Десятилетие

Н. Бетельгейзе

Вы когда-нибудь задумывались, что число, событие или еще что-то стали судьбоносными в вашей жизни? А может быть, вы и в судьбу не верите? Тогда имею честь представить историю некого Оскара Деловеге. Его судьба неизменно крутится вокруг цифры 10. Совпадение или закономерность? От беззаботного младенца до бродяги, от преданного солдата до изменника родины, от служителя церкви до любителя кабаков. Возможно, только я вижу в этом что-то необычное, и на самом деле каждый из нас играет множество ролей…

Смиренно надеюсь, что моя история найдет отклик в чьем-то сердце…

© Н. Бетельгейзе, 2020

ISBN 978-5-4498-3091-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Я еще долго сидел на перроне

Я еще долго сидел на перроне. Темнота, поглотившая город пару часов назад, начала рассеиваться. Стали появляться первые блики на воде. А это значит, что быть одному в самую тяжелую для меня ночь оставалось совсем недолго. Вот уже, кажется, я слышу стук каблучков какой-то дамы пожилых лет, за ней идет важный господин в лакированных туфлях, а за ними еще и еще люди. Я слышу, как они топчут асфальт, как они безжалостно топчут то место, где всего пару часов назад… А собственно, о чем это я. Так вам будет совсем непонятно.

Меня зовут Фридрих Норман. Привычнее, когда меня называют Норманом. Через час я покину этот город. Надеюсь, что уже никогда не вернусь сюда больше. Ничего о себе я рассказывать не стану, да и нечего мне сказать. Я один из тех людей, кто прожил свою жизнь, кочуя из одного города в другой. У меня нет ни жены, ни детей, ни даже малейшего капитала. Все деньги, как говорится, при мне. Хоть и прожил я уже полвека, все же не могу назвать себя одиноким человеком. В моей жизни были люди, которые меня любили, но счастье куда-то быстро испарялось. Мою первую жену звали Андреа. Она была безумно красивой женщиной. В день нашей свадьбы я изрядно перебрал с алкоголем и изменил ей. Так наша совместная счастливая жизнь продлилась всего пару часов. Следующую мою любимую женщину звали Елена. Она была русской балериной. Ради нее я был готов отказаться от всего на свете. Это была сильная страстная связь… Пока она не сбежала с молоденьким и перспективным танцором. Остальных своих женщин я даже вспоминать не стану. Видимо, я весь свой любовный порыв уже растратил. Последние 15 лет прошли в скитаниях. Я подрабатывал художником. Талант, конечно, был, но вот кисть я уже не мог держать так уверенно, как в юности.

Получив удачный гонорар за последнюю работу, я отправился в местный кабак, где и познакомился с Оскаром Деловеге. В этом пропитом месте можно было встретить весь «свет» нашего города: сюда захаживали судьи, артисты, бандиты и местные пьянчужки. Еще в этом кабаке всегда были неплохие ставки на покерном столе. Увеличив алкоголь в крови, я почувствовал, что именно сегодня мне должно повезти. Но деньги уходили в никуда. И за пару часов я уже успел проиграть все, что пылилось в моих рваных карманах. Затем меня вышвырнули из игры, а мое место занял какой-то юнец. Наверное, только что выпорхнул из-под маминого крылышка, а уже туда же. Такой расклад дел меня просто взбесил. Поэтому я отправился за барную стойку продолжать топить свою неудачу в стакане чего-нибудь покрепче. В этот самый момент я и познакомился с Оскаром. Он сидел рядом и выпивал. А точнее, как принято говорить в кабаках, мусолил свой стакан уже который час. Он был не похож на посетителя таких мест. Всем своим видом старался показать, что его лучше оставить в покое. Но я все же рискнул с ним заговорить. Черт знает, откуда такой порыв возник во мне.

— Ну что, дружище, тоже не повезло тебе сегодня?

— Я не играю, — скупо ответил Оскар.

— А чего не играешь-то?

— Я не игрок.

— Может, ты псих?

— Я обычный человек, — помолчав немного, он продолжил. — Может, и псих.

— Ааа.… Ну, тогда я тоже. Меня зовут Норман.

— Оскар Деловеге.

— Я тут частый гость, а вот тебя вижу впервые. Ты, видимо, не местный?

— Я приплыл с города «Д».

— Точно, вот откуда мне знаком твой акцент. Отличный город. Я жил там пару лет назад. Что стряслось? Ты этот стакан уже час в руках держишь. Может, лучше я уже допью?

— Если тебе так хочется. Держи.

Оскар толкнул стакан в мою сторону, а сам склонился еще ниже.

— Ты что, все проиграл? — спросил Оскар.

— И такое бывает. Но я еще свое возьму.

Вот, собственно, и вся наша первая беседа. Пропустив еще по бокалу, мы стали чувствовать какую-то незримую дружескую связь между собой. Хотя Оскар так и оставался немногословным. За весь вечер я узнал лишь то, что он едет к жене и дочери.

— Ты думаешь, что я простой игрок? Что покер — это всего лишь баловство? — неожиданно даже для самого себя я снова начал разговор. — Да это целое искусство.

— Искусство?! — воскликнул Оскар. — Что за вздор!

— А ты дай мне деньги, и я покажу, как прекрасно ощущение азарта.

— Да ты пьян, — не успокаивался Оскар.

— Ты боишься, что сам втянешься.

Оскар, не желая больше продолжать диалог, кинул на стол заветную монету и сказал: «Я же хочу увидеть результат».

За покерный стол сам он сесть не решился, но зато всю игру стоял позади. Странное ощущение не покидало меня: с одной стороны, я чувствовал огромную ответственность — теперь я мог подвести не только себя, с другой же — было как-то спокойно на душе.

При первой же раздаче мне повезло. Я наконец-то смог отыграться. Не знаю, что мне так помогло: то ли адреналин, который подскочил до предела в моей крови, то ли страх разочаровать своего нового друга. Так или иначе, я был очень горд успехом.

— Видишь? А ведь это только начало!

— Да, что-то в этом определенно есть.

Всю игру он был немногословен, да мне и не нужны были его слова. Я и так ощущал поддержку этого человека, как говорится, спиной чувствовал.

Но моя новоиспеченная удача, как подлая воровка, начала скрываться из виду. Я понимал, что еще одна раздача — и я буду полностью разгромлен. Знаете, это чувство для меня не ново. Я, можно сказать, периодически нахожусь в нем, но вот сейчас это состояние было совершенно невыносимо. У меня закончились деньги… Игра закончилась…

Парализующее чувство стыда пронзило мое тело. Я сидел не шевелясь. Боже мой, в ту самую секунду я совершил самый ужасный поступок в своей жизни.

Моя подлая душонка начала быстро перебирать в голове способы отыграться, выйти сухим из воды. Вы думаете, что я расстроился из-за денег? Нет, все было намного хуже. Я расстроился из-за него. Он так и стоял надо мной молча, и его немой укор был куда больнее самых гневных слов.

Если бы только у меня была возможность все исправить. Если бы только…

Почему-то я решил, что не все потеряно, что удача вернется ко мне, нужен только еще один шанс. Денег не было, поэтому нужна была какая-нибудь хитрость, которая смогла бы спасти ситуацию. Что-что, а искусно врать у меня получалось всегда. Я с каменным выражением лица или даже немного с каким-то пафосом достал из кармана старые часы, которые недавно случайно нашел, и швырнул их на игровой стол в качестве ставки.

Если уж я начал говорить вам всю правду, то, наверное, стоит признаться, что часы эти я не случайно нашел, а взял, так сказать, в аренду на неопределенный срок. Я писал картину для одного зажиточного господина, а точнее, для его жены. И пока он находился в неведении, я успел закрутить роман со своей новой музой — его женой. Хоть я и частенько бываю пьян, женщины всегда были не прочь провести со мной время. Наверное, какая-то необъяснимая романтика есть в художниках, какого бы возраста они не были. Ну а позже вернулся ее муж. Как вы уже успели догадаться, такое положение дел его не устроило совершенно, и он вышиб меня за дверь, так и не заплатив за работу. Хорошо, что моя интуиция заранее подсказала мне забрать эти часы. Хоть какая-то плата за неблагодарную работу.

Так вот, этот жест с часами означал только одно — это моя высокая ставка. О подлинной стоимости этой вещицы я не знал. Но учитывая, что после того случая с картиной меня никто не искал, значит, стоили они сущую мелочь.

За столом все переглянулись. Недоверие, непонимание читалось в глазах моих соперников. Кто-то, не выдержав сиюминутного молчания, выкрикнул: «Что еще за дешевку ты тут бросил?» Времени не было, пришлось придумывать правдоподобную историю этих часов на ходу. Азарт и страх переплелись в моей голове. Думаю, именно это и подействовало на них — украденные часы подняли ставку. А мне только это и было нужно. Игра началась, но удачи мне не принесла. Второй раз за ночь меня вышвырнули из игры. Оскар молчал. На его лице не было ни единой эмоции, которая хоть как-то выдавала бы его. Я впервые в жизни видел такого человека: вот он вроде бы стоит рядом с тобой и смотрит прямо в глаза, но его взгляд не говорит ни о чем, совершенно ни о чем. Его не удивила и не расстроила эта ситуация. Он будто уже проживал что-то подобное. Молчал и я.

— Что это еще за трюк с дешевыми часами? — уже более заинтересованно спросил он.

— Откуда ты знаешь, что они дешевые? Может, часы стоят еще в тысячу раз дороже ставки?

— Да если бы они не были так пьяны, то тоже бы догадались. Где ты их взял? — укоризненно спросил он.

— А может, мне их подарили?

Я старался как-то оправдаться в его глазах. Но это было ни к чему. Во-первых, он меня ни в чем не обвинял, а во-вторых, мне кажется, что он видел меня насквозь.

— Да, ты прав, я и сам подозревал, что они почти ничего не стоят. Но ведь никто ни о чем не узнал. А так была возможность отыграться, — продолжал я.

— Но ведь мы ничего не выиграли? Хотя тебе надо отдать должное, ты бился до последнего. Хоть и сомнительными методами, но бился.

Он похлопал меня по плечу в знак одобрения. Мне даже показалось, что легкая улыбка пробежала по его лицу.

— Это было интересно. Может быть, и я когда-то увлекался этой забавой, только вот забыл, — продолжил он. — Послушай, я не в праве тебя учить, но тебе лучше бросить это занятие. Оно не доведет до добра.

— Да я знаю. Хочу бросить, но… Как тут бросишь, когда это единственное место, где еще живет какая-то моя надежда.

— Думаю, надо убираться отсюда, пока они не отрезвели.

Эти слова стали в каком-то смысле знаменательными. Только мы вышли на улицу, как на нас набросились люди хозяина кабака — Бреда Тернера. Так сильно меня не били давно. Я закрывал лицо руками, старался прижимать колени ближе к телу, но все бесполезно. Резкими ударами они били точно в голову, печень, почки. Я одним еще не полностью закрывшимся глазом видел, что Оскару досталось не меньше моего. За что его трогать?! За что?!

Тернер тыкал в мое лицо часами и что-то орал. У меня заложило уши, но даже в таком состоянии я понимал, что он требует денег. Выплюнув лишнюю кровь изо рта, я попытался объяснить, что деньги принесу позже, что я смогу найти их до вечера. А главное, я хотел, чтобы они отпустили Оскара.

Я не рассказал вам еще об одной детали нашего знакомства. Когда я только подошел к нему, он смотрел в свой бокал и ни с кем не разговаривал. Но, как я уже говорил, между нами возникла какая-то незримая связь. Как будто мы старые приятели, которые случайно встретились в баре. Бывает же такое. Как сейчас помню, Оскар сказал: «Как страшно однажды проснуться и не знать, кто ты есть на самом деле. Вот только вчера, да нет, даже сегодня утром было ощущение, что ты живешь: правильно или неправильно, это уже другой вопрос, но живешь. И вот судьба преподносит тебе откровенную пакость… Или, может, наоборот, открывает глаза на твою жизнь. А знаешь, я ведь к жене и дочке еду».

Стоило догадаться, что Тернера не устроит мой ответ. Они отшвырнули Оскара в сторону, а меня, схватив за обе руки, потащили к реке. Я думаю, не стоит объяснять, как с подобными должниками поступают такие люди. Счет пошел на минуты. Вот они тащат меня, а я пытаюсь увидеть, где Оскар. Говорят, что в таких ситуациях у людей вся жизнь пролетает перед глазами — я не стал исключением. Только пролетать было нечему. Сплошные диафильмы моего существования: юность, загубленная молодость, кабаки, картины, женщины. Я, быть может, и не любил никогда по-настоящему, у меня, быть может, и друзей-то не было никогда настоящих…

Мои мысли прервали брызги воды. Как оказалось, я уже лежал в реке. Вода покрывала и больно щипала мои раны.

Тернер направил на меня револьвер.

«Ну, вот и все», — твердило мое сознание.

Я зажмурился и ждал, когда это все закончится. Раздался выстрел, но я остался жив.

Это был Оскар! Оскар! А что здесь понимать? Он собрал все свои силы и попытался накинуться на Тернера, сбить его с ног. Все произошло в одно мгновение, и моя пуля досталась ему. Больше они не сделали ничего. Развернулись и ушли. В этом городе творилось беззаконие. Подобные хозяева заведений чувствовали себя абсолютно защищено. Оскар не шевелился. Пуля пришлась прямо в сердце.

Мне не хватит сил объяснить, что я чувствовал в этот момент… Никогда не хватит сил. Думаю, прошло уже несколько часов, а я все сидел в реке рядом с окровавленным трупом моего друга.

Мысли путались в моей голове. Уши были все еще заложены, но я мог разобрать слабый вой сирены. Это утренний патруль. Они каждый день делали обход по городу и собирали трупы людей. Как они любят говорить: «Есть и дело, и тело, и виновный».

Времени оставалось мало, мне нужно было убираться. Я попытался тащить тело друга за собой. Я хотел похоронить его как следует, а не так, чтобы его свалили к остальным. Но мой организм был слишком истощен и изранен. Я делал пару шагов и падал. Пытался тащить друга, вставал и снова падал. В этот момент патруль подъехал уже совсем близко, и мне ничего не оставалось, как попытаться где-то спрятаться. Я сидел неподалеку от пристани и видел, как они равнодушно погрузили тело в машину и уехали. Стараясь заглушить свою боль, я кусал кулак, кусал его больно, чтобы не слышать себя. Рядом с кабаком я обнаружил сумку Оскара — это единственная вещь, которая осталась от него. Это единственная зацепка. Я подумал, что, возможно, какие-то личные вещи смогут рассказать мне хоть что-то о нем. Взяв сумку, я пошел к пристани. Только там в такое раннее утро я мог остаться один на один с самим собой.

Сумка моего друга была почти пустой: там лежала лишь какая-то толстая тетрадь в переплете, письмо с фотографией и небольшой мешочек, в котором хранилось немного денег. Письмо было от его жены. Прочитав его, я понял, что Оскар очень давно не видел своей семьи по каким-то непонятным для меня причинам. Но они ждут его, очень ждут и надеются на скорую встречу. Мне стало тошно от самого себя.

«Мой малознакомый друг не успел к своим родным, а я остался жить. Они надеются, ждут его, а он так и не сможет их увидеть. Я должен рассказать им обо всем, что произошло в эту ночь. Я должен рассказать, что он спешил к ним, что он их любил. Я должен вынести свою жизнь на их суд», — твердило мое сознание.

Было решено ехать в другую страну, туда — где живет его семья. Деньги в мешочке оказались вовсе не лишними. На них я смог купить себе самый дешевый билет. И вот уже через час, ровно в 8:30, я отправился на корабле в страну «Л».

Мое тело продолжало ныть от ночных потрясений. Пройдя в одну из кают, я машинально улегся на кровать и попытался как можно скорее заснуть. Можно подумать, будто во сне закончились бы мои мучения.

Прошло всего пару минут, а я уже находился в каком-то незнакомом доме. В оцепенении я всматривался в каждый уголок этого места. Здесь было так уютно, что мне удалось ненадолго расслабиться. Я старался вглядываться во все вещи, чтобы найти хоть какой-то отклик в своих воспоминаниях, но все было бесполезно. Еще через пару минут в комнату вошла женщина. Я не мог разглядеть ее лица. Сначала подумал, что эти проблемы у меня возникли от ночной бойни, но, взглянув на свои руки, ноги, тело, я не обнаружил никаких ран. Что-то было явно не так. Я не видел ее лица, но чувствовал, что она очень красива. Она подошла и своей нежной рукой коснулась меня. Ее тепло и ласка отдались в моем сердце тысячами импульсов. Я хотел прикоснуться к ней, но тело меня совершенно не слушалось. Я стоял, словно запечатленный на какой-то картине.

«А я тебя ждала. Все время ждала. Мне нагадали, что ты не вернешься ко мне, а я не верила. Представляешь, какие злые люди», — произносила она.

Но ее голос был совсем не четким. Я старался прислушиваться к каждому звуку. Было ощущение, что я нахожусь где-то глубоко под водой, а она на поверхности.

«Ну, идем же. Почему ты стоишь?» — всхлипывая, она начала тащить меня за собой. Но я не шевелился.

«Нет, ты не пропадешь снова. Только не сейчас», — уже чуть не плача, уговаривала она меня.

А я не мог даже пошевелить губами. Она опустила голову и покорно вышла из комнаты. Я видел страх в ее глазах, я видел отчаяние. Мне хотелось помочь ей, но я не знал как. Когда она захлопнула за собой дверь, мое оцепенение закончилось. Вдруг я почувствовал сверлящую боль в теле. Прикоснувшись к своей грудной клетке, я увидел кровоточащую рану. Все руки мои были в крови. Я поднял голову и в отражении окна увидел вместо себя Оскара. Я прикасался к сердцу, и он повторял то же самое.

«Что происходит?» — промелькнуло в моей голове.

— Эй, эй, ты живой?

Я открыл глаза. Надо мной стоял какой-то тучный мужик с засаленными волосами. Он дергал меня за плечо. Вот и снова все раны на моем теле напомнили о себе.

— Что? Да, все в порядке, — пытаясь отмахнуться, отвечал я.

— А я уж подумал, не помер ли ты? Вид у тебя так себе. А нам плыть еще долго.

— Я уснул, видимо.

— Что с лицом-то? Вот, возьми, — он протянул мне какой-то сверток.

— Что это?

— Я всегда его ношу с собой. Тут несколько лекарств. Жена кладет мне это, когда я уезжаю на работу.

Мне хотелось побыстрее отделаться от него и вспомнить свой сон. Но я понимал, что он прав.

— Спасибо. Мне нужно было какое-то лекарство. Ты мой сосед?

— Да, меня зовут Оливер. Я возвращаюсь с работы домой.

— А я Норман. Который сейчас час?

— Так уже глубокий вечер. Ты проспал, кажись, весь день.

— Лучше б и не просыпался, — тихо произнес я.

В туалете я распотрошил сверток своего соседа. Там действительно были какие-то бинты и лекарства. В зеркало мне смотреться не хотелось. Нет, мне не было страшно, мне скорее было противно от самого себя. Умывшись ледяной водой, я обработал самые болезненные раны на своем теле.

«Сон, мне же снился сон», — вдруг вспомнил я. Этот сосед своими резкими движениями выбил из меня его окончательно.

Вернувшись в каюту, я был ужасно рад, что Оливер крепко спал. Мне хотелось побыть одному, в тишине.

Я забрался обратно в кровать и принялся рассматривать вещи Оскара. «Сейчас голова немного яснее, нужно перечитать письмо еще раз», — подумал я.

Но темнота уже полностью поглотила пространство каюты. Не видно было ничего. Спать мне не хотелось, поэтому я решил подняться на палубу. Там все-таки освещение куда лучше. Корабль спал. Наверху я встретил только одного матроса, который, видимо, следил за всем. Я устроился возле мачты корабля. До меня периодически долетали брызги воды, холодный воздух сильно бил в лицо, но этого мне как раз и не хватало. Не знаю, что за лекарство дал мне сосед, но все тело моё ужасно ныло. Так что такая прохлада оказалась как раз кстати. Я открыл его сумку и достал письмо. Оно было изрядно потёрто и помято. Видимо, Оскар перечитывал его ежедневно. Эта мысль вызвала во мне тревогу.

«А что если письмо было отправлено очень давно? Вдруг они уже не живут там? Или их нет вообще?» — спрашивал я самого себя.

На обратной стороне конверта я смог разглядеть полустертую дату. Письмо было написано около двадцати лет назад.

«Не может быть!» — воскликнул я.

Мысли путались в моей голове. Одна часть меня говорила, что это все бесполезно, что зря я поехал, но другая была более убедительной.

«Если уж Оскар говорил, что он едет к жене и ребенку, значит, они ждут его до сих пор».

В конверте помимо письма лежала еще старая фотокарточка. На ней была изображена молодая женщина с маленьким ребенком. Лицо было сложно разглядеть: вся фотография была в сплошных изломах. Даже не видя их лиц, я почувствовал какую-то теплоту от карточки. И на душе стало немного легче.

«О, милый, как же я была не права. Если бы у меня была возможность все исправить, вернуть тот проклятый день, я бы никогда не посмела сказать тебе такие ужасные вещи. Тогда я испугалась, я не знала, не понимала, что мне делать дальше. Я надеялась, что если тебя не будет рядом, я смогу спокойно расстаться… с жизнью».

Этот кусок письма первым кинулся мне в глаза. В этот момент я испытал и страх, и смятение одновременно. Мне хотелось знать, что произошло с бедной девушкой, что заставило поселиться в ее голове таким страшным мыслям. Но чувствовал я себя ужасно неловко, будто заглядываю в замочную скважину какого-то дома. Ведь это не мое дело. Более того, я даже не имею никакого права читать это письмо. Но я понимал, что если не узнаю правды, то этот вопрос будет мучить меня всю жизнь.

«Зачем нужны такие доказательства? Зачем ты послушал меня? Я жалею об этом каждый божий день. Я не смогла сказать тебе правду, пока ты был рядом, поэтому напишу всё в письме. Когда ты предложил быть навсегда с тобой, я испугалась. Нет, ты не подумай, я тебя любила и люблю. Я не знала, как тебе сказать, я не знала твоей реакции».

«Вот женщины, как много воды, как мало сути. Я сейчас уже получу инфаркт, пока дождусь, когда она расскажет», — проворчал я. Была уже глубокая ночь, и на палубе становилось очень холодно. Я чувствовал, как дрожь пробирается по всему моему телу. Но в каюту идти не хотелось. Мне было важно узнать, что произошло между ними 20 лет назад.

«Я беременна, а ведь мне всего 18 лет. Ты предлагал мне быть всегда рядом с тобой, уехать куда-нибудь далеко-далеко. А потом эта ужасная ночь… Ну как я могла признаться тебе, что у нас будет ребенок? Я испугалась, что ты меня бросишь, если узнаешь об этом. Поэтому я так и поступила».

Письмо было просто огромным. Ранее, когда я брал его в руки, оно не вызывало у меня столько негативных чувств, не казалось мне гигантским. А теперь каждая буква вызывала все больше и больше эмоций. Я будто переживаю все это сам. Будто я сижу с ней рядом, даже держу ее за руки и вижу все ее страдания.

«Ох, женщины, почему вы так все усложняете, почему нельзя сразу рассказать всю правду. Что она такого сказала, что перевернуло всю их жизнь?» — размышлял я, прислонившись лицом к железным перилам. Наверное, у меня уже поднялась температура. Тело было ледяным, а внутри все горело.

Так я и просидел до рассвета. Меня мучили мысли, воспоминания. Я думал, сколько же сейчас лет ребенку? Жив ли он? Как сложилась судьба его жены? Мыслей было много, а вот ответов мало. Мое внутреннее волнение прервали шумы, которые доносились с разных концов палубы. Корабль начал просыпаться. Наверное, со стороны я похож на какого-то сумасшедшего: у меня избитое опухшее лицо, красные и безумные глаза и израненное тело. Я решил, что будет лучше, если я вернусь в свою каюту. Мой сосед уже не спал. Он пытливо перебирал свои вещи.

— Где ты был? Я просыпался пару раз, но тебя не видел.

— Я сидел на палубе. Мне что-то не спалось.

— Ааа. Ну, чем сегодня займемся? Нельзя просто так терять время даром.

— Я, пожалуй, лягу спать. Всю ночь сидел, читал. Теперь мне нужно отдохнуть.

Это был единственный способ остаться одному.

— Ну, как знаешь. А как же еда? Или ты уже поел?

— Да, я уже поел, — на эту ложь в моем желудке сразу произошла реакция. На самом деле, я уже не помню, когда в последний раз ел. Все как-то не удавалось. Но побыть одному мне хотелось больше, чем есть. Поэтому я быстро улегся и попытался заснуть.

Сон настиг меня в ту же секунду. Мое тело пронзило успокоение, я наслаждался этим чувством. Но оно быстро закончилось. Мой сосед не рассчитал силы и громко хлопнул дверью, когда уходил. Сон покинул меня. Я возлагал большие надежды на содержание письма. А на деле получилось, что я еще больше запутался. Убрав конверт обратно в сумку, я достал толстую тетрадь в переплете. Она вся была покрыта какими-то записями. Это было больше похоже на дневник.

«Боже, это же дневник Оскара».