Авиатор: Назад в СССР

Михаил Дорин (2023)

Чертова война забрала мою жизнь. Однако старушка-судьба не желая разбрасываться такими боевыми кадрами как я, закинула сознание боевого офицера в шкуру тщедушного подростка. Вот это поворот! Теперь моя давняя мечта — стать лётчиком, может наконец сбыться! Поступить в училище — легко! Окончить — без проблем!И всё бы ничего, да только год на дворе — 1976. Советский Союз во всем его «скромном» блеске!

Глава 11

Полы в умывальнике скользкие, да и места мало. Сильно не сманеврировать. Надо использовать самоуверенность этих ребят в своих целях.

Ближе всех был Баля. Я бросил подушку ему в руки и от всей души вложился в удар в район солнечного сплетения. Ефрейтора скрутило, но у него был подельник.

Бирсов приложился с ноги, но я успел заблокировать. От этого удара меня отбросило к стене. Десантник увлёкся и пробил прямым… в стену, не успев за моим уклонением. Не знаю, что прозвучало громче — крик от боли или треск его кости. Схватившись за руку, он опустился на колено. Как это ни странно, но не моя вина, что сержант такой косой. И что ему стена сделала?

Коротышка наблюдал за этим со стороны.

— Продолжать не хочешь? — спросил я, и паренëк выскочил из умывальника.

— Я тебе это… прип…помню, Родин, — несвязно пробубнил Баля. — Завтра же домой поедешь. Людей… своих напрягу!

— Не перенапрягись, — сказал я, похлопав ефрейтора по затылку. — А ты, Бирсов, в санчасть лучше иди. Всё равно с переломом не поступишь. Сам виноват.

Я махнул Виталику, что пора нам ретироваться методом исчезновения. Вырвав у Баля подушку, мы покинули санузел.

— Денег хотели? — спросил я, укладываясь на кровать.

— И их тоже. Спасибо, Серёга. Век не забуду, — поблагодарил меня Виталя и направился к своей койке.

— Серый, чë случилось? — проснулся Макс, вскакивая с кровати. — Кто-то нарывается?

— Приснилось тебе. Спать давай, — усмехнулся я, переворачиваясь на бок. М-да, поздравляю, Серёга, ещё одного «друга» ты себе получил в лице Лёши Баля.

В течение двух дней предстояло преодолеть следующий этап. И он, как мне кажется, самый основной. По сути, в период именно данного мероприятия тебе ответят на главный вопрос — можешь ли ты стать лётчиком?

Профессиональный отбор. Именно так называется эта штука. Нужен он для того, чтобы проверить, как ты можешь мыслить нестандартно, мгновенно принимать решения в экстремальных ситуациях, насколько у тебя скоординированы движения. Короче, не «тормоз» ли ты!

В своё время помню, как ребята пытались как-то схитрить во время профотбора, что-то выудить у старших курсов, какие-то секреты раскрыть, чтобы пройти по более высокой графе. В идеале узнать, что вообще на профотборе этом будет.

Конечно, не всем это помогало. Если не дано, то не дано!

После завтрака майор Неваднев сопроводил мою группу в учебный корпус. Вход находился как раз со стороны буфета, в который попытались заскочить самые голодные. Однако в это время дня дверь оказалась закрытой. У курсантов занятия, так что торговля на паузе.

Стены украшены различными композициями, прославляющими героев-лëтчиков, победу в Великой Отечественной войне и партию. Пластиковых панелей нет, а полы ещё деревянные. В небольшом закутке, ведущем к лестнице между этажами, весит огромное расписание занятий, заполненное от руки.

— Три хорошенько, Ивановский! Спать на сампо больше не будешь, — давал указание курсанту подполковник с повязкой дежурного по училищу.

— Да я не спал. Только… — оправдывался Ивановский, оттирая пол с помощью огромной железной шайбы с щëткой.

У кабинета нас встретила привлекательная женщина. Нельзя таким проводить столь сложные тесты! Парни будут больше на еë стройные ноги смотреть, чем на бланки с заданиями.

— Добрый день, товарищи абитуриенты. Елена Петровна Майорова, психолог. Нам с вами предстоит пройти несколько этапов тестирования, — представилась она, приветливо улыбнувшись нам. Очень притягательного вида женщина — рыженькая, серые глаза, одета в бордовую блузку и чёрную юбку, которая обтягивала еë стройные бëдра. А главное — две пуговицы были расстёгнуты, что сразу привлекло внимание некоторых ребят. Да и Неваднев, нет-нет, да и косился на зону декольте.

Я-то знаю, что сейчас нужно сосредоточиться не на женских прелестях, а на будущих заданиях. Мои попытки одëрнуть Артёма и Макса ни к чему не привели.

— Хорош пялиться. Завалите дело, — прошептал я, стоя позади парней.

— Да как тут не пялиться! Ты посмотри, посмотри, — ответил Макс, пытаясь слегка привстать на носки и увидеть, что же там у неë за блузкой.

— Если кому-то станет жарко, подходите ко мне. Водичка у меня на столе. Прошу, товарищ майор.

Елена Петровна проследовала в кабинет, а Неваднев, как и вся первая шеренга, провожали еë взглядом.

— Так, ээ… справа по одному, в кабинет, — скомандовал майор.

Рассадили всех по одному за стол. «Коллективное творчество» на профотборе не предусмотрено.

— Пилотировать самолёт вам придётся самому, значит, и тесты должны пройти сами. Таков порядок, — объясняла психолог.

— Так, а если я буду на транспортных летать? Там же двое лётчиков? — поинтересовался Макс.

— Тогда вам нужно поторопиться. В Балашове ещё есть места, — улыбнулась ему Елена Петровна, выкладывая перед ним бланк теста.

Предстоял длинный марафон в несколько часов по выполнению более десятка заданий. На каждое даëтся по десять минут.

Для разминочки надо определить на шкалах, сколько показывает стрелка. Проще простого! Выяснил цену деления и написал ответ. Как мне кажется, если не справиться с этим, то вставай и маши ручкой Елене Петровне. Потому, что дальше сложнее.

Перевёрнутые компасы и часики, где по одной стороне света или цифре нужно выяснить, куда указывает стрелка. На часах — время с точностью до десяти минут. Ну, такое, прямо скажу. Без напряга.

Атмосфера в кабинете накалена, жара невыносимая, два вентилятора не справляются. К тому же привлекательная дама-психолог ходит между рядами, завлекая молодые неокрепшие организмы своей расстёгнутой блузкой и глубоким ароматом своих духов — цветов сирени.

Следующий блок — математический. Посчитать огромные выражения, определить закономерность и продолжить ряд представленных чисел. И вот здесь тишину стал нарушать едва слышимый шёпот. Каждый считал про себя, что-то плюсовал, отнимал и так далее. А у некоторых хватало времени ещё попросить помощи у впереди или сзади сидящего. Елене Петровне приходилось несколько раз призывать к снижению шума. Лёшу Баля, который с утра волком на меня смотрит, и вовсе предупредили несколько раз. Вёл он себя, прямо скажу, вызывающе.

Аудиотест, который шёл следом, вызвал бурю эмоций. Вечно переспрашивают, возмущаются, что не понимают. Как только ЛОРа проходили, если через раз слышат, какие диктор называет буквы и цвета, которые нужно подчеркнуть! Хорошо, что я сидел на первой парте, и магнитофон «Астра-206» получилось слышать без «помех», исходивших от остальных.

— Так быстро, товарищ Родин? — спросила у меня Елена Петровна, когда я протянул ей бланк с решением теста КЧТ — красно-чёрная таблица.

— Так точно. Ничего же сложного, — ответил я.

— Я бы так не сказала.

Майорова пристально осмотрела мой стол в поисках каких-то шпаргалок или подсказок. Надеюсь, что на курсе будут ещё подобные вундеркинды.

А затем началось самое «любимое» занятие для военнослужащих — психологический тест. Время уже не ограничивают. Куча вопросов о том, почему пошёл в лётчики, а не в танкисты, хорошо ли себя чувствуешь, готов служить или не готов и так далее. И таких мозговыворачивающих вопросов очень много. Реально сидишь и потеешь.

Заметил, под конец все уже устали. Да и я тоже не железный. Хочется ответить наобум, чтобы быстрее закончить и выйти в прохладный коридор. На это весь и расчëт. Тебе нужно быть сконцентрированным всё время. А то можно и галочку не в том месте поставить и объявят тебя «вообще не умным». Некоторые, как я вижу, забили и от усталости отвечают на «как попало».

— Не отвечай на авось, — шепнул я сзади сидящему Артёму. — Сразу срежут.

Как только я закончил последний опросник, Майорова сказала подождать за дверью. Баля нас построил и скомандовал двигаться к выходу.

— Абитуриент Родин, останьтесь на минуту, — сказала Елена Петровна и попросила зайти в кабинет.

В глазах Макса появилось огромное разочарование, что это не он удостоился личной аудиенции у соблазнительной женщины. Так и хотелось ему сказать:«Я виноват, что такой “красивый”?»

— Присаживайтесь. Вы первый раз поступаете в лëтное училище? — спросила Майрова, указывая мне на последний ряд.

— Да… так точно, Елена Петровна, — поправился я, усаживаясь на указанное место. Майорова встала напротив, скрестив ноги и сложив руки на груди. А пуговицы так и не застегнула. Исходя из еë позы, предполагаю два варианта.

Первый вариант, что в еë жизни мало ярких впечатлений, не хватает позитивных эмоций. Ей просто скучно и совершенно не устраивает то психологическое состояние, в котором она в данный момент прибывает.

Второй — кокетничает.

— Знаете, почему я вас оставила, Родин?

Хотелось сказать что-то вроде «ну не чаи гонять явно», но вряд ли эта привлекательная дама станет связываться с малолетним абитуриентом. Психолог направилась к двери и закрыла еë на замок. Вот это да, Серый! Неужели сейчас тебе перепадëт?

— Вы знали, какие будут тесты, Сергей? — поинтересовалась она, медленно приближаясь ко мне сзади.

Вот не надо было показывать свою быстроту в решении тестов! Теперь будут сомнения. Итак, начальник училища взял на карандаш.

— Нет, конечно, Елена Петровна.

— Удивительный вы молодой человек. И чем вы так не угодили полковнику Крутову? — спросила она, направившись к своему столу. — Признаюсь, к вам он проявил неподдельный интерес.

И чего этот Николай Евгеньевич ко мне пристал? Самолюбию его удар нанёс, наверное, что пролез в училище после разбитого самолёта.

— Как я понимаю, вам была дана чёткая и понятная команда, что со мной делать, — сказал я. Майорову эта фраза удивила.

— Вы говорите вполне взрослым языком, товарищ Родин. Годков так на тридцать, — сказала психолог и снова подошла ко мне. — Сами как думаете, мне поступить?

— Думаю, что у вас есть все основания не препятствовать мне. Но дело ваше.

— Сомневаюсь. Дело как раз таки ваше. Может, стоит найти альтернативный выход из этой ситуации? Парень вы неглупый, должны понимать намëки, — Елена Петровна медленно наклонилась ко мне. Да что происходит-то, Серëга?! Тебя либо соблазняют, либо предлагают уйти по-хорошему. И эта блузка ещё расстëгнутая. Еле сдерживаюсь, чтобы туда не смотреть.

— Не хотите ли чаю, Елена Петровна? — спросил я.

— Вы свободны, Сергей. Встретимся на второй части профессионального отбора, — сказала Майорова.

После обеда всем свободным абитуриентам, за исключением наряда, была поставлена первая боевая задача. Кодовое название — операция «Гуси».

По указанию вышестоящего штаба, а именно майора Неваднева, необходимо скрытно, используя рельеф и складки местности, выдвинуться в район аэродрома. Транспорт не предоставлялся, поэтому весь путь в десять километров преодолевался пешком.

Задача заключалась в следующем — найти и уничтожить противника, захватившего взлётно-посадочную полосу. Из «вооружения» только руки и БСЛ калибра сто десять миллиметров — большая сапёрная лопата. Враг — вездесущая травка.

Как говорил один известный кот, совместный труд объединяет. Здесь тоже самое. Если в казарме многие держатся отстранённо, то здесь выясняется, что у них и голос имеется, и поговорить с ними есть о чëм. Некоторые находят своих земляков и яро обсуждают свои родные места.

Огромное количество парней, замотавших головы футболками для защиты от солнечного удара, методично изничтожают мелкие зелёные насаждения, мешающие производству полётов на аэродроме.

Как раз сегодня, я смог воочию увидеть, насколько раньше круто были укомплектованы авиационные части Советского Союза техникой.

Огромное количество самолётов! В Белогорске в это время базировались два полка, оснащённых МиГ-17, Су-7 и Л-29. Конечно, это не современные «файтеры» и «бомберы», но для своего времени — мечта любого боевого лётчика. Можно сказать, реактивные «дедушки» Российской авиации.

— Серый, как думаешь, сколько лет Елене Петровне? — спросил Макс, присаживаясь на бетон рядом со мной.

— А зачем это тебе?

— Ну, просто, мне 18. Несильно ли она за разницу в возрасте будет переживать.

— Макс, ты чего? Влюбился? — спросил Артëм.

— Женюсь на ней. Я прям вижу…

— Так, стоп! Максимка ты, походу, перегрелся, — усмехнулся я. — Давай, пошли к старшим, пускай тебя в казарму отведут.

По примыкающей к полосе рулëжной дорожке мчался ГАЗ-69. Вырулив на полосу, автомобиль направился в нашу сторону. Машина остановилась напротив нас и из неë вышел офицер в светло-синем лëтном комбинезоне и офицерской фуражке.

— Здорово, орлы! Кто старший? — обратился ко всем офицер. Нетрудно догадаться, что перед нами, скорее всего, командир одного из полков.

Баля представился и скомандовал всем построиться.

— Вольно, вольно! Командир триста пятнадцатого учебного полка, полковник Добров Геннадий Павлович. С кем-то из вас мне предстоит полетать на тех самых машинах, которые у вас за спиной. Что за самолëты, знаете?

В строю оказалось много знатоков этой техники. Ответили буквально хором.

— Ладно, молодцы. Работу закончили и в казарму. Ефрейтор, командуйте.

Когда мы начали движение, меня одëрнул наш старший.

— Родин, тебя зовут, — сказал Баля и указал на Доброва.

Я просочился сквозь строй и подошёл к полковнику. Геннадий Павлович достал из чёрно-белой пачки сигарету и прикурил.

— «Стерву» будешь? — спросил Добров, протягивая мне открытую пачку

— Простите, кого?

— «Стюардессу» так называем. Болгарские, недавно попробовал, — потряс он пачкой сигарет. — Не куришь, значит. Весь в отца — такой же правильный. Как сам? — спросил полковник.

— Всё хорошо. А вы отца знали?

— Да. Жаль мужика. Ладно, беги встрой. В полк приедешь летать, там и поговорим, — сказал Добров и пожал мне руку.

Спать хотелось ужасно после такого напряжённого дня. Завтрашний день предполагал второй этап профотбора, нужно было хорошо отдохнуть.

Перед сном поймал себя на мысли, что вокруг семьи Родиных витает слишком много тайн. Чем же таким занимались отец и мать Сергея, что никто ничего не рассказывает? Просто так, конечно, не подойти к Доброву и не расспросить о родителях. Только если сам не захочет.

Ко второму дню «мозговыжималки» я подходил в относительном неведении тех тестов, которые необходимо пройти. Знал только, что сейчас будут всякие установки с лампочками и ручками. Но к такому «винтажу» не был готов.

Когда я поступал в прошлом, вернее, в будущем, эти все штуки на ладан дышали и практически не использовались. А сейчас оно всё работает. Вот прям всё!

— Следующий ты, Родин, — сказал вышедший из кабинета парень, вытиравший пот со лба.

— И как там? — спросил я.

— Трудно.

— Живее, Родин! — поторопили меня.

Войдя в кабинет, обнаружил в нëм двоих дедушек, одетых в технические комбинезоны тëмно-синего цвета. На первый взгляд им обоим лет по семьдесят, но передвигались они вокруг аппаратуры очень бодро. Сразу вспомнились рассказы ребят, которые консультировались со старшими курсами и пытались получить от них хоть какую-то спасительную «соломинку». Один из таких советчиков утверждал, что два древних деда — настоящие церберы! Что ж, проверим.

— Ёптить, хорош зыркать и в кресло! Чего встал… как там тебя, — сказал лысый дедок и, щурившись, попробовал прочитать мою фамилию на бланке.

— Пень ты старый! Серёга зовут! Пенсия плачет по тебе, Генич! — подсказал ему второй, поправляющий лямки на аппарате.

К слову, сам аппарат не что иное, как подвижная кабина самолёта, установленная на шарнирах. А перед ней огромная панель с изображением волнистой линии — синусоиды, и белыми лампочками.

— Георгич, отстань! Очки забыл. Ну чего встал, Родин? Прыгай и пристёгивай ремень, — сказал дед Генич.

Заняв место, я сразу взялся за ручку управления и поставил ноги на педали.

— Итак, ëптить, смотрим, слушаем и запоминаем. Даже если девка зайдëт вот с такими, — Генич описал перед собой два больших круга, — всё равно смотри на лампочку и веди по синусоиде. С девкой Георгич разберётся, он парень молодой.

— Пенëк! На полгода тебя старше! — воскликнул Георгич, цепляя мне на ногу и руку какие-то датчики.

— А это, чтобы пульс и давление считывать? — спросил я.

— Это, чтоб ты не засыпал, ëптить!

Аппаратура замигала, а кабина начала ходить в разные стороны. Всё как в полëте — любое движение нужно уравновешивать. Вести луч по линии было несложно, пока не началось психологическое воздействие.

Под сиденьем сработала оглушающая сирена. Меня слегка передёрнуло, но с линии не ушёл.

И вот первый вираж. В руке и ноге возникла небольшая дрожь, словно органы управления завибрировали. Но и это не смогло сбить меня с темпа. На лице, непроизвольно, светилась улыбка.

Потянул ручку на себя — луч ушёл вверх. Нажал правую педаль — луч вправо. Дойдя до верха, даёшь ручку от себя, и луч пойдёт вниз. Гениально и просто! Вибрация только слегка отвлекает, но не критично.

— Генич, а чего он лыбится? — услышал я Георгича, стоявшего у аппаратной стойки.

— Да, ёптить, откуда ж я знаю. Нашёл чего спросить. Мож, где тренировался? — сказал Генич, стоявший где-то сзади.

— Вряд ли. А ты, пенëк, напругу давно проверял?

«Так-так-так, вы там чего задумали, старички-боровички?! Какая напруга? Током, что ли, шарашить будут?», — запереживал я. А бросать ручку нельзя. Это сразу крест на поступлении.

— Точно, Георгич. А ну, давай-ка, добавим.

Вибрация слегка усилилась, появилось уже видимое отклонение, но совсем незначительное. Если так, то и не критично. Немного осталось дотерпеть.

— В одну сторону прошёл. Теперь назад, — услышал я команду от Генича. — Хорошо идëт, ëптить! Георгич, а давай на максимальную. Чтоб, прям, ручку захотелось бросить.

— Понял, выполняю, Генич!