Убийца с лицом ребенка

Михаил Ушерович Ушер, 2020

В адвокатском бюро города Коблевска раздается звонок. Адвокат Альберт Кемельман узнает о задержании своего друга – начальника полиции города полковника Снаткина. Его обвиняют в получении взятки в особо крупном размере. Так начинается одиссея адвоката Кемельмана, который не по своей воле втягивается в политические интриги города, в котором стали исчезать люди, как близкие к власти, так и равнодушные к ней. За всеми действиями адвоката наблюдает профессиональный убийца. В романе выведены все типичные "слуги народа", приведшие страну и город к катастрофе. Содержит нецензурную брань.

25

Председатель Апелляционного суда Коблевской области Ржапецкий Константин Петрович сидел перед ноутбуком и составлял проект решения по апелляционной жалобе налоговой администрации к Ганапольскому. Окно в весенний сад было открыто и ночные звезды с любопытством заглядывали в комнату.

— Костя! — с возмущением вошла в кабинет мужа жена Лиза в розовом пеньюаре, — Сколько можно работать? Уже половина первого ночи. Посмотри на себя в зеркало: глаза красные, как у рака.

— Лизунчик, — улыбаясь, ответил муж, — еще минут пятнадцать. А чем занимаются дети?

«Дети» — двадцатилетняя дочь Владлена и ее муж Александр, сын полковника Снаткина, судья Центрального районного суда города, пришедшие сегодня в пятиэтажный особняк главного судьи области в гости, уже давно находились в гостевой спальне.

— Я не знаю, что делать, — тихо сказала Лиза. — Мне только что позвонила жена Ореста Ивановича. Павла Ивановича задержали при получении взятки в сумме ста тысяч долларов. Об этом сообщил телеканал «Эхо недели», который мы не смотрим.

— Вот козел! — откинулся в кресле Ржапецкий и от внезапного гнева лицо его покрылось пятнами. — Я же предупреждал этого борова не брать взятки хотя бы полгода. У него же в кабинете НАБУ поставила камеру. Он что, совсем обдолбанный?

— Надо ли об этом сейчас сказать Саше? — спросила озабоченно Лиза.

— Этот недоумок, — так между собой тесть и теща называли зятя, — поднимет ненужный шум. Пусть пока спит в неведении. Возможно, Снаткина задержали специально для того, чтобы я начал дергаться.

— Может быть, позвонить Александре, чтоб она подготовилась к обыску? — предложила Лиза.

— Все телефоны Снаткина сейчас прослушиваются. Этот мерзавец дома ничего не держит. Александре нечего беспокоиться. Я же предупредил его, что на полгода надо залечь на дно, как подводная лодка. Но у него же лапы намазаны говном. Он за сто долларов в церкви пернет.

— Ты забываешься? — прикрикнула на него жена. — Здесь тебе не суд. Попридержи свой язык. Ты же главный судья города! Как можно так выражаться? Какой пример с тебя могут брать молодые судьи?

— Это ты, падла, забываешься! — вскочил Ржапецкий, как укушенный. — Всю жизнь строишь из себя помешанную барыню. В самые сложные периоды жизни мне не на кого положиться, мне не с кем поделиться. Кругом одни безмозглые дуры! Что на работе, что дома!

— Это мы с Владой дуры? — вскипела жена. — А кто тебя сунул в судьи, придурок?

— Ты за это отработала, как проститутка. Забыла, с каким наслаждением ты рассказывала мне подробности своей измены с этим маразматиком Павленко. Я помню это всю жизнь.

— Это ты подложил меня под него, импотент проклятый.

— Я — импотент? Да у меня такие девки отсасывают… — в гневе закричал главный судья и тут же осекся.

Лицо жены побелело, что предвещало скандал с битьем посуды и крушением мебели. В такие моменты жена Ржапецкого теряла рассудок и готова была растерзать мужа.

Константин Петрович сразу понял, что переборщил. Не хватало еще, чтобы дети стали свидетелями безобразной сцены.

— Лизунчик, — подбежал он к жене. — Прости, любимая, прости дорогая. Но ведь ты первая начала, не бери в голову, какие девки в моем возрасте? Это я так сказал, чтобы разозлить тебя. Понимаешь, — гладя жену по голове и целуя ее в расплывшееся лицо, говорил он, — я уже месяц не могу спокойно спать. Обложили меня со всех сторон. Хотят моей крови. Понаставили везде видеокамеры, следят за каждым моим словом и действием. Ты думаешь, им нужен этот Снаткин? Им нужен я. Прости, что я тебя обидел. Если бы не ты, разве я был бы тем, кем я есть? Разве я не помню, чего это тебе стоило? Родная, мы с тобой одно неразрывное целое. Успокойся, пойдем, выпьем коньячку на ночь и по старой привычке побалуемся перед сном.

Выступившая испарина на лице жены не предвещала ничего хорошего. Сомкнутые в ненависти к нему губы, полыхающие от невменяемости глаза заставляли его делать то, что было ему противно и что давно его не трогало. Он уткнулся в дряблые висячие груди жены, протянул руку в промежность между ее толстыми ногами и молил Бога, чтобы приступ безумия как можно скорее покинул ее. Наконец, из ее глаз покатились слезы, что означало какое-то прояснение сознание. Она отшвырнула его руку и попыталась вырваться из его объятий, но он знал, что отпускать ее нельзя, пока она не расслабится и окончательно не придет в себя.

«Так жить дальше нельзя, — думал он, — мы же ненавидим друг друга». И в то же время он понимал, что вырваться из этого жизненного капкана им не удастся никогда.

С Лизой он познакомился, когда поступил на юрфак Одесского госуниверситета. Их группу в начале сентября послали на сбор помидоров в совхоз «Нечаянский». Костю и еще одного первокурсника определили в грузчики. Они загружали газик ящиками с помидорами, которые собирала остальная группа и разгружали их в магазинах города Коблевска. А вечерами первокурсники шли два километра в сельский клуб, где под музыку из магнитофона устраивались танцы. Один раз за вечер объявлялся «Белый танец» и тогда девочки приглашали мальчиков. В один из таких вечеров его пригласила на танец Лиза, худенькая, с симпатичным личиком, короткой стрижкой светлых волос. Он уже был мужчиной в том смысле, что в своем глухом селе его, молодого тракториста, подпоила и соблазнила шестидесятилетняя вдова. Она проделывала с ним все мыслимые и немыслимые упражнения, которые доставляли ему неописываемое наслаждение. Но вскоре вдова охладела к нему и однажды, прямо с порога оттолкнула его от себя и сказала ему, чтобы он больше не приходил к ней. Однако через неделю он снова пришел к ее дому с бутылкой самогонки, и сказал, что он не может без нее жить. На этот раз пожилую женщину прельстила бутылка в руках молодого любовника. Однако после выпитой бутылки самогона у него ничего не получилось и он первый раз от злости избил свою соблазнительницу. Она практически не сопротивлялась, размазывала по щекам пьяные слезы и неизвестно за что просила у него прощение. После этого женщина превратилась в бессловесное животное. Костя приходил с самогоном, они выпивали бутылку, но поскольку спиртное не помогало ему восстановить потенцию, он свою неполноценность пытался возмещать кулаками, бегал за окосевшей вдовой по комнатам, вытаскивал ее из-под кровати, а когда ей удавалось выбежать из дома и спрятаться в бане, разбивал руки в кровь об деревянную дверь и падал обессилевший на землю. Кто-то из мужиков в курилке рассказал, что вдова выглядит так хорошо, потому что питается энергией мужчин, что ее третий муж испустил дух, когда занимался с ней «этим самым». Костя испугался за свое здоровье и перестал ходить к вдове. И когда Лиза пригласила его на танец, он почувствовал половое влечение к ней. Несколько дней спустя, он предложил ей прогуляться к реке. Они шли по тропе в березовой роще, Лиза была в ситцевом платье, которое то и дело поднималось от ветерка, обнажая ее голубые трусики, и она, смущенно опускала его. У реки они сели на сухой песок. Солнце спускалось к далекому горизонту, подсвечивая реку багровыми лучами. Костя поцеловал Лизу в щеку, она не была против и тогда он шутя повалил ее на песок. Она смеялась, а он думал только о том, как снять с нее трусы, чтобы она не кричала и не звала на помощь. Когда он как бы нечаянно засунул свою руку в ее трусики, она сжалась, как пружина, но не рассердилась и не прогнала его. Просто перестала смеяться и закрыла глаза. Он поднял ее платье, стянул трусики, своими коленями раздвинул ее ноги и овладел ею. Она лежала молча, прикусив от боли нижнюю губу. Он лежал рядом, радуясь тому, что снова может делать это. До конца осенних сельскохозяйственных работ, они каждый день ходили к реке и занимались этим. Потом она пригласила его к себе домой и когда на столе появились буженина, сыровяленая колбаса, сыр, ветчина и красная икра, он обезумел от обилия дефицитной еды.

— Мой папа — директор мясокомбината, — с гордостью сказала она.

— И ты ешь это каждый день? — с завистью спросил Костя.

— Кушать это каждый день — вредно.

— А я бы ел это каждый день, — возразил он.

Поскольку Костя жил в общежитии на стипендию, он фактически постоянно недоедал и поставил себе цель непременно жениться на Лизе. Но у родителей Лизы были другие планы. Костя не внушал им доверие, его манеры их шокировали, особенно, когда он задницу называл жопой, или говорил, что ему на это насрать, если он придерживался другого мнения. Когда Лиза забеременела, родители увезли ее срочно в Минск, к папиной сестре, акушеру, которая сделала ей аборт, потом перевели ее из Одесского университета в Минский. И вздохнули, когда Лиза вышла замуж за курсанта Танкового училища. Костя закончил юрфак и по распределению попал юристом на отделение Коблевской железной дороги. Три года работы были настоящим мучением для Кости. Он проигрывал все дела в арбитраже, так как не научился правильно выстраивать основания иска и путался в пунктах Положения о поставках продукции и товаров. Судья арбитражного суда всегда подтрунивал над ним.

— Если вы товарищ Ржапецкий найдете в постановлении, на которое вы ссылаетесь, эти пункты, я немедленно решаю вопрос в вашу пользу.

— Я читал это постановление, — бубнил Костя.

— Тогда покажите мне эти пункты.

— К сожалению, их нет в вашем экземпляре постановления, — возражал Костя.

— Так вы еще и кодификацию не ведете. А ну-ка, дайте мне свой экземпляр.

Чувствуя подвох, Костя заявил, что оставил свой экземпляр на работе.

— В иске отказано, — объявил судья. — И я выношу частное определение в адрес юрфака Одесского университета. И в этот момент к судье подошла стройная женщина в шоколадном брючном костюме, с русыми волосами, собранными черной резинкой и отброшенными назад, как хвост собаки. Она что-то шепнула судье и тот согласно махнул ей головой. Женщина обернулась и их взгляды встретились.

— Лиза! — ахнул от восторга Костя.

— Костя? — улыбнулась Лиза. — Зайди ко мне в двести двенадцатую комнату.

Выяснилось, что Лиза работает второй судьей арбитражного суда уже месяц, что она разведена, что у нее все в порядке.

— Я тоже хочу работать судьей, — сказал Костя.

— Я поговорю с папой, — пообещала она.

На этот раз папа потребовал немедленно расписаться, что Костя с удовольствием и сделал, после чего папа Лизы предпринял некоторые шаги. Председатель областного суда Павленко, когда увидел Лизу, онемел, но пришел в себя и сказал Косте, что может рекомендовать его судьей в самый дальний сельский район области с перспективой перевода через пять лет в город. Тесть посоветовал немедленно соглашаться, а там видно будет. Костя согласился, но Павленко не подписывал рекомендацию. Тесть снабжал его деликатесами и коньяками, но никакого движения не было. Помощником Павленко работал бывший однокурсник Кости и Лизы, Василий Пересвет, который на вопрос Кости, в чем дело, после третьей рюмки коньяка, заявил, что Павленко редкий бабник, и пока Лиза с ним не переспит, толку не будет.

— Лизунчик, — обратился к ней ласково Костя, — сейчас решается моя судьба. Все зависит от тебя. Этот старый хрен хочет с тобой переспать. Я не вижу тут никаких препятствий. Это же будет с моего согласия. А потом мы вместе посмеемся над его потугами.

— Нет, — ответила Лиза и нахмурилась. — Как ты можешь мне такое предлагать? Я же твоя жена. Тебе потом не будет противно притрагиваться ко мне?

— Ты слышала что-то о свингерских семьях? — осторожно спросил Костя. — Они меняются супругами и процент разводов среди них колеблется в пределах статистической погрешности. У нас в деревне всегда говорили, что хороший левак укрепляет брак.

— Я не могу, — твердо сказала она. — Мы с Павленко коллеги. Как это будет? Я приду к нему и скажу, что хочу с вами переспать за рекомендацию моему мужу?

— У Павленко есть такое предложение. Он и мы едем на неделю в Ялту. Останавливаемся в одной гостинице и ты каждую ночь уходишь к нему.

— Каждую ночь? — ужаснулась Лиза. — Ты в своем уме?

— Ты моя жена, — уверенно сказал Костя, — ты должна быть заинтересована в том, чтобы нам обоим было хорошо в этой жизни. А если бы от твоей измены зависела моя жизнь? Что тут такого, раздвинуть ноги перед стариком, закрыть глаза, пять минут нравственных страданий ради нашего будущего.

Ялтинская неделя пролетела для Кости, как песня. Он встречал утром Лизу, осыпал ее поцелуями, требовал смешных подробностей, был с ней нежен, ласков и по-юношески влюблен. В последний день Лиза принесла заветное письмо. И через три месяца Костя приступил к обязанностям сельского судьи. Одним из первых его дел оказалось дело семидесятилетней спившейся женщины, которая топором убила своего пятидесятилетнего сожителя. Он с ужасом узнал в этой беззубой старухе свою соблазнительницу. Она безучастно сидела в металлической клетке, один глаз был закрыт, второй, подбитый, не закрывался и встрепенулась, когда услышала его голос. Он старался не смотреть в ее сторону, а она, открыв беззубый рот, с любопытством смотрела на него, пытаясь что-то понять или вспомнить. Он назначил ей самую высокую санкцию статьи — пятнадцать лет, а по сути пожизненное наказание.

Прокурор, который характеризовал убитого крайне отрицательно подтвердил в своей речи, что тот систематически избивал и насиловал подсудимую, потребовал в суде наказания, не связанного с лишением свободы. Он с возмущением вошел в кабинет Кости после провозглашения приговора.

— Вы читали в деле справку о том, что у подсудимой четвертая степень онкологии? — спросил он.

— Читал, — невозмутимо ответил Костя.

— Вы слышали показания соседей? Потерпевший каждый день буквально издевался над осужденной. Мы считаем, что она сделала это в состоянии аффекта.

— А вы читали нагорную проповедь Христа? — насмешливо спросил Костя. — Каждый человек — это мир. И каждый убийца потрясает основы бытия. Пусть на том свете разбираются с мотивами. На этом свете никто не имеет право убивать себе подобного.

Осужденная умерла в тюрьме, не дождавшись рассмотрения кассационного протеста прокуратуры.

В процессе своей судебной карьеры Константин Ржапецкий еще несколько раз подкладывал Лизу под людей, от которых зависела его судьба, но теперь уже Лизу уговаривать не было никакой необходимости, она сама охотно шла на супружескую измену, и даже сожительствовала с министром юстиции, который сделал все, чтобы Константин Ржапецкий стал сначала председателем областного суда, а потом председателем апелляционного суда области. И когда однажды постаревший Павленко, опирающийся на палку, пришел к Косте просить за своего сына, сбившего на пешеходном переходе женщину и положившего на стол Ржапецкого конверт с деньгами, то Костя намеренно пересчитал деньги, там было двести долларов по двадцать купюр каждая, и немедленно вызвал милицию и сдал старика за попытку дать взятку должностному лицу. Бывшего председателя областного суда упекли на пять лет. Наблюдая за событиями в стране, оранжевый майдан, а потом Революцию достоинства, Константин Петрович сделал для себя вывод, что нельзя иметь дело с адвокатами, продажными тварями, с прокурорами, по сути беспредельщиками, что создание в стране бесчисленных антикоррупционных органов, ведет к анархии и войне всех против всех, и поэтому нужно организовать синдикат единомышленников в судейских мантиях, которые следовали бы одной религии под девизом один за всех и все за одного. И каждый судья, который хотел, чтобы его решения нормально проходили в апелляционной инстанции, или чтобы в случае прокола, он не мог быть осужден, должен был один раз в год, всего один раз, занести свой страховой взнос главному судье области, но не в пресловутом конверте, а в виде перечисления пятидесяти тысяч долларов на оффшорный счет аффилированных с ним фирм. Константин Петрович знал по собственному опыту, что в самом отсталом районе области, каждый судья снимет с каждого дела свои комиссионные и после расчета с ним не останется в накладе. Предусматривалось и право на рассрочку страховки, в случае предоставления доказательств безденежности подсудимых и их родственников. Не случайно в преступном мире родилась поговорка, что теперь выгоднее судить, чем грабить. Строптивые судьи, а в каждой семье не без урода, годами получали отмены своих решений, после чего переводились в другие области или уходили на другую работу. Нельзя сказать, что полученные деньги, расходовались на личные нужды судьи Ржапецкого. Наоборот, заплативший свой взнос судья был гарантирован от неожиданного вмешательства всяких антикоррупционных органов, поскольку судьи других областей за соответствующую плату ставили в известность Ржапецкого о том, что намереваются делать правоохранительные органы против судей Коблевской области. Один из судей Заводского районного суда города Коблевск был уличен в получении десяти тысяч долларов от адвоката, который сотрудничал со следственным отделом прокуратуры. Судейский синдикат замер в страхе, но Константин Петрович не растерялся. В суде по ходатайству адвоката судьи была назначена экспертиза подлинности, полученных судьей денег. И вдруг выяснилось, что в ходе хранения вещественного доказательства, произошло невероятное. Подлинные доллары испарились, а вместо них в конверте, опечатанном сургучом, оказались доллары, отпечатанные на ксероксе. Весь Коблевск недоумевал и смеялся. Зато член синдиката, как ни в чем не бывало, продолжил отправление правосудия, правда, по просьбе Ржапецкого был переведен из Заводского районного суда в Центральный районный суд. А дело судьи Октябрьского районного суда, получившего пятьдесят тысяч долларов незаконного вознаграждения, апелляционный суд вообще прекратил, так как подозрение было предъявлено следователем прокуратуры, а дело было подведомственно НАБУ, которое тогда еще в Коблевске не появилось. Такие чудеса правосудия буквально парализовали деятельность правоохранительных органов области и прокуроры всех мастей посчитали себя несправедливо опущенными. Они было рванулись выступить еще несколько раз против судей районного масштаба, но были тотчас же раздавлены синдикатом. Наиболее рьяные прокуроры были выметены из области судебными решениями об их коррупционности или игнорированием процессуальных требований. Остальные присмирели до новых времен, проклиная в курилках судейскую мафию. Но почивать на лаврах Ржапецкий не мог и не хотел. Он уже привык к тому, что жизнь в любой момент может поставить в колесо его жизни такие палки, которые невозможно предусмотреть. Поэтому, когда ровно месяц назад из Житомирского апелляционного суда поступило сообщение, что лично Ржапецким заинтересовались правоохранительные органы Коблевской области, которые попросили Житомирский суд дать разрешение на проведение негласных мероприятий по съему информации в отношении председателя Коблевского апелляционного суда Ржапецкого и его свата полковника полиции Снаткина, о чем сват Снаткин был тут же предупрежден, но видно хер забил на этот сигнал, Ржапецкий тут же приостановил прием взносов и начал выяснять, откуда идет дым. Запах, как намекнули ему знающие люди, шел из администрации губернатора.

— Ты же знаешь, что дочь Ганапольского, сейчас живет с губернатором. Что ты лично против Ганапольского имеешь? — спросил его один из помощников губернатора.

— Лично я ничего не имею, — ответил Константин Петрович. — Против него ведут оперативную разработку офицеры СБУ. Районный суд встал на сторону Ганапольского. Я буду все тщательно взвешивать.

— А зачем ты дважды восстановил Западенца в должности мэра? Валентин Николаевич считает, что судебная власть нашей области находится в оппозиции к губернатору.

— Скажите Валентину Николаевичу, что это не моя прихоть. Мне приказали из Киева. Кто, я говорить не имею права.

Естественно, Константин Петрович умолчал о том, что партия Западенца «Самозащита» вносила за восстановление мэра на работе по миллиону долларов каждый раз.

«Нет, — решил для себя Ржапецкий, — это не губернатор. Надо копать дальше. Неужели кто-то из судей опаскудился?»

И в эти тревожные дни совсем ни к чему была эта ссора с женой.

Глядя на пришедшую в себя жену, Константин Петрович точно решил, что, если в этот раз все закончится благополучно, он вышвернет эту старую шлюху из своей жизни и заживет также счастливо, как и губернатор. Так он решал каждый раз, когда жена Лиза выходила из берегов и каждый раз, когда они мирились, он забывал о своем решении.

В этот момент запел на столе его мобильник. Он подошел к столу, поднял телефон и услышал голос Маши.