Два мага

Михаил Волконский, 1902

«В роскошном доме на Острове у екатерининского вельможи, богатого барина Елагина, шли приготовления к парадному обеду. Стол готовили в саду, вблизи круглой беседки, обсаженной деревьями и розами и украшенной статуями. Беседка с ее живыми стенами должна была заменить гостиную. День стоял солнечный. Погода как нельзя лучше благоприятствовала готовившемуся празднику…»

Правдивое видение

— «Думайте о медальоне!» — сказал Кутра-Рари. Дался ему этот медальон! — подумал Бессменный, и, как только сосредоточился, мысли его остановились невольно не на медальоне, а на той, которой он отдал его.

«А что, если бы Надя увидела меня сейчас, как я сижу и смотрю в этот шар? — пришло ему в голову. — Не показалось бы ей это глупым?.. А где-то она теперь и что делает?!»

Прозрачный хрусталь шара блестел на свету и играл, преломляя лучи. Глазу неловко было смотреть в него, но почти сейчас же Бессменный стал различать в хрустале что-то вырисовавшееся в ней, сначала туманно, потом яснее и яснее.

И он увидел Надю. Она стояла перед Елагиным и плакала. Они прощались, он благословлял ее.

— Вы видите что-нибудь? — спросил Кутра-Рари, стоявший за спиной Бессменного.

— Вижу! — ответил тот.

Надя с Елагиным вышли на крыльцо. Их сопровождал благообразный старик, почтительно шедший за ними. Карета подъехала к крыльцу, лакей вынес два небольших баула и положил в карету. Судя по жестам Елагина, он успокаивал и утешал Надю, говорил, что так, мол, и нужно, что тут ничего поделать нельзя. Она села в карету, с ней рядом поместился старик, дверца захлопнулась, и карета покатилась.

— Надя уехала! — проговорил вслух Бессменный.

— Вы, значит, о ней думали, а не о том, о чем я говорил вам, — ответил ему Кутра-Рари.

В хрустале все смешалось, подернулось молочной дымкой, затем она растаяла, и хрусталь стал опять прозрачно-светлым, режущим глаз. Бессменный опустил шар.

— Что я видел? — обернулся он к Кутра-Рари. — Что это? Прошлое, настоящее, будущее или просто ничего не значащий бред?

— Вы должны были видеть настоящее, — ответил индус.

— То есть то, что происходило в ту минуту, когда я смотрел?

— Да.

— Так куда же она уехала?

Кутра-Рари пожал плечами.

— Я этого не знаю.

— Да не может быть!.. Ей некуда уезжать… с баулами… с каким-то стариком… прощалась с Елагиным… Не может быть! Я ее только что видел, она бы сказала мне… Я не верю вашему хрусталю…

Индус молчал.

— Хотя я там так ясно видел, — начал снова говорить Бессменный, — так ясно, как вчера в черном зеркале!.. Знаете что? Я готов сейчас отправиться опять на Остров и проверить.

— Проверьте! — сказал Кутра-Рари.

— Конечно, я так и сделаю. Можно послать за ямской каретой? Впрочем, я сам пошлю снизу. Мне все равно надо сказать два слова Цветинскому, — и, простившись с Кутра-Рари, Бессменный спустился вниз, послал слугу за каретой, а сам зашел в общий зал, где Цветинский трудился над сигом в черном масле.

— Что, брат, голод не тетка? — встретил тот его. — Ну, брат, не пеняй, от сига одни кости остались, я почти весь съел. Отлично он его приготовил.

Бессменный махнул рукой.

— Не до сигов мне теперь! Мне нужно сейчас ехать. Я зашел только, чтобы спросить тебя, как будет завтра утром: ты заедешь за мной или я должен отправиться к тебе, чтобы ехать на место дуэли?

— Заезжай ты ко мне.

— Драться будем на пистолетах?

— На пистолетах! — с трудом выговорил Цветинский, прожевывая кусок.

— Ну, до свиданья!

Пришли сказать, что карета подана, и Бессменный чуть ли не бегом выбежал из комнаты.

Всю дорогу гнал он кучера, то обещая на водку, то говоря, что он его в гроб заколотит. Переезд казался ему бесконечным, но, по мере приближения к Острову он начинал мало-помалу успокаиваться.

«Нет, — решил он, когда елагинский дворец был уже виден издали, — некуда ей уезжать, и все это — вздор и пустяки; вот я сейчас приеду и увижу ее. И отличный предлог у меня, чтобы приехать во второй раз сегодня: расскажу Елагину про фокус индуса, и он увидит, что это — вздор и маятник тоже был вздор».

Но когда князь поднимался по ступеням подъезда, сердце его все-таки сильно билось.

— Господин Елагин дома? — спросил он гайдуков, дежуривших в вестибюле.

— Никого не принимают! — почтительно, но твердо ответил старший.

— А барышня?

— Барышня уехали.

Бессменный почувствовал, как кровь отливает у него от щек и руки холодеют.

— Куда? — проговорил он.

— Не знаем-с.

— Да как? Надолго уехала или, может быть, просто в гости?

— Похоже, что не в гости, потому что с баулами и поклажей.

— С кем же уехала она?

— Незнакомый господин, старик, приехали, вызвали старшего камердинера, тот провел их прямо к барину, они поговорили, потом уехали с барышней.

Виденное Бессменным в хрустале оказалось не обманом. Все подтвердилось именно так, как видел он в хрустале.

Князь стоял некоторое время в раздумье, а затем, вдруг решившись, приказал:

— Доложите обо мне!

— Не приказано беспокоить! — пояснил один из гайдуков, наиболее смелый.

Бессменный стал настаивать.

— Я вам говорю, что доложите. Мне надо видеться немедленно, по важному делу. Доложите! Я на себя беру ответственность.

— Кабы не строгий приказ, — все-таки колебался один из слуг.

— Разве старшего камердинера позвать? — догадался другой.

— Ну, зовите старшего!

Явился старший камердинер. Бессменный долго толковал ему, что ручается, что барин не рассердится и примет его. Старший долго раздумывал, наконец кивнул головой.

— Хорошо-с, я доложу! — произнес он и отправился докладывать.

Бессменный, сильно волнуясь, стал ходить по вестибюлю в ожидании. Он знал, что Елагин падок на все таинственное, и не сомневался, что рассказ о Кутра-Рари и его хрустале заинтересует его настолько, что он простит, что его побеспокоили. Если же так, то он узнает, зачем и куда уехала Надя?

Старший вернулся и со строгим лицом доложил, что «просят».

Бессменный пошел наверх, в кабинет к Елагину. Тот сидел за письменным столом, в шлафроке, нахмуренный, сильно не в духе.

— Мне ни до кого сегодня, — встретил он князя, — и я принимаю вас лишь по настоятельной вашей просьбе. У вас важное, говорите, дело?

— По-моему, из ряда вон выходящее, — заговорил Бессменный. — Надежда Александровна уехала?

Елагин поглядел на князя, нахмурился и отвернулся. Должно быть, он был сильно расстроен. Бессменный всегда, во всех случаях видал его изысканно вежливым и учтивым, и теперь то, что он не ответил на вопрос, было для Елагина почти грубостью.

— Дело в том, — поспешил заговорить Бессменный, — что я видел ее отъезд на далеком расстоянии. Кутра-Рари показал мне его. Это было удивительно. Я не хотел верить, приехал сюда нарочно и вдруг узнаю, что она действительно уехала! Я побеспокоил вас, чтобы рассказать вам и засвидетельствовать о таком случае, который, по-моему, гораздо знаменательнее, чем остановленный индусом маятник.

Елагин, видимо, смягчился, как бы поверив тому, что Бессменный явился к нему не ради своего личного дела, но вследствие того лишь, что был поражен необычайностью случившегося с ним.

— Так вы говорите, — переспросил он, — что Кутра-Рари показал вам отъезд Нади? Каким же образом?

Князю вместо ответа хотелось закидать Елагина вопросами о том, куда уехала Надя, зачем, почему так внезапно и надолго ли? Но он должен был сдержать себя и ответить только:

— Он показал мне в хрустальном шаре, и я увидел в нем всю сцену отъезда.

— В хрустале! — повторил Елагин. — Я знаю об этом способе. Во Франции для той же цели берут стакан с водою, но это все равно… Ну, ничего нового вы мне не сообщили! Но все-таки это интересно.

— Кроме того, в эти два дня, вчера и сегодня, благодаря встрече с графом Фениксом и Кутра-Рари мне пришлось быть свидетелем еще многих странностей, — проговорил Бессменный и принялся рассказывать Елагину обо всем, что произошло с ним со вчерашнего дня.

Конец ознакомительного фрагмента.