Сын игромана

Надежда Веселовская, 2013

Вы любите играть в компьютерные игры? Смотрите не заиграйтесь! Виртуальный мир имеет свойство втягивать в себя внутреннюю сущность человека, оставляя в обычном мире лишь телесную оболочку. Так и случилось с героем этой книги, незаметно для себя переселившимся в пространства, которые начинаются по ту сторону монитора. Но его близкие не согласны его терять! На поиск заблудившейся личности отца отправляется сын-подросток, которому предстоит сразиться с электронным разумом. Сумеет ли он вернуться обратно, да еще привести с собой отца, вырванного из обманчивых объятий виртуальности? А в нашем мире, по эту сторону монитора, тоже не все спокойно. Тут тебе и террористы, и опасный экстрасенс, да еще старик-педофил, устроившийся работать в школу… Что же спасет хороших людей по обе стороны монитора? Только Вечные ценности на основе традиционной православной духовности…

5

— Валентина, проверь рюкзаки, — сказала директор клуба, старорежимная грымза Кира Михайловна. — С прошлого похода, по-моему, несколько лямок вот-вот оборвутся. Посмотри, пока время есть…

Валя направилась к рюкзакам, висящим в кладовой. Ее догнал голос начальницы:

— Была ты сегодня в школе?

— Как же, Кира Михална, — бодро откликнулась она.

С начальницей можно было говорить только оптимистическим тоном, иначе выходило себе дороже. Если допустишь интонацию, соответствующую твоему истинному настроению, нетерпимая к проявлениям упадка и безысходности старуха начнет придираться на каждом шагу.

— Ну и как народные настроения? Есть желающие завязать с нами дружбу?

— Желающих хоть отбавляй, — отрапортовала Валя. — И такие чудики ребятки, все хотели взять кого-то с собой: родителей там, друзей, кошку-мышку. Один говорит: моей собаке места в палатке не надо, она у меня на животе будет спать!

Вполне счастливая, старуха зашлась низким басистым смехом, а Валя прошла в пахнущую резиной, длинную и темную кладовую, где с одной стороны лежали в мешках палатки, а с другой висели на крючках рюкзаки. У некоторых из них лямки, действительно, держались на честном слове. Но дело было не в этом! Дело было совершенно не в этом…

— Валентина, поди сюда, посмотри в окошко. Что это он там стоит?

На улице, напротив их клубной вывески «Путешественник» торчал восточный человек лет под сорок, в костюме с иголочки, как все они одеваются, стоит им выйти из-за рыночных прилавков. В соответствии со своей генетической традицией часами глядеть на луну, незнакомец застыл на месте, не сводя взгляда с их входной двери.

— Что ему надо, ты как считаешь? — забеспокоилась старуха.

— Ой, да не нервничайте вы. Ну, просто остановился человек, думает о чем-то своем. Может, не знает, как пройти, куда ему надо…

— Но почему напротив нас?! Вдруг это террорист, выглядывает, куда засунуть бомбу…

— Террорист! — Валя, не удержавшись, фыркнула в кулак. — Террорист бы куда-нибудь в другое место пошел, что-нибудь другое взрывать! Нужны ему наши рюкзаки…

А про себя она вдруг подумала, что, может быть, это было бы неплохо. Гори они синим пламенем, все эти оторванные лямки, запачканные землей палатки, все сметы-отчеты, ведомости, списки членов клуба и прочее. И они с Кирой в придачу. Старухе давно уже пора на тот свет, а ей, Вале, до жути все надоело, вся ее безрадостная и совсем ненужная жизнь. Самое страшное, что ничего нельзя изменить. Женщина среднего возраста, средних способностей, средней степени миловидности — казалось бы, почему ей не иметь среднестатистического уровня счастья? А счастья не было ни на грош. Да и откуда оно возьмется, если женщина изо дня в день крутится возле этих злополучных рюкзаков, только и знает что надевать их на спины малолеткам? А когда с ними в поход идет мало-мальски симпатичный мужчина, то это обязательно чей-нибудь отец…

От таких не в первый раз приходящих мыслей заныл зуб. Был у Вали один такой незалеченный, время от времени напоминающий о себе. Лечить его в районной поликлинике не брались, ссылаясь на какие-то специфические сложности, скорее всего, в действительности не существующие. Якобы особый случай и у них нет надлежащего оборудования. На самом деле, конечно, им просто не хотелось возиться: с какой стати, если это все равно дополнительно не оплачивается. А пойти в платную стоматологию у Вали не хватало духа: непросто вот так взять да и выложить одним махом половину своей зарплаты.

— Кирочка Михална, — вслух сказала она. — У вас нет анальгинчику? Что-то у меня зуб заболел.

Директорша принялась шарить в своем ридикюле времен первой пятилетки, но ничего оттуда не выудила. Оказалось, вчера, мучимая ломотой в пояснице — память о посвященных туризму годах, — она прикончила все свое болеутоляющее. Однако, воспитанная на принципах коллективизма и взаимовыручки, старуха не могла видеть, как товарищ по общему делу кривится рядом от боли.

— Поди сходи в аптеку. Рюкзаки подождут — все равно ты в таком состоянии не работник…

Валя живо собралась и пошла. Кроме прочего, ей хотелось вырваться из надоевшего, пахнущего резиной подземелья на свежий воздух, пройтись по открытому пространству. Вдоль проспекта ветер гнал желтые подвядающие листья: еще не сухие, но уже и не летние, полные молодых соков… словно она сама. Придет время, и ее плоть станет высохшим листком, а она все будет работать здесь же, в этом детском туристическом клубе, разве что на месте старухи. И ничего в ее жизни не изменится.

День Знаний, уже переживший свой утренний апофеоз, потихоньку доцветал на проспекте. Гаврики как раз закончили учебу и высыпали из школ на улицу. Самые маленькие расходились по домам под почетным конвоем взрослых: многие родители отпросились сегодня с работы, чтобы встретить ребенка из школы и проводить домой. А заодно попраздновать с ним. Взрослые с детьми создавали на проспекте атмосферу особой торжественности, заслуженной гордости собой и друг другом: как же, одни выросли — другие вырастили, есть чем похвастаться в первый школьный день. Вальяжного вида бабушка подвела свою первоклашку к ларьку выбирать мороженое. Было ясно, что именно эта возможность выбора останется для девчушки самым счастливым воспоминанием: когда выбираешь, кажется, что твои возможности безграничны.

У Вали сжалось сердце: ну почему первый же аборт навсегда лишил ее материнства? И зачем она пошла на этот аборт? Можно было вырастить ребенка без мужа, раз уж не получилось создать семью, а для присмотра привезти из пригорода свою тетку-пенсионерку… Как-нибудь прожили бы, не умерли! Вопрос решался семь лет назад — не продешеви она тогда, и картина с девочкой и старухой могла бы иметь к ней самое непосредственное отношение…

Валя достала платочек, чтобы промокнуть вспотевший лоб, ну и глаза заодно…

— Дэвушка? — с восточным акцентом сказали сзади.