Вновь: покойтесь с миром

Никита Владимирович Чирков (2024)

Клендат посвятил свою жизнь науке, даруя результаты удивительных исследований на благо технократичного Опуса — столицы солнечной системы ИМБ. Контролируемое развитие цивилизации под его чутким руководством продолжалось до внезапного уничтожения колонии Монолит на планете Кома. От абсолютной безысходности перед волей космического бога Клендата отделяет лишь немыслимый в своем исполнении план, вынуждающий отдать цивилизацию в жертву победе. Время на исходе — приходится манипулировать не только отчужденным Бэккером, но и своей дочерью Любой, принявшей сторону матери Кассандры, которая и освободила божественную силу разрушения. Сложнейший клубок причин и следствий приводит их всех к судьбоносному дню, исход которого определит, кто будет править остатками человечества.

5

Оскар сидел за общим круглым столом, деля его с Настей и Родой. Все трое направлены в центр, чтобы видеть каждого перед собой. Оскару было одновременно и тепло, и холодно, чему способствовало очень вялое физическое состояние, которое не поспевало за восстановлением бодрствующего сознания. Несмотря на плотную теплую куртку, штаны и ботинки, ему пришлось немного вжаться в стул с подлокотниками из-за дискомфортного, похожего на болезненное, состояния. Как мог, он контролировал руки, пока жадно поедал целый обеденный набор из контейнера, порой еще и почесывая свежую щетину и короткую, почти под ноль, стрижку головы, случившуюся сразу же после его пробуждения.

Настя неряшливо бросила маленький планшет на стол, после чего поджала ноги к себе, поставив их на поверхность стула, и несколько отрешенно, думая о чем-то своем, сказала:

— Все с тобой в порядке. Просто ты первый раз был в анабиозе, ничего особенного. Кушай, пей, отдыхай, через часок будешь бодрее нашего.

Нахмурившийся Оскар кратко переглянулся с Родой, которая облокотилась на стол, поглядывая на него с заботой, что-то пытаясь решить у себя в голове насчет происходящего. У нее были короткие черные волосы, ныне зачесанные вбок, что открывает целиком лицо, на котором заметны несколько тоненьких диагональных шрамов от лба до подбородка. Ее красота преимущественно проистекала из дерзкого, немного наглого характера, так что ее естественная красота каким-то странным образом лишь подчеркнулась этими тоненькими линиями телесного цвета.

— Ешь давай. Настя у нас тут сама у себя на уме, — с легким акцентом на претензию произнесла Рода, взглянув на подругу, чьи светлые волосы зачесаны назад и спрятаны под капюшоном, а некогда нежное и чуть ли не детское лицо обросло жизненным опытом, лишь часть которого знали Оскар и Рода.

— Сначала проснулась она, потом я, ты третий. Всего-то час назад я сидела на твоем месте, так что советую не спешить.

Стол был небольшим, человек на пять максимум, причем места вокруг него было также в дефиците. Оглядевшись, Оскар подметил в этом тесном холодном помещении преимущественно серых, белых и черных тонов лишь шкафчики по углам и шесть кроватей, по три на сторону многоуровневого каркаса, также было две створки дверей — впереди него и позади.

— Это так принято в космосе? Нам теперь следующих по одному будить?

Оскар доел последнее из контейнера, жадно выпил воду, аккуратно сложил пластиковые приборы в специальные крепления сбоку, после чего, следуя кивку Роды, увидел слева от себя приемник грязной посуды, куда положил свою и вернулся за стол уже более собранным. Военное воспитание отцом укоренило в нем определенные манеры, которым давно проще следовать, нежели их обдумывать.

— Мы единственные.

Рода сказала это сразу же, как он сел. В ней не было ни грамма смятения на этот счет, как и у Насти, что лишь подстегнуло его на нужду быть более осведомленным в происходящем, чего не могла не заметить Рода.

— Капитан этого звездолета сообщил нам, что еще в полете к Опусу было решено разделить команду на тех, кто из столицы, и тех, кто с Комы.

— Но ведь ты же…

— Мы с отцом двенадцать лет на Коме. Им этого достаточно, чтобы считать меня, как было сказано, иммигрантом.

— Бэккер…

— Неа.

— Изабелла…

— Нет.

— Люба?

— И даже Лорна — нет. Здесь только мы трое. И нет, насчет беженцев с Комы нам неизвестно.

— Какой-то бред. — Оскар сам не заметил подкравшейся злости из-за очередной неясности происходящего, что преследовало их неприлично долго.

— Лично я очень этому рада.

Даже Настя взглянула на Роду с желанием узнать подробности такого громкого заявления.

— Что? Окей, поясню, друзья мои, раз умудрились запамятовать. С чего бы начать? А, точно, возьмем Бэккера, который умудрился за два дня разрушить Монолит, после чего почти похоронить нас на Целестине, причем еще и проиграв тому великому злу с тупым именем Варвар, что, к слову, обесценило гибель вашего, между прочим, дома, и обосрать жертву сотен тысяч человек. А самое главное, мы с тобой, Оскар, чуть ли не погибли еще и от рук Лорна, который спасал этого урода от нашего с тобой желания праведной мести, чего, опять же, уж извините за детализацию, но потерпите, потому что я, честно, не хочу ни видеть его, ни знать, что с ним, иначе жажда возместить ущерб опять взыграет, да еще и с большей силой! Мы с вами тремя с самого начала на своем, несоизмеримом с чьим-либо опыте вкусили, вопреки своей же воле, последствия его провокаторской натуры, которая, что-то мне подсказывает, вряд ли возымеет… не знаю, реконструкцию возможностей и потенциала!

Оскар даже улыбнулся с особым удовольствием от наблюдения в Роде крайне артистичного порыва, сопровождающего все ее яркие всплески дерзкого характера, не чурающегося ни на крик, ни на вызов. Она выговорилась достаточно ярко и детально, чтобы и Настя включилась в их разговор с головой, ощущая знакомый оттенок ее лучшей подруги, возвращающий приятные старые дни юной жизни на Монолите.

— Я вам еще так напомню, что из-за него погиб мой папа. Я грохну его сразу же, как увижу. Но я не хочу этого. Не хочу… — Внутренняя борьба Роды читалась для Оскара и Насти слишком отчетливо, ибо они видели те ужасные крайности, пережив которые человек редко может вернуться к прежней обычной жизни. — Нам с вами повезло остаться в живых. Тебя, Настя не было тогда, вы с Любой потом пришли, но я и Оскар… мы почти убили Лорна, чтобы добраться до Бэккера. Я… раз мне повезло быть далеко от него, то воспользуюсь этим редким шансом свернуть в сторону от… Ну вы и так поняли.

Настя взяла подругу за руку с искренней заботой, поддерживая ее превозмогание над безумным в своей жестокости монстром, ставшим на Коме спасительным инструментом, пробуждающимся слишком активно при малейшем намеке личной угрозы.

— А вот меня беспокоит, что мы не знаем, где он. Какое говно он опять готовит для нас или всех вокруг? Предпочитаю знать расположение врага — так хотя бы его можно приструнить быстро.

— И что ты предлагаешь?! — Раздраженно спросила Рода.

— Пока ничего. Я лишь хочу донести, что нельзя расслабиться.

— Да никто и не расслабляется! Мы проснулись пару часов назад, сами только пожрали, причем еще в полете, как нам капитан сказал.

— Рода хочет сказать, — Настя внезапно удивила всех фундаментальным спокойствием, — что не стоит спешить с какими-либо решениями.

— Мы вместе, и это здорово. Не знаю, как вы, но после того, как я убедилась в существовании этого Варвара… что-то… Короче, жить стало проще.

— Это при его-то угрозе…

— Да! Нет… То есть я знаю, короче, угроза будет всегда, и когда она будет, там будем справляться по обстоятельствам, потому что мы простые люди, уж на фоне этого Варвара — это доказуемый факт, вот и хочется…

— Просто пожить, — закончил Оскар, прекрасно зная, что ощущает и о чем думает Рода, которой эти выводы даются с трудом.

— Да, спасибо, догадался, наконец, — с улыбкой бодро подчеркнула Рода. — Не только красавчиком остался, но и ум не растерял.

Это был приятный момент, каким им было в радость насладиться, пусть и лишь на краткое время. Но даже такое стало крайне ценным, ведь они были слишком близкими друзьями, почти семьей.

— Что скажете про капитана этого звездо… — Оскар запнулся из-за внезапного осознания кое-чего достаточно неожиданного и важного, поэтому сначала он еще раз огляделся, прежде чем озвучить: — Здесь гравитация.

— Я же говорила, что заметит. — Настя отчиталась Роде и сделала ей щелбан по лбу, когда та была вынуждена подставить ей под расплату за проигрыш в пари. Настя не стала усердствовать и просто щелкнула, чем Рода все же выразила недовольство, проворчав ругательство, но скорее из-за самой неудачи, нежели щелбана.

— Круто, я рад, что развлек вас.

— Ой, неужели тебя вдруг огорчает быть не в центре женского внимания, ага.

— Рода, вы вот нашли себе развлечение, а я до сих пор в смятении, которое…

— Да, Оскар, здесь гравитация.

— Мы с Андреем изучали сводки о разрабатываемой Опусом технологии для этого. — Настя внезапно звучала этаким руководителем, получающим удовольствие от объяснения. — Допускаю, что они давно это изобрели и пользуются. Наш Монолит, как, думаю, и вся Кома, были отстающими в технологиях с самого начала. Вы даже не представляете, какой список запретов был у Техгруппы на разработки.

— Круто, прям… вау. А почему Эфир был…

— Вместе с Бэккером на Целестин должна была лететь команда. — Настя сама не знала ответа, лишь рассуждала, проявляя к их разговору все большую вовлеченность. — Думаю, Опус не хотел раскрывать эту технологию Монолиту. Или же просто обновить не успели. Эфир давно был на орбите.

— Ну не знаю, вроде он достаточно навороченный был. Как минимум для…

— Рода, у меня нет ответа, честно. К слову, это ты с Опуса, мы с Оскаром здесь чужие.

— Мда, только мы еще не на Опусе.

С минуту они молчали, чуть ли не синхронно вспомнив, как нечто похожее у них было прямо перед высадкой на Целестин, когда они покинули свой дом, следуя за безумным планом Бэккера. Тогда они также сидели втроем у иллюминатора в открытый космос, ловили момент спокойствия, чтобы закрепить дружбу, кроме которой у них толком ничего не осталось, ведь в ужасе трагедии на Коме они потеряли всех.

— В прошлый раз, когда мы так сидели, — Оскар придался неестественной ему ностальгии, заразив ею и Настю с Родой, чего они от него не ожидали, — не было гравитации, а иллюминатор был не в потолке, а сбоку… Странное чувство.

— Это сейчас ты хочешь вновь напомнить про Бэккера и угрозу, которая была и будет, судя по всему, всегда? Если так, Оскарка, то я тебя ударю сейчас.

— Нет, Рода. Наоборот, я понял, что ты имела в виду. Нам повезло тогда, похоже, везет и сейчас. Ия рад разделить это везение с вами.

Еще несколько минут они молчали, слишком хорошо ощущая укоренившийся страх перед грядущим, которое уже с трудом представляется спокойным и обычным. Это ощущала даже Настя, но по-другому — у нее, в отличие от Оскара и Роды, была вера.

— Что-нибудь известно про Монолит? — Оскару все же не сиделось без дела. — Сколько эвакуировали в итоге? Как обстоит борьба с Особями? — Рода и Настя молчали в незнании. — Хорошо, тогда идем. Пора познакомиться с капитаном уже.

В этот момент, когда Оскар только встал, двери за его спиной открылись и к ним вошел мужчина. Высокий, почти под два метра, очень крепкий, но небольшой, его лицо было с легкой щетиной и жесткими черными волосами короткой длины. Общий вид был немного угрожающим еще и из-за напряженного лица с сильным подбородком, лбом и очень заметными голубыми глазами, чей взгляд будто бы всегда многозначителен. Но стоит ему заговорить, особенно в обращении к кому-то конкретному, так вместо высеченной статуи появляется очень живой и добрый человек, сразу же вызывающий доверие.

— Вижу, вы, Оскар, оклемались, — говорил он четко и учтиво. — Дамы, не могу и за вас не порадоваться. И сразу к делу, хочу предоставить вам сведения о вашем доме. Только что получил расшифровку, специально дают ее без редактуры. Желания тратить на это время не вижу ценным, да и допуска на это нет. Прошу ознакомиться с докладом.

Он положил на стол новый планшет, большего размера, где был уже открыт текст.