Голодная чаща

Михаил Булатов

Двое студентов, которые недолюбливают друг друга. Богом забытая деревенька на краю дремучего леса. Местные жители не спешат принять городских гостей с распростертыми объятиями. Обычная практика на филологическом факультете превращается в борьбу не на жизнь, а на смерть, когда студенты заглядывают в мрачное прошлое. Им предстоит разгадать, что скрывает в себе голодная чаща.

Дурачок

— Ссылка сибирская, век воли не видать, — сказал Вовка, спрыгнув на перрон.

Электричка с глухим стуком двинулась дальше, оставив нас в этом медвежьем углу. На одноэтажной кирпичной коробке висела табличка, половину букв на которой было уже не различить. Здесь нам предстояло пробыть неделю, общаясь с местными — собирать и конспектировать байки, частушки и другие образчики словесного народного творчества. Обычное дело для двух филологов на практике.

Нас с Вовкой собирались отчислить за неуспеваемость и практика была последним шансом не вылететь. В деканате дали понять, что если мы немного не потрудимся, то осенью обоим придется примерить кирзачи и научиться ходить строем. Быть может, мы с Вовкой и были разными, но ходить строем нам не хотелось одинаково.

Вовка вставил в пожелтевшие зубы сигарету. Я потянулся, накинул на длинные волосы капюшон, поправил толстые очки.

— Знаешь, куда нам идти? — спросил у меня одногруппник. Я вытащил из кармана листок с надписью — «Авдотья Никитична Обухова, улица Сосновая, дом 5».

— Судя по всему, сюда. Не думаю, что нам придется долго искать дом, — добавил я, и мы прошли здание станции насквозь. В небольшом зале на металлических стульях дремал пожилой мужчина в спортивном костюме. Я почуял идущий от него запах перегара. Когда мы миновали станцию, Вовка нашел в траве жестяную банку и лениво пинал ее перед собой. Вскоре это начало меня раздражать. Едва я собрался с духом, чтобы сказать об этом, как услышал за спиной:

— Эй, чухонцы городские! Мелочь есть? Мальчишка лет двенадцати, коротко стриженный, со злым загорелым лицом стоял возле наполовину разобранного жигуля.

— Нахер пошел, деревенский чухонец, — беззаботно отозвался Вовка. Он полной грудью вдыхал деревенский воздух и на мальчишку внимания обращал не больше, чем на комара. Я инстинктивно вжал голову в плечи.

— Эй, куда пошел, ты! Я с тобой разговариваю! — кричал нам вслед пацаненок. Женщина в платке вышла из калитки, отвесила походя подзатыльник парнишке и принялась развешивать белье. Нельзя сказать, что первое впечатление от этого местечка было приятным.

Деревня больше походила на запущенный дачный поселок, прижатый стеной дремучего леса. Была рядом река, довольно широкая, судя по всему, один из притоков Иртыша. На другом берегу виднелись какие-то ангары и заводские корпуса, по внешнему виду, давно покинутые. Вовка оставил в покое жестяную банку и отобрал у меня листок с адресом.

— Не, Михалыч, у тебя внутренний компас не ахти. Мы, кажись, круги нарезаем. Вот и жигуль этот разобранный.

— Тот зеленый был, а этот белый, — резонно ответил я. Но листок с адресом отдал.

Мое предположение, что мы легко найдем нужный дом, оказалось ошибочным — вот уже полчаса мы вглядывались в заборы, стараясь увидеть обозначения улиц.

— Подскажите, как пройти на улицу Сосновую? — спросил я у мужичка, который шел навстречу. Всегда считал коммуникацию своей сильной стороной. Когда мужичок приблизился, я подумал, что с ним что-то не в порядке. Он был в пиджаке. В пиджаке и лаковых туфлях, которые светились на солнце. На пыльной деревенской улице, среди коровьего дерьма. Должно быть, полировал штиблеты перед выходом, — подумал я.

— Вы не должны здесь находиться, — мужчина строго посмотрел на нас, вставая на пути, — это запретная территория. Закрытая, сюда без допуска нельзя. Есть у вас допуск, спрашиваю? — Присмотревшись к нему, я заметил, что выбрит он плохо, будто его руки дрожали, а к щеке прилипла засохшая каша. Пиджак висел на тощих плечах, как на вешалке.

Мы с Вовкой переглянулись и обошли его по широкой дуге.

— Вот и дурачок, — сказал Вовка, и я кивнул. Дурачок заголосил, уже не обращая на нас внимания:

— Чрезвычайная ситуация! У нас чрезвычайная ситуация! Заблокируйте двери! — он повторил это раз двадцать, и, быть может, продолжал выкрикивать после того, как мы ушли. А я все гадал, что же случилось с этим мужичком в начищенных ботинках. Из размышлений меня выдернул Вовка:

— Смотри, — показал он на кривую надпись на заборе. «Улица Сосновая». Самое время, — подумал я, — лямки рюкзака начали врезаться в плечи. Я подвинул привычным жестом очки ближе к переносице. Чем черт не шутит, может, мы в самом деле встретим молодых доярок, которые не сумеют устоять перед нашим городским шармом.

Если бы я знал наперед о событиях, которые случатся в ближайшие дни, побежал бы обратно на железнодорожную станцию? Скорее всего, да.