Кали

Наталия Юрьевна Никульшина

Выхода нет только из гроба. Вот это как раз – мой случай. И, казалось бы, разве может случиться что-то еще хуже? Может. Меня выбрала сама Госпожа Смерть. Теперь я – Кали, Слуга Смерти. Получится ли у меня наблюдать за гибелью людей, не вмешиваясь? А что, если я привяжусь к живому человеку?

Иллюстратор Ольга Семенюго

Дизайнер обложки Ольга Семенюго

© Наталия Юрьевна Никульшина, 2018

© Ольга Семенюго, иллюстрации, 2018

© Ольга Семенюго, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4490-7584-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сильны любовь и слава смертных дней.

И красота сильна. Но смерть сильней…

Джон Китс

Рис. Ольга Семенюго

ГЛАВА 1

Говорят, что смерть — это не самое худшее, что может случиться с человеком. Сказал бы мне это кто-нибудь вчера — я непременно бы стала спорить с такой точкой зрения. Но сегодня, сейчас, я уверена, что это так. Не самое худшее. На вопрос: а что же тогда? Отвечу: то, что сейчас происходит со мной.

Каким было самое тесное пространство, в котором вы когда-либо находились? Возможно, это был лифт? Мы ведь живём в современном обществе. Или, может, шкаф? Все мы играли в детстве в прятки. Кто-то, кстати, и повзрослев, не перестал прятаться в шкафу, играя в любовников. Да, вариантов может быть несколько.

А я вот обнаружила себя в гробу и ожидаю смерти. Не могу сказать, что терпеливо. Ногти сломаны, пальцы стёрты в кровь, голос уже пропал. Истерика постепенно проходит, надежда на спасение растворилась, а скоро закончится и кислород. Знать бы, кому помолиться, чтобы это случилось поскорее. Да, терпением я не отличаюсь. Хотя, в этом случае вряд ли нашёлся бы кто—то спокойный.

А пока можно в тысячный раз попытаться вспомнить, как я могла здесь оказаться. Вот, хоть убей, не выходит. Ха, хоть убей. А вот меня, кажись, убить как раз и забыли, перед тем, как прикопать. Я точно умерла не своей смертью. Умру, точнее. И мои родственники сейчас вряд ли по мне скорбят в честь моих похорон, если они вообще у меня есть. Почему я сделала такие выводы? Ну, хотя бы потому, что гроб у меня, мягко скажем, не самый комфортабельный. Я лежу на доске. Босиком, в джинсах и майке. И грабить меня точно не собирались, на пальцах — кольца, на шее — цепочка с кулоном. Это было не ограбление, не изнасилование и, очевидно, даже не убийство. Это же как нужно было меня ненавидеть, чтобы вот так со мной расправиться?! Боюсь даже вспоминать, что я могла такого натворить. Самое ужасное — я не помню даже, как меня зовут. Жутко болит затылок. Скорее всего, именно поэтому и не помню, и именно так я здесь и оказалась. Ударили и закопали. Странно, что, пусть и на такой, но на гроб—то раскошелились.

Глубокий вздох делать уже совсем тяжело. Ещё чуть—чуть. Как страшно.

— Потерпи…, — раздался шёпот над ухом.

Я затряслась, рыдая:

— Помогите! — надо же, во что способен поверить человек на краю жизни. Ведь здесь точно никого, я бы заметила. — Пожалуйста…, — еле слышно проговорила я.

— Готова заплатить? — это уже сказал совершенно другой голос.

Жуткий. Непонятно даже, кто говорит — мужчина, или женщина. Голос с хрипотцой, с каким-то эхом. Но сейчас не время об этом думать. Кто бы это ни был — пусть вытащит меня отсюда.

— Готова, — воздуха было уже катастрофически мало. — Что угодно…

Неожиданно (хотя не в моём, вроде, случае) кислорода не осталось совсем. Что-то силой надавило на грудь, в ушах оглушающе зазвенело. Я открыла рот и стала похожа на рыбу, выброшенную волной на сушу. Всё, это конец. Сейчас я умру. Зажмурившись, я стала ждать. Только бы это скорее кончилось.

— К—а—а—а—ли, — пропел этот жуткий голос. Загробный, точно! Самое подходящее определение. — Кали, посмотри на меня, — сказано было с нажимом, что страшно не подчиниться.

Вдруг до меня дошло, что я (!!!) СТОЮ!!! Глаза распахнулись сами собой, хотя и не помню, чтобы отзывалась на странное имя Кали. Увиденное пригвоздило меня к полу намертво. Не от страха, а скорее, от удивления.

Золотой трон. А на нём — фигура размером с человека, ну… может, чуть больше среднестатистического, высокая, наверное. В чёрном балахоне и капюшоне, который прячет в своей темноте лицо. Но глаза точно смотрят на меня, я этого не вижу, а чувствую прожигающий взгляд. А руки — загляденье! Слишком бледные и костлявые, перстни на каждом пальце.

— Вы — Смерть? — шепнула я.

Всепоглощающий страх, который я испытывала, находясь в гробу, отступил. Чего бояться, если я уже умерла? А я точно умерла, потому что фигура напротив — стопроцентно именно Смерть. Я, честно сказать, была даже рада немного. Наконец, я больше не в гробу, а это не может не радовать.

— Люблю догадливых, — довольно ответила фигура. — Ты помнишь, что обещала мне?

— Я?! Вам обещала?! — а вот теперь снова страшно.

Что я могла обещать самой Смерти?! И когда это мы общались раньше?

— Мне. Обещала заплатить. Минуту назад.

Ах, вот она, о чём. Ну, я просила о помощи. В смысле — о жизни. Но спорить, думаю, сейчас с ней не стоит.

— Что я вам должна? — замирая, спросила я.

Сейчас как пожелает… а что она может пожелать?

— Кали, отныне ты — моя Слуга.

— Так я умерла? — не то, чтобы я сомневалась, но уточнить не помешает.

— Что для тебя — Смерть?

— Вы? — ну, а что ещё ответить?

Раздался треск. Фигура точно рассмеялась, только вот звук был такой жуткий, что смех поддержать желания не возникло. Знаете, вот есть люди, которые смеются так, что им и шутить не надо — становится весело даже от самого звука. Вот это — не тот случай.

Я поёжилась и сглотнула.

— Кали, ты умерла. Ты ведь этого просила. По крайней мере, если твою просьбу услышала только я — шансов у тебя не было. Я помогла тебе. Даровала бессмертие.

— Бессмертие? Я же умерла.

— Так это и является главным условием бессмертия! — со знанием дела ответила фигура в балахоне. — Уж поверь, дважды в одном теле еще никто не умирал. Я точно это знаю, — усмехнулась она. — Ты могла отправиться в Очередь Решений, но тебе выпала честь служить мне.

— Очередь Решений? — не поняла я.

Фигура устало вздохнула:

— Всё это ты поймешь позже. У меня нет времени и желания объяснять. Кали, ты — моя Слуга отныне. Служи мне исправно, и я обязательно отблагодарю тебя.

— Что я должна делать?

— Приводить Души в Очередь Решений. Ты все поймёшь, Кали.

— Меня всегда так звали? — это не может быть так, имя совершенно чужое для меня.

— Нет. Это я нарекла тебя именем Кали.

— А какое было раньше?

— Это всё уже не важно. Теперь ты — Кали, Слуга Смерти.

Внезапно фигура растворилась, а помещение изменилось. Теперь я стою в тёмной комнате. На стенах висят подсвечники, в них горят свечи, но света это не сильно прибавляет. Стены из чёрного камня, на полу — пушистый чёрный ковер, потолок такого же цвета. В комнате есть шикарная кровать, а в углу — письменный стол и кресло. Собственно — всё. Реально, абсолютно всё. Ни окон, ни дверей. Но меня, как ни странно, это не сильно расстроило — в гробу было страшнее. А тут есть уютная кровать — уже что-то! Только вот, зачем она мне нужна, если я умерла?

Не найдя ответа, я вздохнула и забралась на мягкую постель. И что дальше? Интересно, а Слуги Смерти так и должны выглядеть? Потому что я до сих пор в своих потрёпанных вещах и без обуви. А руки исцелились, будто я и не пыталась совсем недавно выбраться из гроба. Только волосы растрёпаны. Ладно, я подожду. Когда—то же что—то должно проясниться! Самое удивительное — мне абсолютно спокойно. Ах, ну да, я же умерла. А покойники — народ не суетливый.

Слуга Смерти…. Чем они занимаются? Это почётно? И что ещё за Очередь Решений, куда я могла отправиться? Ладно, Смерть сказала, что этим я и буду заниматься — доставлять Души в эту самую Очередь, тогда и посмотрю. Ха, Смерть сказала, надо же. И почему она назвала меня Кали? Хотя — не так уж это и важно.

— Кали! — эхом раздалось в комнате.

Голос другой. Я приподнялась на кровати и огляделась. В кресле стал проявляться силуэт мужчины. Чёрные волосы, бледный, симпатичный. В тёмном строгом костюме и начищенных до блеска туфлях. На вид ему, наверное, лет пятьдесят. Проявившись полностью, мужчина приветливо мне кивнул и сдержанно улыбнулся:

— Здравствуй, Кали. Рад, что ты теперь — моя сестра.

— Сестра? — не поняла я, сдвинув брови.

Он снова кивнул:

— Именно. Все мы — дети Смерти. Меня зовут Виктор. Я пришёл ответить на твои вопросы.

Я вздохнула, собираясь с мыслями:

— Хорошо. Где мы, Виктор?

— Это — твои покои.

— Что я должна теперь делать?

— Во—первых — переодеться, — Виктор постарался сдержать улыбку.

— Как? Где мне взять одежду? — шкафа я тут не заметила.

— Придумай, — он пожал плечами. — Представь, в чём хочешь быть.

— А как, если я не знаю даже — как выгляжу?

Виктор взмахнул рукой, и на стене появилось зеркало, во весь мой рост. Я осторожно подошла к нему, вглядываясь в своё отражение. Вот теперь верю, что я его сестра. Мы похожи! У меня такие же смоляные, только длинные, волосы, чёрные глаза, слишком тонкий (как мне показалось) нос и бледная, будто прозрачная кожа. Порадовали густые ресницы и бровки симпатичной формы. А вот худощавая фигура и небольшой рост — расстроили.

— Я всегда так выглядела? — вид у меня, конечно, достаточно болезненный. — В смысле, при жизни тоже?

— Волосы были другими, цвет глаз тоже. И кожа не такая бледная.

— А возраст? Мне же от силы — лет восемнадцать! И то — с натяжкой! — я махнула рукой на своё отражение, будто Виктор меня и без него не видел.

— Ну да, — согласился он. — Наверное, столько и было. Волосы у тебя при жизни русые были, но так тебе больше подходит.

— Вы видели меня раньше?! — обрадовалась я.

— Да. За несколько минут до смерти. Я ведь должен был отвести тебя в Очередь Решений, но Госпожа Смерть решила даровать тебе бессмертие.

— Почему она так решила?

— Мне это неизвестно. Но обычно она делает так, когда считает гибель человека несправедливой.

— А как погибли вы?

Виктор отвернулся:

— Не думаю, что это важно.

— Простите. А вы знаете, как я оказалась в гробу?

— Нет. Я появился, когда ты уже находилась там.

— Как мне узнать, кто со мной это сделал?

— Никак, — он пожал плечами. — Не думай о своей прошлой жизни, Кали, её не было отныне. Есть только то, что происходит сейчас. Ты всё равно ничего не изменишь. Это я тебе на личном опыте говорю.

— А вы давно… служите здесь?

— Достаточно. Честно говоря, особо и не считал. Думаю, лет пятьдесят.

— Ого! Не надоело?

— Это веселее, чем сидеть в Очереди Решений! — усмехнулся Виктор.

— Кстати, а что это за Очередь?

— В ней Души ожидают своей участи. Если Душа сделала хоть что—то хорошее в своей жизни — ей предоставляется выбор: отправиться на покой, в место, называемое людьми раем, либо переродиться в новое тело, снова жить среди людей. Если же ни одного хорошего поступка не было — Душа навсегда отправляется в ад. Что там — никто не знает, оттуда ещё не возвратился ни один.

Я сглотнула. Слава Богу, я, кажется, туда точно не попаду.

— А кто всё это решает?

— Госпожа Смерть.

— Значит, есть ещё и Госпожа Жизнь?

— Конечно. Она — следующая инстанция для Души после Смерти. Решив вернуться к людям, Душа отправляется к Госпоже Жизни, туда её отводят Слуги Жизни. Там решается, кем Душа переродится. В основном, Жизнь идет от исходника. Например, ты бы, скорее всего, вернулась к людям, родившись в мужском теле. Но есть и исключения.

— Так и что же мне нужно делать?

— Переодеться.

Я сникла:

— Как? Вы можете подсказать?

— Нет, ты должна сама. Не знаю, как это работает. Я захотел такую одежду, и получилось.

— Сразу получилось?

— Сразу, — похвастался Виктор.

— Ладно, попробую, — вздохнув, я зажмурилась и представила себя в другой одежде.

— Ну и выбор, — презрительно произнёс Виктор.

Я открыла глаза и снова глянула на своё отражение. Чёрные штаны в облипку, такого же цвета рубашка и балетки. Волосы распущены.

— Не то? — странно, но я даже не удивилась, что у меня вышло.

Кажется, будто я не могу чувствовать. Ну, то есть — сильно чему—то удивиться, или испугаться… вообще ничего.

— Тебе решать, в чём ходить, — безразлично ответил он.

— Ладно. Что дальше?

— Жди зова.

— Зова?

— Да. Ты почувствуешь, когда Душа тебя призовёт.

— И куда нам потом идти?

— Ты все поймёшь, Кали.

— А как отсюда—то выйти? Ну, тут же нет выхода.

— Думаешь, тебе для этого нужны двери? — хихикнул Виктор. — Не заметила, как я появился?

— Я так тоже теперь умею?

— Конечно. Можешь попасть в любую точку планеты, стоит только подумать о ней.

— Просто так? А как же люди? Меня же заметят!

Виктор рассмеялся:

— Кали, люди тебя не могут видеть.

Я немного подумала над его словами.

— Хм. Так себе бессмертие получается.

— А ты что хотела?

Я снова задумалась.

— Ну… возможно — валяться где—нибудь на пляже, потягивая свежевыжатый сок, и знать, что спешить никуда не надо. Вот — хорошее бессмертие.

— А ты такое бессмертие заслужила? — он приподнял одну бровь.

— Аргумент, — согласилась я. — Но, только боюсь, мне такое уже и не светит, как бы я ни старалась.

— Не обязательно. Госпожа Смерть справедлива. Отслужишь ей преданно — она тебя наградит.

— И сколько же надо отпахать?

Виктор улыбнулся и пожал плечами:

— Только она и знает.

— Но вы, например, долго уже на неё работаете. Где благодарность?

— Пятьдесят лет — очень мало для вечности. И я отказался от её благодарности.

— А что она предлагала?

— Переродиться.

— Почему же вы отказались? — удивилась я.

— Кали, любопытство — не лучшая черта для Слуги Смерти.

Я вздохнула:

— Ладно. В общем, я жду зов, иду за Душой, веду её в Очередь Решений, а потом?

— А потом — свободна, до следующего зова.

— И часто они бывают?

— Когда — как. И, Кали, мой тебе совет — не говори с ними, пока вы будете в пути в Очередь.

— Почему?

— Просто — не говори, — тихо произнёс Виктор и растворился, будто его и не было.