Двойная сплошная жизни

Наталья Бобло

Учёные утверждают, что человек использует возможности своего мозга всего на три процента. Получается, что в каждом из нас скрыт огромный потенциал. Героине этой книги посчастливилось начать раскрывать его. И чем больше её интерес, тем легче раскрывается потенциал. Ведь главное, – найти то, что каждому из нас на самом деле нужно…

Глава четвёртая

Школа

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

К девяти часам Сергей доставил Люсю к турагентству «РианаТинаТур» и зашёл вместе с ней в дверь.

— Люсенька, милая, как здорово, что ты всё же согласилась. Я уже боялась, что ты не придёшь. Всю ночь почти не спала. — «Голубоглазка» кинулась к Люсе, как к родной, но, как будто только сейчас заметив Сергея, отступила. — Ой, здрасте, а вы по поводу тура?

— Нет, Ленусь, это мой муж. Видишь, как я тебе и рассказывала, совсем мне не доверяет.

— Такой красавчик, и не доверяет?! Да это я бы на твоём месте ему не доверяла…

— Ну, вот поэтому ты и не моём месте…

Сергей засмущался. Он всегда чувствовал себя не в своей тарелке, когда слышал комплименты в свой адрес. Поэтому, произнеся: «Девочки, не ссорьтесь», поспешил ретироваться, поцеловав на прощание Люсю, и добавил: «В шесть я за тобой заеду».

Стоило ему уйти, Люся направилась к уже знакомой комнате-лифту, но Ленуся, убрав с лица простовато-озабоченное выражение, произнесла:

— Подожди ещё несколько минут…

И буквально через пару минут в дверь снова вошёл Сергей.

— Вы меня извините, но ты, Люся, телефон свой оставила в машине.

Пока он передавал её телефон, Ленуся уже стояла с тем же выражением лица, что и до его ухода. («ну просто обхохочешься…» — подумала Люся, чуть не прыснув от смеха, но сдержалась)

Когда весь ритуал расставания и выжидания был соблюдён, Люся прошла в лифт. В этот раз её никто не встречал ни возле лифта, ни около двери, зато в самом конце ступеней к ней подошла девушка в очках, глаза в которых казались не то что огромными, а было непонятно, как они вообще на лице поместились; и, бросив на ходу: «Лючия Вечер — ты?», при получении положительного ответа, всучила ей небольшой лист бумаги, на котором было в столбик написано три трёхзначных и два четырёхзначных числа в произвольном порядке. «Не опаздывай! Занятия через десять минут» — и исчезла в лабиринте полупрозрачных коридоров между боксами.

Ещё вчера Люся обратила внимания, что почти на всех боксах, где справа вверху, где слева были наклеены небольшие таблички с похожими числами, смысл которых она не поняла, а спросить забыла из-за объёма свалившейся на неё информации от Никиты и Матильды. И вот как раз её-то в кабинете и не было. Проходя по коридорам, заглядывая на таблички с числами, пытаясь понять хоть какую-то последовательность и поймать пробегающих мимо людей, Люся поняла, что у неё из всего вышеперечисленного не получается ничего.

До начала оставалось четыре минуты. Она было отчаялась. Потом, как следствие, — разозлилась. Когда это происходило, как говорил её муж, мозг у Лючии начинал работать в усиленном и ускоренном режиме. В результате, ровно в девять тридцать, она вошла в бокс с числом, указанным в первой строке, находящийся, кстати, почти в середине ангара, и очень быстро села на единственное свободное место.

В боксе, помимо неё, находились ещё две девушки и четыре молодых человека. Секунд через пятнадцать вошёл мужчина в костюме из синего дорогого материала (Люся в этом тоже неплохо разбиралась), и, извинившись за опоздание (ещё бы! Целых пятнадцать секунд!), обратил внимание всех на Лючию:

— Познакомьтесь, у нас — новенькая. Давайте сразу создадим ей имя. Ваши предложения… — обратился он к небольшой аудитории.

— Здрасте, приехали! Может, всё-таки лучше меня об этом спросим? — Люся заслуженно возмутилась, но, увидев добродушные улыбки почти на всех лицах «учащихся», сориентировалась. — Можете называть меня Кларисса, — зачем-то ляпнула Люся, не желая выпускать инициативу из своих рук.

— А я предлагаю — Ворона. У неё волосы, как воронье крыло. — Похоже, полненькая девушка с непонятного цвета волосами, особо не отличалась оригинальностью.

— А как вам — Кучеряжка? — Подмигнул Люсе симпатичный парень с претензией на чувство юмора.

— Уж лучше Марисабель… — томно протянула высокая худющая блондинка и закатила глаза к потолку.

— Почему бы уж сразу не Матрёна… — Ляпнул парнишка со смешливыми глазами и все «заржали». «Наверное, так принято — всегда ржать, когда он говорит» — подумала Люся, наблюдавшая за всеми молча, изучая каждого и давая им всем свои собственные оценки.

Остальных два парня сидели молча: один безучастно, словно его всё происходящее вообще никоим образом не касалось, второй же внимательно разглядывал Люсю своими глазами-буравчиками, взгляд которых Люся ощущала не только боковым зрением, но и затылком, и всей кожей.

Последним взял слово преподаватель (пока Люся его только так идентифицировала).

— А мне нравится Кларисса. Это…

— Пандора! — Мальчик всё это время сидящий с безучастным видом, вдруг заговорил. Люся даже вздрогнула.

— Почему? Ты можешь, Льюис, объяснить?

— Она опасная… Для всех… Она ещё всех удивит… — он говорил прерывисто, выстреливая каждую фразу, словно придавая каждой особое значение. И замолчал, снова опустив голову и взгляд на парту, принимая прежний безучастный вид.

— Это наш сказочник — Льюис Кэрролл, правда, не очень разговорчивый… — хмыкнул красавчик, толкнув легонько Люсю в бок.

— Как тебе такое имя? Мы же должны учитывать и твоё мнение.

— Я не против. Мне нравится. — Пожала Люся плечами.

— Итак, здесь ты — Пандора. Теперь тебя будут все так звать. Ты быстро привыкнешь. Главное, не забывать переключаться при выходе отсюда. А теперь я представлю тебе остальных…

Блондинку звали Барби («неоригинально, но, похоже ей нравилось, а все привыкли»), толстушка — Клава («точнее не придумаешь!»), красавчик — Принц («можно подумать…, амбициозен…»), с Льюисом она уже познакомилась («можно сказать, он мой крёстный папа…»), весельчака звали Гуин Плен («так ему и надо! Тоже мне, Матрёна…»), молчун с «буравчиками» оказался Ягуаром («эффектно, но пока не понятно…»).

— Меня называй Патрик. Я — ваш учитель риторики, ораторского искусства и ведения переговоров. Наши занятия проходят с начала марта, но, я думаю, ты нас догонишь. Включайся.

Занятия действительно проходили интересно. Все были вовлечены в процесс, — убеждали, экспериментировали, разыгрывали, менялись местами… Полтора часа прошли незаметно. Люсе ещё никогда не приходилось учиться в столь маленькой группе, но в этом была своя прелесть: всех ребят можно было изучить и запомнить гораздо быстрее…

На выходе Люся так же тихонько, как до этого он её, ткнула в бок Принца и поинтересовалась, куда они сейчас идут, на какие занятия.

— А это каждый на свои…

— Постой, то есть мы не в одной группе…?

— Нет, у кого какой номер. — И он показал свой листик, на котором было только первое число одинаковым с её.

— А по какому принципу вы находите боксы с нужными числами?

— Это каждый для себя сам должен определить… Я пока что и сам путаюсь… Всё, извини, бежать надо. До встречи. — И он опять подмигнул ей.

После того, как первое число было 486, найти 1196, исходя их любой логики, не предоставлялось возможным, ну никак! У Люси на секунду появилась мысль послать всё и всех со своей конспирацией к едрене фене, но она снова взяла себя в руки, включив интуицию и в режим «стресс» мозг… таки нашла бокс с нужным числом.

В боксе сидели совсем другие «учащиеся» в количестве пяти человек с любопытством разглядывающие её. Вошёл преподаватель — коренастый лысый мужчина в очках, похожий на Кобзона, но без парика.

— Здравствуйте! У нас сегодня новенькая, давайте познакомимся. Пандора, подойдите, пожалуйста ко мне. («Ну, ничего себе у них тут информация распространяется!»). Это — Пандора. Пандора, познакомься: Время, (девушка с немного лошадиным, хотя и очень симпатичным лицом и фигурой «песочные часы»), Кощей (полный молодой человек с красным лицом), Байрон (невысокий, незапоминающийся парень с интеллигентным лицом), Агния («неужели местная сказочница, а нет — поэтесса…» — подумала Люся, окидывая взглядом небольшую симпатичную мышку в сером юбочном костюме с такого же цвета волосами, собранными в тонкий мышиный хвостик). Меня зовут Иван Петрович. — Люсе или показалось, или он действительно слегка покраснел… — Моя дисциплина называется государствоведение. И её цель, чтобы вы поняли суть государственности, её плюсы и минусы в контексте мирового управления с привлечением государственных деятелей, лидеров стран, оппозиций и влияния других государств. Рассмотрим на конкретном примере…

И опять же! «Ну почему у нас в институте далеко не все преподаватели могли так интересно преподносить свой предмет?» — Люся поражалась, восхищалась, вовлекалась, отдавая всю себя процессу обучения и вникая во все тонкости и нюансы данного предмета…

После быстро пролетевшего времени, отданного данной дисциплине, Люся ощутила ужаснейший голод, словно не ела дня два. Поинтересовавшись у Времени, где и как здесь обычно обедают, была приятно удивлена, что сейчас как раз и есть время обеда.

Выбрав именно Время, как самого «земного» представителя из всей группы, они прошли по уже знакомому Времени, и только начинающему запоминаться Люсе, пути в небольшую, человек на тридцать, столовую. По пути она поглядывала на номера на боксах, стараясь какие-то запомнить, а какие-то и «понять».

Набрав еды, как оказалось, абсолютно бесплатно, Люся с новой знакомой присели за столик к двум совершенно одинаковым девушкам-близняшкам, которых звали вообще прикольно: Луна и Вечер.

Люся хотела прокомментировать имя второй, но вовремя сдержалась, вспомнив, что здесь никто не знал и не должен был знать имена и фамилии друг друга, тем более, что с такими перекидываниями из группы в группу, друзей здесь завести сложно, не то, что в институте, где училась Люся. Там друзей и хороших знакомых у неё было огромное количество. Ну, пусть не друзей, но хороших товарищей точно.

За вкусным обедом, который можно хоть и с натяжкой, но назвать ресторанным, Лючия попыталась выяснить, у кого какой принцип запоминания нужных чисел на боксах. Оказалось, что у каждого свой. Например, близняшки оставались каждый раз после учёбы и одна из них запоминала боксы с трёхзначными числами, другая — с четырёх. — Пока работает, но оказывается, что постоянное опоздание из-за несвоевременного нахождения нужного бокса студентом (или курсантом, Люся не определилась ещё, как правильно), может в том числе, привести и к отчислению из школы.

Время вывела для себя какую-то формулу, или точнее алгоритм (она была очень сильна в математике), которым, несмотря на приязнь к Люсе, делиться не собиралась. Правда, согласилась подсказать, где находится бокс с числом, написанным у Лючии в третьей строке.

Люсе это очень пригодилось, так что и на третью пару она пришла вовремя, имея даже несколько минут в запасе, чтобы осмотреться. В этом боксе, помимо неё, находилось ещё три человека, одного из которых она знала, это был Льюис-сказочник, который опять же на неё ну никак не реагировал, хотя теперь Люся уже бы не удивилась, если бы оказалось, что на самом деле это не так. Она, хоть и училась всему на собственных ошибках, но ей хватало и одного раза для науки. С девушкой с серёжками в носу и брови и с парнем, похожим на Бреда Пита в начале своей актёрской карьеры, Люся решила познакомиться сходу.

— Привет, я новенькая, если кто не знает. Хочу, пока есть время с вами познакомиться. Меня теперь Пандора зовут, а вас как?

— Опасное имя. С подвохом. — Подозрительно глянула на неё девушка.

— Его, кстати, вон, Льюис дал, а я согласилась. Он мне теперь почти что крёстный отец… — попыталась быстренько разрядить обстановку Лючия, а то как-то все напряглись, когда она к ним обратилась.

В это время вошла Матильда.

— Уже познакомились? — Люсе послышалась лёгкая усмешка в её голосе.

— Чуть-чуть… не успели…

— Здравствуйте, ребята. Рада приветствовать вас всех… четверых? Похоже, мы лишились ещё одного ученика…

— Неужели тут так всё строго? — Люся никак не хотела верить в такую лёгкую возможность на вылет.

— Мне кажется, что вам, Пандора, ещё рано переходить из стадии наблюдения, даже в стадию анализа, не то, что делать выводы… — сказано было так, как комплимент: Как же вы обворожительно выглядите сегодня в этом непонятного цвета, чудном выцветшем рваном халатике!!! И обидеться даже не получится…

Люся пожала плечами. А что оставалось делать?

— Напомню, наш предмет называется психология отношений, но для начала я всё же представлю вам друг друга. Пандору вы знаете (и опять лёгкая усмешка), Кассандра (девушка с серёжками быстро зыркнула исподлобья на Люсю) и Ахилл (это ж надо, как я в точку попала с Бредом Питом… хорошо он всё же в «Трое» сыграл…). Ну, Льюиса ты знаешь. А теперь начнём. Кто может мне сказать, чем отличаются, ну, кроме половых признаков, мужчины от женщин?

— Логикой. У женщин она женская, а у мужчин вообще никакой нет. — Люся поняла по «активности» класса, что отвечать придётся сегодня здесь ей одной.

— Логика — это, конечно, хорошо. Но почему ты считаешь, что у мужчин её нет?

— Потому что, если удаётся затронуть их гормоны, то логика, которая, как известно, является продуктом работы мозга, уже не может быть тем самым продуктом, потому как производить её становится некому, точнее нечему. Всё! Мозг на это время отсутствует.

— Хорошо. Но если мужчина умеет владеть своими эмоциями, являющимися побочным продуктом работы того самого мозга, и к тому же гормоны уже своё отыграли. Что тогда?

— Тогда на помощь приходит тот самый мозг, который методом сравнения и анализа в том числе и умственного удовольствия с элементами отключения гормонов (по принципу светомузыки), начинает кричать: «Хочу, хочу, хочу именно это и прямо сейчас…»

— А если не сработает? Если мы имеем индивид нетрадиционной сексуальной ориентации, например?

— Тогда, конечно, всё гораздо хуже…, хотя, если провести глубокий психологический анализ, можно обнаружить дефекты в выработке гормонов мозгом подобных индивидов и уже найти-таки методы и способы воздействия на них…

Смеялись все. Даже Матильда. Люся любила иногда поумничать, неплохо владея терминологией из литературы по психологии и различных её ответвлений, сидя дома. Хотя особо анализировать её принципы, она не считала нужным, будучи убеждена, что именно интуиция и удача играет ключевую роль в конечном результате отношений не только между мужчиной и женщиной, но и вообще во всём.

— А у тебя, Пандора, оказывается, есть своё устойчивое мнение по поводу данного вопроса.

— Да ничего у меня нет. Просто мне кажется, что как бы ты ни знал психологию, будь то мужчина или женщина, группа людей или целый народ, всегда может найтись какой-нибудь урод, который в секунду разметёт все знания в пух и прах своим отсутствием логики, незнанием основ психологии и, что самое главное, нестандартностью мышления, к стандартности которого нас постоянно подгоняют в детском саду, школе, институте или другом учебном заведении. В общем — везде. Стереотипы и стереотипное мышление навязываются нам везде, чтобы, как я понимаю, было нами проще управлять. Это, конечно, моё личное мнение. — Почему-то вдруг застеснялась Люся.

— Интересно… вернёмся к твоей ранее высказанной теории. Ты хочешь сказать, что, владея навыками соблазнения или интуитивно, воздействуя на мужчину сексуальной притягательностью, ты, отключив его способность логически рассуждать, сможешь навязать свою волю и заставить делать то, что захочешь ты?

— В простонародье — манипулировать. Именно так, но с одним единственным условием, я его не должна воспринимать, как личность. Другими словами: не уважать. Тогда — да.

— И ты смогла бы сейчас нам это продемонстрировать?

— На ком?

— Ну, кто тут у нас мужчина нормальной сексуальной ориентации? Мне кажется — все. Выбирай.

— Я думаю, вы забыли о самом главном условии — я не должна его уважать, а они все мои… коллеги. Я уже не имею никакого морального права их не уважать.

— А если всё же представить. Так сказать, вжиться в роль. У тебя ещё будут уроки актёрского мастерства, где, как мне известно, студентам (или всё-таки студентам?) предлагают вживаться в любую роль.

— Простите, но у меня ещё не было возможности дойти даже до анализа, куда уж мне до вживания в роль… — маленькая сладенькая месть Пандоры Матильде.

— Конечно. Я понимаю. Всё новое — страшновато. Хорошо, мы подождём…

Люся считала, что её невозможно взять «на слабо», но в данном случае, она не смогла проглотить… такое неуважительно — недоверительное отношение к своему, пусть и не профессионализму, а житейскому опыту.

— Почему бы и не попробовать.

— Отлично. Кого ты выберешь из мужчин?

— Понятно, что не кого-то из этой аудитории. Они уже осведомлены… В вашей компетенции пригласить кого-нибудь из других классов?

Матильда опять легко усмехнулась:

— Конечно. Ты хотела бы выбрать мужчину из уже знакомых тебе, или кого-нибудь новенького?

— А как считаете вы? Кого бы вы мне посоветовали, как знаток психологии? — Было грубовато, но, как говориться: «Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец. Даже если меня и попрут после таких выходок, Серёжа даже обрадуется…»

— Я бы посоветовала того, кого ты знаешь. Хотя бы чуть-чуть.

— Значит, я выбираю незнакомца!

По боксу пронёсся лёгкий ропот. Однако Матильду весь процесс веселил, похоже, всё больше.

— Хорошо. Я так понимаю, твоё главное условие, чтобы мужчина был традиционной ориентации?

— Именно. И не в курсе нашего разговора.

Матильда нажала на столе кнопку коммутатора и тихонько отдала распоряжение. Люся в это время решила немного подготовить свою линию поведения и вспомнить уже хорошо известные фразы, которыми она в разговорах с мужчинами пользовалась теперь крайне редко, хотя и знала об их стопроцентной эффективности.

— Пандора, как ты относишься к шахматам или шашкам? Мы ведь должны придумать для курсанта причину, по которой вы останетесь с ним наедине…

— Шахматы — долго. Да и не играла я в них давно. Давайте остановимся на шашках. А ещё лучше — поддавки. Или это слишком народная для солидной организации игра?

— Ты ещё увидишь, что в нашей, как ты говоришь, организации, нет разделений по принципу: солидно — не солидно…

— Вот и чудно. Тогда — поддавки. Три игры, из которых я ставлю на то, что две из них я выиграю, какого бы вы аса и специалиста по ним не выдвинули мне в противники.

— Время…

— Я никогда не играла на время… Не знаю. Как получится.

— Хорошо. Условия всем ясны?

Все согласно закивали.

— Тогда приглашаю пройти всем в тёмную комнату.

Тёмной комнатой оказался бокс неподалёку, стены которого лишь слегка просвечивали с внешней стороны — за происходящим можно было наблюдать по небольшому экрану в соседнем боксе, — а внутри вообще было два больших зеркала, и стены были матовыми.

— Все объяснения своему оппоненту ты можешь преподнести сама. Ему никто ничего не сказал. Зовут его Климентий. Это всё. Единственное, что хочу добавить, это последствия проигрыша — возможный вылет из школы.

Последнее Люсю не сильно смутило, а вот по поводу рождения такого незатейливого имени решила подумать позже, а сейчас сосредоточиться на главном, — победе. Она всегда знала, что половина успеха — это вера в себя.

В комнате Люся успела немного освоиться. Посередине стоял не слишком официальный столик с расставленными уже шашками такого же неофициального вида — изящные, лаковые, с бархатным низом. В одном углу стоял небольшой цвета молочного шоколада диванчик. На стене, где не было зеркал, висело огромное, на всю стену панно в виде двух полушарий Земли. Очень дорогой, кстати. Люся знала это, потому что давно мечтала приобрести себе нечто подобное.

В дверь вошёл молодой человек. Такой смешной! Всё его: и лицо, и фигура были такими непропорциональными, но не уродливо, а очень мило. К тому же задорный вид и лукавое выражение лица никак не могли настроить Люсю на нужный настрой — ведь ей нужно было соблазнять, а с таким «типом» здорово только «поржать» (она даже другого слова не могла подобрать, кроме как такого нелитературного).

— Привет! С тобой, что ли, играть будем?

— Молодец! С первого раза угадал! Умный, должно быть, очень.

— А то!

— Ну, присаживайся.

— А можно я к тебе поближе сяду?

— Тогда придётся ещё кого-нибудь позвать, чтобы было с кем играть.

— Я шучу.

— А я шутки, извини, плохо понимаю. С некоторых пор. — Люся всё пыталась нащупать у него место, с которого нужно начать вести линию нападения.

— Пандорой тебя зачем назвали?

— А тебя Климентием почему?

— Есть такие обезьянки — климентины. Вот в честь них.

— Ты серьёзно?! — Люся не смогла сдержать смех.

— А говоришь, шуток не понимаешь.

— А это что — шутка была?

— Со стороны родителей, когда они меня так называли… — Люся уже начинала жалеть, что не успела сходить в туалет после обеда. Она просто заливалась смехом от его вида, слов и интонаций.

— Ты так красиво смеёшься…

Это было неожиданно…

— И вообще — ты знаешь, что очень красивая?

Люся никогда не велась на дешёвую лесть, но в данном случае ею совсем не пахло. (Или Люся совсем не разбиралась в мужчинах, что было не так…)

— Ты тоже очень… оригинальный, с потрясающим чувством юмора. Уверена, что поклонниц у тебя хоть отбавляй.

— Не жалуюсь. Но тебя, я так понимаю, в этом списке не будет…

— А это не факт. Ты забыл? Нам ещё поиграть нужно…

— А повод для игры есть?

— Конечно! Хочу выиграть!

— Ну, этого все хотят! А цена вопроса?

— Прозвучит банально… но… ты — мне, я — тебе.

— Конкретизируй.

— Ты мне проигрываешь, а я записываюсь в список твоих поклонниц. Ну, где-нибудь скромно, сзади, приписочкой такой ненавязчивой…

— Другими словами, ты предлагаешь сделку? — Его глаза снова загорелись лукавым огоньком, хотя до этого он был более чем серьёзен. Люсе вдруг показалось, что она что-то не улавливает… какой-то маленький нюансик, который витает в воздухе, как маленькая дрозофила осенью. Но она верила в себя…

— Да, честно говоря, по фиг мне… Давай уже играть.

Первую партию Лючия проиграла. Осознанно. В конце, где был спорный момент, она, поняв его тактику, просто поддалась (хотя это странно звучит для игры в поддавки…) На это она тихо, хоть и заметно, вздохнула, грустно улыбнулась Климентию, опустила глаза и молча начала расставлять фигуры на своей половине доски.

— Что, правда расстроилась?

— Я же сказала — по фиг мне…

— А мне — нет. Я согласен с твоим предложением… — это было сказано тихо, каждый из них (кто больше, кто меньше) понимал, что их могут подслушивать. Люся посмотрела на него восхищённо — благодарно… и промолчала.

Вторую партию проиграл Климентий, при этом Люся играла абсолютно бездумно (как будто), он всё время своей игрой подводил Люсю к выигрышным ходам. Началась третья партия. После первого хода Люся заговорила:

— Знаешь, я соврала тебе. Я не войду в список твоих поклонниц ни при каком раскладе. Я замужем и давать напрасные обещания не привыкла. Так что борись. Ты можешь вылететь из школы — я смотрю тут это вообще легче простого организовать…

Что это было, Люся и сама не поняла. Ну не умела она пользоваться своим преимуществом у людей, которые были ей симпатичны и проявляли хоть малейший признак своего к ней расположения. Именно это было для неё предательством, и пойти на такое ей никак не позволяло ни воспитание, ни представление о морали и элементарной нравственности.

Глаза Климентия заблестели вновь, но уже каким-то грустным блеском. Люся старалась выиграть и выиграла. Радость победы почему-то не отпечатала на сердце пряничный восторг, скорее, горечь варенья из калины.

— Как бы то ни было, я буду тебя всегда помнить, Пандора. Тебе действительно это имя очень подходит и безо всяких объяснений.

— А тебе твоё — нет.

— Я знаю. Прощай, Пандора.

— Прощай…

Климентий встал из-за стола и вышел, не оглянувшись. Люсе стало грустно. Вроде и победила, вроде и совесть чиста, ведь она предупредила о возможных последствиях, а во рту этот неприятный привкус горечи, который возникал у неё всякий раз, когда ей казалось, что она поступила неправильно.

Вошла Матильда.

— Как на вкус твоя победа? Смакуешь?

— Горьковата. Ненасмакуешься. Он хороший парень, этот Климентий.

— То есть ты его успела зауважать, прониклась к нему, а в роль стервы вжиться не успела.

— Ну, где-то так.

— А что, если я скажу, что этот парень, свихнувшись на фоне компьютерных игр, перестрелял своих родителей и старшего брата табельным оружием отца-военного.

— Этого не может быть!

— Однако это так. А ты ему действительно понравилась…

— Меня теперь это должно особо обрадовать?

— Ну, ты же сама хотела…

— Вы его выгоните?

— У него теперь две дороги: или остаться здесь, или в тюрьму. Ты победила, — тебе и выбирать.

— Вот так просто, — взять и решить судьбу?!

— А что ты хотела? Тебе всё равно придётся рано или поздно это делать, почему в виде бонуса не сделать это прямо сейчас?

— Милые у вас тут бонусы. Страшно представить, что дальше будет.

— О, даже не пытайся… Но ты привыкнешь.

Люся открыла было рот, чтобы продолжить, но передумала. Ей расхотелось продолжать дальнейшее общение с Матильдой. Несмотря на её кажущуюся приятность, Лючии это стало вдруг неприятно.

— Я за то, чтобы Он остался. Если уж мне решать… — и вышла из комнаты.

Перед последней парой, находясь в туалетной комнате, Люся всё отчётливее ощущала шёпот и косые взгляды студентов, но, заняв для себя позицию «быть сама собой», решила не обращать внимания.

Последняя пара проходила в большом боксе с кондиционером и матами почти на всей площади пола. Перед тем, как войти туда, ей в раздевалке показали шкафчик с номером на табличке Р462603, в котором находились вещи её размера: штаны для йоги, спортивный лифчик и майка. На ноги — мягкие, 38 размера кроссовки. Надев всё это и войдя в зал, Люся увидела почти всех своих сегодняшних знакомых, за исключением Климентия и близняшек из столовой. Все: Льюис, Клава, Барби, Принц, Гуин Плен, Ягуар, Время, Агния, Байрон, Время, Ахилл и Кассандра, — все находились в боксе.

— Вы все знакомы! Меня называй Йодо. — Немного громче, чем нужно, обратился мужчина-тренер (Люся не придумала, как назвать его лучше) к ней, и кивком указал на место рядом с Принцем.

Люся подошла к Принцу и обратила внимание, что одежда у всех была приблизительно одинаковой, с разницей лишь в форме и оттенках от жёлтого до терракотового в майках, и всех оттенках серого в штанах. «Глаз радует…» — не смогла не заметить она.

— Пандора, вы когда-нибудь занимались боевыми искусствами?

Вопрос, как поняла Люся, был риторическим, потому что здесь все про всех всё знали. Но тренер молчал в ожидании ответа, и ей пришлось ответить:

— Нет. Но, можно подумать, вы об этом не знали…

— Я предпочитаю делать свои собственные выводы, и мне не требуется предварительная информация.

— Ладно… — Люся пожала плечами.

— Выйдите, пожалуйста, в центр.

— Ой, может не надо? — У неё совсем не было настроения и моральных сил играть с кем-то, типа физрука, в «боевые» искусства.

— Выйдите… пожалуйста… — а произнёс, как будто «вы — уволены! Без вариантов!»

Люсе пришлось подчиниться.

— А теперь я попрошу выйти вас, Клава.

Клава, улыбаясь, выскочила, чуть ли не вприпрыжку на середину, и встала напротив Люси, которой такой порыв совсем не понравился. В смысле, её задор. «Неужели думает, что её стараний за эти несколько недель разницы в начале обучения между мной и ею хватит, чтобы „уделать“ меня в присутствии всех на этих матах?!» — подумала Люся и внутренне собралась, хотя внешне это никак не отразилось.

— Вы можете показать, чему научились за это время? Только постарайтесь аккуратно, — у вашего противника совсем нет опыта.

— Ага. — И Клава стала, потихоньку набирая скорость и резвость, прыгать и подскакивать возле Люси, изображая выпады, но сразу отступая.

У Люси пусть и не было никакого опыта в боевых искусствах, но кто сказал, что ей не приходилось драться с мальчишками в деревне у бабушки. У Лючии хоть и был лишний вес, но врождённая гибкость позволяла ей держать ситуацию под контролем, не производя лишних телодвижений. «Она не сможет долго так прыгать и ждёт момента, когда мне всё это надоест. Значит, её нужно немного вымотать, а потом изобразить усталость и раздражительность. Так и сделаю. А Лёхин приём, которому он меня научил ещё в 12… нет, в 13 лет, пожалуй, в данной ситуации сгодится. Тоже мне, Хон Гиль Дон…» — усмехнулась про себя Люся, опять-таки не подав виду.

Всё было сыграно, как по нотам. Похоже, убеждённость Клавы в полной беспомощности Люси усыпила её бдительность и, попав на её ловушку и встретив неожиданный выпад левого её кулака с позиции приседания в живот, Клава, хватая, как рыба на суше воздух ртом и закатывая глаза, мешком рухнула на маты.

Кроме тренера никто не шевельнулся.

— Мне надо извиняться? Простите, я не знаю местных правил. — Люся явно издевалась. Причём над всеми. Её уже начали раздражать шёпот и перешёптывание не только за её спиной, но уже и перед. Но отличительной чертой её было умение вовремя остановиться, что она и сделала, сев на своё место.

Клава, благодаря каким-то манипуляциям Йодо, приходила в себя. Люся же всё больше задумывалась — зачем она здесь? Из-за денег? Нет. Им с Серёжей действительно хватало и на дом, не то, чтобы шикарный, но очень даже просторный и для жизни и для приёма с ночёвкой десятка гостей; и на покупку модных вещей, новых телефонов и техники, мехов для Люси и ежегодного отдыха на море в любой точке мира. Независимость — это, конечно, хорошо, но проще-то на самом деле будет как раз оставить всё как есть, — и Серёжа будет удовлетворён собой, как мужчиной — добытчиком, и Люся избежит скандала… Что же? Почему она сейчас поняла, что очень хочет здесь остаться?

Оставив Клаву в уголке на матах и, убедившись, что она в норме, занятия продолжились. Люся старалась. Она откинула прочь проснувшееся было зазнайство и внимательно стала слушать Йодо, выполняя все его рекомендации и следуя в точности всем инструкциям, будь то отдельные упражнения, в том числе и на растяжку, или спарринг. И её старания Йодо не смог не заметить, её рвение и победу над Клавой.

После душа и проведения некоторого времени в «гримёрке» (иначе нельзя было назвать комнату с хорошо подсвеченными зеркалами и полным набором всевозможной, опять-таки, дорогой косметики в одноразовых мини-наборах со всем необходимым для того, чтобы привести себя к нужному внешнему виду), Люся по ступенькам поднялась наверх, дальше — в лифт. Выйдя из лифта и войдя в приёмную комнату, увидела кокетничающую с её Серёжей Ленусю.

После последней пары у неё не было сил даже разозлиться. Она итак не была ревнивой, прекрасно зная себе цену, но иногда, исключительно для проформы, чтобы, так сказать, повысить самооценку любимого мужа, устраивала небольшие скандальчики, чем несказанно радовала Сергея. Ему почему-то нравилось, когда Люся его ревновала (ну не всё же ему одному это делать…).

Бросив на прощание: «Пока, Ленусечка. В следующий раз моя очередь у тебя кавалера отбивать», взяла Сергея под руку и повела к его машине.

— Как прошёл день?

— Солнце, устала очень. Клиентов уйма, да и обучиться всему нужно. Одним словом, мозг «пухнет». А ты можешь его или лопнуть, или надуть ещё больше, или, что самое лучшее, вообще не трогать.

— Понял. Молчу.

— Вот за это я тебя и люблю больше всех на свете…

Уже дома Люся смыла «свежую» косметику (даже жалко стало, меньше часа прошло с момента нанесения, но сообразив, что теперь так будет всегда после тренировок и душа, решила смириться и не жалеть ни о чём…). Она отправилась спать, извинившись за отсутствие ужина и нежелание его готовить.

ДЕНЬ ВТОРОЙ

Отбив желание Сергея подбросить её до работы, Люся, сославшись на вчерашнюю ревность к Ленусе (не так уж глупа эта Ленуся, если, конечно, она делала это специально, в смысле небольшой ревностный конфликтик…), поехала на «работу» на своей машине.

Получив у девушки в очках листик с сегодняшними номерами боксов, Лючия уже начинала понимать принцип, а точнее, его отсутствие в логике и понимании, а, соответственно, приобретая его интуитивно… Люся никогда бы не могла объяснить это кому-нибудь, но то, что она не могла понять, она чувствовала. Это началось у неё ещё в детстве, когда, пытаясь понять некоторые элементарные для других детей вещи, оказывалась центром насмешек и издёвок. Однажды после очередной драки из-за насмешки в свой адрес, она, во всей полноте ощутив вкус победы над обидчиком, восстановив дыхание, вдруг посмотрела на причину драки с какой-то новой стороны. Это было, как озарение: зачем пытаться понять всё на свете, когда это можно ПОЧУВСТВОВАТЬ. Кожей лица, тела, даже каким-то внутренним чувством… Например, космос. Вот как его можно понять?! Или гортензия… А вот каждой клеточкой себя, прислушавшись к тому, что внутри, снаружи, везде — эту бесконечность или лёгкие оттенки розового, сиреневого, белого, голубого, тонкий запах росы на лепестках…

С тех самых пор она поняла, что пусть не умнее других, зато может почувствовать даже то, что многие взрослые и понять не в состоянии. Даже сейчас она прекрасно понимала всё, что происходит в государстве, как правительство и правительства используют все возможные рычаги, кнопки и аргументы для воздействия на психику, интересы, выбор, желания людей, чтобы получить и приучить к тому, что и как они должны делать. Так было и сейчас. Она научилась чувствовать числа.

Первой парой была информатика. Это Люся поняла по наличию открытых ноутбуков за каждой партой. В бокс она вошла первой и, бегло глянув на экран беспроводного миникомпьютера на самом последнем столике, плюхнувшись на стул, стала разглядывать входящих.

Первыми вошли вчерашние столовские близняшки. Поздоровавшись, они сели впереди, переговариваясь друг с другом короткими тихими фразами. Потом зашёл парень с дредами в рваных джинсах и лицом пай-мальчика, никак не подходившего к дредам и джинсам. Прям, как в Галюниных книжках на логику, где нужно было наклеивать лица в пустоты на изображениях людей разных возрастов и профессий. Люся с Галюней тогда повеселились от души, получив втык от Дины и новое пособие для «работы над ошибками».

Девушка с умным крупным лицом и полноватой фигурой, наоборот, очень гармонировала сама с собой, свободной, очень идущей ей одеждой и даже толстенной чёрной косой, которую Люся увидела, когда девушка села на своё место, разумеется, спиной к ней.

Последними вошли невысокий мужчина а-ля Аль Пачино и высокий (особенно на его фоне) Принц, который, сев на соседнюю парту с Люсей, подмигнул ей и поздоровался.

— Здравствуйте. Надеюсь, все выспались? Тогда приступим — начал преподаватель, не дождавшись ответа. — А нет, тут, похоже, ещё не все знакомы… («странно, — подумала Лючия, — как нумерацию на боксах объяснить, так сами разбирайтесь, а как познакомиться, что обычные студенты итак, самостоятельно делают, так-то нет: давайте познакомимся…») Пандору, я думаю, все знают?

Все согласно закивали.

— Меня зовут Роберт.

— Де Ниро… — усмехнувшись и снова легонько ткнув Люсю в бок, наклонился к ней Принц. — Друг Аль Пачино. Ну, ты догадалась.

Люся скривила в лёгкой улыбке, специально для Принца, губы.

— Что-то я сказал смешное?

— Нет, что вы! Я внимательно вас слушаю…

— Хорошо. Наши Луна и Вечер. — Знакомые уже Люсе близняшки повернулись к ней по очереди и, не глядя, кивнули. — Варвара. — Разумеется, ею оказалась девушка с косой, которая, обернувшись на Люсю, наоборот, внимательно посмотрела ей в глаза и доброжелательно улыбнулась. Парень с дредами оказался Электроником.

— Вы должны понимать, что за то небольшое время, которое выделено нам для освоения материала, айтишниками высокого уровня мне вас сделать не удастся, даже если я применю к вам свою ночную систему обучения. Однако быть отличными пользователями и профессионалами в добыче необходимой информации из любой программы любого компьютера и оптимально быстрого перенесения на любые носители, я вас научу. Поэтому приготовьтесь к работе…

В конце пары у Люси «опух мозг», но на паре — она была сосредоточением переносного носителя информации в режиме максимального восприятия. Второй парой была патологоанатомия и яды. Нет, связь-то, как раз между первым и вторым прослеживается, но вот, чтобы так, — не в мединституте, одним предметом, — это Люся посчитала весьма оригинальным.

Преподавательницу звали Белладонной. Люся подумала, что и преподавателям имена давали студенты. «Жаль, что я это пропустила» — она обязательно бы дала парочку-другую имён, хотя и эти достаточно подходили им. В боксе, помимо неё, находились уже знакомые Время, Льюис, Ягуар, Агния, Кассандра и Ахилл.

Люся много узнала о ядах змей, лягушек и пауков и о последствиях их воздействия на людей. Самыми неопознаваемыми даже для опытных судмедэкспертов оказались растительные яды.

— Вашей задачей не является дать точное заключение, но хотя бы предположить или просто не исключать такую возможность. А также использовать, если понадобится, и будет ещё возможность реанимации или введения антидота. Существует масса способов химически проверить для себя зародившееся в голове предположение о природе гибели индивида от яда, и этому я вас буду учить. Также есть яды, которые убивают постепенно, но при наблюдении можно обнаружить побочные эффекты в виде выпадения волос, например, или постоянных головокружений…

Люсе было жутко интересно, правда, некоторые признаки, например, как то же выпадение волос, она обнаружила и у себя, на секунду грешным делом подумав на Дину и её нелюбовь к ней, но всё же победил здравый смысл.

В столовой, куда она отправилась на этот раз с Принцем, Люся из учащихся уже почти всех узнавала, кроме, пожалуй троих: очень симпатичного мулата, похожего на Уила Смита, очень красивой девушки с пухлыми губами и умными глазами с ясным открытым и чуть-чуть любопытным взором, к тому же великолепной фигурой, о которой Люся, где-то очень глубоко в душе, мечтала с лёгким вздохом невозможности. Третьим был приятный светловолосый голубоглазый молодой мужчина — высокий и худой, в клетчатом пиджаке а-ля английский джентльмен.

— Петров, Клео и Елисей. — Назвал имена всех троих по порядку Принц по просьбе Лючии.

— Красивая! — Кивнула Люся на Клео. Она, будучи замужем (да и до), в отличие от многих других женщин не испытывала проблем с определением другой женщины, как красивой, чем постоянно вызывала недоумение у подруг. Типа: «Да???? А по-моему, так самая обычная. Без изюминки…» или» Ну да, ничего… Правда, сразу видно — дура дурой». И когда Люся пыталась наоборот найти гармонию в красивых людях, кто-нибудь из подруг обязательно стремился её нарушить. И так как она уже давно поняла и смирилась с тем фактом, что каждый человек видит и слышит только то, что хочет, в споры не вступала, только вздыхала и оставалась при своём мнении. Но к местной публике это, похоже, не относилось, во всяком случае Принц и сидящая с ними за одним столиком Клава согласились с ней.

— Красивая и умная. — Подтвердил Принц.

— А также гибкая и подвижная. Её ещё никто из мужчин ни на одном спарринге не победил. — Добавила, похоже, всё же немного уязвлённая вчерашним поражением Клава.

— Я уже двадцать человек вместе со мной насчитала. Это все или есть ещё кто-нибудь? — перевела тему Люся.

— Семь человек сошли с дистанции. Двоих, я знаю, не сняли, но их я уже неделю как не видел. Возможно, они тренируются или наверху или в другом бункере.

— И сколько их всего?

— А ты думаешь, нам всё рассказывают? — Усмехнулась, согласно кивавшая до этого словам Принца, Клава.

— «Нет, не любит она меня» — подумала Люся и засобиралась на следующую пару.

Следующая пара проходила в тире, где Дядя Ваня размером и фактурой терминатора с лёгкой улыбкой крутил в руках и называл оружие разных калибров, форм и размеров. Запомнить всё это не предоставлялось возможным никак, к тому же ни на одной паре записи не велись — сплошная устная речь, обмен мнениями, вопросы и ответы, рассуждения и впечатления. Но, как заметила Матильда, выводы делать ещё рано, поэтому Люся наблюдала, впитывала, старалась понять и проникнуться самой сутью дисциплин, на которых ей приходилось находиться.

Подойдя к практической части, непосредственно к стрельбе, Люся показала хороший результат, уступив по очкам лишь Ахиллу, который из пятидесяти в течение буквально нескольких секунд выбил все пятьдесят. Люся выбила сорок девять, правда, времени ей понадобилось раза в два, если не в три больше.

— О, у нас появился новый снайпер! — Гуин Плен не всегда понятно шутил или не шутил — насмешливый вид у него был всегда, и это почему-то Люсю уже начинало раздражать.

— Хорошо стрелять — ещё не значит быть снайпером… — начатую было речь Дяди Вани прервал Льюис:

— Кто-то может делать только это. А кто-то — то, что ему надо. Второе — лучше.

— Это ты так считаешь. А лично я уверена, что лучше делать что-то одно, но хорошо, чем всё подряд, но абы как. — Снова сумничала Барби.

Ягуар всё это время, как обычно, молчал и просто за всем наблюдал. Результат у него тоже был хороший — 47 за восемь секунд. Он был по очкам третьим из семи. Кощей был четвёртым, но он, почему-то, тоже занял позицию: молчу и не участвую.

Дядя Ваня ещё много говорил о дальности и точности попадания в цель различного оружия, чем это достигается, принципы достижения максимальной точности прицела и ещё много всего, о чём Люся, стреляя в школьном тире, даже не задумывалась, получая удовольствие лишь от самой возможности пострелять.

Последним снова было «обучение драке», как называла это Люся, потому что настоящее название этих видов боевых искусств ей никто не назвал. Или она не услышала (что вряд ли, хотя она и не исключала такой возможности. «Всё может быть в этой жизни» — был девиз Люси, что как никогда доказывали события последнего времени…). А может, это было смешение стилей или нахождение своего собственного. Люся не сомневалась, что рано или поздно в этом разберётся.

Тренер был тот же, то есть Йодо. Сегодня Люся решила не выпячиваться и сидела тихонечко между Петровым и Луной, разглядывая всех остальных. На импровизированном ринге дрались, если это можно назвать дракой — больше похоже на танец, изображающий встречу двух кошек, решающих, чем им сейчас заняться — любовью или порвать друг друга на мелкие клочья, Клео и Ягуар. «Может поэтому его так называют» — подумала, глядя на него, Люся. Зрелище было потрясающим. Когда они всё же сблизились, сразу стало понятно, что это всё же драка, и какая! Четкие, точные, идеально рассчитанные удары — ничего лишнего. Грация — в уклонении от ударов, быстрота — в их нанесении. Ягуар дрался молча, Клео — иногда издавала грудной вскрик, похожий на рык.

Непонятно, почему, Люся болела за Клео. Было в ней что-то… совершенное, при этом естественное и ненавязчивое — именно то, что ценила и уважала в людях Люся. Она казалась настолько самодостаточной, что её хотелось изучить, как науку, дисциплину… Одним словом, она не могла, не имела никакого права проиграть.

Ягуар ей нравился тоже, но по-другому. Он был мужчиной до мозга костей. Мужское начало было в нём так сильно, что прочитывалось сразу в каждом взгляде, жесте, движении. Даже молчал он по-мужски. В наш унифицированный век «унисекс», где часто мужчину или парня иной раз невозможно отличить от женщины, и наоборот, такое проявление мужского начала не могло не радовать. Этот редкий вид современных мужчин вымирал на фоне эмансипации, то бишь, сомнительного равноправия между полами, которое, как известно, изобрела династия Рокфеллеров, для увеличения притока налогов.

Но Люся была женщиной замужней, мужем вполне довольна (прекрасно понимая, что совершенных людей не бывает, а совершенствованию нет предела…), поэтому как потенциального кавалера Ягуара не рассматривала, а значит, верх взяла «женская солидарность». Правда, в отличие от неё все остальные представительницы слабого пола болели за Ягуара. «Неужели все незамужние?» — подумала Люся и на последнем «аккорде», когда Клео, прижав всем своим весом противника к полу, уселась ему на шею, а Йодо тихим, но доходящим до каждого уха голосом произнёс: «Победила Клео», единственная, сквозь вздох разочарования всех остальных, воскликнула: «Ес!».

Агния и Варвара зашептались между собой, за что и получили замечание от тренера. Потом началась непосредственно тренировка. Возможно, Люсе и показалось, но Йодо гораздо чаще подходил, давал советы, показывал и объяснял именно ей, хотя, с другой стороны это могло быть вызвано и более поздним её вовлечением в учебный процесс, хотя особенного «отставания» от многих, в частности, женщин, Люся не почувствовала. Как бы то ни было, ей такое внимание было приятно, и она очень старалась.

Переодеваясь после душа в свои вещи из шкафчика, она решила для себя разгадать загадку цифрообразования на своём шкафчике. Последние цифры она расшифровала, как 26 марта — день, когда она пришла первый раз в школу. Р — латинская буква от имени Пандора, а вот 46 она никак не могла понять, хотя, как в «Секретных материалах», ей всё казалось, что «истина где-то рядом», никак не могла вспомнить, где же она видела именно это число.

И только подходя к лифту, поднимающему её наверх, она увидела сверху эту цифру, — 46. Не откладывая в долгий ящик возможность разобраться в разгадке этого ребуса, Люся спросила об этом у Ленуси, на что та, улыбнувшись, промурчала:

— До понедельника, дорогая. Как следует отдохни. Не исключено, что следующая неделя будет особенно напряжённой. К тому же тебе нужно будет вникнуть в тонкости «своей работы». Чао.

То, что первое время рабочая неделя у неё будет всё же пять дней в неделю, а позже и шесть и, если придётся, даже и все семь, к чему ей придётся постепенно приучить мужа, её предупреждали. Поэтому она, как человек, умеющий получать удовольствие от самого процесса жизни, радовалась, что впереди у неё два выходных, и была намерена провести их с любимым мужем и действительно отдохнуть.

С этими мыслями она, подъехав к своему дому, увидела возле него неизвестную машину, а в окне собственного дома до боли знакомый силуэт Дины. Люся слегка расстроилась: «почему, имея свой собственный дом в более престижном районе города, она постоянно трётся у нас. Надо что-то с этим делать». И, настроившись решительно, вошла в дом. Каково же было её удивление, когда в холле на её диване увидела Дину в платье и кокетничающую с… Никитой!

— Здравствуйте, Люся! — Он подскочил к ней и галантно поцеловал руку, не дав даже опомниться от пусть лёгкого, но всё же шока. — Простите нас за наше вторжение в ваш дом, но Дина Геннадьевна много рассказывала о вашем гостеприимстве (при этом он лукаво глянул на Дину и подмигнул ей, из чего Люся сделала вывод, что ничего подобного она ему не говорила). Так что мы рискнули зайти в ваше отсутствие, воспользовавшись ключом… (который уже давно не мешало бы и отобрать. — подумала Люся, но, мило улыбнувшись, лишь сказала:)

— Конечно, мы всегда рады гостям. (Вот он — побочный эффект цивилизованности — лицемерие и враньё. А что делать?)

— Но вы не переживайте, мы приготовили пусть скромный, но зато — от души, ужин.

— Ну, Никита, ты преувеличиваешь. Готовил только ты…

— Зато ты была моей музой… — томный многозначительный взгляд Никиты и скромно опущенные глаза на покрасневшем лице Дины.

— «Ещё чуть-чуть и меня стошнит…» Как я рада, что каждый в данном случае получил то, чего ему так не хватало: кто повара, кто музу, а лично я — возможность, надеюсь, всё-таки действительно вкусно покушать. — Вслух сказала Люся и, не дождавшись ответа и закатив, отвернувшись от парочки, глаза, прошла на свою собственную кухню.

В это время подъехал Сергей. Все четверо приступили к «милому» ужину в столовой. Цели Сергея и Дины на вечер были ясны: один хотел поскорее отправиться с любимой женой в спальню, а его сестра «обаять и приручить такого симпатичного и хорошо готовящего (ужин был действительно лёгким, вкусным и с замечательным грузинским вином), мужчину. Люсе было непонятно, какие цели преследует Никита. В то, что он совершенно случайно встретил Дину и напросился в гости к ним с Серёжей, она, конечно же, не верила, но пока ответа на вопрос: что ему здесь надо, — она тоже не находила.

— Дина сказала, что вы совсем недавно устроились на работу, а до этого были домохозяйкой. — Подождав, пока все трапезничающие утолят первый голод, начал разговор Никита. — Мне кажется, что любая женщина мечтает не работать. Нет?

— Так я ей о том же всегда и говорю. Вот вы, Никита, в какой сфере работаете?

— «Молодец, Серёжа, как обычно любит брать инициативу в свои руки» — Люся гордилась своим мужем.

— Подбор кадров…

— Ага. И крупное производство, где вы работаете?

— Достаточно, но, давай на «ты».

— Окей. А вот в сфере строительства, пусть даже и с переменным успехом, прибыль есть всегда. И раз уж так распорядилась жизнь оказаться мне именно в этой сфере, я считаю, что могу позволить содержать неработающую жену. Для меня гораздо важнее её отличное настроение и отсутствие усталости вечером, после «впахивания» и расхода нервов на «чужого дядю» для его обогащения, да и получая при этом копейки.

— А как же, стесняюсь спросить, моё мнение?! — Не могла больше молчать Лючия, — Может, иногда всё же можно и женщину спросить, чего хочет она? Или, получая высшее образование, пределом мечтаний должно быть именно сидение дома для обеспечения улыбки и хорошего настроения к приходу мужа после работы?

— Ты прекрасно знаешь, что твоё мнение для меня очень важно. И именно поэтому ты сейчас работаешь, хотя мне это и не нравится…

— Ох, спасибо!.. Низкий поклон в ножки!.. Мне, оказывается, разрешили…

— Так, всё! Стоп! Не ссориться. Согласен — не лучшая тема для ужина — Никита, как будто расстроился поднятой больной для хозяев темой, но Люся, немного придя в себя, понимала, что на самом деле это была провокация с его стороны, на которую поддалась даже она. Впредь нужно быть более сдержанной… — Давайте сменим тему. Вот вы с Диной — брат и сестра, — снова обратился он к Сергею, — мне интересно, какой ваша сестра была в детстве?

Дина при этом зарделась и опустила скоромно глазки, польщённая таким вниманием к её совсем нескромной, с точки зрения Люси, персоне.

— Ну, даже не знаю… — как-то растерялся Сергей, — как все младшие сёстры — доставучие, ябеды…, но (вовремя спохватился он, увидев, как меняется выражение лица Дины) очень сообразительной, умной… (больше ничего придумать не смог и пожал плечами).

— Ясно. Такие вопросы нужно задавать родителям, а не братьям… — улыбнулся Никита. — А вы, Люся, какая была в детстве? — Как бы для приличия добавил он.

— О, да самая обычная…

— Чего?! — возмутился, усмехнувшись, Сергей, — Это называется «обычная» — в пять лет держать в напряжении весь двор вместе с малышнёй и родителями или залезть на котельную трубу с зонтиком, намереваясь спрыгнуть…

— Во-первых — это всё из рассказов мамы, а во втором случае — я же не спрыгнула…

— Конечно, ты спустила привязанного к зонту кота…

— Который, кстати, вполне удачно приземлился.

Бросив случайный взгляд на Никиту, Люся поняла, что тот получает истинное удовольствие от происходящего, в отличие от Дины, внимание с которой опять переключилось на «эту противную Люську». Сергей, похоже, абсолютно не обращал внимания на реакции присутствующих, продолжая рассказывать о «боевом» детстве своей любимой Люсеньки, коей он не уставал восхищаться ни сейчас, ни ею в детстве, пусть даже и по рассказам её родителей.

— А давайте мы лучше о вас поговорим. — Прервала Люся монолог Сергея, — как вы с Диной познакомились? — В Люсиных глазах засветился озорной огонёк.

— О, можно я расскажу? — Вопрос был адресован Никите и после положительного его кивка, Дина начала свой рассказ:

— Представляете, я на всех парах лечу к своей машине, чтобы успеть забрать Галюню из музыкальной школы, — у гувернантки внезапно заболел ребёнок. Так вот, сажусь я за руль и понимаю, что машина не заводится… У меня начинается истерика — Дина стала возбуждённо жестикулировать — я не знаю, что мне делать, урок заканчивается через 10 минут, а мне ещё до неё ехать минут 15! И тут появляется он («В смысле принц» — чуть не ляпнула Люся). — Дина нежно посмотрела на своего спасителя, опять легко покраснев («интересно, как это у неё так получается?» — с лёгкой завистью подумала Люся — «Мне бы вот так, когда надо — шух! — и мило покраснела…»)

В общем, опуская эмоционально подкрашенные жестами и мимикой подробности, оказалось, что Никита, «совершенно случайно» оказавшийся рядом, предложил несчастной женщине помощь, но, определив, как опытный механик-любитель, невозможность починки в ближайшее время, предложил к школе Дину доставить самому. А Дина, будучи поставленная в безвыходное положение, вынуждена была принять любезное предложение Никиты… И вот теперь они здесь.

— А Галюня где? — Не выяснила до конца из-за чрезмерного проявления Дининых эмоций Люся.

— Мы её по пути к бабушке отвезли (при этих словах, Дина многообещающе взглянула на Никиту, чего он и не заметил). Завтра ведь выходной, пусть немного у них погостит.

Люся знала, что и по субботам Галюня занимается в ансамбле, но тактично промолчала, дабы не испортить партию Дине, в которой, как той казалось, в данный момент она весьма преуспевала.

— Ясно. — Люся зевнула. Понять, зачем весь этот цирк был устроен Никитой, она так и не смогла, а усталость, внезапно накатившая после того самого трудового дня, о котором говорил Сергей, начинала не так уж медленно, но достаточно верно, клонить Люсю ко сну. — Если вы не возражаете, я очень устала сегодня и хотела бы пойти спать. Спокойной ночи. — И, не дожидаясь реакции, она просто встала и вышла из столовой.

Сон её застал в процессе опускания головы на подушку, так что момента касания она даже не запомнила.