Последний занавес

Найо Марш, 1947

Молодая талантливая художница Трой, супруга инспектора Скотленд-Ярда Родерика Аллейна, отлично знала, какие сплетни ходят о знаменитом театральном актере сэре Генри Анкреде, чей портрет она собиралась писать. Но умереть при загадочных обстоятельствах сразу после парадного обеда – пожалуй, слишком экстравагантно даже для гения сцены. Трой совершенно уверена: здесь имело место убийство. Но кто из многочисленных членов труппы сэра Генри – убийца? Ведь, в сущности, мотив избавиться от него был у всех присутствующих. И возможность совершить преступление – тоже! В одиночку Трой не справиться. И тогда ей приходится призвать на помощь своего мужа и провести расследование вместе с ним…

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Последний занавес предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

← Глава 2. Отъезд

Глава 4. Сэр Генри →

Глава 3

Анкретон

Удивительное это было сооружение. Некий викторианский архитектор, воодушевляемый и всячески поддерживаемый тогдашним Анкретоном, снес дом, построенный еще во времена королевы Анны, и воплотил на его месте и из тех же самых материалов самые экзотические свои фантазии. Анкретон не соответствовал ни одному из архитектурных стилей и не принадлежал ни к какому периоду. Шишковатый фасад его представлял собой смесь готики, барокко, рококо и норманнской архитектуры. Причем в равных пропорциях, подобно жировикам, на каждом углу выдавались башенки. Башни же вырастали из стен, украшенных множеством зубцов. Бойницы исподтишка щурились на пораженные базедовой болезнью окна эркеров, а из черепичной мозаики крыши поднимался лес разноцветных дымоходов. Фоном всему этому сооружению служило не небо, а густая чаща вечнозеленых деревьев, ибо за Анкретонским гребнем поднимался еще один, более крутой холм, склоны которого пышно поросли хвоей. Быть может, строительство этого монстра исчерпало воображение того давнего представителя рода Анкретонов, и он почти не тронул правильную геометрию садов и густых посадок, что были разбиты здесь в традиции Джона Ивлина^[15]. Эти последние, храня свою изначальную цельность, по-прежнему незаметно направляли взгляд наблюдателя в сторону дома, и в их беззаконном здесь существовании ощущалась рабская покорность слепой судьбе.

Вскоре замелькавшие за окном деревья заслонили от Трой вид замка. Через минуту-другую поезд торжественно остановился на крохотной станции Анкретон-Холт.

— Ну, такие минуты пропустить, конечно, нельзя, — пробормотал Седрик, и оба они, освещаемые лучами зимнего солнца, вышли на платформу.

Там стояли двое — молодой человек в мундире лейтенанта и высокая девушка. Это была привлекательная пара, да и походили они чем-то друг на друга — оба голубоглазые, смуглые, худощавые. Они двинулись навстречу приезжим, молодой человек прихрамывал и опирался на палку.

— А-а, это вы, — пробурчал Седрик. — Анкреды стройными рядами. Привет, ребята.

— Привет, Седрик, — без особого энтузиазма откликнулись встречающие, и девушка быстро и радушно протянула Трой руку.

— Это моя кузина Фенелла Анкред, — вяло проговорил Седрик. — А наш воин — тоже кузен, Пол Кентиш. Мисс Агата Трой. Или мне следовало бы представить вас как миссис Аллейн? Такая морока, право.

— Хорошо, что вы приехали, — сказала Фенелла Анкред. — Дед места себе не находит, на десять лет помолодел. У вас большой багаж? Если да, то доставим в два приема, или вы предпочитаете прогуляться вверх по холму? А то у нас только двуколка, на которой гувернантка ездит, а Росинант старенький.

— Прогуляться! — слабо вскрикнул Седрик. — Ты что, дорогая Фенелла, совсем с ума сошла? Мне — прогуляться? Росинант (позволь, к слову, заметить, что кличка этого животного кажется мне немыслимым капризом), так вот, Росинант повезет меня наверх, пусть даже это будет его последнее сознательное действие.

— У меня два чемодана, ну и все, что нужно для работы, а это тяжесть немалая, — сказала Трой.

— Ладно, разберемся, — бросил Пол Кентиш, с раздражением поглядывая на Седрика. — Пошли, Фен.

Студийный мольберт Трой и тяжелые вещи пришлось оставить в станционном помещении — попозже, вечером, их доставит носильщик, — а ее видавшую виды ручную кладь и зеленые чемоданы Седрика поместили в двуколку, и сами устроились поверх багажа. Упитанная белая лошадка засеменила по узкой дорожке.

— До ворот в усадьбу миля, — сказал Пол Кентиш, — и еще столько же до дома. Фен, мы сойдем у ворот.

— Я бы не прочь прогуляться, — заметила Трой.

— В таком случае, — удовлетворенно кивнула Фенелла, — Седрику и вожжи в руки.

— Что я вам, кучер, что ли? — запротестовал Седрик. — Это существо может заупрямиться и встать или повернуться и укусить меня. Вам не кажется, что ведете себя по-свински?

— Сам не будь ослом, — отмахнулась Фенелла. — Спокойно доедешь до дома.

— А кто там? — отрывисто спросил Седрик.

— Как обычно. Через неделю на выходные приедет мама. Меня две недели не будет. А так — тетя Милли и тетя Полин. Это, — Фенелла повернулась к Трой, — мать Седрика и мать Пола. Боюсь, сначала вам трудно будет разобраться в наших родственных связях. Тетя Полин — это миссис Кентиш, мама — миссис Клод Анкред, а тетя Миллимент — миссис Генри Анкред.

— Генри Ирвинг Анкред, не забывай, — встрял Седрик. — Это мой покойный папа.

— Что касается нашей линии, то это все, — заключила Фенелла. — Да, еще Пэнти (Седрик застонал). Кэролайн Эйбл и школа в западном крыле. Тетя Полин, видите ли, опекает их. Там учителей катастрофически не хватает. Вот теперь все.

— Все? — вскричал Седрик. — Ты что же, хочешь сказать, что Соня уехала?

— Нет, она там. Я просто забыла, — бросила Фенелла.

— В таком случае, Фенелла, могу сказать лишь, у тебя есть совершенно завидная способность все забывать. Следующий раз ты скажешь, что с Соней все примирились.

— Какой смысл говорить об этом? — ледяным тоном заметил Пол Кентиш.

— А о чем же еще говорить в Анкретоне, только это и интересно, — возразил Седрик. — Лично я нахожу эту тему весьма интригующей. Всю дорогу обсуждал ее с миссис Аллейн.

— О Господи, Седрик, — дружно выдохнули Пол и Фенелла.

Седрик издал каркающий смешок, и наступило напряженное молчание. Ощущая некоторую неловкость, Трой наконец заговорила с Полом Кентишем. Приятный молодой человек, подумала она, серьезный, но доброжелательный, и не против поговорить о своей военной службе. Его ранило в ногу на итальянском фронте, и он все еще проходил курс лечения. Трой спросила, чем он собирается заняться после демобилизации. Пол слегка покраснел.

— Вообще-то я подумывал… словом, мне пришло в голову, а почему бы не послужить в полиции.

— Ничего себе, — присвистнул Седрик.

— Пол единственный среди нас, — пояснила Фенелла, — кто не хочет иметь ничего общего с театром.

— Я был не прочь остаться в армии, но теперь для этого не гожусь. Не знаю, может, и в полицию меня тоже не возьмут.

— Вам стоит поговорить с моим мужем, когда он вернется, — сказала Трой и тут же усомнилась, а так ли уж это понравится Аллейну.

— Здорово! — воскликнул Пол. — Это было бы просто замечательно, если вы действительно всерьез.

— Он просто мог бы подсказать, является ли хромота препятствием.

— Ну а я так просто счастлив, — заметил Седрик, — что у меня язва двенадцатиперстной кишки. Не надо даже притворяться храбрецом и силачом. Нет, я точно унаследовал характер Старика.

— А вы на сцену собираетесь? — повернулась Трой к Фенелле.

— Да, война кончилась, так что можно. Все это время я шофером работала.

— Фенелла, ты будешь играть экзотические роли, — снова вмешался в разговор Седрик, — а я буду шить тебе потрясающие костюмы. Классно, правда, когда — и если — я унаследую Анкретон, превратить его в эдакий совершенно особенный театр. Единственная загвоздка — а ну как Соня станет вдовствующей баронессой и тогда точно захватит все ведущие роли. Видит Бог, мне очень нужно хотя бы немного денег. Как думаешь, Фенелла, что тут можно придумать? Старику в колени бухнуться или к Соне подкатиться? Пол, ты ведь у нас такой специалист по обходным маневрам. Дай совет, дорогой.

— Ну, если принять во внимание, что ты зарабатываешь примерно вдвое больше, чем любой из нас…

— Чистая легенда. На какие-то жалкие гроши живу, уверяю тебя.

Белая лошадка флегматично дотрусила до конца аллеи, упирающейся прямо в ворота Анкретона, открывавшегося отсюда во всем своем великолепии. Отсюда, разрезая зелень террас и поднимаясь марш за маршем, бежала широкая тропа, ведущая к площадке перед домом. Проезжая дорожка поворачивала налево и терялась в лесу. Должно быть, очень богатая семья, подумала Трой, такое хозяйство содержать. Словно отвечая на ее мысли, Фенелла сказала:

— Отсюда и не скажешь, как далеко простираются сады, верно?

— А трудные дети все еще борются за победу фрейдистских идей? — осведомился Седрик.

— Работают, жизни радуются, — возразил Пол. — В этом году всю вторую террасу картошкой засадили. Да вон они, отсюда видно. — Действительно, Трой уже заметила на второй террасе стайку ребятишек.

— Картошка! — пробормотал Седрик. — Не иначе сублимация чего-то очень важного.

— Ну, есть ее им в любом случае нравится, — отрезала Фенелла.

— Вот и доехали, миссис Аллейн. Вам действительно хочется пройтись? Коли так, пошли по средней тропе, а Седрик доберется на двуколке.

Они соскочили на землю. Пол открыл массивные, с вензелем наверху, железные ворота, попутно заметив, что сторожка привратника используется сейчас под овощной склад. Седрик, перехватив вожжи с крайне недовольным видом, повернул налево, остальные трое начали подъем.

Дети пели — правда, эта песня больше походила на металлический скрежет, прорезающий осенний воздух.

Что ж, с песнею вперед,

Через моря, в поход,

Туда, где в Сакраменто

Девчонок целый взвод.

Преодолев второй марш, они услышали звонкий женский голос, перекрывающий голоса детей:

И раз, и два, и три-и-и. А ну-ка еще.

И раз, и два, и три-и-и.

На второй террасе около тридцати маленьких девочек и мальчиков в такт пению орудовали лопатами. Командовала ими, задавая ритм, молодая рыжеволосая женщина, одетая в бриджи и свитер. Трой подошла как раз в тот момент, когда мальчишка в заднем ряду явно нарочно высыпал полную лопату земли на шею соседке. Та, продолжая пронзительно распевать куплет, развернулась и дала ему лопатой по заднице.

— И раз, и два, и три-и-и. Еще раз, — не умолкала молодая женщина, весело приветствуя взмахом руки Пола и Фенеллу.

— Подойдите-ка сюда! — крикнула Фенелла. Молодая женщина оставила своих подопечных и, широко шагая, направилась в их сторону. Пение продолжалось, но уже не так бодро. Она оказалась удивительно красива. Фенелла представила ее: мисс Кэролайн Эйбл. Она крепко встряхнула руку Трой, которая меж тем заметила краем глаза, что девочка повалила мальчика на землю и, усевшись ему на голову, принялась методически покрывать ее грязью. Для этого ей пришлось снять с него забавную белую кепчонку. Трой заметила такие же и на других детях.

— Смотрю, вы их в строгости держите, а, Кэрол? — сказала Фенелла.

— Через пять минут заканчиваем. Очень хорошая штука, знаете ли. Они чувствуют, что приносят пользу. Делают что-то общественно важное, — пылко заявила мисс Эйбл. — И если вам удалось заставить этих детей, в особенности интровертов, заниматься таким делом, значит, шаг вперед вы уже сделали.

Фенелла и Пол, стоявшие к детям спиной, глубокомысленно кивнули. Мальчик, которому удалось сбросить с себя девочку, отважно пытался укусить ее за левую лодыжку.

— А как у них с головой? — серьезно осведомился Пол.

— Все по плану, — пожала плечами мисс Эйбл. — Завтра опять будет доктор.

Трой невольно вскрикнула: девочка завизжала так пронзительно, что голос ее перекрыл пение, которое немедленно остановилось.

— Э-э… по-моему, вам стоило бы взглянуть, — сказала Трой. Мисс Эйбл обернулась. Девочка изо всех сил старалась лягнуть своего противника, а тот упрямо не отпускал ее ногу.

— Пусти, ты, корова, — визжала девочка.

— Патриция! Дэвид! — крикнула мисс Эйбл и бросилась к ним. Остальные дети перестали копать и молча слушали, как два главных действующих лица, не отпуская друг друга, обмениваются взаимными обвинениями.

— Хотелось бы знать, — поинтересовалась мисс Эйбл, — с чего это вы затеяли драку?

Последовали невнятные объяснения. Судя по всему, мисс Эйбл все поняла и, к удивлению Трой, сделала две-три заметки в блокноте, поглядывая при этом на часы.

— Ну а теперь, — бодро продолжила она, — вы чувствуете себя гораздо лучше. Вы просто разозлились оба, и надо было выпустить пар, так? Но ведь вам же известно, что я могу предложить вам нечто лучшее, чем драка.

— Нет, не можете, — мгновенно откликнулась девочка и резко повернулась к противнику. — Я убью тебя. — С этими словами она вновь бросилась на него.

— А что, если, — перекрывая визг соперников, воскликнула мисс Эйбл, — что, если все мы положим лопаты на плечи и споем походную песню?

Девочка откатилась от противника, набрала полную ладонь грязи и яростно и точно швырнула ею в мисс Эйбл. У мальчика и еще нескольких детей этот смелый поступок вызвал взрыв смеха. Через секунду-другую мисс Эйбл смеялась вместе с ними.

— Вот чертовка, — пробормотал Пол. — Знаешь, Фенелла, я действительно думаю, что хорошая порка…

— Нет, нет, — перебила его Фенелла. — Это у нее метод такой. Слушай.

Никогда не унывающая мисс Эйбл говорила:

— Н-да, выгляжу я, надо полагать, довольно забавно. Ну а теперь, отчего бы нам не придумать какую-нибудь веселую игру? Двое на двое. Выбирайте себе пару.

Дети разбились по парам, а мисс Эйбл, стирая грязь с лица, присоединилась к троим зрителям.

— И как только вы управляетесь с Пэнти, — начал Пол.

— Да нет, все нормально, она слушается, — прервала его мисс Эйбл. — Это первая стычка за семь с половиной часов, и затеял ее Дэвид. Вот он, боюсь, плохо ладит с остальными. Патриция, — крикнула она, — уворачивайся. А ты, Дэвид, постарайся ее поймать. Надо по возможности направить агрессивные импульсы, — пояснила она, — в безопасное русло.

Они оставили ее энергично дирижировать игрой и пошли наверх. На четвертой террасе они столкнулись с высокой и исключительно красивой женщиной, одетой в твидовый костюм, фетровую шляпу и в массивные перчатки с крагами.

— Это моя мать, — сказал Пол Кентиш.

Миссис Кентиш приветствовала Трой довольно рассеянно.

— Вы ведь приехали писать портрет отца, верно? — осведомилась она, благосклонно кивнув на манер сценической вдовствующей герцогини. — Очень мило с вашей стороны. От души надеюсь, вам тут будет хорошо. Правда, в такие времена, как сейчас, никогда нельзя… — Она слегка оживилась. — Впрочем, вы ведь художник, и вряд ли вас удивит богемная обстановка… Она умолкла и повернулась к сыну: — Пол, милый, ну зачем ты стал пешком подниматься? А как же твоя бедная нога? Фенелла, дорогая, тебе не следовало позволять ему…

— Для ноги это только полезно, мама.

Миссис Кентиш покачала головой и посмотрела на раскрасневшегося сына.

— Ну прямо герой. — Ее мягкий голос слегка дрогнул, и Трой со смущением заметила, что глаза у нее наполнились слезами. — Настоящий троянец, — негромко проговорила миссис Кентиш. — Правда, Фенелла?

Фенелла неловко засмеялась, а Пол поспешно отвернулся.

— Куда это ты направлялась? — громко спросил он.

— Напомнить мисс Эйбл, что пора возвращаться. Эти бедные дети слишком много работают. Я не думаю… ладно, оставим это. Боюсь, мисс Аллейн, я довольно старомодна. Мне по-прежнему кажется, что лучшая воспитательница — это мать.

— Хорошо, хорошо, мама, — запротестовал Пол, — но ведь с Пэнти надо что-то делать, разве не так? Это ведь просто ужас какой-то.

— Бедняжка Пэнти, — горько вздохнула миссис Кентиш.

— Ладно, тетя Полин, нам, пожалуй, пора, — сказала Фенелла. — Седрик с минуты на минуту будет, он на двуколке. И насколько я его знаю, и пальцем не пошевелит, чтобы вещи распаковать.

— Седрик! — повторила миссис Кентиш. — Тью-ю!

Она одарила Трой величественной улыбкой и удалилась.

— Мама всегда волну гонит, правда, Фен? — неловко сказал Пол.

— Не только она, — кивнула Фенелла. — Такое уж это поколение. Папа вообще покоя себе найти не может, а тетя Десси — настоящий ураган. По-моему, они от деда унаследовали такой характер, как тебе кажется?

— Да, все, кроме Томаса.

— Все, кроме Томаса. Вам не кажется, — Фенелла повернулась к Трой, — что если в одном поколении бушуют чувства, то следующее бывает слишком сдержанным? Мы с Полом крепки, как железо, правда, Пол?

Трой посмотрела на молодого человека. Он не сводил глаз с кузины. Его темные брови сходились в одну линию, губы были крепко сжаты. Выглядел он чрезмерно торжественно и на вопрос ничего не ответил. «Так-так, — подумала Трой, — да ведь он влюблен в нее».

Интерьер Анкретона вполне соответствовал его фасаду. Трой предстояло усвоить, что слово «большой» является здесь ключевым. Большая западная роща, большая галерея, большая башня. Перейдя через большой висячий мост над ныне пересохшим и используемым под пашню рвом, Трой, Фенелла и Пол оказались в большом зале.

Здесь неутомимая фантазия архитектора затеяла игры с елизаветинской эпохой. Переизбыток причудливой резьбы, множество витражей с геральдикой Анкредов, несколько параллельных перекладин, а между ними — там и тут мифические животные в самых разных позах. Когда мифология и геральдика исчерпывали свои возможности, на смену им приходила церковь: фамильные крестики в тесном соседстве с ключами святого Петра и крестом святого Иоанна создавали причудливую мозаику. В глубине зала, лицом к входу, тянулась галерея менестрелей, четко расчерченная знаменами, висящими на одинаковом расстоянии друг от друга. Под ними, на стене, полностью закрытой всякого рода грамотами и орнаментом, и должен, как пояснила Фенелла, расположиться портрет. Трой сразу же отметила, что при дневном свете на нем, как на шахматной доске, отразятся цвета витражной геральдики, и портрет будет походить на ребус. Ночью, по расчетам Пола, его будут освещать четыре фонаря, специально установленные под галереей.

В зале и так висело довольно много портретов. Внимание Трой привлекло огромных размеров полотно XVIII столетия над камином, с изображением Анкреда-моряка, грозящего абордажной саблей потоку света, исходящему от сверкнувшей молнии. Моряк выглядел так, будто сам и породил эту молнию. Под полотном, устроившись в просторном кресле и греясь у огня, сидел Седрик.

— Багажом люди занимаются, — сказал он, с трудом поднимаясь на ноги, — а лошадь отвел кто-то из младших старцев. А другой понес краски миссис Аллейн в ее недосягаемое орлиное гнездо. Присаживайтесь, миссис Аллейн, прошу вас. Вы, должно быть, на ногах едва держитесь. Мама скоро будет. Выход Старика запланирован на восемь тридцать, так что у нас еще полно времени, чтобы расслабиться. По моей просьбе Хранитель Старины сейчас принесет чего-нибудь выпить. От имени моей странной семейки — добро пожаловать в Замок Катценйаммер.

— А может, сначала хотите посмотреть свою комнату? — предложила Фенелла.

— Только позвольте предупредить, — добавил Седрик, — что этот осмотр потребует еще одного крутого и трудного подъема. Куда ее поместили, Фенелла?

— В комнату «Сиддонс»^[16].

— Примите мои глубокие соболезнования, хотя, конечно, выбор можно понять. Стальная гравюра этой исключительно развитой физически актрисы в роли леди Макбет висит, если не ошибаюсь, над раковиной, так, Фенелла? Я живу в «Гаррике»^[17], довольно симпатичная комната, особенно в крысиный сезон. Ну, вот и Хранитель Старины. Давайте, право, на посошок перед тем, как вы отправитесь в свою полярную экспедицию.

Зал пересекал очень старый слуга с подносом, уставленным бокалами.

— Баркер, — слабо произнес Седрик, — вы благоухаете, как цветы весной.

— Благодарю вас, мистер Седрик, — поклонился старик. — Мисс Фенелла, сэр Генри приветствует вас и выражает надежду, что будет иметь удовольствие увидеть вас за ужином. Сэр Генри также выражает надежду, что поездка миссис Аллейн прошла благополучно.

Трой заверила, что так оно и было, и подумала, что, может, следует ответить в том же церемонном духе. Седрик, чуть ли не впервые проявляя такую живость, принялся смешивать коктейли.

— Есть в замке Катценйаммер одно помещение, которое по душе всем, и это погреб. От души благодарю вас, Баркер. Сам Ганимед не справился бы со своей задачей лучше вас.

— Должен сказать, Седрик, — заметил Пол, дождавшись, пока старый дворецкий удалится, — что твои упражнения в остроумии не кажутся мне такими уж смешными.

— Дорогой Пол! Правда? Я просто убит.

— Он старый человек, — поспешно сказала Фенелла, — и большой друг.

Седрик бросил на обоих своих кузенов уничтожающий взгляд.

— Ну вы и феодалы. Noblesse oblige. С ума сойти!

В этот момент, к немалому облегчению Трой, в зал через боковую дверь вошла улыбающаяся полная дама. За ее спиной Трой успела разглядеть огромную гостиную в классическом стиле.

— Это моя матушка, — пояснил Седрик, слабо помахивая рукой.

Миссис Генри Анкред была крепко сложенная, со светлой кожей женщина. Ее выцветшие волосы были аккуратно уложены и несколько напоминали парик. Трой она показалась немного похожей на директрису дорогого пансионата или, возможно, школы. Голос у нее был необыкновенно глубокий, а ноги и руки необыкновенно велики. В отличие от сына рот у матери великоват, а вот глаза и подбородок похожи. На ней была удобная блуза, шерстяная кофта на пуговицах без воротника и темная юбка. Она обменялась с Трой сердечным рукопожатием. Сильная женщина.

— Я так рада, что вы согласились приехать, — заговорила она. — Мой свекор так разволновался, просто места себе не находит, теперь ему будет чем занять себя.

— Мама! — слабо вскрикнул Седрик. — Ну что ты, право, как можно! — Он повернулся к Трой со страшной гримасой.

— Что, я что-нибудь не так сказала? — удивилась его мать. — А впрочем, похоже на меня! — И она от души рассмеялась.

— Да нет, все нормально, — поспешно сказала Трой, не обращая внимания на Седрика. — Остается надеяться, что сеансы не слишком утомят сэра Генри.

— О, если устанет, он скажет вам, — заверила ее Миллимент Анкред, и Трой сделалось не по себе. Она увидела полотно шесть на четыре фута, которое должно быть написано за две недели, а натурщик всегда готов сказать, что устал позировать.

— Ладно, — пронзительно проверещал Седрик. — Давайте выпьем!

Они расселись перед огнем, Пол и Фенелла — на диване, Трой напротив них, а Миллимент Анкред на стуле с высокой спинкой. Седрик подтащил свое кресло поближе к матери, свернулся на нем и положил руку ей на колени. Пол и Фенелла смотрели на него с почти нескрываемым отвращением.

— Ну, чем занят в последнее время, сынок? — спросила Миллимент и положила свою сильную белую ладонь ему на плечо.

— Да так, то одно, то другое, устаю очень, — вздохнул он и потерся щекой о ее руку. — Расскажи лучше, что здесь предполагается. Только что-нибудь повеселее и поинтереснее. Например, про прием в честь миссис Аллейн. Пожалуйста. Ты ведь захочешь его устроить, правда? — настаивал он, одновременно просительно поглядывая на Трой. — Скажи, что захочешь!

— Я приехала сюда работать, — сказала Трой резче, чем хотела, потому что он заставил ее испытать неловкость. «Черт! — выругалась она про себя. — Это прозвучало так, будто я решила, что Седрик говорит всерьез».

Но Миллимент снисходительно рассмеялась.

— Миссис Аллейн будет с нами на день рождения, — сказала она, — и ты тоже, дорогой, если только сможешь задержаться на десять дней. Так как, сможешь?

— Да, да, — засуетился Седрик. — Офис приводят в порядок. Всю скучную бумажную работу я взял с собой. Только вот день рождения! Какая невыразимая тоска, право. Дорогая Миллимент, вряд ли я перенесу еще один день рождения.

— Ну вот, расхныкался, — прогудела Миллимент.

— Давайте еще по одной, — громко сказал Пол.

— Тут кто-то о выпивке говорит? — донесся с галереи чей-то голос. — Хорошо! Славно! Славненько!

— О Боже, — прошептал Седрик, — Соня!

III

К тому времени в зале уже сделалось темно, и поначалу мисс Соня Орринкурт произвела на Трой впечатление бледного призрака, слетающего вниз по лестнице. Спуск сопровождался беспрестанным чириканьем. Когда Соня ступила на пол и пошла через зал, Трой заметила, что одета она словно для второго акта какой-нибудь музыкальной комедии. Трой показалось, что на ней пеньюар.

— Ничего себе, — пропищала мисс Орринкурт, — смотрите-ка, кто явился. Седди! — Она протянула Седрику обе руки, и он накрыл их ладонями.

— Роскошно выглядишь, Соня! — воскликнул он. — Где это ты раздобыла такое?

— Милый, да этому платью тысяча лет. О, прошу прощения, — мисс Орринкурт повернулась к Трой. — Я и не заметила было…

Миллимент холодно представила ее. Фенелла и Пол отошли от дивана, и на него плюхнулась мисс Орринкурт. Она вытянула руки и сплела пальцы.

— Ну, живо, живо, живо! — по-детски залепетала она. — Соня хочет стаканчик.

Волосы у нее были почти как у альбиноса. Они бахромой накрывали лоб и шелковым занавесом падали на плечи, смутно напоминая Трой аквариум, увиденный изнутри. Глаза у нее были круглые, как блюдца, с загибающимися черными ресницами. При улыбке ее верхняя губа уплощалась, уголки рта загибались вниз, и к подбородку сбегала тень будущих морщинок. Кожа у нее была белая и тугая, как лепестки камелии. В общем, если посмотреть со стороны, — ослепительная молодая женщина, и рядом с ней Трой почувствовала себя безнадежной замухрышкой. «Наверное, с нее хорошо рисовать обнаженную, — подумала она. — Интересно, приходилось ли ей бывать натурщицей? Похоже на то».

Мисс Орринкурт и Седрик оживленно болтали, но оживление было явно наигранным. Фенелла и Пол отошли в сторону, и Трой осталась с Миллимент Анкред, заговорившей о трудностях ведения домашнего хозяйства. Попутно она наносила стежки на какую-то гигантскую вышивку, потрясшую Трой своей монструозной цветовой гаммой и фантастическим рисунком. Извиваясь, на ней сплетались удивительные завитки, похожие на червей. Ни один дюйм замысловатой работы Миллимент не оставался пустым, ни одна тема не обрывалась другой темой. Временами Миллимент останавливалась и самодовольно поглядывала на дело рук своих. Голос ее звучал монотонно.

— Полагаю, мне повезло, — говорила она. — В моем распоряжении имеется кухарка и пять служанок, не говоря уж о Баркере, только все они очень стары, и всех мы наскребли в разных уголках нашей большой семьи. Моя золовка Полин, ну, миссис Клод Анкред, во время эвакуации оставила свой дом и с недавнего времени поселилась здесь вместе с двумя своими суданками. Дездемона — то же самое, Анкретон — это ее штаб-квартира. Она привезла с собой свою старую няньку. Что касается Баркера и остальных, они всегда жили с нами. Но, даже учитывая, что западное крыло отдано под школу, все равно трудно. В прежние времена, конечно, — с некоторым самодовольством заметила Миллимент, — здесь было всегда полно народа.

— Ну и как, уживаются? — рассеянно спросила Трой. Она посматривала на Седрика и мисс Орринкурт. Он явно взял на вооружение тактику ухаживания, и на глазах у Трой развивался легкий, но совершенно искусственный флирт. Оба говорили шепотом.

— Да нет, — говорила Миллимент. — Все время цапаются. — И неожиданно добавила: — Как хозяин и работник, так, кажется, говорят? — Трой посмотрела на нее. Миллимент улыбалась, широко и безучастно… «Эти люди, — подумала Трой, — все время отпускают замечания, на которые нечего ответить».

В зал вошла Полин Анкред, она присоединилась к своему сыну и Фенелле. Сделала она это с некоторым вызовом, а улыбка, посланная Фенелле, означала, что та может быть свободна.

— А я ищу тебя, дорогой, — сказала она Полу. Фенелла сразу пересела. Полин подняла к глазам лорнетку, движением, которое было бы совершенно уместно в спектакле по пьесе Конгрива, и посмотрела на мисс Орринкурт, раскинувшуюся на кушетке. Седрик примостился возле ее ног на подлокотнике.

— Сейчас стул принесу, мама, — поспешно сказал Пол.

— Спасибо, дорогой. — Полин обменялась взглядом с золовкой. — Я и впрямь не прочь посидеть. Нет, нет, миссис Аллейн, пожалуйста, не беспокойтесь. Очень любезно с вашей стороны. Спасибо, Пол.

— Мы с Нодди, — защебетала мисс Орринкурт, — здорово проводим время. Старые драгоценности разглядываем. — Она закинула руки за голову и незаметно зевнула.

«Нодди? — подумала Трой. — Это еще кто такой?» За репликой мисс Орринкурт последовало краткое, но довольно угрюмое молчание.

— Он сам не свой из-за этой картины, — добавила мисс Орринкурт. — Потрясающе, верно?

Полин Анкред с достоинством переменила позу, так чтобы увидеть свою золовку.

— Ты сегодня днем папу видела, Миллимент? — спросила она не так чтобы слишком приветливо, но явно приглашая сомкнуть ряды против общего противника.

— Поднялась наверх, как обычно, в четыре, — ответила Миллимент, — посмотреть, не нужно ли ему чего. — Она перевела взгляд на мисс Орринкурт. — Но он был занят.

— Тью-ю, — пропела Полин, сплетая и расплетая пальцы. Миллимент мимолетно, но многозначительно усмехнулась и повернулась к Трой.

— Не знаю, — бодро заговорила она, — все ли вам Томас объяснил насчет портрета моего свекра. Он хочет, чтобы вы писали его в его собственном здешнем театре. Повесят задник, а насчет освещения Пол знает, что к чему. Папа́ хотел бы начать завтра в одиннадцать утра, и если все будет в порядке, работать по часу утром и днем.

— Мне тут пришло в голову, — сказала мисс Орринкурт, — здорово было бы изобразить Нодди на коне.

— Не сомневаюсь, — сказала, не глядя на нее, Миллимент, — что сэр Генри сам все решит насчет позы.

— Однако же, тетя Милли, — заговорил Пол, сильно покраснев, — миссис Аллейн может… то есть… не кажется ли тебе…

— Да, да, тетя Милли, — поддержала его Фенелла.

— Ну да, Милли, право, — подхватил Седрик. — Я совершенно согласен. Пожалуйста, ну пожалуйста, Милли, и ты, тетя Полин, и ты, Соня, ангел мой, пожалуйста, подумайте, что это уж мисс Аллейн решать… О Господи, — умоляюще продолжал Седрик, — прошу вас, подумайте об этом.

— Да нет, — возразила Трой, — мне было бы очень интересно узнать мнение сэра Генри.

— Ну вот и прекрасно, — сказала Полин. — Да, Миллимент, Десси написала, что она приезжает на день рождения.

— Хорошо, что ты мне сказала, — без всякого воодушевления заметила Миллимент.

— И мама тоже, тетя Милли, — сказала Фенелла. — Забыла предупредить.

— Так-так, — усмехнулась Миллимент, — и всето я узнаю последней.

— Что? Дженетта приезжает? Интересно! — воскликнула Полин. — По-моему, ее уж года два как в Анкретоне не было. Надеюсь, с суровыми нравами нашей берлоги она сумеет примириться.

— Учитывая, что живет она в двухкомнатной квартире, — порывисто заговорила Фенелла и тут же осеклась. — Она надеется, что никого не стеснит.

— Я переберусь из «Бернар»^[18] в «Брейсгердл»^[19], — предложила Полин. — Это уж само собой.

— Вот уж это точно нет, — запротестовала Миллимент. — В «Брейсгердл» холодно, как на северном полюсе, течет потолок и ко всему прочему крысы. Дездемона в последний раз, как была здесь, сильно жаловалась на крыс. Я попросила Баркера, чтобы он отраву рассыпал, но она потерялась. Пока не найдется, «Брейсгердл» — нежилое помещение.

— Мама может остановиться в «Дузе»^[20], вместе со мной, — поспешно предложила Фенелла. — Нам там вдвоем будет удобно, да и на дровах сэкономим.

— Ну, это вообще самое лучшее, — в один голос сказали Полин и Миллимент.

— Миссис Аллейн, — громко сказала Фенелла, — я иду переодеться. Хотите посмотреть свою комнату?

— Спасибо. — Трой постаралась не выказать радости. — Спасибо, с удовольствием.

Поднявшись по лестнице и пройдя за Фенеллой, ни разу за все это время не открывшей рта, через бесконечную галерею и два длинных коридора, а затем взобравшись по крутой винтовой лестнице, Трой очутилась перед дверью, на которой висела деревянная табличка с названием «Сиддонс». Фенелла открыла дверь, и Трой сразу порадовали языки пламени, отражение которых трепетало на белой стене. Бледно-розовые занавески с небольшими гирляндами, овечья шкура на полу, низкая кровать. Над умывальником, естественно, портрет миссис Сиддонс. Мольберт, краски и все остальное, что привезла с собой Трой, было свалено в углу.

— Славная комнатка, — сказала Трой.

— Рада, что вам понравилось, — сдавленным голосом сказала Фенелла. Трой с удивлением обнаружила, что она едва сдерживает ярость. — Извините, — Фенелла даже запнулась, — извините за весь этот зверинец.

— Да ну, о чем тут говорить.

— Они что, не понимают, как им повезло с вами! Не понимают, что им повезло, даже если бы вы решили изобразить дедушку стоящим на голове с чесноком, растущим из подошв ботинок. Нет, что за наглость! Даже этому жуткому типу Седрику стыдно стало.

— Да бросьте вы, — отмахнулась Трой. — Все нормально. Вы и представления не имеете, какие фокусы выкидывают люди, когда речь заходит о портретах.

— Ненавижу! А видели, как они когти выпустили, когда услышали, что мама приезжает? Нет, я действительно считаю, что старухи — это настоящие вонючки. А эта сучка Соня? Лежит, понимаешь, и упивается всем происходящим. Как они могут, у нее на глазах?! Нам с Полом было так совестно.

Фенелла пристукнула каблуком, опустилась на колени перед камином и залилась слезами.

— Извините, — всхлипывала она, — я еще хуже остальных, но меня уже просто тошнит от всего этого. Напрасно я приехала в Анкретон. Ненавижу Анкретон. Знали бы, что это такое.

— Слушайте, — мягко заметила Трой, — вы уверены, что хотите говорить на эту тему именно со мной?

— Я знаю, это ужасно, но ничего не могу с собой поделать. Вот что бы вы ощутили, если бы ваш дед привел домой какую-нибудь гнусную блондинку? А? Что бы сказали на это?

Перед глазами Трой мелькнул ее дед, ныне покойный. Это был суровый и несколько педантичный профессор.

— Он в посмешище превратился, — рыдала Фенелла. — А я ведь, я так любила его. Теперь это просто глупец. Глупый влюбчивый старик. И сам себя так ведет, но мало того, когда я… когда я… ладно, не важно. Извините меня, ради Бога. Это ужасно, что я себе позволяю.

Трой присела на низкий стул подле камина и задумчиво посмотрела на Фенеллу. Девочке и впрямь плохо, подумала она, отметив попутно, что уже подвергает сомнению истинность переживаний Анкредов.

— Да не терзайте себя, ничего ужасного и ничего такого особенного вы себе не позволяете. Только не надо говорить то, за что вы сами себя клясть будете, когда мы снова столкнемся.

— Ладно. — Фенелла разогнулась.

«У нее счастливая способность, — подумала Трой, — выглядеть такой симпатичной, когда плачет». Фенелла откинула голову, прикусила губу и взяла себя в руки. «Хорошей актрисой будет, — подумала Трой и тут же одернула себя. — Если девочка умеет так славно огорчаться, с чего это я взяла, что она играет, а не подавлена на самом деле? Что, мне не хватает сочувствия?» Она прикоснулась к ладони Фенеллы, хотя ей это было совершенно несвойственно. Та сразу откликнулась на порывистое рукопожатие.

— А ведь вы вроде сказали сегодня, — заговорила Трой, — что молодое поколение Анкредов твердо, как железо.

— Стараемся. Просто вы такая славная, вот я и распустилась. Больше не буду.

«Дай-то Бог», — подумала Трой, а вслух сказала:

— Не важно, потому что, боюсь, толку от меня мало. Мой муж говорит, я бегу от любых переживаний как черт от ладана. Но если угодно, можете и впредь выпускать пар.

— Да нет, довольно, пока, во всяком случае, — серьезно сказала Фенелла. — Вы ангел. Ужин в половине девятого. Вы услышите гонг. — Она направилась к двери. — Понимаете, сейчас в Анкретоне происходит нечто ужасное. Сами увидите. — И Фенелла аккуратно прикрыла за собой дверь, подчиняясь привычке уходить вежливо.

Глава 4. Сэр Генри →

← Глава 2. Отъезд