Попадать, так с музыкой

Михаил Гуткин, 2011

Анна Истомина, студентка МЭИ, блондинка с мозгами и вполне жизнерадостная особа, отправилась на летние каникулы за границу – к бабуле в белорусскую деревню. Все началось, когда она получила удар по голове, вылетев из следующего от Барановичей до Гродно автобуса, обстрелянного бандитами. Придя в себя в больнице, Аня услышала по радио репортаж о результатах проходящего в Ленинграде шахматного турнира, который – она это точно знала – состоялся в марте 1941 года! Вот тут-то ей по-настоящему стало плохо! Оказаться накануне войны в Белоруссии, на которую придется самый жестокий первый удар, – мало сказать не повезло! Но, вспомнив папину присказку: «Врагов будем бить не считая, но по очереди», она разработала план действий…

Глава 10

На самом деле после этих слов я старательно отоварила каждого из них по башке, чтобы дождались, пока я доберусь до роты. Если последние слова Рафиза я поняла правильно, то тут не более полутора километров. Значит, минут восемь бега. Все, время пошло, то есть я понеслась.

Действительно, вскоре я добежала до знакомого шлагбаума. Часовой лишь взглянул на меня и не рискнул останавливать. Только нажал кнопку тревоги. Выскочил дежурный наряд, а на крыльце штаба появился Сергей. Меня уже била истерика, но я еще сумела внятно сказать, что там, на дороге, грузовик с убитым Рафизом и с бандитами и где-то там, рядом, в перелеске, могут быть лошади. Сергей отдал команду, и целый взвод стал запрыгивать в грузовик. А я проскрипела:

— Сергей, мне срочно нужны два ведра холодной воды и чистая простыня.

Он посмотрел на меня, что-то сообразил, крикнул старшину, после чего спросил:

— Может, лучше водки?

— Вода и простыня!

Подошел старшина, получил задание и через несколько минут вернулся с ведрами и простыней. Я потащила его в закуток, где офицеры иногда принимали душ. Там, не стесняясь старшины, разделась догола и скомандовала:

— Товарищ Пилипчук, лейте на меня первое ведро.

Он вылил. Я немного потерла лицо и тело руками.

— Теперь второе.

Получила второе. Истерика отошла. Завернулась в простыню, тщательно растерлась и почувствовала, что возвращаюсь к жизни.

— Спасибо, товарищ Пилипчук. Теперь я сама.

Старшина, покачивая головой, ушел, а я оделась и практически пришла в норму. Потихоньку пошла к штабу и села на ступеньки. Минут через двадцать пришли обе машины. Бандитов потащили в дом, а Сергей подошел ко мне:

— Как ты, Аня? Успокоилась?

— Почти. И у меня небольшая просьба. Ты сейчас будешь их допрашивать. Разреши, сначала я к ним подойду. Может, тогда они будут с тобой поразговорчивее.

Сергей задумчиво на меня посмотрел, потом сказал:

— Ну, раз ты их задержала, то почему бы тебе и не поприсутствовать? Заходи.

— Зайдем вместе. Только я хочу попросить — ты на меня смотри с некоторым страхом и говори робко. Потом объясню.

И мы вошли.

— Ну что, мужички. Поговорим? А то завтрак скоро.

— Уйди, злыдня! Пан начальник. Пусть она уйдет. Мы усе скажем.

— Скажете, конечно, скажете. А то товарищ старший лейтенант мне пожалуется. Так, товарищ старший лейтенант?

— Так, сударыня. Конечно! Вы только не нервничайте, умоляю, а то будет опять, как в тот раз. А нам они живые нужны.

Ну, артист, с ходу понял и точно подыграл! Я еще раз кинула на бандитов кровожадный взгляд и вышла.

Сергей последовал за мной, давясь от смеха. Постоял, успокоился и подошел ко мне.

— Что ты там с ними в лесу сотворила?

— Да ничего особенного. Сломала им по паре пальцев, чтобы в носу не ковыряли, а потом изобразила из себя упыря. Помнишь, когда я прибежала, на лице была кровь. Это их кровь.

— Да, с тобой действительно лучше не связываться. Я Василию расскажу, так он тебя по большому кругу обходить будет.

— Не будет! Не позволю!

— Это как?

— А вот так. У нас через неделю свадьба. Кстати, ты среди приглашенных.

— Ну, Васька, попал как кур в ощип!

— Наоборот. Теперь он под моей защитой. И вообще, со своими я белая и пушистая.

— Все, молчу. А тебе стоит сегодня занятия отменить. Я сейчас Василию позвоню, так как это наша общая головная боль. А потом пойду этих гавриков трясти. Вася приедет и присоединится.

С этими словами он зашел в дом, а я уселась на лавочку ждать мужа.

Примерно через сорок минут подъехала легковушка НКВД, из которой сначала вылез капитан и только потом Василий. Капитан кивнул мне и прошел дом, а Вася бросился ко мне:

— Анечка, с тобой все в порядке? А то Сергей рассказал по телефону про нападение на машину и про тебя что-то невнятное.

— Не беспокойся, Вася. Я почти в норме, а вот Рафиза очень жалко. Всегда такой был добрый и веселый. Но я за него этим ублюдкам уже частично отомстила. Ладно, иди к начальству, помоги им с допросами, а если кто-то из этих гадов начнет зажимать информацию, то обращайтесь ко мне.

Вася поглядел на меня с удивлением, но ничего не сказал и тоже прошел в дом. А я продолжила свое сидение. Появилась мысль пойти куда-нибудь в каптерку и в уголочке подремать. Но тут же поняла, что не усну, так как все время буду видеть перед собой Рафиза с расколотым черепом. Значит, весь пар еще не вышел. Буду дальше сидеть.

Через час капитан и Вася вышли на воздух. Капитан закурил, и они оба подошли ко мне.

— Ну, Анюта, — заговорил капитан, — ты опять отличилась. Как тебе удалось их захватить?

— Разозлили они меня очень, Валентин Петрович! Ни с того ни с сего шофера убили — безобидного и веселого парня. Меня хотели к какому-то Кшиштофу отвести. Я им предложила договориться, а они почему-то отказались. Вот и пришлось их скрутить. Кстати, у меня в связи с этим несколько вопросов. Кто такой этот Кшиштоф, кто такой Семен, который предупреждал поручника, что я опасна, откуда они знают, что это я помогла захватить Таращука, и почему им велели захватить меня живой?

— Ну, ты наговорила. Я пока могу точно ответить только на один вопрос. Кшиштоф Тышкевич — бывший польский офицер, служил в штабе Рыдз-Смиглы. После освобождения наших западных территорий создал небольшую, активную и грамотно действующую банду. Только за последние три месяца они совершили более десяти нападений на машины и хутора. В том числе и на автобус, в котором ты ехала. До сих пор нам удавалось в основном захватывать трупы. Панас Таращук первый попал к нам живым, но выбить из него показания так и не удалось. А вот из этих троих двое уже начали говорить. Сейчас проработаем план и немедленно отправимся к лежке Кшиштофа. Если повезет, то захватим их тепленькими. Да, а что за Семен? Про него они ничего не говорили.

— Семена, кажется, знает поручник. Именно Семен сказал им, что я представляю опасность. Правда, не объяснил какую, что меня и выручило.

— Так вот этот гад поручник молчит и только крестится.

— Крестится, говорите? Валентин Петрович, а давайте я помогу его разговорить.

— Ну и как ты это сделаешь? Оставь лучше это нам — профессионалам.

— Я думаю, что смогу, только сделайте вот что…

Я детально объяснила, что я хочу от них. Капитан, выслушав меня, схватился за голову.

— Ну, Анюта, ну ты и стерва, извини, конечно. Ладно, хуже от этого не будет, а получиться может.

Вот так всегда — стоит женщине проявить изобретательность в достижении своей цели, как ее обзывают стервой!

Далее события развивались следующим образом.

Поручник в комнате для допросов услышал за стеной жуткий вопль, который вдруг резко оборвался. А потом в комнату ворвалась свирепая я, которую безуспешно пытались остановить Сергей, Василий и капитан. Рот и руки у меня были в крови, на лице опять черные разводы, глаза сверкали. Я подскочила к стулу, на котором сидел поручник и пытался дрожащими руками ухватить висевший на груди крестик. Он забормотал:

— Матка боска ченстоховска, защити меня от всякой напасти. Спаси и сохрани.

— Никто тебя от меня не защитит, — прорычала я. — Ни ксендз Кордецкий, ни Мария, с которой мы давно договорились друг другу не мешать. Я внучка Лилит. И я голодна, а ты сегодня утром убил моего верного слугу.

— Простите, сударыня, — просящим голосом заговорил сзади капитан. — Очень просим вас хоть немного потерпеть. Может, он нам все-таки даст информацию.

— Дам, дам, — буквально заскулил поручник, — только защитите меня.

— Хорошо, Валентин, — как бы успокаиваясь, сказала я. — Я помню не только зло, но и добро, поэтому пока оставлю этого типа твоим людям. Но как только он станет не нужен, ты мне его отдашь.

— Но если он нам все расскажет и согласится сотрудничать, мы будем вынуждены его придержать у себя.

— Тогда найди мне какую-нибудь замену. Ты же знаешь, что я всегда голодна.

С этими словами я позволила вывести себя из комнаты. Капитан вышел за мной.

— Ну, ты наговорила, — отсмеявшись, начал капитан, когда мы вышли из дома на воздух. — А что за имена ты упоминала: Кордецкий, Мария, Лилит?

— Когда шведы в семнадцатом веке осаждали Ченстоховский монастырь, то обороной руководил ксендз Кордецкий. Кажется, его потом причислили к лику святых. Об этом писал польский писатель Сенкевич в своем романе «Потоп». Этот роман знают все образованные поляки. Мария — это «матка боска», то есть Богородица.

А Лилит, по преданиям, была первой женой Адама и потом стала демоном. Просто этот поручник, как и большинство других поляков, очень религиозен. Видели, как он держался за крестик? Вот на этом я и решила сыграть, так как если человек верит в Бога, то он верит и в черта. А теперь ваша очередь. Идите и вытрясите из него все про этого Семена. Возможно, что служит он здесь в роте.

Капитан помрачнел, кивнул и пошел в дом продолжать допрос. А я снова двинулась умываться. Да, сегодня занятия придется отменить. И наша подготовка тоже откладывается. Как бы это не стало системой.

Еще примерно через час была объявлена тревога и почти вся рота, кроме дежурных, погрузилась в машины. Меня, несмотря на настойчивые просьбы, не взяли. Вот так: как тренировать, так можно, а как пройти практику в реальном деле, так нельзя — не женское, мол, это дело. Ладно, потом отыграюсь. А пока, чтобы не терять времени даром, выцарапала себе инструктора по стрельбе и пошла с ним на полигон. У меня все никак не получалась нормальная стрельба из мосинки. СВТ и карабин — пожалуйста. Сто и двести метров — все пули в черном кружке. А как беру винтовку Мосина, идет большой разброс. Не могу приспособиться к сильной отдаче. То ли дело моя спортивная винтовка с удобным ложем и почти без отдачи. Автоматы и пулемет — вообще отдельная песня. Первая пуля еще как-то цепляет мишень, а вот остальные… Ну, не буду о грустном.

С короткостволом тоже проблемы. Из нагана попадаю практически отлично, но не лежит душа к револьверам — слишком долго перезаряжать. Из ТТ тоже попадаю неплохо, но нужно лучше. А вообще, в своем времени я много хороших слов читала о немецких вальтерах и о «парабеллуме», или, как его еще называют, «люгере». Но в этой роте «парабеллум» есть только у командира. Так что остается лишь подбирать слюни, когда в тире он из своего «люгера» сажает пулю за пулей точно в яблочко.

На самом деле по результатам стрельбы из неавтоматического оружия я входила в пятерку лучших в роте, но для будущего мне этого явно мало. Долго прицеливаюсь, и нужно научиться попадать в нужную точку, а не просто стрелять на поражение. И еще голубая мечта — научиться стрелять из пистолетов с двух рук. По Васиным словам, во всем отряде НКВД есть всего два спеца по такой стрельбе, и они постоянно загружены. Но если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе. Надо будет поговорить с Валентином Петровичем, жалостливо похлопать глазками. Может быть, он растает и разрешит хотя бы на пару дней съездить в отряд. А там, глядишь, и еще пару дней выцыганю. Уже что-то. Во время таких поездок, если получится, я уж вцеплюсь в этих спецов, как клещ. И надеюсь, что нескольких уроков мне хватит. Задел по общей стрельбе хороший, физподготовка на уровне. Значит, будут нужны только техника и, может быть, какие-то их собственные секреты такой стрельбы. А в качестве компенсации предложу им что-нибудь из моих приемов рукопашного боя. Вдруг чего-то не знают.

Еще одна проблема. Не факт, что у нас всегда будет советское оружие. Скорее всего, будет ровно наоборот, а с немецким я вообще никогда не имела дела. В роте такого оружия практически нет, а к тем крохам, что есть, боеприпасов кот наплакал.