Иса и Матвей

Наташа Дол (2024)

Матвей, высокий красивый парень, учиться на писаря. В это время в городе появляются чужестранцы и поселяются неподалеку. Молодой писарь знакомится возле городской реки с вожаком пришельцев и начинает восторгаться его опытом и мудростью. Вожака поселенцев зовут Иса. Матвей сближается с иноземцами и влюбляется в сводную сестру друга Исы Петра. Его чувства взаимны и парень намеревается жениться на ней. Дружба с Исой делает из Матвея толкового писца, что слухи о нем доходят до царского двора и Ирод велит ему явится во дворец…

Глава 4

Матвей почти не спал всю ночь, пытаясь осознать внезапное ощущение избранности. Это удивляло, и угнетало, и ставило его эго выше уровня остальных. Юношеский ум метался в смятении, пока не забрезжил рассвет. И надо было теперь настраиваться идти на урок. Но стоит ли, если вдруг ты стал особенным?

Матвей ждал благословения или хоть малейшего наставления от Исы или кого-то из лагеря, но все будто спали и не собирались просыпаться, только ворочались и сопели. А может специально ждали, когда парень сам решит свою заботу.

Не дождавшись помощи, Матвей умылся и медленно поплелся в город. По пути останавливался, поглядывал на пушистые облака, ища лицо Верховного Судьи или ангельские крылья. Но увы, все было как обычно, как вчера, как месяц назад. Никаких особых знаков свыше.

Даже стало как-то обидно: скорее всего над ним посмеялись или ошиблись.

С этим окончательным решением Матвей уже более уверенным шагом добрался до школы. Сонные сокурсники, позевывая, подходили и хлопали его по плечу, поздравляя с везучестью. И это больше походило на шутку. Ночь малость всех отрезвила и популярность Матвея уже не казалась такой уж глобальной.

Парень радостно выдохнул и сел за свой раскладной столик. Вытащил папирус, оставшийся еще от задания Иисуса, и, разглядывая его с ухмылкой, нацарапал в верхнем правом углу слово"судьба".

Учитель зашел и по обыкновению стукнул указкой по дверному проему, оповещая о своей строгости, и объявил:

— Сегодня пишем о своей мечте, все, что придет вам в голову.

Юноши переглянулись удивленно: таких странных заданий они еще не получали.

Кто-то кинулся сразу писать о большом доме и колеснице, запряженной четверкой вороных, кто-то сидел задумавшись, представляя или вспоминая что важного может быть для них.

Что касается Матвея, он под"судьбой"написал:

"Сегодня я не спал и долго размышлял о судьбах людей, кто их пишет? Если бог, то почему он занимается такой кропотливой работой? Уж я-то, как писец, знаю насколько это сложно писать без ошибок. А если он передает такие важные дела своим писарям, то это значит, люди ему не так уж и интересны, ведь каждый писарь делает ошибки, каким бы отменным каллиграфом он ни был. И если судьбу пишут они, то кто им диктует события? Откуда они получают ответы? Может я ошибаюсь, но сегодня я шел с важным вопросом в своей голове и просил получить ответ сверху. Смотрел внимательно на небо, облака, но ничей лик, ничье крыло оттуда не появилось.

Одни лишь сварливые вороны летали над остатками падали вдоль дороги. Так может и нет таких писцов, пишущих судьбы? И кто вообще решил их писать? Может и нет никакой судьбы? А линии на ладони? Тогда это просто отпечатки глиняных дощечек. Получается, что судьба написана в виде линий и на моей ладони лишь отпечаток. Это письменность богов, зашифрована в каких-то полосках. Странно…"

Матвей задумался, глядя на потолок, где большой желтоватый паук с черными мохнатыми лапками шил свою сеть, готовясь к завтраку.

— Хм, и его паутина состоит из пересекающихся линий. И они для кого-то станут судьбоносным концом. Бог похож на паука. А мошки — это целые государства.

Неожиданно поймал себя на мысли, что думает вслух, обернулся. Но успокоившись, что его никто не слышал, нагнулся над папирусом:

"Судьба несет в себе кончину, одних страданья напитают, другим давая процветанья. И как паучья паутина из века в век плетет интриги. Судьба такая же нахалка, заманит, а потом задушит."

Школяры закончили свои сочинения и положили кто дощечки, кто папирусы перед учителем. С неизменно суровым видом он указал рукой всем уходить. Довольные тем, что сегодня их рано отпустили, многие отправились на прогулку по набережной, куда сходились полоскать белье красивые горожанки.

Матвей поплелся домой. Мать накупила на найденный накануне золотой новую утварь и приготовила гуся.

— Разве сегодня у нас праздник? — повел носом проголодавшийся юноша.

— Эх, сынок, мы живы, и это уже праздник. Бог послал нам гуся в подарок и новые сандалии. Вон они, у сундука, примерь.

Матвей удивленно взял обновки и оглянулся:

— А себе? Ты ничего себе не купила?

— Да у меня и старые еще прочные. А ты молодой, тебе надо, чтобы не смеялись и не указывали в тебя пальцем.

Матвей расчувствовался и обнял мать:

— Мне все равно на чужое мнение. Пусть не судят меня по моим башмакам.

— Я знаю, что тебя это не волнует, но все-таки, чтобы получить лучшее место, надо в глазах людей выглядеть как они сами.

— Ох, да, в этом ты права.

Но гуся Матвей ел с удовольствием, не упрекал мать в излишних тратах.

К вечеру отпросился ночевать в лагере и мать разрешила.

Дойдя до каменных изваяний, оставшихся со старых времен преклонения уже не популярным богам, Матвей внезапно услышал какое-то шипение. И в начале подумал, отшатнувшись, что повстречал змею, но, навострив слух, понял, что шипение идет от слияния горячих веществ. Подкрался тихонько к груде камней и позади них увидел женский силуэт, склонившийся над начертанной на земле анаграммой. Посреди стоял котелок, из которого шел пар. В нос залетел кисловатый запах и Матвей еле сдержался, чтобы не чихнуть, боясь спугнуть шаманку. Ему было интересно посмотреть на магический ритуал, который она проводила. Но кто это? Силуэт казался знакомым, но с головы до ног был завернут в шали.

— Гарам! — воскликнула она. Матвей вздрогнул. — Асам! — взмахнула она руками. — Гусам!

И после этого жидкость в котелке забулькала. Но как такое было возможным без огня?

Матвей пытался разглядеть горячие угли или что-то еще. И тут девушка начала неистово плясать, издавая жуткие стоны. По коже свидетеля пробежал холод. Танцовщица обернулась в его сторону и тут только он ее узнал. Мидавра. Эта черноглазая фарисейка, живущая в стойбище.

— Что она творит?! — возмутился Матвей и поспешил в стойбище рассказать и предупредить Ису.

Его встретил дед Соломон и предложил раскурить трубку махорки. Матвей отказался и поинтересовался не занят ли вожак.

— Иса сейчас читает манускрипты. Но ты вряд ли его побеспокоишь: он умеет делать сразу несколько дел одновременно.

Обрадованный и все еще обеспокоенный, парень поспешил в шатер, где при свете факела наставник смотрел рукописи.

— Иса! — поспешил подсесть к нему.

Тот кивнул, одобряя беседу.

— Там, за камнями я видел Мидавру!

— И что с того? — улыбнулся мужчина, даже не взглянув на гостя.

— Как это что?! — возмутился Матвей такому безрассудному равнодушию. — Она там творит какие-то заклинания, наводит порчу. А вдруг на нас, на весь лагерь?

— Эх, дорогой, — оглянулся наконец Иса. — Ты ведь знаешь, что девушка фарисейка. Они всегда подвергались гонениям из-за своих способностей общаться с потусторонним миром.

Матвей испуганно слушал, пытаясь не потерять нить объяснения.

— Она предсказала сильнейшее наводнение, но люди ей не поверили и решили закидать ее камнями, привязав к дереву. Но ее жизнь не могла закончиться так рано и нелепо. На тот момент я проходил мимо. Мы остановили эту кровожадную толпу и забрали Мидавру с собой. А через три дня тот город смыл оползень с гор. Люди сами наказали себя своим невежеством. А ведь могли бы сохранить свои жизни, послушав ценного совета.

— И знаешь, — положил тяжелую руку на плечо озадаченного подростка. — Мудрость ни в том, чтобы легкомысленно надеятся на благость несуществующих божеств, а в том, чтобы прислушиваться к советам и самим себя обезопасить, рисуя самим линии своей судьбы.

— Судьбы?! — отпрянул парень в изумлении. Откуда Иса мог узнать о сегодняшнем сочинении? — И… — задыхался он. — Что же такого сейчас предсказала Мидавра?

— Никогда не спеши с выводами. То, что лежит на поверхности, не всегда будет правдой.

— Пришла Мидавра, — объявил вошедший Соломон.

— Впусти ее.

Штора распахнулась и напуганная фарисейка внесла дымящийся котелок с отвратительным кислым запахом. Бросилась к ногам Исы и расплакалась:

— Я не смогла предотвратить беды. Этой ночью демоны сошли в покои правителя и влезли в его уши.

— Не горюй, — поднял ее за плечи наставник. — Чему суждено произойти, то произойдет, но мы сами рисуем линии на руке и они могут запросто поменяться.

— Но ты же их не меняешь?! Почему? Неужели ты нас не любишь? Неужели мы тебе безразличны?

— Я люблю вас всех, но вытащить демонов из чужих ушей я не в силах. Он сам разрешил им там поселиться. Я могу лишь отодвинуть итог. Я могу лишь написать свою историю, но это его право слушать ядовитые речи подданных.

— Они убьют тебя! — плакала навзрыд фарисейка.

— Ничего из этого не случится.

— Но духи сказали…

— Духи говорят лишь вариант событий. Но умалчивают о возможности другого пути.

Девушка под его волевым взглядом перестала всхлипывать, утерла мокрые глаза и кивнула.

— А котелок оставь тут, — улыбнулся Иса, позволив другой девушке увести Мидавру отдыхать.

— Что это за страшное предсказание? — вытарашил безумные глаза Матвей.

— Видишь ли в чем дело, — начал задумчиво учитель, пытаясь подобрать понятные для юного возраста слова. — Послания с того измерения могут запугать нас, если слепо им верить. Но, если ты знаешь вариант возможного исхода, ты всегда можешь предотвратить его, если тебя результат не устраивает. Вот почему я поощряю все эти ритуалы. Если бы ты знал, скольких таких бед мы уже избежали, пока добирались сюда. И все потому, что вера не должна быть слепой.

Матвей лишь испуганно продолжал смотреть на булькающую жижу в котелке. А перед его взором пролетела пугающая картина плачущей над его телом матери. И в этот момент он понял, что Афанасий не ошибся, и жить ему не придется до глубокой старости.

Он вскочил резко на ноги и вытянул руку:

— Дай мне папирус. Я все понял.

Иса не спросил ничего, лишь вытащил связку и протянул парню.

С этого дня Матвей решил слушать истории похождений Иисуса и его друзей, и записывать все с их слов. А также вести дневник событий.

И на следующий день он не явился в класс, осознав, что никогда не станет заурядным писчиком в судебной палате.

Начался сезон дождей. Крестьяне пахали землю и засеивали ее зерном, а юный летописец оттачивал свой стиль, рассказывая поколениям о магических ритуалах фарисеев, предугадывающих стихии, о труде ремесленников, без которых даже царю нечего будет одеть. Писал Матвей и о любви, о разных ее проявлениях. И узнал он любовь к наставнику, одаренному особой мудростью. Казалось, Иса чувствовал и знал все, понимал людей с первого взгляда. И эта способность восхищала Матвея.

Писал он о пылкой страсти к веселой Тамарин, о том, какой должна быть девушка, вдохновляющая мужские сердца на желание служить ей.

Писал Матвей и о любви и привязанности родителей и детей.

Его отдельные стихи и сочинения стали появляться среди образованных горожан. Купцы закупали их пачками и развозили продавать на площадях других городов. Популярность стиля Матвея стала расти. Он купил матери большой дом с маленьким садиком, о котором она всю жизнь мечтала. И там росла финиковая пальма, гранатовый куст и персики. По двору бегали и кудахтали три курицы, водя за собой пестрый выводок.

Матвей любовался этой идиллией. Бедной женщине не пришлось больше гнуть спину на чужой службе. Ей стала помогать по хозяйству бывшая соседка, которая вскоре и вовсе переехала к ним жить, оставив нищим скитальцам свою полуразвалившуюся лачугу.

Матвей расцветал, чувствуя свою значимость. Теперь, обзаведясь достойным заработком, он решился сделать предложение Тамарин.