными»! Это он сам на компьютере набрал и на цветном принтере отпечатал, чтобы всегда перед глазами было. Вроде памятки, в общем. Поэтому когда я к нему прихожу и говорю: «Иваныч, мы тут выпить собираемся, ты с нами будешь?», он молча стекло поднимает, лист обратной стороной переворачивает и только после этого спрашивает: «По сколько сбрасываемся»?

Но в этот день он, похоже, не в духе был. Сразу бурчать начал: «И что за рабочие у меня? Даже выпить — и то без начальства не могут»!

— Ну, скажи честно: не можете ведь? — торжествующе спрашивает он меня.

— Не можем, — признался я. — А как мы без тебя выпьем, если ты зарплату пятый месяц не платишь? Вот нам и приходится в бухгалтерии аванс просить. А бухгалтерша без твоей подписи в приказе ничего не даст.

Но он из моей фразы только первые два слова услышал, улыбнулся довольно и приказ подписал. Ну и, конечно, стольник из кармана достал и мне подал. Ему-то аванс не нужен.

Вышел я из его кабинета, подошёл к бухгалтерии, и тут-то до меня дошло, что в бухгалтерию надо было кого-то другого послать. Потому что наша бухгалтерша Клавдия Петровна меня очень не любит. Всех мужиков любит (она до сих пор не замужем), а меня — нет. Раньше она и меня любила, а неделю назад перестала. А потому что случай такой был.

Не так давно выяснилось, что на нашем малюсеньком заводике есть профсоюзная организация, и мы все — её члены. А члены профсоюза должны взносы платить. А как мы их будем платить, если нам зарплату не дают? Вот наш профорг, эта же самая Клавдия Петровна, и заставила всех писать заявления, чтобы профвзносы у нас из зарплаты высчитывали. Все безропотно написали, один я под всякими предлогами три месяца от этого удачно увиливал. А неделю назад и я попался. Во всём телевидение виновато: в программе «Доброе утро!» показали мой гороскоп на день, а там сказано: «Вас ожидают крупные финансовые пополнения». Поэтому когда секретарша ко мне подошла и сказала, что меня в бухгалтерию зовут, я, как дурак, и помчался. Только я туда вошёл, наша кассирша Вера Львовна из-за стола выскочила и в дверях встала. А уж мимо неё не проскочишь! Я даже и не пытался. А Клавдия Петровна говорит: хватит тянуть волынку, давай пиши заявление. Я, правда, попытался отговориться, но как-то без энтузиазма, без огонька. Потому что понимал: шансов у меня — никаких. Да я, говорю, не знаю, как его писать.

— Ничего, — говорит Клавдия Петровна, — вот тебе заявление твоего напарника Бунина, пиши всё, как у него, только в шапке, естественно, свою фамилию поставь.

Ну, написал я шапку заявления, стал уныло читать дальше: «Прошу высчитывать мои профсоюзные взносы из моей зарплаты», — и тут меня осенило. Ах, так, думаю, значит, всё, как у него? Ладно! И написал: «Прошу высчитывать мои профсоюзные взносы из зарплаты Бунина». Расписался и ей подал. Она до того обрадовалась, что, наконец-то, из меня заявление выбила, что даже читать не стала, а в общую папку сверху положила.

А на следующий день у них ревизия была. И, конечно, комиссия её отчитала за то, что одно заявление не совсем правильно написано. И в акте проверки это указали. Вот она меня и невзлюбила.

Что же, думаю, теперь делать-то? Не даст она мне денег, из вреда не даст. А я из-за этого перед мужиками опозорюсь. Но ничего, выкрутился. Сказал, что Семёныч с женой на развод подали, вот он и хочет это событие отпраздновать. Клавдия Петровна без звука всю сумму отсчитала и сказала, что на святое дело ничего не жалко.

Собрались мы, как всегда, за столом в раскомандировке. Водку в стаканы налили, закуску порезали — тут и начальник подошёл. А следом за ним и Клавдия Петровна явилась. Семёныча по голове погладила и рядом с ним села. Она, оказывается, на свои деньги бутылку коньяку купила, но наливала из неё только Семёнычу.

Вначале, как обычно, анекдоты рассказывали, но потом разговор серьёзный пошёл. Начальник сказал, что, вроде бы, иногда даже работаем, а выручки почти никакой не получаем, а скоро вообще обанкротимся. А всё потому, что ерундой занимаемся: тракторы и бульдозеры ремонтируем, а их в городе всего несколько штук. Надо бы за что-то выгодное взяться, да вот за что?

Тут ученик Сашка и ляпнул: надо, мол, МиГи двадцать девятые делать, он сам по телевизору видел, что чуть ли не все иностранные государства за ними прямо в очередь выстраиваются. Мы, конечно, рассмеялись: всю жизнь тракторами занимаемся, и то не выпускаем, а только ремонтируем, а тут — самолёт! Да ещё какой: лучшая в мире боевая машина! Да и электроники в нём, наверное, побольше, чем в телевизоре. Ну, ты, Сашка, и загнул!

Однако, после пятой бутылки снова к этому разговору вернулись. И — странное дело! — почему-то эта идея уже перестала нам казаться бредовой. Вдохновлённый коньяком Семёныч заявил, что двигатель он берёт на себя. У него, мол, давно лежит списанный двигатель от «К-700», и он берётся довести его до нужной мощности.

Слесарь Михалыч сказал, что не видит ничего сложного в том, чтобы изготовить всякие там крылья и фюзеляж: одно время он работал кровельщиком и ещё не всё из этого забыл. И тормозные колодки ему клепать приходилось. Так что, говорит, загну и склепаю в лучшем виде.

Тут уже и все закричали, что Русь всегда умельцами славилась — взять, хотя бы Левшу с Кулибиным, — а мы чем хуже? Не посрамим чести и памяти предков!

Стали детали обсуждать, и чувствуем: получается. Что начальник ни спросит — а это, мол, как? — на всё ответ у кого-нибудь есть. Через полчаса и две бутылки самолёт, в принципе, был готов. Тогда стали о рынках сбыта думать. Начальник говорит: это самое трудное — у своих денег на такую продукцию нет, а за рубеж мы выхода не имеем. Тут и Клавдия Петровна вмешалась:

— То есть, как это — «не имеем»? Очень даже имеем: я через неделю в турпоездку в Египет еду, найду там кого-нибудь.

В общем, к концу застолья мы все дружно себя ругали, как это раньше до такой простой вещи не додумались.

На следующий день, честно говоря, некоторые из нас полагали, что на разговорах всё и закончилось. Ан нет. Прямо с утра начальник велел открыть бывшее складское помещение (оно давно пустое стояло: из него ещё три года назад последний болт унесли) и сказал, что это будет ангар для постройки самолёта. Оказалось, что он времени зря не терял. Ещё с утра нашёл в каком-то журнале фотографию МиГа, увеличил её на компьютере и, как только вошли в склад…. е., ангар, фотографию эту на стену повесил и сказал, что больше никаких чертежей у нас не будет, придётся работать по тому, что имеется.

Потом пошли в раскомандировку и стали распределять фронт работ: кто чем конкретно заниматься будет. Здесь никаких сложностей не оказалось, и только для мастера Виталия Палыча ничего подобрать не смогли: он после школы сразу в институт поступил и поэтому никакой полезной специальности не приобрёл. Но начальник и тут оказался на высоте: сказал, что назначает его лётчиком-испытателем. Тем более, выяснилось, что он — единственный из нас — уже и раньше аж три раза на самолёте летал. Правда, не пилотом, а пассажиром, но ведь и это — какой-никакой, а опыт.

И завертелось! Скажу честно: начинать было очень трудно. Когда вошли в пустой ангар, страшновато было. Как представишь, сколько работы впереди — руки опускаются. Но ведь начать можно только одним способом: начать! И ничего, втянулись.

Хорошо всё-таки, что есть такая вещь: стандарт. Оказалось, что многие детали тракторов, бульдозеров и экскаваторов запросто и для самолёта годятся. Ну, буквально всё в дело пошло. Кроме гусениц, конечно. Их мы никуда приспособить не смогли. А в остальном — просто прелесть. Взять, к примеру, трактор «Беларусь» — так ведь его ходовая часть с колёсами прямо-таки готовое шасси. Рулевое колесо ножовкой в двух местах распилили — штурвал получился. И кабина почти без переделок для самолёта подошла. А списанный двигатель от «К-700»? Цилиндры расточили, загильзовали, такой вакуум получился, так мощность возросла, что ставь его обратно на «Кировец» — без всяких крыльев взлетит!

А Михалыч взял в помощники наладчика Федю, и они вдвоём корпус изготовили. Действительно, кровельщик он оказался на удивление, и Федя под его руководством эту специальность освоил. Другие — в том числе, и я — ничем им не уступали, и через три недели МиГ был, практически, готов. Прямо хоть сейчас лети.

Но тут-то мы и загрустили. Потому что делали его не для того, чтобы самим летать, а чтобы иностранцам продавать. А иностранцы ведь избалованные: без кондиционера или бортового компьютера самолёт не купят. А из чего это делать? Всю электронику? С остальным легко было: за годы нашей деятельности на заднем дворе целое кладбище угробленной техники скопилось. Снимай с неё чего хочешь, — хоть с бульдозера, хоть с экскаватора, — доработай немного и ставь. А из электроники мы только два сломанных чёрно-белых телевизора нашли, 1965 — го года выпуска. Электронное направление у нас ученик Сашка вёл, так он твёрдо заявил: из этого ничего использовать нельзя. В общем, деньги нужны, а где их взять?

Но тут абсолютно вовремя к нам финансовая помощь подоспела. Вот что значит — грамотно всё спланировать! Клавдия Петровна из Египта вернулась.

Поначалу мы её не узнали. Сами представьте: подъезжает новенький «Вольво», выходит водитель, дверцу с поклоном открывает, а оттуда роскошная женщина выплывает: в шляпке какой-то умопомрачительной, в платье от… кого-то из классиков и вся в бриллиантах. Не сразу мы в ней нашу Петровну признали!

Через полчаса начальник всех в Красный уголок позвал: сказал, что Клавдия Петровна с чудесными новостями вернулась.

Сначала она про себя рассказывала. Приехала, мол, в Египет, хотела личную жизнь наладить, поэтому всем громогласно заявляла, что не замужем. Но это никого не заинтересовало (да оно и понятно, внешность у неё… не очень…). Тогда она плюнула на личное и занялась поисками покупателя для нашего самолёта. Вот тут-то всё и началось! Как только выяснилось, что она работает бухгалтером на заводе, который МиГи выпускает — женихи к ней толпами повалили! Да ещё какие женихи — сплошь миллионеры и миллиардеры! Теперь уже она стала ото всех нос воротить, но, в конце концов, на короле одного арабского государства остановилась и за него замуж вышла (какого именно государства, она не знает: они там только один раз ночью были, да и то недолго). А закончила она так:

— В общем, мы с мужем у вас этот самолёт покупаем и делаем заказ ещё на девятнадцать! Вот вам аванс!

Тут она небрежно кейс открывает, а он — полный долларов!

Взяли мы из этих денег небольшую часть и необходимых деталей накупили, а остальные в развитие производства вложили; да, наконец-то, начальник нам зарплату выдал!

Ученик электрика Сашка рьяно за дело взялся. Он молодцом оказался: времени не терял, успел двухгодичную подшивку журналов «Юный техник» просмотреть и всё нужное там нашёл.

Через неделю к лётным испытаниям приступили. Виталь Палыч в кабину забрался, ручкой нам помахал и взлетел. Полетал над городом минут двадцать, на всех режимах машину опробовал и благополучно на заводском дворе приземлился. Мы к нему кинулись: ну, как?

— Для первого раза очень даже неплохо, — говорит он. — Недоделки, конечно, есть; кое-что исправить просто необходимо. Ну вот, к примеру, ковш от экскаватора лучше, всё-таки, снять: и обзор из-за него плохой, да и тяжеловат он. Когда на вираж заходишь, сильно вправо бросает. Трудно машину на курсе держать.

Мы взвыли: там же все гайки приржавели, потому его и оставили, что открутить не могли; но Виталий Палыч стоял на своём. Пришлось гайки бензорезом срезать и ковш снимать.

В общем, устранили мы все недоделки и к концу месяца машину сдали заказчику. Поволновались, конечно, но всё обошлось. Теперь над остальными машинами этой серии работаем. Сейчас много легче пошло: опыт появился. Кое в чём мы даже своих коллег из настоящего МиГа обошли. Например, на стекло кабины пилота «дворники» всё от той же «Беларуси» поставили, так что наш МиГ, в отличие от ихнего, и в дождь летать может.

Что такое задержка зарплаты, мы теперь и не знаем. Да и сама зарплата, как говорят, вполне достойная. Ещё бы: заказчики к нам со всего света съезжаются. Мы ведь не только МиГами — многим другим занимаемся. Видели, у нас на заднем дворе «Шаттл» стоит? Американцы пригнали: что-то у них там с плитами покрытия не получается, очень просили разобраться.

Конец ознакомительного фрагмента.