Опасайся взгляда Царицы Змей

Наталья Солнцева, 2002

Художник Артур Корнилин приехал погостить к своему деду, леснику, живущему в глуши возле загадочного озера, о котором ходят разные слухи. Здесь он надеется написать нечто значительное, необычное. И это ему удается. Бизнесмен и искусствовед Сергей Горский, друг Корнилина, потрясен его новыми полотнами. Но вскоре Корнилин гибнет при весьма странных обстоятельствах, оставив самую свою загадочную картину «Царица Змей» другу. Что послужило причиной смерти художника: несчастный случай или убийство? Горский начинает собственное расследование и сам оказывается участником необъяснимых событий. Случайно ли в его жизнь входят две необыкновенные девушки Лида и Алена, две сестры из лесной глухомани, которые становятся соперницами в борьбе за его сердце? К чему приведет эта роковая любовь? Не связана ли легенда о Царице Змей с гибелью художника? И если да, то, как вырваться из заколдованного круга? Загадочным образом современные события и роковые страсти связаны с жизнью средневековой Флоренции и Древнего Египта. Роман издается в новой редакции. Ранее роман выходил под названием «Зеленый омут». Видео о книге «Опасайся взгляда Царицы Змей»

Глава 1

Посетители переходили от картины к картине, замирая от восторга. Были здесь и приглашенные художником бывшие сокурсники. Они ничуть не жалели, что приехали из Москвы на выставку Артура Корнилина. Он всегда выделялся среди них, действительно был талантлив, ярок и неповторим. Его неистощимая изощренная фантазия, какая-то нездешняя, гипнотическая, никого не оставляла равнодушным.

Выставочный зал Харьковского художественного музея был полон. Слышалась разноязыкая речь; люди небольшими группами собирались то у одной картины, то у другой, негромко переговаривались. Картины Корнилина нравились иностранцам и богатым коллекционерам — они охотно их покупали. Известный меценат что-то громко и бесцеремонно выяснял у жены художника Нины. Самого Артура никто еще не видел, тот словно в воду канул. Стая корреспондентов с утра стояла у входа в надежде взять интервью.

Нина Корнилина растерянно оглядывалась, близоруко щурясь, высматривала в толпе посетителей знакомого, с которым давно хотела поговорить о муже. С того момента, как Артур вернулся из лесного дома деда Ильи, счастливый и одержимый новыми идеями, словно околдованный, он начал лихорадочно писать. Буквально за пару недель до выставки были закончены несколько полотен, в том числе жемчужина экспозиции — «Царица Змей».

Нина помнила то оцепенение, которое охватило ее, когда Артур, не сомкнувший ночью глаз, небритый и изможденный, пошатываясь, на рассвете вышел из мастерской и позвал ее. Он не мог говорить и пригласил ее жестом. Она нерешительно вошла. В мастерской пахло красками, холстами и пылью. На картину падал призрачный свет летнего утра. «Царица Змей» не то улыбалась, не то кривилась недовольно, сияла зелеными очами, бездонными, как темные колодцы, блестящими и страшными. Нина почувствовала, как волосы зашевелились у нее на голове. Наверное, она потеряла сознание. Открыв глаза, она увидела Артура, постаревшего лет на десять, с тяжелыми набрякшими веками, ввалившимися щеками. Он принес ей сердечные капли в рюмочке, смотрел недобро, досадуя на ее неожиданную слабость. Художник ожидал восторга, изумления и восхищения, показывая ей первой свой шедевр… а тут вдруг обморок.

С того дня Артур сильно изменился. Им овладела странная мысль бежать, исчезнуть, спрятаться. От кого? Куда? Нина не знала. Знал ли сам Артур? Ей хотелось поговорить с кем-то, выплакаться, облегчить душу. Когда из Франции позвонил Сергей, она обрадовалась.

Сергей Горский помогал Артуру с организацией и проведением его первой выставки в Питере, был самым близким другом в студенческие дни, нелегкие, но по-своему чудесные, полные надежд и грандиозных планов, гуляний по Невскому в серебристой мгле белых ночей. Нина училась на искусствоведа вместе с Сергеем, через нее он и познакомился с Корнилиным. Их неудержимо влекло друг к другу. Сергей угадал в Корнилине недюжинный и мощный талант, будущую славу.

— Сережа!

Нина оставила мецената и поспешила навстречу старому другу. Сергей был потрясающе красив — спортивная фигура, широкие плечи, модная стрижка. Элегантен, подтянут, безупречен, с лицом, которое не всегда увидишь даже на экране: синие глаза, мужественный подбородок, высокий лоб, красивые губы, светлые волосы и чуть темнее усики. Герой-любовник, да и только! Красавца сопровождали две девушки-француженки, которым он служил гидом и переводчиком одновременно.

Французский язык Сергей знал с детства. Его мама работала переводчиком в посольстве, а отец — повар экстра-класса, звезда столичных ресторанов, — тоже владел тремя языками. Родители Сергея несколько последних лет работали во Франции, куда и устроили сына сначала на практику, а потом подыскали ему работу в редакции искусствоведческого журнала.

— Нина! Рад тебя видеть! Мадам Корнилина, — представил он жену художника француженкам, которые улыбались, кивали головами и выражали свой восторг по поводу выставки.

Сергей перевел Нине хвалебные отзывы. В другой раз она бы обрадовалась, но сегодня ей было не по себе. Сергей заметил ее нервозность.

— Ты в порядке? А где Артур?

Нина ждала этого вопроса, и все равно он застал ее врасплох. Она замялась.

— Ему нездоровится.

— Что-о?! — у Горского при всей его сдержанности едва глаза на лоб не вылезли.

Такая потрясающая экспозиция, столько иностранцев, публика млеет от восторга, корреспонденты жаждут интервью, а дражайшему Артуру, видите ли, нездоровится! Да у него звездная болезнь!

— Я тебе потом все объясню, — торопливо пробормотала Нина, опустив глаза. — Вечером будет банкет для избранных. Мы сможем поговорить?

— Без проблем. А что все-таки случилось?

— Случилось…

Нина усиленно сдерживала слезы. Не хватало только расплакаться при всех! Она живо представила себе яркие обложки журналов, свое заплаканное лицо на переднем плане, потекшую тушь… Кошмар! Шмыгая носом и отворачиваясь от вездесущих журналистов, она отправилась отдавать распоряжения насчет банкета. Вечером ей предстоит, несмотря ни на что, быть гостеприимной хозяйкой и интересной собеседницей, женой гения, так что ударить в грязь лицом никак нельзя. Злость и раздражение на Артура, свалившего на нее эту нелегкую ношу, непроизвольно возникли и так же растаяли, уступив место беспокойству и озабоченности. Вечером она сможет поговорить с Сергеем, посоветоваться, просто высказать все, что наболело…

Горский с недоумением смотрел ей вслед. Атмосфера выставки на мгновение показалась напряженной и опасной, — но только на мгновение. К нему обратилась пожилая пара немцев, желающих приобрести одну из картин, и Сергей начал объяснять им, как правильно оформить вывоз. Он был постоянно занят: переводил, показывал, знакомил, и посмотреть полотна без суеты ему никак не удавалось. Беседуя и мимолетом глядя на работы Артура, он не переставал поражаться роскошному и неистощимому воображению художника, филигранной технике, необычно смелой живописи. Дает же Бог людям! Горский думал об Артуре без зависти. Восхищение и наслаждение — вот что он испытывал, не будучи в этом оригинален. Большинство посетителей бурно выражали те же чувства.

Он поискал взглядом девушек-француженок. Они стояли у одной из картин, оживленно переговариваясь. Сергей подошел. «Изгнание из рая» — название, в общем, заурядное, но вот само полотно… Он невольно застыл, очарованный.

…Первозданно-чистое синее небо. На этом фоне, в ореоле золотого сияния — прекрасный и грозный Архангел с мечом в руке. Суровое и мужественное лицо, ослепительно сияющий меч, могучее тело воина в драгоценных доспехах, алое пятно плаща. Лик Архангела грозен. Он смотрит на женщину… Светлые шелковистые кудри волос придают его непоколебимому виду мягкие черты нежного возлюбленного… У Сергея просто челюсть отвисла, настолько откровенный и жаркий намек читался в полуопущенном взгляде стража, стоящего между двух столбов небесных врат.

Сами столбы увиты зелеными морскими змеями и драконами. Слева — Шива^[4] кружится в неистовой пляске. Справа — восточная богиня любви, красавица Лакшми, вся в пышных гирляндах бело-розовых цветов, в золотом шлеме и с золотым копьем. А на переднем плане — самая обычная современная постель, смятая и скомканная, на которой, обхватив руками голову, скорчившись от нестерпимого безнадежного ужаса, вниз лицом лежит развитое мужское тело…

На лбу Горского выступила испарина, руки задрожали, сердце забилось сильными толчками, усиливая мучительный и позорный страх, охвативший его. Он машинально полез в карман, достал носовой платок и вытер лицо. Что с ним?

Дурнота отступила так же внезапно, как и началась. Сергей перевел дыхание. Запах человеческих тел, парфюмерии, красок и холстов наполняли зал тяжестью. Да здесь просто душно! В глазах у него прояснилось, и он снова увидел картину «Изгнание из рая»…

Суровый и… затуманенный страстью взгляд грозного Архангела был направлен на женщину, которую отчего-то Сергей не сразу заметил среди других фигур. Каштановые волосы рассыпались по ее спине, глаза стыдливо опущены, но в них нет и тени страха. Она слегка прикрывает свою классическую, без худобы, обнаженную фигуру… Между ней и Архангелом словно протекает невидимый мощный ток, соединяющий их в одно целое…

Горский не успел додумать возникшую крамольную мысль, как снова почувствовал сильный жар и головокружение. Может, он болен? Женщина сошла с холста и уставилась на него огромными темными глазами… Он провел дрожащей рукой по лбу.

— Вам плохо? — голос у нее оказался мелодичный и приятный.

Сергей перевел взгляд на картину, — там все так же смотрели друг на друга женщина и Архангел, их взаимное влечение выходило далеко за пределы полотна…

Женщина, стоящая перед Горским, улыбалась. Короткая юбка, длинные блестящие волосы, маленькая сумочка через плечо — вполне земное создание.

Он, наконец, сообразил, что перед ним девушка из плоти и крови. Черт! Люди сходят с ума на этой выставке. Он тряхнул головой и рассмеялся:

— Артур просто волшебник! Я решил, что женщина на этой картине — вы!

— А это действительно я.

Непонятно было, шутит она или нет. Замешательство Сергея развеселило девушку.

— Артур Михайлович приезжал к деду Илье, в лес, там он меня и уговорил позировать. Долго уговаривал. Я стеснительная очень. — Ее глаза смеялись.

— Дед Илья? Кто это?

— Мой прадедушка. Ему почти сто лет. Живет в глухой чаще. Похоже на сказку?

— Честно говоря, да…

Артур Корнилин действительно долго уговаривал Алену, правнучку деда Ильи, послужить моделью для задуманной им картины «Изгнание из рая». Он так и не смог найти подходящую натуру в городе, перебрав сотни женщин. Все было далеко от того, что ему виделось. Он почти отчаялся… И тут Алена!

Какой красоте дед Илья начало дал! Правду говорят, что он колдун и бабка его колдунья. Алена отнекивалась и согласилась только после того, как художник пообещал, что работа будет полной ее собственностью и она сможет делать с ней все, что захочет.

Алена мечтала выучиться на актрису. Она пыталась поступить в театральный институт, что ей, конечно, не удалось. Зато ее потрясающая внешность произвела должное впечатление, и девушка чуть было не выскочила замуж за пожилого ректора, у которого недавно умерла жена. Он совершенно потерял голову от Алены и ее жгучих глаз. Взбалмошная правнучка деда Ильи вовремя опомнилась, решила, что карьеру можно сделать не только путем замужества, но и при помощи денег, и укатила к себе в село. Тут нежданно-негаданно приезжает Корнилин, пишет с нее картину, которую, по его словам, Алена сможет продать после выставки за немалые деньги.

Сейчас, глядя на Сергея, она пыталась принять решение, сколько запросить за полотно. Сумма в десять тысяч долларов, которую ориентировочно назвал Корнилин, казалась ей, выросшей в глухом селе, фантастической. Алена зажмурилась и выпалила:

— Хотите купить картину?

Горский не сразу сообразил, что ему предлагают.

— К-купить?

— Ну да. Разве она вам не нравится?

— Что вы! Очень нравится.

— «Изгнание из рая» — моя собственность! — заявила Алена уже смелее. Она решила ковать железо, пока горячо.

— Вот как? — он с растущим интересом взглянул на девушку. — И сколько же вы просите?

— Десять тысяч.

Сергей задумался. Картина стоила гораздо больше. Он сразу согласился. Пожалуй, он даже сможет выплатить ей задаток прямо сейчас. Желание владеть этой картиной вдруг стало нестерпимым.

— Договорились. Пятьсот долларов задатка, и вы больше никому не предлагаете полотно.

Алена смущенно опустила глаза, скрывая жадный блеск.

Сергей полез в карман. К ним подошла Нина Корнилина, поздоровалась с Аленой.

— Сделка состоялась? — жена художника знала историю картины. — Довольна, Аленушка?

«Натурщица» была довольна. Она взяла задаток и попрощалась. Ходить с деньгами по выставке показалось ей неразумным.

— Ты все посмотрел? — Нина вздохнула.

— Почти. А что за девушка эта Алена?

Жена Корнилина усмехнулась:

— И ты туда же! Артур чуть не свихнулся, пока уговаривал ее позировать, прямо одержимым стал. Потом написал картину и успокоился. Совсем.

— Все-таки кто она?

— Да правнучка деда Ильи, к которому Артур любит ездить. Странная семья. Дед с бабкой, почти столетние, поселились в глухом лесу, одни. Рядом деревня, там их дочка живет — баба Надя. Поэма, а не женщина. Гренадер в юбке! У нее есть единственный сын Иван, который с ней проживает. То ли помешанный, то ли убогий какой. Молнией, говорят, его стукнуло, с тех пор он изменился до неузнаваемости, выглядит стариком, хотя ему еще пятидесяти нет. Жена у него была красавица, сбежала с любовником в город, бросила его с трехлетней дочкой. Это Алена и есть. Баба Надя их с Лидой обеих вырастила.

— А Лида кто?

— Сестра Аленкина. Чудесная девушка. Откуда она взялась, непонятно. В деревне говорят, что бывшая жена Ивана, шалава непутевая, нагуляла ее в городе, да и привезла мужу. Они, дескать, с бабой Надей и вторую девку вырастят. Так и вышло. Обе сестрички уже взрослые: Алене двадцать три, а Лида на пару лет моложе…

Банкетный зал тонул в полумраке. Гости уже основательно подвыпили и развеселились. Сергей никак не мог успокоиться. Нина сидела с ним за отдельным столиком и рассказывала об Артуре, о том, какие непонятные вещи творятся в их доме на окраине города, какие странные люди приходят к художнику. Не удивительно, что Артур впал в депрессию, стал бояться собственной тени. Вот и на персональную выставку не решился прийти. На что это похоже?

Сергей слушал и… напряженно искал взглядом Алену. Неужели она не придет? Нина сказала ему, что девушка непременно явится на банкет. Такое мероприятие она ни за что не пропустит.

Тихая музыка и сигаретный дым напомнили Горскому небольшой французский городок, где он влюбился в худющую стриженую Лили. Она обожала украшения и унизывалась ими, как рождественская елка. Ее духи пахли хвоей, а взгляд вечно блуждал непонятно где.

Сергей совершенно потерял голову, рассказывал ей о России в снегах, о красных гроздьях рябины, сладких от мороза. Почему именно это? Он в который раз поразился тому, как мало себя знает. Сентиментальность была ему чужда. Тем более странно, что он мечтал, как закутает тощую Лили в дорогую шубу и покатит ее на санях по Москве или по питерской набережной, как будет согревать ее холодные пальцы своим дыханием… Боже, какой идиот! Откуда взяться саням? Да и Лили вряд ли оценила бы подобную прогулку.

Сергей был необыкновенно самолюбив. Когда отец Лили намекнул ему, что даст согласие на брак только после доказательств его материальной обеспеченности, он едва не рехнулся от любви и унижения. В течение года он умудрился в незнакомой стране найти компаньона и наладить свой собственный бизнес в дополнение к той работе, которую ему помогли найти родители. Дела пошли в гору, деньги потекли, а вот желание жениться непонятным образом испарилось.

Сергей писал статьи об искусстве, помогал западным коллекционерам приобретать понравившиеся им вещи, давал консультации, делал переводы и еще многое другое, что поглощало его целиком. Он любил искусство и умел получать от него не только эстетическое наслаждение, но и неплохой доход. У него появились деньги, и теперь ему захотелось славы. Его противоречивая натура жаждала крайних проявлений. Пускаясь в самые бурные жизненные волны, он умудрялся оставаться в душе холодным и бесстрастным. Даже любовь к Лили была скорее захватывающей игрой, маской, под которой скрывалось равнодушие. Выполнив условие ее отца, Горский ощутил в груди пустоту. Лили там больше не обитала. Холодное сердце вновь забилось ровно, как только он добился своего.

Им овладела новая страсть. Не к женщине. Эта страсть называлась по-другому — жажда славы. Он решил написать книгу. Бестселлер. Чтобы о нем заговорили. Он взорвет общество, заставит его говорить о себе и восхищаться собой. Сергей решил написать роман о ведьмах. Не вымышленных, — о них писали многие, — а самых настоящих, которые живут среди обыкновенных людей и творят свои темные дела.

Итак, тема была определена. Но вот сюжет, герои… Где взять их? Ведьм он ни разу в жизни не видел. И если уж говорить серьезно, то и не слышал ни о чем подобном. Глупые сплетни и пустая болтовня — вот все, что ему удавалось выудить в попытках обнаружить подлинных персонажей для задуманного романа.

Он начал понимать Артура Корнилина, который готов был ехать за тридевять земель в поисках натуры для своих картин. Но Артуру было легче: его воображение давало ему неиссякаемое богатство образов, он видел причудливые сны, из которых черпал вдохновение и сюжеты. Сергей на сей счет не заблуждался: его фантазии были скромными и бедными, как у прилежного клерка, мысли которого не простирались дальше бумаг и рабочего кабинета. Он был превосходным критиком, но никудышным творцом. Горский признавал это за собой с неизменной холодной рассудочностью, скрытой от глаз людей. Внешне он был способен сыграть любую роль, с успехом надеть любую маску. У него было, впрочем, еще одно замечательное свойство характера — он всегда достигал цели.

— Нельзя так задумываться! — Нина Корнилина внимательно смотрела на него. — А то леший душу унесет!

Сергею показалось, что она подслушала его мысли.

— Откуда ты знаешь?

— Я с Артуром пару раз гостила в деревне, там много чего наслушалась.

— Расскажи мне еще об Алене.

— Ты что, уже влюбился? — Нина улыбнулась. Она была очень милой женщиной, кроткой и терпеливой. Только такая и могла быть рядом с Корнилиным. — Быстро она тебя окрутила…

— Да нет… Просто интересно.

— Ну, ладно. Я тебе, конечно, расскажу, но ты с этой Аленой держи ухо востро.

— В каком смысле?

— Прабабка у нее самая настоящая колдунья. Ведьма. Напоит чем-нибудь или приворожит — очнешься уже с обручальным кольцом.

Горский чуть не подпрыгнул. Вот это удача! Он как чувствовал, когда звонил Корнилиным из Парижа, что ехать надо обязательно. Интуиции ему не занимать. Слова Нины про обручальное кольцо он пропустил мимо ушей. Подобную штуку с ним провернуть будет нелегко!

— Ты серьезно?

— Про женитьбу? Серьезней не бывает!

— Да нет, про ведьму.

Нина откровенно забавлялась. Неужели Сергей, этот прожженный ловелас, попался на Аленину удочку? Такого карася не каждый день подцепишь! А девочка и впрямь молодец. Не растерялась. Вот тебе и деревня…

— Ну, что там за семейство? — Сергей сгорал от нетерпения.

— Семейство и в самом деле интересное. Баба Марфа, жена деда Ильи, личность весьма темная и загадочная. Ей уже под сто, а на голове — ни одного седого волоса. Прямая, как молодая сосна, крепкая, а взгляд — не захочешь, перекрестишься. Но по лицу видно, конечно, что лет ей уже немало.

— А познакомиться с ней можно?

— Что ты! Они чужих не любят. Только Артура принимают, и то я удивляюсь, почему ему такая привилегия вышла? Баба Марфа к родной дочери в деревню не ходит, ни внука, ни правнучек не проведывает. Когда они к ней в гости явятся, она вроде бы рада. Не поймешь ее. Ночь глухая, а не человек. И дом у них странный — большой, деревянный, прямо как терем. Сундуков всяких полно. Они на них и сидят, и спят. Баба Марфа — это… — Нина задумалась, подбирая слова, — …мрак в женском обличье. А вот муж ее, дед Илья, — совсем другое дело. И поговорит, и пошутит. Но если взглянет, будто насквозь тебя пробуравит. От бабы Марфы научился. Представляешь, прожить с такой женщиной около восьми десятков?

— Ты шутишь?

— Вовсе нет. Их дочери, бабе Наде — под семьдесят или больше. У них возраста не разберешь. Выглядят прекрасно. Только мужики у них седые да старые — что Илья, что Иван. Между прочим, этот самый Иван и подсказал Артуру идею «Царицы Змей».

— Слушай, расскажи мне все, что знаешь. Иван — отец Алены? Ты говоришь, его молнией ударило?

— Это целая история. Я тебе лучше все по порядку изложу. Баба Надя, на которую и взглянуть-то страшно — уж больно грозна да сердита, — была когда-то обыкновенной девчонкой Надькой, с длиннющей косой до пяток и жаркими глазищами. Не иначе как «ведьминой дочкой» ее не называли. Мужика она себе выбрала не по любви, а по рангу — самого председателя колхозного завлекла в свои сети. Вертела она им, как хотела. Деревенские говорят, характер у него был властный и суровый для всех, кроме жены. Родила Надька грозному председателю сына Ивана… под огромным столетним дубом. Шла по дороге, и вдруг гроза началась, — давно такой не видели. А тут женщина на сносях. Прямо под дубом и родила. Отлежалась, завернула сына в передник и принесла домой. Все вроде обошлось благополучно. Вырос Иван, женился на красавице, сельской учительнице, родилась у них дочка Алена. Председатель к тому времени умер. Так что домом своим огромным и хозяйством баба Надя единолично правила. Слова поперек не скажи! Домострой установила, что во сне не приснится. Невестка и не выдержала, сбежала. А кто говорит, просто гулящая оказалась, — таких не остановишь.

— Это же нарочно не придумаешь! — Сергей слегка опьянел, то ли от коньяка, то ли от услышанного.

— Осталось совсем немного. — Нина странно улыбнулась. — Иван жил с матерью, помогал по хозяйству, работал электриком. Однажды он обходил линию… и оказался за околицей деревни. Тут разразилась гроза. Иван вмиг промок до нитки и спрятался под тем самым дубом, где родила его баба Надя. Больше он ничего не помнит. Ударила ли его молния или еще что случилось, только упал он замертво и не скоро в себя пришел. А когда очнулся — земля уже высохла и светило солнышко. Но самое удивительное, по его словам, то, что неподалеку от него играла маленькая девочка, годика полтора-два. Значит, где-то поблизости должны быть ее родители, — подумал он. Звал их, искал. Потом устал, да и вечерело уже. Взял он девочку с собой. Баба Надя как-то оформила все это в сельсовете, и стали они ее растить как родную дочь и внучку. Люди говорили, что непутевая жена Ивана нагуляла девочку и подбросила ее бывшему мужу. Как все было на самом деле, никто не знает. Девочку назвали Лидой. Это сестра Алены.

— Ну и дела… А баба Марфа правда ведьма?

Нина пожала плечами.

— Вон твоя красавица, — она привстала и помахала рукой Алене, которая в полумраке не сразу их заметила. — Я вас оставлю. Так мы с Артуром тебя завтра ждем.

— Хорошо. — Сергей разглядывал Алену по-новому, как бы примеряя ее к рассказу о странном лесном семействе.

Он пригласил Алену за свой столик. Поговорить им не удалось. Девушка была задумчива, на вопросы отвечала неохотно. Настроение испортилось непонятно от чего. Горский курил, не зная, как поддержать знакомство и напроситься в гости, в «ведьмину избушку».

— Я завтра домой уезжаю, — неожиданно заявила Алена. — Хотите со мной? Вам, наверное, интересно будет. Видели когда-нибудь настоящий праздник Ивана Купалы?

— Никогда. — Сергей ликовал в душе. Ему определенно везет!

— Тогда поедем?

Он помолчал, собираясь с мыслями. Завтра ему нужно повидаться с Корнилиным, поговорить. А вечером он свободен. Так он и сказал Алене.

Примечания

4

Шива — один из трех верховных богов, наряду с Брахмой и Вишну, в брахманизме и индуизме, изображается в грозном виде, часто в священной пляске, воплощающей космическую энергию.