Кали

Наталия Юрьевна Никульшина

Выхода нет только из гроба. Вот это как раз – мой случай. И, казалось бы, разве может случиться что-то еще хуже? Может. Меня выбрала сама Госпожа Смерть. Теперь я – Кали, Слуга Смерти. Получится ли у меня наблюдать за гибелью людей, не вмешиваясь? А что, если я привяжусь к живому человеку?

ГЛАВА 10

Я с недоумением повернулась на голос:

— Что, простите?

Рядом со мной на лавочке устроился дедуля. Лысый, жутко худой, с тросточкой и в очках с толстенными стеклами. Живой, точно. Но смотрит прямо на меня и доброжелательно улыбается.

— Вы сказали «таблеточка». А я говорю: для каждого — своя, — всё так же улыбаясь, ответил он.

— Вы что, видите меня?! — изумилась я.

Странно, зова не было. Значит, этот дед точно не мой. Но ему точно недолго осталось, тут даже к бабке не ходи. Выглядит он так, будто уже лет десять назад скончался.

— Конечно, вижу, — пожал он костлявыми плечами. — Вы не могли бы мне помочь, милая барышня?

— Чем?! — честно говоря, я немного в шоке.

Он понимает, кто я?! Смотрит так, будто понимает. Впервые в жизни смертник так вежлив, да ещё помощи просит.

— Как бы сказать…, — замялся дедуля. — Пожалуйста, заберите мою Душу! — умоляюще проговорил он. Не найдя, что сказать, я просто пялилась на него, раскрыв от удивления рот. — Я вижу таких, как вы, уже давно. Знаете, я даже бывал в Очереди Решений, а потом и на Суде у самой Смерти! Но… имел неосторожность и глупость нагрубить этой даме. Она отправила меня обратно. Для всех это выглядело совсем обычно — у меня была кома и клиническая смерть. Я очень давно болен, уже устал, честно говоря, а Матушка—Смерть на меня, видать, в большой обиде, не хочет забирать, — рассказывал дед. — Вот я и подумал: не могли бы вы отвести мою грешную Душу к ней ещё разок? Я бы извинился, авось, старушка сжалится.

— Но вы живой, — пробормотала я. — А я могу отвести в Очередь только Душу, для этого человек должен умереть. И то, не любую Душу, а только ту, что меня позовёт.

— Вот я и зову вас, милая барышня! — радостно произнёс он.

На улице, кстати, было уже совсем темно, но люди, проходящие мимо лавочки, всё же замечали странного деда, говорящего с пустотой.

— Меня должна позвать ваша Душа, — пыталась объяснить я.

— Ладно, — он, вздохнув, откинулся на спинку лавочки, — подождём. Вы никуда не спешите?

Я пожала плечами:

— Да нет… Пока нет зова Души — никуда.

— Как здорово! — обрадовался дед, не обращая внимания на косые взгляды прохожих. — Тогда, возможно, мы могли бы поболтать? — предложил он. — Признаюсь, мне совсем не с кем…

— Э—э—э… ну ладно, — растерялась я, до сих пор пребывая в шоке. — О чём?

— У вас есть «таблеточка»? — полюбопытствовал он. — Вы как раз о ней думали, когда я подошёл.

Я сжала губы в тонкую линию.

— Есть, кажется.

— Но это не взаимно? — догадался дед.

Представив, что сейчас происходит в квартире хирурга, я совсем сникла. И как вот меня угораздило?!

— Он меня даже не видит, — тяжело вздохнула я.

— Печально, — посочувствовал дед.

— А у вас есть «таблеточка»?

Он невесело усмехнулся:

— Моя «таблеточка» много лет назад умчалась от меня, прихватив с собой детей. Нашла себе здорового и красивого.

— Мне жаль…

— Да бросьте! Столько лет прошло, я не печалюсь. Вы, барышня, не смотрите, что я так плохо выгляжу, мне только шестьдесят семь! Ещё найду свою девушку! — улыбнулся он.

— Конечно! — рассмеялась я. — Вы же в самом соку! — дед мне понравился, с чувством юмора у него всё отлично. — И давно вы помереть мечтаете, если не секрет?

— Давненько.

— А Смерти когда нагрубили?

— Ой, лет двадцать назад, теперь вот мучаюсь! У меня рак, в тридцать лет обнаружили. Долго в больницах лежал, несколько лет лечился, но всё без толку. А потом совсем плохо стало, тогда меня Смертушка и призвала, а я ей сдуру столько всего наговорил! Ну, она и обиделась, вернула меня назад, обещала, что буду всю жизнь мучиться, но проживу долго. Так вот и вышло. Доктора пожимают плечами, я, по их мнению, лет двадцать назад и должен был помереть. Болезнь не проходит, но и не добивает меня. Врачи этому удивляются, но не скажу же я, что на меня просто Смерть в обиде!

— М—да, — вздохнула я, покачав головой. — И давно вы Слуг Смерти о помощи просите?

— Да нет, милая. Вы — первая, на самом деле. Остальные сразу испаряются, как только понимают, что я к ним обращаюсь. Вы первая со мной заговорить смиловистились.

Конец ознакомительного фрагмента.