Детектив для легкомысленных

Надежда Бакина (2025)

Героине начали приходить анонимные письма с сообщением об убийстве. Кто, где, а главное, кого убили предстоит разобраться героине в перерывах между чашкой кофе и общением с портретом. Готично, но крайне легкомысленно.

Глава 6.

Вечером позвонил Ричардист. У него, конечно, было имя, только я его не запомнила. А потом спрашивать было уже неудобно — вроде, давно общаемся, а я имени не знаю. Познакомились мы (вернее, он со мной) в автобусе. Я читала книгу о войне Роз в Англии, а точнее, любовалась портретом Ричарда.

— Он великолепен, — услышала я за плечом.

Терпеть не могу, когда со мной разговаривают незнакомые люди, но не согласиться с этим утверждением не могла. Мой кивок был расценен как поощрение, и парень стал рассказывать мне какую-то ерунду про Ричарда, про то, как он его любит, что он специально поступил в Универ на исторический, чтобы изучать его эпоху и открыть, наконец, глаза всему миру на то, каким замечательным королем был невинный, оболганный Ричард.

— «Блаженный» Томас Мор… — Ричардист вложил в слово «блаженный»столько яда, сколько уместилось у него на языке.

— Ну да, блаженный.

Ричардист ошарашено посмотрел на меня. — В каком смысле?

— В самом прямом. Томас Мор беатифицирован Католической Церковью. И поэтому имеет полное право наименоваться блаженным.

— А я думал, это только такая форма иронии.. Ты знаешь, что наделал этот блаженный? Он написал такую историю Ричарда III, что весь мир уверен, что он был злодеем и негодяем.

— Успокойся, весь мир уверен, что он был королем.

— Ты ничего не понимаешь!

Увы, с этим я не могла не согласится. Ричард каждый день демонстрировал мне это в моем собственном доме в моем собственном коридоре. А я терпела. Из уважения к его королевскому величеству. Или просто из любви к замечательному мужчине. (Только, тсс, не говорите ему, что в комнате у меня стоит на полке портрет Карла IX Валуа, он меня со свету сживет. Как тех принцев, ага).

В-общем, Ричардист убедился, что я ничего не понимаю и являюсь хорошим объектом для обращения меня в ричардисты. Поэтому, не взирая на мое сопротивление, он получил номер моего мобильника, и теперь звонил мне, когда открывал очередной «сенсационный» материал о жизни Ричарда. По-моему, даже Ричард тяжело вздыхал, когда раздавался звонок от его страстного почитателя. Как я уже сказала, имени парня я таки не узнала, и называла его про себя просто — Ричардист. Впрочем, после того, как я пообщалась с ним некоторое время, он превратился для меня не просто в Ричардиста, но в Ричардиста Безумного.

Итак, позвонил Ричардист.

— Кто это? — тон Ричарда был высокомерен. Но, может, королям так и положено? — Поклонник?

— Ага, поклонник. Твой.

Король закатил глаза. — Как ты его терпишь?

— Воспитание, знаешь ли, — при всей любви к Ричарду, я не упускала возможности подколоть его. Он, впрочем, тоже. — Не труднее, чем тебя терпеть.

Я отвернулась от ухмыляющегося Ричарда и приложила ухо к мобильнику.

— Нет, ты только послушай, что пишет Шекспир! Ты, кстати, знаешь, что у Шекспира есть хроника «Ричард III»?

Да, я знала. Не понимала только, почему этот молодой почитатель безгрешности короля Ричарда узнал об этом лишь после поступления в Университет. Чем он занимался до этого? И что могло навести его девственный ум на столь свежую и неожиданную мысль, что Ричарда оболгали? И он невинен как майская роза? Как роза Йорков. Причем до такой степени, чтобы исключительно ради этой идеи поступать на исторический? Я размышляла, не слушая молодого многообещающего Ричардиста, который взахлеб зачитывал мне Шекспира. И не жаль ему деньги тратить? Чтобы по мобильному телефону читать мало, в-общем-то, знакомой девушке Шекспира? Я представила, что, возможно, сказали ему более знакомые девушки при его попытке почитать «Ричарда III» им. В десять часов вечера. Эта мысль добивала оптимизма в мой голос, когда мы, наконец, распрощались с ним.

Поискала сочувствие на лице у Ричарда. Нет, видимо, минута сентиментальности промелькнула и не грозила своим возвращением. Он злорадно ухмылялся.

— В следующий раз дам тебе послушать! Посмеешься тогда.

— Не беспокойся, у меня есть беруши.

Мысль о портрете, у которого есть беруши, доконала меня. Вечером я малоспособна на ироничное восприятие мира.

— Пойду я, Ваше величество, выпью.

— Что ты мне лапшу вешаешь на уши (на беруши, — механически мысленно поправила я его). Кофе ж, небось, выпьешь.

— Ну не водку же! Спокойной ночи.

— Спокойной ночи. И выключи свет в коридоре, он мне спать мешает.