Полет над бездной

Наталья Корнилова, 2003

В руках Марии Якимовой оказался «футляр» с базовой информацией секретного проекта, тайком вывезенного из России в Испанию. В последнее время они с боссом Родионом Шульгиным охотились за ним. И теперь выход для нее один – только бежать. Любой ценой немедленно исчезнуть с виллы, где ее вместе с женой босса Валентиной держат в качестве заложников. Иначе им всем, в том числе и боссу, грозит гибель. Те, кто завладел технологией превращения музыкальных звуков в мощнейшее психотропное оружие, способное дать им власть над миром, не остановятся ни перед чем, чтобы удержать в своих руках секрет. И Мария, как всегда в минуты опасности, обретает силу и ловкость Пантеры, совершая свой отчаянный прыжок над бездной...

Глава 2

Ожидаемый генерал оказался довольно невзрачным типом. Серым. Да и подъехал он на невзрачной серой «Волге», забрызганной грязью. Где он сподобился забрызгаться, ума не приложу, так как последние две недели дождя не было не только в метеосводках, но даже во сне.

Мы с Родионом смотрели за ним через камеру наружнего наблюдения. Генерал что-то коротко сказал шоферу, плечистому молодцу с мясистыми ушами и массивным, гладко выбритым затылком, и раскачивающимся шагом направился к нашей двери. Не дожидаясь, пока он позвонит, я нажатием кнопки деблокировала дверь.

Через секунду он показался в дверном проеме и стал оглядываться.

— Да, это здесь, товарищ генерал, — сказал Родион. Генерал медленно приблизился к боссу и по некотором раздумье протянул ему руку, пожав кисть Шульгина одними кончиками пальцев. Потом его взгляд переместился на меня, и генерал предположил гулким бочковым басом, раскаты которого, как помнится, просачивались даже через телефонную трубку:

— А это, конечно, твоя жена, а, Шульгин? — Не дожидаясь ответа, генерал подошел ко мне и протянул руку. Машинально я коснулась его ладони. Она оказалась сухой и очень горячей. Как пляжный песок.

— Товарищ Шульгина, — с хитрой улыбкой, открывавшей маленькие серые зубы, произнес генерал, — у нас разговор с вашим мужем. Так что мы пройдем в кабинет. Давай, Родион, шевелись.

— Только это не моя жена, — настороженно сказал Родион Потапович, — моя жена наверху, с ребенком. А это — моя ассистентка, компаньонка, моя правая рука. Мария Якимова. Вы о ней, кажется, упоминали в телефонном разговоре, товарищ генерал.

Темные буравчики генеральских глаз впились в меня с кровососущим пиявочным эффектом. Откровенно говоря, я никогда не любила, когда меня так разглядывают. Особенно когда я одета по-домашнему: в шортах куда выше колена, в босоножках и легкомысленной желтой майке, которую босс шутя называл «клинической униформой». С Родионом Потаповичем мы столь плотно контактировали по работе, что я его и за мужчину-то почти не считала (в хорошем смысле этого слова). А вот в присутствии этого серого генерала я почувствовала себя неловко.

— Значит, я ошибся, — наконец сказал посетитель, — это и есть ваша Мария. Я ее представлял по-другому. На манер тех снайперш, что были в наемниках у чеченцев еще в первую войну. Этакая белобрысая монументальная дама с бицепсами и трицепсами, бегающая стометровку за одиннадцать минут и попадающая из «оптики» в спичечный коробок с пятисот метров. В общем, такая бой-баба.

— Я вас разочаровала, товарищ генерал? — почти не скрывая вызова, спросила я. — Мне нужно потолстеть и форсировать стрелковую и беговую подготовку, не говоря уже о наращивании мускулатуры?

— Отставить такое говорить, — полушутливо отозвался он. — Напротив, приятно видеть, что и красивых женщин в России можно приставить к делу, а не только пускать по подиуму и по панели.

Надо сказать, что и эта фраза была далека от того, чтобы счесть ее комплиментом. К счастью, Родион Потапович наконец-то соблаговолил вмешаться и прекратить эти, с позволения сказать, неуставные разговорчики.

— Товарищ генерал, и вы, Мария… давайте перейдем непосредственно к делу, — строго сказал он. — Пройдемте в кабинет.

В кабинете генерал оглядел интерьер, цокнул языком, последовательно ткнул пальцем в клавиатуру ноутбука на столе Родиона, в лазерный принтер и в модем, потом взвесил на руке массивную бронзовую пепельницу в виде головы царицы Нефертити, привезенную одним из знакомых босса из Каира, и, наконец, резюмировал общее впечатление от увиденного:

— Неплохо устроился, товарищ Шульгин. Компьютеры, кондиционеры… диван вон какой славный. Кожаный, надо полагать?

— Кожаный, — сухо подтвердил босс.

Генерал шустро уселся на расхваленный им диван и повернулся ко мне:

— Вы, стало быть, Мария Якимова. У вас более оптимистичное лицо, чем на фото в досье. («Ах, он еще и мое досье изучал, генеральская душа!») Ну что же, будем знакомы. Моя фамилия Азарх. Генерал Азарх. Не трудитесь копаться в памяти, вы никогда не слышали моей фамилии. Я же все-таки не бывший председатель КГБ Крючков. Или Юрий Владимирович Андропов. Я генерал ФСБ Азарх, — еще раз, наверное, для лучшего закрепления материала в моей голове повторил он. — Впрочем, о моей ведомственной принадлежности вам, думаю, сказал товарищ Шульгин. Он и сам вышел из недр нашей конторы. Кузница кадров неплохая. Да. Так вот, товарищи, дело вырисовалось досточно скверное. Речь идет о…

— Простите, товарищ генерал, — мягко прервал его Родион Потапович, — прежде чем вы сообщите нам о сути проблемы, если это вообще, конечно, потребуется… так вот, прежде я хотел бы сказать вам о своих сомнениях. По телефону вы сказали: разберемся на месте. Теперь я хотел бы говорить напрямую. Дело в том, товарищ генерал, что сейчас чрезвычайно неудачное время для моего задействования куда бы то ни было. То же касается и Марии.

— А в чем, собственно, дело? — спросил Азарх. Его глаза-буравчики сверлили босса не хуже новенькой бормашины.

— Дело в том, что я не… — Родион проглотил досаду. Он не привык ни перед кем оправдываться. — Дело в том, что в данный момент я нетрудоспособен. Мы переутомлены. Слишком много работы, нам нужен отдых.

Генерал улыбнулся. Улыбки я от него, признаться, в этом месте разговора не ожидала.

— И как же вы хотите отдохнуть, Шульгин?

— К примеру, махнуть в Испанию.

— Недурно. Погода, коррида, херес, солнышко. Это ты неплохо придумал, Родион Потапович. И на чем?..

— Простите?..

— И на чем, говорю, добираться туда думаешь?

— Самолетом.

— Или, скажем, на круизном теплоходе, — предположил генерал Азарх.

— Ну, или так.

— Тогда я не вижу никаких проблем, почему бы вам не взяться за это дело, совместить приятное с очень полезным. Для державы полезным.

— Простите?

Генерал Азарх коротко хохотнул и раскатил свой фундаментальный бас:

— Да просто я и сам хотел предложить вам один такой круиз!

Мы с Родионом переглянулись. На мгновение у меня мелькнула шальная мысль, что Федеральная служба безопасности начинает сокращение в своих рядах, и те, кто ставится под чистку, перепрофилируются по роду деятельности и начинают образовывать свои частные конторки, но уже не имеющие отношения к особенностям национальной безопасности, если заимствовать словочетание «особенности национальной…» из известной серии фильмов. Один сокращенный генерал, допустим, занялся торговлей и открыл бутик «От КГБ», где торгует шпионскими аксессуарами и амуницией, переделанными для нужд общества. Второй сокращенный генерал открыл эксклюзивный мебельный салон «Диссидент», третий подался в укротители диких животных: внушение и подавление с помощью секретного инструктажа. Генерал же Азарх, последний среди представленных якобы сокращенцев, организовал свой туристический бизнес и теперь с успехом прокатывает туры. Один из которых он и приехал нам предложить.

Вся эта несусветная ахинея промелькнула в моей голове за считанные доли секунды, а потом я призвала себя к порядку и осторожно спросила:

— Товарищ генерал, простите… но какое отношение круизные туры имеют к вашей, так сказать… деятельности?

— В данном случае — самое прямое, — сказал генерал. — Для простоты отношений скажу: можете считать меня частным лицом. Предположите, что я представляю не государственную структуру, а частную компанию. То есть я ничем не выделяюсь из ряда традиционных клиентов вашего агентства. Я знаю, что на этом диванчике сиживало много важных персон, на фоне которых я худ и бледен…

Я подумала, что худоба и бледность генерала Азарха вызывают у меня куда больше озабоченности и тревоги, нежели самые крупные габариты иных наших посетителей. Да и Родион, кажется, насупился. Видно было, что направление разговора его не устраивало.

— Итак, я излагаю? — спросил генерал.

— Но сразу скажу, что я стопроцентно не гарантирую, что мы возьмемся за это дело, — сказал Родион.

— Поглядим. Оно достаточно банально, друзья. Сначала я пройдусь вкратце, а потом, когда получу ваше согласие, изложу поподробнее. Итак. Из «почтового ящика», то есть закрытого НИИ, базирующегося у нас в Подмосковье, пропала ценная информация по секретному и очень перспективному проекту. Утечка ее обнаружена не так давно, около двух месяцев назад. Помимо самой информации пропал и главный разработчик. Это было около полугода назад. Очевидно, по подложным документам он выехал за рубеж. Следы его ведут в Испанию. Да-да, в Испанию, в эту замечательную страну, где вы хотите отдохнуть. А в Испании проживает одна весьма примечательная персона. Бывший комитетчик, из наших. Когда-то именно он курировал ряд проектов, проходящих в данном «ящике». Его зовут, — генерал Азарх выдержал внушительную паузу, — его зовут Петр Дмитриевич Платов. Бывший полковник КГБ Платов, если угодно.

Босс чуть вздрогнул и подался всем телом вперед. В его глазах вспыхнули сухие колючие искорки, верный признак пробуждающегося интереса.

— Вам, Шульгин, этот человек хорошо известен. Теперь он совершенно переменился. Получил испанское гражданство, имеет приличное состояние. Иногда приезжает в Россию. Так, в последний раз он был в Москве полгода назад. Да-да, в то самое время, когда исчез ученый из НИИ. Платова по Москве вели наши люди. Впрочем, к нему сложно было придраться: гражданин капстраны, видный бизнесмен, имел доступ практически к чему угодно с помощью особой пресс-карты МИДа. В общем, вырос Платов, поднялся. Тебе интересно, Родион Потапович?

— Да, — отрывисто бросил босс. — Дальше, товарищ генерал.

— А дальше — дальше зависит от того, согласен ли ты со своей помощницей взяться за дело, суть которого я уже вкратце набросал. По крайней мере она уже угадывается.

— Вот так, значит, — задумчиво произнес Родион. — А вы что-то говорили о круизе? Так, кажется, товарищ генерал.

— Да, верно. Круиз на средиземноморском лайнере «Александр Скрябин», находящемся на балансе туристической компании «Плато Барселона».

— Какая компания?

— «Плато Барселона», — повторил генерал Азарх. — СП, совместное предприятие, российско-испанское. Только, кажется, это номинально, на бумаге, а на самом деле и российскую и испанскую стороны представляет один человек, владелец этой компании. А что, имеет право. И русских представлять, и испанцев. Недаром он себя в названии компании обозначил.

— «Плато»? Платов, значит, — проговорил босс. — А знали вы, товарищ генерал, как побольнее…

— А что, собственно, такое? — хитро прищурился тот.

— Почему, спрашивается, вы не поручаете это дело своим сотрудникам? Там ведь и покомпетентнее меня в сто раз найдутся.

— Ну уж так и в сто, — протянул генерал, — это ты преувеличил, Шульгин. А касательно того, почему своим не даю… это ты правильно отметил. В точку. Отвечаю по существу. Текучка кадров у нас сам знаешь какая. Многие ушли, многие пришли. Старых зубров не пошлешь, тут нужны кадры посвежее. Ты, Родион, ушел от нас примерно в то же самое время, что и Платов. К тому же у вас с ним особые отношения. Ты его хорошо знаешь, все подходы к нему, все уловки. Но это не главное. А главное то, что дело об исчезновении проекта засекречено. Не хочу я, чтобы до главного начальства дошло, а то ведь рано или поздно узнают, и тогда начнется. Сто гонцов по одному и тому же поводу отошлют в Испанию, набаламутят, а толку чуть. У семи нянек дитя без глаза, что уж говорить. Хотел я сработать без привлечения внимания. Откровенно говоря, не доверяй я тебе полностью — не пришел бы. К непроверенным людям тут не сунешься. А решить вопрос надо. А тебе, Родион, я впоследствии очень даже могу быть полезен. — Лицо генерала Азарха посуровело. — Так что денег не предлагаю, но — сам знаешь — сочтемся. Вот и решай.

И генерал неспешно откинулся на спинку дивана.

Родион постучал полусогнутым пальцем по столешнице, как он обычно делал, пребывая в раздумье.

— А что это за проект? — наконец спросил он. — Что за «ящик», где он разрабатывался и как фамилия руководителя проекта?

Генерал Азарх ответил без промедления:

— Дело в том, мой дорогой, что все это я скажу тебе только после того, как ты дашь согласие на сотрудничество. Желательно, чтобы это же сделала и твоя помощница. Она, насколько я усвоил из ее досье, тоже может быть весьма полезна.

Вторичное упоминание некоего досье на мою персону зажгло во мне искры раздражения. Однако я предпочла промолчать. Говорил босс:

— Генерал Азарх, дело в том, что мы можем дать только предварительное, так сказать, принципиальное согласие. Если же по каким-то причинам решим отказаться, а это не исключено, — он многозначительно посмотрел на меня, — то ведь никогда не поздно подписать документ о неразглашении.

— Я бы хотел обойтись без документов подобного рода, — протянул генерал.

— Дело государственной важности и без документов? Интересно излагаете, товарищ генерал.

Тот некоторое время гипнотизировал босса своими цепкими глазами и, поняв, что сеанс гипноза не удается, проговорил:

— Ну что же, твоя взяла, Шульгин. Слушайте. Этот «ящик», НИИ-42, занимался разработками по акустике. Ультразвук, инфразвук, прочее. Я в этом не разбираюсь, не мастак, короче говоря. Как известно, куратором «ящика» некоторое время состоял Платов. У него были налаженные связи со многими из тамошних специалистов. Так вот, после своего увольнения из госбезопасности Платов контактов не потерял. «Ящик» барахлил, его едва не закрыли, хотели переоборудовать на выпуск магнитофонов, что ли. Чушь полная. Правда, в последние два года «ящик» снова зашевелился, ему выделили определенную сумму из бюджета, работа пошла. Многие замороженные было проекты снова пошли в разработку. Так вот, одну из разработок, ту, что нас интересует, под кодовым названием «Не верю»…

— Как-как? — переспросил босс с явным интересом.

— «Не верю».

— Хорошее название для научного проекта.

— Да если бы одно название… — махнул рукой генерал Азарх. — Одним словом, проект НВ — сокращенно от «Не верю» — велся молодым, но чрезвычайно перспективным сотрудником по фамилии Вишневецкий. Кандидатская в двадцать три года, патенты на семь изобретений, полный банзай. Голова, словом. Так вот этот Вишневецкий довел до ума проект НВ или отрапортовал, что довел… Так или иначе, но вскоре была обнаружена утечка информации, причем в полном соответствии с российскими законами халатности — через четыре месяца после ухода Вишневецкого из «ящика» и отъезда его за границу по фальшивым документам. Только вот как мог этот Вишневецкий, по сути, нищая лабораторная крыса, так ловко все провернуть — вот что было загадкой. Чувствовалось, что за ним кто-то стоит. И тут появилась кандидатура Платова, который так кстати, а именно полгода назад, появился в Москве. Было проведено короткое закрытое следствие, в ходе которого установлено, что Платов и Вишневецкий действительно вступали в контакт примерно в эти сроки. Что характерно, Платов имел представительство в фирме «Полимер-Био», которая… я думаю, вы сами помните.

— Простите, как, как… «Полимер-Био»? — переспросила я. — Насколько я помню, Родион Потапович, у нас было следствие по этой фирме, от частного заказчика, разумеется, и…

–…и фирма была закрыта и опечатана, а руководителей пересажали, — мрачно напомнил Родион. — Эти «полимерные» ребята, помню, хотели угробить Марию и на меня тоже киллера навели. Так какое, вы говорите, отношение имел Платов к этой чудесной фирме?

— Самое прямое. Фирма не только торговала полимерами, как гласит ее название, всякими там пластиковыми окнами и кабинками для биотуалетов, она использовалась Платовым, ее совладельцем, в своих целях. На этом «Полимере» орудовала когорта умельцев, компьютерщиков, типографов и просто красавцев, делающих паспорта, визы, удостоверения, грин-карты… и все это, представьте, в лучшем виде, не отличишь от подлинников. Вот там-то и отоварился паспортом Вишневецкий. Кстати, ваша контора, досточтимый «Частный сыск», ему сильно умастила. Явись в «Полимер» судебные приставы на день раньше, и нашего исследователя прихлопнули бы на корню. А так — он теперь в Испании, работает на Платова. Есть кое-какая информация о том, как именно он работает.

— И как же? — мрачно спросил Родион.

— Претворяет свое изобретение в реальность. Должен установить его в людных местах, проверить реакцию толпы.

— Так в чем же суть этого изобретения?

— Да я и сам внятно объяснить не могу. С этим вам лучше к специалистам обратиться. Впрочем, попробую рассказать, что понял. Словом, этот акустический бог Вишневецкий нашел какой-то особый способ обработки инфразвуков, потом еще каких-то мудреных звуков… черт ногу сломит. В общем, эти звуки действуют не опосредованно через барабанные перепонки, а сразу на подкорку, и от этого меняется восприятие человеком окружающего мира. Эффект как от отдельных видов наркотиков. Говоря проще, изобретение Вишневецкого — акустический аналог наркотических средств, взбодряющих или, напротив, угнетающих нервную систему. Это зависит от многих факторов. Но один из наших сотрудников испытал его действие на себе. Говорит — это нечто невообразимое. Такого кайфа не испытывал никогда. А главное, что проект дает возможность совместить новую акустическую систему с музыкальными центрами или этими… CD-плейерами. Подключаешь — и все, кайфуй.

— Не очень понял, но в целом уразумел, — кивнул Родион. — Ну и в чем же государственная значимость изобретения этого Вишневецкого?

— Как? — возмутился генерал. — Это же психотропное оружие, если посмотреть с точки зрения военных. Причем такой вариант, что его можно внедрить в массы! Вишневецкий нашел такую технологию, при которой стоимость одной единицы этого НВ будет где-то четыреста долларов! Стоимость неплохого компьютера, и только-то. А если штамповать? Это же все равно что выбросить на рынок невероятное количество наркоты, галлюциногенной, седативной и стимуляторной! Торчи — не хочу! Вот что значит наладить массовый выпуск этой вещи. И этот проект ушел в Испанию. У нас не осталось ни единого окончательного варианта.

— Ясно, — сухо сказал Родион. — В самом деле, изобретательный ум найдет, как использовать проект этого вашего акустического бога. Да и сам Вишневецкий найдет. Особенно с подачи полковника Платова, который всегда отличался изобретательностью. Товарищ генерал, вы пока что посидите здесь, а мы с Марией выйдем обсудить некоторые детали, после чего я вам доложу свое решение.

— Подумай хорошенько, Шульгин.

Вдогонку это прозвучало более чем внушительно, почти предостережением.

* * *

Когда мы остались с глазу на глаз в комнатенке, смежной с кабинетом, Родион сумрачно сказал:

— Не знаю, Мария, что обо всем этом скажешь ты, но я думаю, что придется… гм… согласиться.

— Согласиться? — переспросила я. — Согласиться работать на этого гэбэшного бурбона, который толком не может даже сформулировать, что ему от нас надо?

— Он прекрасно знает, что ему от нас надо, иначе бы не пришел. По чести сказать, Мария, я много раз получал от него ценную информацию для наших с тобой частных расследований. А если не от него самого, то с его ведома и молчаливого согласия. Понимаешь? И в его власти перекрыть этот информационный канал. Он, конечно, не единственный, но все равно — удар будет ощутимым. Да и генерал Азарх не из тех, кто забывает обиду. Если мы сейчас ему откажем, он к нам никогда уже не обратится за помощью. И мы к нему тоже не сможем соответственно.

— А что же вы тогда, Родион Потапыч, виляли, говорили: мы, мол, устали, перетрудились, мы такие-сякие-измочаленные? Непонятно.

— Я проверял, в самом ли деле он так нуждается в содействии, серьезно ли?

— Ну и что, проверили?

— Да. Серьезно нуждается.

— Никогда бы не подумала, что генерал КГБ… то есть, пардон, ФСБ, может нуждаться в помощи частных лиц, одно из которых, извините за выражение, женщина, — саркастично отозвалась я.

— О многом мы не думаем и многого не понимаем. Лично я дам свое согласие. Впрочем, вас я тянуть не буду. Не хотите — не надо.

Когда босс переходил со мной на «вы», добра это не предвещало.

— Кроме того, — продолжал он как-то нарочито сухо, — есть еще один нюанс, добавляющий мою личную заинтересованность в это дело, не лишенное интриги. Этот Платов… Он был моим начальником. Очень, очень опасный человек. И я хотел бы встретиться с ним вновь. Общение с Платовым — это такая бездна адреналина, такая гремучая смесь опасности и азарта… ты знаешь, Мария, с ним как в казино. Или на ипподроме, на скачках. Никогда не знаешь, на что уповать, на что ставить, что выпадет. Кроме того, — босс чуть подался в мою сторону, — есть у меня к нему некие личные счеты, не так чтобы серьезные — но!.. В общем, расскажу как-нибудь потом. Если, конечно, согласишься на этот чертов круиз. Хотя убей меня бог, если я понимаю, что мы будем делать дальше, оказавшись на борту этого «Скрябина». Ну так как?..

— Я-то ангел во плоти, если говорить о терпении, — нескромно сообщила я, — а вот что скажет на такую перемену планов Валентина?

Вот теперь на лице Родиона Потаповича высветилась настоящая озабоченность. Он смотрел куда-то в сторону, переплетая пальцы и, кажется, прислушиваясь к все крепнущему крику Тапика, а потом вдруг просиял и, глянув на меня, бодро проговорил:

— А ничего! Ничего мы ей не скажем. Как будто ничего и не было. Все равно же нам предстоит ехать в круиз. И ничто не мешает нам взять билеты именно на «Скрябин». Тем более что, сдается мне, два билета уже забронированы.

— А нужно три.

— Не вижу проблемы. Ну как… — Босс взял длиннейшую и не самую естественную из пауз. — Согласна, нет?

— А что остается делать… — неопределенно хмыкнула я. В самом деле, а что оставалось делать? — Бог с ним, с вашим генералом. Хотя, надо сказать, он напоминает мне тихого параноика, да и мы с вами далеко не ушли.

Надо сказать, что все последующие события полностью соответствовали моей неутешительной диагностике. Как поется в песне, «все, кто выжил в катаклизьме, пребывают в пессимизьме, их вчера в стеклянной призьме к нам в больницу привезли»…