Кладбище Убитых Надежд. Заглянув за грань…

Наталия Журавлева

«В одном чёрном-чёрном городе была чёрная-чёрная улица, на которой стоял чёрный-чёрный дом…» Помните страшилки-небылицы из детства, от которых мурашками покрывалась кожа, и хотелось спрятаться под одеяло с головой?..Детство давно позади, а тяга к непознанному, таинственному и страшному осталась. Взрослые тоже не прочь порой пощекотать себе нервишки! Надеюсь, что в этой книге каждый найдёт историю по своему вкусу. Волнующего вам чтения!Ваша Наталия.

Видение

Это было.

Полуявь, а может, полудрёма,

Полусон, а может, полутранс.

Дома я. И всё же я вне дома.

Вижу я десятки разных глаз.

Вижу я расплывчатые лица,

Вперемешку сумерки и свет.

Рыжей тенью носится лисица,

Жирный карлик скалится мне вслед.

Я бреду не по своей дороге,

И одежды не мои на мне…

Не своим путём — тропою многих

Я шагаю в странном полусне.

Жарко. Пот. Разлапистая ёлка.

Отдохнуть бы мне, хотя б часок…

…Джинсы, кепка и моя футболка.

И тропинка. И родной лесок.

Почему-то я не удивилась

Переменам этим ни на миг:

Так моя дорога мне открылась,

Словно чистой истины родник.

Я пошла среди берёзок белых,

Впереди — высокая изба.

Открывала дверь в неё я смело:

Там ждала меня моя Судьба.

А в сенях избы бадья стояла —

Ключевая, чистая вода.

Чудится, я здесь уже бывала.

Может быть, жила я здесь всегда?

От воды мне зубы заломило.

Знаю, только так её и пьют!

А потом в избу я дверь открыла

И вошла в натопленный уют.

Хлеба запах. Печка. Занавеска.

Сквознячок её заколыхал…

Я заволновалась, как невеста,

Словно мой жених меня здесь ждал.

Тихо так. А сердце замирает.

Наполняет душу тёплый свет.

Ветер занавескою играет,

Я за нею вижу силуэт.

Девушка. Обычная, простая:

Сарафан и русая коса.

Только я откуда-то их знаю —

Цвета неба добрые глаза.

Хорошо мне от улыбки светлой,

И в её любви купаюсь я.

Чудо узнавания всё крепло:

Это — ангел. Бабушка моя.

— Милая моя, ну что же,

здравствуй! —

Протянула руку мне она.

И её глаза лучились счастьем,

Потому что я — была нужна!

Ощутила я прохладу кожи

И тепло ладони молодой.

Бабушка… Совсем и непохоже…

Ангел света. И хранитель мой.

— Милая, ну что же ты? — спросила,

И улыбка излучала свет.

— Почему зовёшь меня ты милой? —

Только и могла сказать в ответ.

— Милая… Все люди в мире — ми́лы,

Все достойны света и тепла.

Но от нелюбви они бескрылы.

И меня за плечи обняла.

И пропали стены вдруг и крыша,

Засинело небо надо мной.

Поднимались с ангелом всё выше,

Но без белых крыльев за спиной.

И земля под нашими ногами

Стала таять в сумрачной дали.

Облака летели вместе с нами,

А потом исчезли и они.

Я была — в квартире, на диване.

Я была — в сиянье вышины.

Я была — в клубящемся тумане,

Наблюдала всё со стороны.

Ярко-синий мир, залитый светом:

Только синева и дивный свет,

И любовь безбрежная при этом —

То, чему в миру названья нет.

И горели щёки, а запястья

Сотрясал безумный, жаркий пульс.

Задыхаясь, плакала от счастья,

Умирала от восторга — пусть!

Плакала — на мягкости дивана.

Плакала — парила в вышине.

Плакала — смотрела из тумана.

Все три «я» принадлежали мне.

Всё исчезло: дом, друзья, работа,

Мама, муж… Неважен даже сын.

Лишь любовь и свет — в Эдем ворота!

Но дарован мне был миг один.

О, как умоляла я остаться

В этом чуде истинной любви!

Но пришлось на землю возвращаться,

Чтобы оплатить долги свои.

Мы спускались медленно обратно.

Появились снова облака.

И взмахнули два крыла внезапно

Белого, как сахар, голубка.

Перед нами он играл крылами,

В клюве — яркой зелени росток.

И на землю опускался с нами

Белокрылый лёгкий голубок.

В голове стучало мелкой дробью:

— Задавай вопросы, не молчи!

— Вот… Живот болит! Измучил болью…

— Ты его рукою полечи.

Наложи на боль свою ты руку,

Попроси здоровья от души.

…Наверху не слышалось ни звука.

На земле гудел поток машин…

Я, внизу, измучившись порядком,

Приложила руку к животу

И вздохнула с облегченьем сладко:

Боль ушла, как звуки в пустоту.

Наверху глотала я рыданья:

— Я не знаю, как теперь мне быть?

Как мне жить?! Ответь же на прощанье!

— Жить по правде. Господа любить.

Полутранс, а может, полудрёма,

Полусон, а может, полуявь…

Но теперь была я только дома,

Все три «я» свои в одно собрав.

Было так. Я помню все детали,

Хоть прошло уже немало лет:

Под ногами — сумрачные дали,

Наверху — любви бескрайней свет.

18.11.2011