Романс со Зверем

Наталия Лебедева, 2020

Жаркие горы Северного Кавказа и пронзительный взгляд его холодных серых глаз. Взгляд «зверя»! Дерзкий, сексуальный, харизматичный офицер, прошедший все «горячие точки» и встретивший единственную непокоренную вершину: молодую хрупкую девушку. Желание круто изменить свою жизнь привело Аню в самое пекло страстей. Что найдет она здесь? Чем придется пожертвовать? Любовь, боль, страсть, смерть – все это предстоит пережить героине романа. Но будет ли она вознаграждена?

Моему папе с нежностью!

Я верю, что ты слышишь!

Глава I

Аня стояла перед дверью в кабинет командира части, точно зная, что решение принято и обратного пути нет. Шел 2006 год. Вторая чеченская война не была еще официально закончена, ее отголоски докатывались и до Центральной России. Активных боевых действий не было, но напряженность сохранялась. Несколько частей, разбросанных по границе с Чечней, остро нуждались в кадрах, но мало кто туда рвался.

Раздался звук селектора.

— Акимова подошла? Пусть заходит.

Подполковник Евстигнеев стоял у стола, что-то машинально переставляя с места на место.

— Значит, окончательно решила? — спросил он, не отрываясь от своего занятия.

Аня всегда не любила его привычку не смотреть в глаза собеседнику.

— Заявление подписано. Я согласна на перевод.

— Насчет заявления это был вопрос времени. Никогда не сомневался, что ты не усидишь здесь долго. Я по поводу перевода именно в эту часть. Все-таки граница с Чечней… Это окончательное решение? Ты едешь?

«Не похоже, чтобы он меня усердно отговаривал» — с досадой подумала она. Ей всегда казалось, что никто к ней здесь серьезно не относится: так пересиживает, пока что-то лучшее не подвернется или замуж не выйдет.

— Да, — просто ответила девушка.

— Хорошо! — произнес Евстигнеев не то с облегчением, не то с благодарностью. — Значит, поступаешь в часть к полковнику Быстрову…

Тут он впервые оторвал взгляд от стола и уставился в ожидании ее реакции, которая не замедлила себя ждать.

— Товарищ подполковник, я хотела бы…

— Я бы тоже много чего хотел, — жестко прервал ее Евстигнеев. — Особенно оказаться сейчас на пенсии, а не разгребать это дерьмо. Ты не на курорт едешь, поэтому «санаторий» выбирать не приходится! К тому же мне не улыбается перспектива получить нагоняй от старого вояки. Вопросы есть? — сухо закончил он.

— Нет, товарищ подполковник. Разрешите идти?

— Иди.

— Анна! — услышала она уже в дверях. — Это граница, девочка. Не знаю, зачем ты туда едешь, но будь осторожна. Если ты будешь под начальством Быстрова, всем будет спокойнее. Иди.

Аня резко развернулась на каблуках и вышла.

Кабинет юриста встретил ее унылыми обоями в беспросветную серую полоску. Аня открыла окно и оперлась на решетку. В помещение ворвался запах черемухи и чириканье птиц. Было начало мая. Как быстро все возрождается к жизни, стоит только появиться первым лучам солнца. Вот и ее в этом мае потянуло не домой, а из дома. Улететь, уехать, убежать.

Под окном группа некурящих, но активно принимающих участие в курении других, быстро увеличивалась в размерах. До нее долетел смех Лены, делопроизводителя из штаба. Да, эта умела собирать вокруг себя мужские компании, а на себе завистливые взгляды женщин. Из созерцания Аню вывел телефонный звонок.

— Акимова.

— Анька, ну что? Была у начальника? Подписал? — в трубке зазвенел голос Татьяны, эколога их части и по совместительству ее подруги.

— Да. Заявление подписано. На следующей неделе уезжаю.

— Ну, ты отчаянная! Может, передумаешь еще? Как я тут без тебя? А эта идея с переездом на границу вообще бред сумасшедшего. Готики захотелось?

Таня одна растила четырнадцатилетнего сына и частенько прибегала к его жаргону.

— Танюш, извини, но столько дел накопилось. Надо еще с судебными разобраться. Давай вечером встретимся. Приходи ко мне.

— Если я приду к тебе с бутылкой вина, быстро мы не закончим, а дома у меня за это время может появиться куча всякой «нечисти» в виде дружков моего сына. Нет, уж лучше вы к нам…

Следующая неделя пролетела в суматохе сборов перед отъездом, передаче дел новому сотруднику и оказании моральной поддержке второй подруге Лизе во время краха отношений с очередным «мужчиной всей ее жизни».

В последний день на рабочем месте Аня только и делала, что принимала наставления и пожелания от коллег по «цеху», среди которых были в основном надежды на скорейшее возвращение живой и невредимой.

Последним ее напутствовал подполковник Евстигнеев. Он никогда не отличался красноречием, но как командир части не мог не поучаствовать в коллективных «проводах». Собственно говоря, вся его речь заключалась в пожелании найти свой путь в жизни после этого переезда. «Потому что надеяться на то, что ты найдешь там мужа, не стоит. Художники, писатели и астрономы на Кавказ и в Чечню не едут. А за дипломатом тебе придется самой отправиться в Москву, что, как мне кажется, ты и сделаешь после этого» — широко улыбаясь собственной, как ему показалось, удачной шутке, заключил он.

— Всегда обожала его «тонкое» чувство юмора! — в кулак прошипела Татьяна.

Когда две бутылки вина опустели, а в вазе остались три одинокие виноградины, облюбованные еще сонными майскими мухами, Аня, наконец, смогла вернуться в свой кабинет за вещами. Она стояла посреди комнаты с коробкой в руках и рассматривала огромный металлический сейф, больше похожий на саркофаг. Невесть откуда накатила ностальгия и предчувствие чего-то необратимого. Два с лишним года она посвятила этой части, причем действительно отдавалась работе, а не как многие считали, просиживала время. И все же ощущение того, что она не в своей тарелке никогда не покидало ее. По мнению многих, да и ее собственному, она ведь построила неплохую карьеру для своего возраста и претензий их провинциального городка. Больше пяти лет Аня отработала в УВД города, дослужилась до звания капитана, несколько грамот от руководства и отличное личное дело. Но вот ее ли это заслуга? Окончив школу с золотой медалью и Юридический институт с красным дипломом, она всегда ощущала властную и направляющую руку полковника Быстрова.

Николай Павлович Быстров — полковник Вооруженных Сил РФ, выходец из спецназа, побывавший наверное во всех «горячих точках», а ныне командовавший частью на границе с Чечней. Для нее он был просто дядя Коля, как она привыкла называть его с детства, старинный друг отца и ее крестный. Их было трое закадычных друзей, трое солдат: он, ее отец и дядя Сережа. Все после армии пошли по стопам военного, но таких высот как Быстров не достиг никто. Отец после двадцати лет службы ушел в торговлю, а дядя Сережа последние десять лет проработал в местном военкомате, пять из которых он возглавлял его, а затем открыл небольшой бизнес совместно с единственным сыном, который не разделял его любви к армии. Разбросанные по разным городам, они не переставали дружить. Два раза в год, чтобы не случалось, они встречались для того, чтобы отметить два «святых» для них праздника: День Победы и День подразделений специального назначения.

Только этот День Победы 2006 года Аня встретит в одиночестве. Папы не стало полгода назад. После этого жизнь не изменилась, нет, но шаткий мир, который она пыталась создать внутри себя, начал потихоньку бунтовать и распадаться. Она вдруг явственно почувствовала необходимость бежать, бежать куда глаза глядят, бросить все и отдаться власти своих желаний, своих стремлений. А чего она хотела? На этот вопрос ответить было труднее всего. Ей было двадцать восемь лет. Она до сих пор жила с родителями, крестила детей своих подруг и строила карьеру, в которой не видела будущего. Наверное, это было неизбежно, раз уж она была единственным ребенком в семье и единственной, к тому же самой младшей, девочкой среди детей троих старых неразлучных друзей.

У дяди Коли было двое сыновей. Старший Егор пошел по стопам отца и ему прочили блестящую карьеру. Четыре года назад у него родился сын Николай, которого назвали в честь деда, и тот в нем души не чаял, хотя и виделся с внуком редко. У второго сына Ярослава, которого кстати дядя Коля сватал в мужья Ане, перспектива будущей карьеры в армии не вызывала радужных эмоций. Он закончил юрфак с красным дипломом, вручил его отцу и вместе с двумя друзьями, не без помощи Николая Павловича, конечно, открыл небольшую строительную компанию и продолжал, как и прежде в институте, разбивать девичьи сердца. Собственно вот в такой мужской компании выросла Аня. Ее мама Александра Ильинична была прирожденным педагогом, преподавала по классу фортепиано в Школе искусств. Аня, будучи единственной дочерью, не могла не получить музыкального образования, но и здесь как всегда не обошлось без отцовского слова. Девочка пошла не в класс фортепиано, а в класс гитары. Отмучив инструмент полгода, она поняла, что ей это не по душе, но продолжала заниматься еще два по настоянию мамы, которая видела в ней потенциал. Через три года трудов, слез и мозолей на пальцах ее неожиданно спас перевод отца в другой город, где музыкальное образование дочери было отложено на «недолгий» срок, которому так и не суждено было наступить. Сначала мама долго не могла найти работу, потом отец ушел со службы и пытался найти себя в жизни, переходя из одной организации в другую и нигде долго не задерживаясь. Жили они небогато, и однажды Аня продала свою ненавистную гитару, чтобы купить маме подарок на День рождения, а заодно, чтобы больше не возвращаться к разговорам о продолжении обучения. Хотя во время учебы в институте, музыкальные навыки помогли ей с легкостью влиться в студенческий коллектив. Ребята часто приглашали ее на свои посиделки, но больше как участницу музыкальных выступлений, а играли они для других девочек. В мужской компании она всегда чувствовала себя свободно, то ли в силу того, что росла среди мальчишек, то ли потому что отец воспитывал ее достаточно строго, если не сказать по-спартански: утренние пробежки в парке, зарядка на свежем воздухе, закаливание организма. Поэтому Ане всегда было проще дружить с мальчиками, играть в «войнушку» и лазать по деревьям. Она считала, что мужчины более искренни в своих желаниях, честны по отношению к себе и другим. С девочками дружба не особо ладилась. В старших классах школы, куда ее перевели после их очередного переезда, дети были собраны по территориальному признаку, и в их компанию со своим музыкальным слухом и любовью к литературе она так и не смогла влиться. Зато в детских набегах на соседские огороды и прыжках по гаражам у нее появился верный друг Митька, с которым они были неразлучны. Пока Митьке не стукнуло пятнадцать лет и он не поступил в техникум, где превратился в красивого молодого парня и стал тайной любовью всех местных девчонок. Теперь они с ним виделись редко, и все новости о его жизни, а точнее сводку по новым «жертвам» неразделенной любви к нему, она получала от его младшего брата Жени. Женя был влюблен в нее по уши и выше, но стеснялся разницы в возрасте и зоркого взгляда дяди Лени, ее отца. Митя женился незадолго до того, как Аня окончила институт, потом отцовство, карьера, семейная жизнь. Теперь сведения о нем поступали все реже. Женя ушел служить в армию и задержался там надолго.

Все эти воспоминания картинками проносились в голове, пока она стояла, уставившись в окно своего бывшего кабинета. Из оцепенения ее вывел звонкий голос Тани. Как ей это удается?! Ей бы на «скорой» работать, людей в чувства приводить.

— Ты чего копаешься? Поехали, отвезу тебя, помогу вещи собрать.

Аня знала, что помощь в сборе вещей будет заключаться в наставлениях по поводу общения с молодыми офицерами умудренной жизнью женщины. Как она ухитряется в свои тридцать восемь выглядеть на тридцать и бегать на свидания с двадцатипятилетними парнями? Замуж Татьяна больше не собиралась. «Единственный мужчина, которому позволено пить мою кровь, это мой сын. Что он талантливо и делает. Кровосос мелкий!» — всегда говорила она, собираясь на очередное свидание.

Бегая по квартире в одной футболке и периодически спотыкаясь о разбросанные вещи, Аня стойко, но одним ухом выслушивала Танину тираду.

— Ты пойми, подруга! В мужчине главное что?! Надежность! Чтобы он интересы семьи ставил превыше своих собственных, чтобы строил не свою карьеру, а будущее семьи. Потому что, как правило, когда их карьера заканчивается, а заканчивается она рано, он ни гвоздя в доме прибить, ни в магазин сходить не сможет. Звание не позволит. Звезды всю жизнь на плечи давить будут. Так что эти вояки — народ не надежный. И любимая женщина у них одна и на всю жизнь, это Родина. Ну, еще золотая звездочка в стакане с водкой. По сути своей это те же маленькие мальчики, не наигравшиеся в войну в детстве. Они любят покорять вершины, брать силой города, а дальше слава, почет и уважение. А ты — офицерская жена с сопливыми детьми на руках и в кастрюлях. И таких, как ты, у него будет в каждой части по «штуке». Правильно сказал Евстигнеев: офицеры это не твое. Тебе нужен кто-то с тонкой душевной организацией, как минимум кандидат наук или историк.

В очередной раз споткнувшись и больно ударившись коленом о подлокотник дивана, на котором восседала «семейный психолог» Татьяна, Аня к своему удивлению обнаружила за ним нижнюю часть от своей пижамы, короткие шортики с цветами сирени на них.

— Это что?! — вырывая их из рук подруги, поинтересовалась Таня.

— Шорты от моей пижамы.

— То есть ты в этом собираешься спать? — растягивая их двумя пальцами, не унималась Татьяна. — Ты ничего не напутала? Не в монастырь едешь. Ты этой бабушкиной сиренью всех мужиков на расстоянии ста километров распугаешь.

— Ты мне только что сама прочитала лекцию о тяжелых буднях офицерской жены, а теперь одежду для соблазнения выбираешь? — не без усилия, но со смехом, Ане все-таки удалось собрать пижаму воедино и погрузить в чемодан.

— А кто тебя замуж выдает? Я как раз хочу предостеречь тебя от этого шага в пучину бытовухи. Но вот «курортный роман» — это то, что тебе сейчас нужно. Курорт, конечно, так себе. Но ощущение опасности, запах пота и звуки выстрелов только придадут пикантности этой поездке. И через несколько месяцев ты снова свободная женщина, не ищущая приключений, но готовая к серьезным отношениям.

— Ты действительно не понимаешь куда я еду? Это ведь уже не война, это хуже. Хуже, потому что коварнее, злее. Там нет романтики, только жестокость, подлость и предательство… И вот туда я еду. Господи, зачем я туда еду?! — бессвязно закончила она.

— А зачем ты туда едешь?

— Зачем? — Аня вдруг резко остановилась посреди комнаты с кроссовками в руках. — Зачем? — повторила она машинально. Потом медленно опустилась на подлокотник дивана. — Понимаешь, когда папы не стало, я вдруг почувствовала, что жизнь закончилась. В смысле, не вся она, а ЭТА жизнь закончилась. Что нужно что-то менять, точнее все. Потому что, то чем я жила прежде, это не мое. Я пошла в музыкальную школу, чтобы не обидеть маму, поступила в Юридический институт, потому что об этом мечтал папа. А теперь я только и слышу от всех: «Почему ты не счастлива?», «Когда ты уже выйдешь замуж?» А я себя в этой жизни найти не могу, не то что мужа… И согласилась я на перевод, потому что ухватилась за этот шанс все резко поменять. Я вообще больше не планирую возвращаться в этот город. Он так и не стал мне родным. А после того, как я отправила маму на родину к сестре, меня здесь вообще ничего не держит. Ну, кроме тебя конечно, — спохватилась она. — Кто мне будет давать бесплатные женские советы на все случаи жизни?

Они захохотали и обнялись.

На следующее утро Таня провожала ее на вокзале. Еще раз выслушав несколько наставлений по поводу того, как вести себя с мужиками и не встревать ни в какие передряги, а держаться ближе к штабу и кухне, чтобы окончательно не превратиться в доходягу, Аня заключила свою подругу в объятия.

— Послушай. Сегодня я снова позвонила маме, сказала, что городской телефон я отключила, как она и хотела. Правда, она сказала, что сейчас, когда она у родственников за тридевять земель, а я здесь одна, это опрометчиво. Но что сделано, то сделано. Буду звонить с сотового. Не забудь: о моем переезде особо не распространяйся. Городок у нас маленький, сразу все разнесут и до мамы слухи дойдут. Как только я устроюсь там и пойму что остаюсь, я сразу ей все расскажу. На границу же она не прилетит. Наверное… Хотя она может..! В общем, не подведи меня. Главное, чтобы она сейчас ничего не узнала. Не поймет! — закончила Аня.

В это время объявили посадку. Они снова обнялись и Таня даже умудрилась всплакнуть, но Аня резко прервала ее: — Ну, не начинай. Не сына в армию провожаешь!