Чародей: Досье Петербурга. Досье 1–3

Николай Волков

Меня зовут Витторио Скамми, и я – чародей.Так уж сложилось, что Санкт-Петербург стал мне куда большим домом, чем края, в которых я родился и вырос.Этот город непохож ни на один другой, и каждый его уголок скрывает свои тайны. Тайны, которые манят смертных, да и не только, существ со всего мира.Тайны, которые я готов хранить.Я – чародей.Можете попробовать колдовать с моим именем.За последствия я не ручаюсь.

Глава 16

Мне потребовалось не слишком много времени, чтобы удостовериться в том, что версия с Соломоновой печатью, лежавшей на городе — просто лажа, придуманная кем-то ради развлечения. Большую часть этого времени я прошел с картой города и линейкой, ну и сестра помогла, просматривая в сети года постройки домов.

Ребята, если вы придумываете что-то такое, то очень советую вам позаботиться о профессиональной критике. Начнем с того, что верхняя точка печати должна быть самой северной ее точкой. Я не шучу, географически — она должна указывать на север с предельной точностью. Даже если принять во внимание, что единственная оставшаяся может быть любой из них — остается сущая мелочь — время постройки домов. Человек, создающий такую конструкцию, просто обязан выстроить ее почти в одно и то же время, ну, максимум, с разницей в год в обе стороны, да и то вряд ли. И, наконец, если вы утверждаете, что все же это имело место быть — запомните, что постройка дома — это событие, о котором останутся записи. Так что, если он был построен, а потом снесен, чтобы на его месте поставили что-то другое — бумажный след все равно останется. Мы, в конце концов, живем в то время, когда торжествует бюрократия.

Однако, это не отменяло существование Ротонды как таковой, и потенциальная опасность места лишь снизилась с предельной до неопределенной.

Проклятье, я действительно не знал, с чем я могу там столкнуться, а лезть совсем неподготовленным — ну, это проще самому застрелиться, выйдет безопаснее, да и шансов на благополучный исход больше.

За время моих изысканий сестра немного успокоилась, поскольку я, по ее мнению, уже не рисковал встретиться с армией заточенных демонов и прочей гадости, а я ее не стал разубеждать в этом. Не стоит говорить о том, что там может быть что-то и похуже. Вот такой я чуткий и заботливый.

Туристами в городе никого не удивишь, и шляться по разным домам под этим предлогом — самое милое дело, поскольку если до тебя решит докопаться кто-то из жильцов — у тебя есть красивая и интересная история в оправдание. Что примечательно, в Санкт-Петербурге люди довольно серьезно уважают историю своего города, и могут рассказать иногда даже больше, чем ты сам смог бы нарыть. Ну, с поправкой на время, откровенные байки и историческую недостоверность.

Все это я узнал на личном примере, когда отправился в одну из точек своего маршрута, а точнее — на Большую Морскую, в дом тридцать восемь, поскольку именно в этом доме Калиостро жил в свой первый приезд, когда гостил у Ивана Елагина.

Что иронично, сейчас там располагался Союз Художников, вместе с выставочным залом, неизменным для Питера кафе, и магазинчиком рукоделия.

Разумеется, дом массу раз переходил из рук в руки, стены обдирали по полной программе, каждый сантиметр за годы простучали не по одному разу, но, вы же помните, что мы искали следы чародея, а их не так-то и просто найти, даже если вывернуть все наизнанку. Впрочем, их непросто найти, даже если вы чародей. Среди нас как-то очень принято сквалыжничать своими тайнами.

В общем, это был крайне приятный, хоть и совершенно пустой визит. Да, я проверил само здание на потайные ходы и комнаты, мило пообщался за кофе с администратором выставки, и рассказал, что меня здесь так интересовало, а в ответ на это — был направлен на Набережную Кутузова, в дом двадцать четыре, поскольку, как подтвердил мне администратор, здесь Бальзамо жил и встречался по вопросам масонства, но не работал, а вот тот дом — принадлежал когда-то генерал-поручику Виллеру.

На самом деле — я был крайне признателен за этот кусок информации. В моем «листе обхода» дом числился, но без точного адреса, более того, он назывался домом на Дворцовой набережной, и мне и в голову не пришло, что названия могли настолько измениться.

Согласно моим записям, Джузеппе (бог ты мой, как же он жил с таким количеством имен и псевдонимов) снимал его во второй свой приезд, и именно здесь проходила большая часть врачебной практики и спиритических сеансов устроенные им.

Это был фантастически красивый, четырехэтажный, дом, в самом сердце города… Нет, кроме шуток, я проторчал почти час любуясь на него, после чего — рискнул войти.

На мое счастье, в доме были жилые квартиры, и одна из них даже продавалась.

Случайно обнаруженный на месте риелтор провел меня по великолепным комнатам, и, прикрыв глаза, я мог запросто воссоздать то, как все выглядело в те годы.

Здесь мне повезло чуть больше, и я смог обнаружить в одной из стен аккуратно закрытый оберегами тайничок, сделав себе мысленную пометку добраться до него чуть позже.

Наконец, третьим эпизодом моего вояжа по городу стала бывшая дача Строганова. Сейчас — дачей это не назвал бы никто, но в ту пору понятия о «дачах» и «летних домиках» были совсем иными. Достаточно взглянуть на «летний домик Петра», чтобы убедиться в этом. В таком «домике» может вполне спокойно жить дюжина семей, да еще и место останется.

В общем, когда я прибыл на Старо-Петергофский проспект, я был несколько разочарован. Пройти вовнутрь дома номер двадцать мне не удалось, а посмотреть на караулку усадьбы Строганова — было, конечно, интересно, с образовательной точки зрения, но мало полезно с лично моей позиции. Впрочем, особых надежд я на это место и не возлагал, поскольку это был дом не под съем даже в ту пору, а его пригласили сюда для лечения.

Еще одна неудача ждала меня и на Невском проспекте. В самом его начале располагался дом под номером два, который когда-то Бальзамо снимал под свои публичные представления, но в текущий момент там сидела какая-то крайне серьезная организация, и меня даже на порог не пустили.

Так или иначе, но прошлявшись пешком по всем этим адресам, я угробил кучу времени, но получил колоссальное удовольствие, которое отчасти было обусловлено солнечным деньком, а отчасти тем, что один тайничок я все-таки смог заметить.

— Если мне хоть немного повезет, — говорил я вечером Фае — то в этом тайнике найдется то, что нам нужно, и мне не придется лезть к Ротонде.

Как бы то ни было, подготовиться к визиту в дом Виллера стоило серьезно, ия не только отоспался, но и, перед этим, подготовил эликсир «слепого пятна».

Штука уже не раз доказывала свою полезность, когда ты хочешь заняться чем-то, что не укладывается в рамки законопослушного поведения. Это не эликсир невидимости, и, по сравнению с ним, имеет свои неоспоримые плюсы. При невидимости, сквозь тебя могут попытаться пройти, и будут жутко орать, если наткнутся, а при «слепом пятне» — тебя воспримут как деталь интерьера, или как кого-то, кто имеет право здесь быть, и совершенно не запомнят внешность, даже если будут смотреть на тебя в упор.

С оберегами же предстояло много возни, поскольку я понятия не имел, от чего они ставились и как работали. В таком деле торопиться нельзя, и ключевым моментом всегда становится время. Даже самые простые обереги аккуратно снимать долго, а если вы сталкиваетесь с работой хорошего чародея — это может затянуться даже на годы.

Прибыв на место и расположившись так, чтобы работать было удобно (благослови небо людей придумавших домофоны, их электромагнитные замки не выдерживают меня дольше пятнадцати секунд и открываются сами), я внимательно осмотрелся и принялся за аккуратное прощупывание защиты, скрывающей тайник, сделанный за одной из стенных панелей.

Спустя час, и довольно внушительное количество потраченной энергии, я тихонько присвистнул. Обереги здесь были не чета тому, с чем я уже сталкивался.

Начнем с того, что видимо кусок стены был изначально удален, для того, чтобы сделать этот тайник, и позже выстроен заново, причем символы были сделаны на самом камне кладки, что давало им стойкость на протяжении веком, а поскольку дом, все-таки, был жилой, то они имели связь с Порогом, что усиливало их.

Порог, с годами, все ж таки ослаб, это я заметил еще в первый визит, и я был уверен, что связано это было с тем, что какое-то время дом сдавался, потом был поделен на квартиры, а теперь еще и в конкретно эту квартиру часто ходили люди, которые задумывались о ее покупке.

Однако, все было непросто и с самими оберегами. Внешним слоем стояло такое же «слепое пятно», отводившее взгляды от этого места, и не дававшее на протяжении всего времени переделывать эту часть стены. Под ним — располагался укрепляющий оберег, который увеличивал прочность материалов и конструкции, что тоже было весьма логичным. В конце концов, чародеи живут долгую жизнь, и кто знает, через сколько лет ты сюда вернешься. Лично мне бы не хотелось, чтобы моя заначка превратилась в труху.

Еще одним слоем были классические обереги, которые защищали от сырости, доступа воздуха и прочего, что могло бы повредить содержимому тайника. Всех перечисленных — я не боялся, потому как даже если они и сработали как своего рода сигнализация, вряд ли бы Калиостро быстро явился, чтобы меня покарать.

Но вот следующий слой заставил меня вспотеть.

Мало того, что он располагался глубже, и прощупать его удалось лишь поверхностно, так он был еще и огненным.

Устроить пожар в доме мне не хотелось, и я задумался, решив слегка передохнуть и перекусить припасенными кофе и бутербродами.

Все, что я знал о Калиостро — то, что будучи человеком недюжинных талантов он очень заботился о человеческой жизни. Такова натура любого целителя, а он, вне сомнений, им был. Поэтому, скорее всего, огненный оберег должен был бы быть направленным не на уничтожение любого, кто посягнет на его собственность, а на уничтожение самой собственности. Что-то вроде создания миниатюрного солнца, под пять тысяч градусов, внутри тайника, чтобы гарантированно сжечь к той самой матери.

В этот момент я искренне пожалел, что со мной нет Лёши, который управлялся с огнем просто феноменально, работая с такими температурами, до которых я старался не доходить.

Доев, я немного помедитировал, крутя в голове то, что сумел обнаружить, а после этого оказалось, что скоро наступит утро, и люди начнут просыпаться и вылезать из своих квартир, поэтому я тихо свернулся и отчалил домой.

Целую неделю я ломал голову над тем, как мне вскрыть тайник, не повредив при этом его содержимого, и наконец, до меня дошло.

Попробую объяснить на пальцах.

Представьте себе, что у вас есть некий объем… Ладно, для простоты мы назовем его сейфом. И вот в этом сейфе вы держите зажженную спичку. Дверца же сработана таким образом, что когда вы ее открываете — в ваш сейф впрыскивается горючее, которое его быстро заполняет, а ваша спичка все поджигает. Взрыв — неминуем.

Кстати говоря, аналогия тут весьма уместна. Если бы я просто сунулся открывать тайник, то он бы действительно рванул, причем с такой силой, что и меня могло бы покорежить, а скорее всего еще и половину стены бы снесло.

И вот, вы — хитрый и наглый взломщик, который понимает как все устроено… До спички — вам не добраться, она внутри. Но кое-что — остается снаружи. Если пользоваться теми же аналогиями — бак с горючим, в отношении этого тайника — запас энергии оберегов идущий от Порога. Ладно, не только от него, но сути это не меняет.

Самым логичным решением будет истощить этот запас энергии, вот только как? Если бы я даже смог подключиться к каналу и отводить поступающую энергию — либо меня разорвало бы на кучу маленьких Скамми, либо я бы просто не смог этого сделать. Истощить Порог — это вам не шутки, даже для самого умелого чародея, к которым ваш покорный слуга себя еще не причисляет. Зато он причисляет себя не к идиотам, невзирая на мнение его сестры, а к хитрым и наглым личностям.

Я поступил так, как никогда не додумался бы ни один уважающий себя чародей. Я устроил флеш-моб.

Как известно, любой Порог держится на том, что в дом не заходит слишком много народу. Как только место становится популярно и туда прутся все кому не лень, откровенно начхав на разрешения хозяев, Порог начинает терять свою силу, и восстанавливать себя начнет только тогда, когда станет чьим-то домом, а я же… Я сделал пакость, подключив к этой работе Фаю и несчастного риелтора, который так вежливо оставил мне свою визитку после того как показал квартиру.

Ладно, пусть это был не совсем флеш-моб… Фая дозвонилась до агента, ссылаясь на меня, как на человека с которым он уже встречался, и объяснила, что она ищет потрясающие интерьеры для проведения ряда фотосессий. Разумеется, это никак не повлияет на демонстрацию помещения их клиентам, перед приходом которых все будет убрано, и расписание будет согласовываться.

После этого, она где-то раздобыла фотоаппарат, и сделала несколько фотографий самих помещений, и довольно активно принялась торчать в сети, размещая везде где могла информацию о недорогих съемках в потрясающих интерьерах, а попутно взяла в оборот еще нескольких профессиональных фотографов, промышляющих тем же самым.

Риелтору же отходило двадцать процентов от общей выручки.

Не скажу, что народ сразу повалил толпами, но спустя две недели у нас расписание было забито на несколько месяцев вперед. Поскольку комнат в квартире было три, в каждой из них одновременно могла идти фотосессия, и народ приходил иногда огромными семьями.

Хоть время и тянулось, но нам это все было очень на руку, так как пока я трудился на поиске разной ерунды с текущими заданиями, и аккуратно прощупывал, что же может такого скрываться в Ротонде, Фая оказалась при крайне важном деле по уничтожению Порога, да при этом еще и зарабатывала достаточно, чтобы мы почувствовали себя более уверенно.

И в итоге, за несколько дней до зимнего солнцестояния — Порог исчез, растоптанный кучей ног любителей пофотографироваться в красивых интерьерах.

Поскольку мы, за это время, там настолько примелькались, что на нас уже никто не обращал внимания, в тот же день я смог проверить обереги.

Пусть не окончательно, но они утратили свою силу все, кроме последнего, устройство которого стало настолько очевидным, что я уже не сомневался в том, что смогу отвести всю энергию, которая должна была им подаваться.

Той же ночью, я держал в руках небольшую книжечку в кожаном переплете, и вчитывался в строки написанные на итальянском, рукой человека, мертвого вот уже два с четвертью века.

Глава 17

— Есть что-нибудь? — поинтересовалась Фая, после возвращения с целого дня фотосессий.

— Ну, как тебе сказать…

Я цапнул очередную печеньку, и глубокомысленно ей захрустел.

— В целом — это его дневник. Обычные заметки, которые ни к магии, ни к алхимии, не относятся. Здесь списки тех, кого он вылечил, с указанием от чего именно, немного компромата на дворян того времени, за что любой историк выложил бы приличное состояние… Размышления о разных вещах… Я продираюсь сквозь все это с трудом. Язык с тех пор сильно изменился, и хоть почерк у него каллиграфический, но все равно многие обороты понимаешь больше по общему смыслу. Единственное, что действительно интересно — так это то, что он и впрямь упоминает лабораторию, в которой ему пришлось, цитирую — «Допросить духа, чтобы тот рассказал, как помочь Щебрыкину». А у тебя как дела?

Она сморщила нос.

— Сегодня сплошные семьи с детьми. Причем одна из мамаш чем-то накормила своего ребенка таким, что того стошнило, так что пришлось потом еще и пол мыть, чтобы от запаха избавиться. Не понимаю я этого, зачем тащить бедных детей на ночь глядя фотографироваться… Бедный малыш настолько хотел спать, что фотографиям ни один Фотошоп не поможет, да еще и капризный был как неизвестно что. Хотя, с десяток удачных кадров я сделала.

— Сестренка, про тебя все говорят, что у тебя талант детей снимать. Я сам смотрел на фотографии других — у тебя они действительно живыми и интересными выходят. Да и детям ты нравишься.

— Просто я веду себя с ними не как с детьми, а как с взрослыми. Пусть и маленькими по размеру, но взрослыми. Ты опять пиццу заказал?

— Да, в той, что мы с тобой обнаружили. Твоя коробка сверху.

Она быстро скинула верхнюю одежду и ботинки, и с энтузиазмом впилась зубами в кусок пиццы.

— Значит, лаборатория?

— Адреса нет, но я уверен, что Ротонда.

— Ты ее проверил?

— Насколько было возможно, не заходя вовнутрь. Снаружи — все чистенько, что бы там ни творилось, стены ничего не пропускают. И Порога внизу уже нет, народ затоптал, за годы. Только в квартирах наверху должны быть небольшие. Вот только…

Она замерла, не выпуская куска изо рта, и вопросительно глядя на меня.

— Не знаю. На носу — самый короткий день в году. Зима в максимальную силу войдет. Потом — праздники, табуны народу, которым заняться нечем… И очень длинные ночи, а ты сама знаешь, насколько разная гадость темноту любит.

Она кивнула.

— Диппели звонили.

— Кто именно из них?

— Игорь. Документы на собственность готовы, завтра привезут. Интересовался как у тебя дела, и сказал, что остальные пока по миру разъехались, но все ждут результата. Еще сказал, что они обшарили все места в Европе, где Бальзамо останавливался, и пробыл дольше чем пару дней, и ничего не нашли, так что вся надежда либо на этот город, либо на архивы Церкви.

— А они туда влезть смогут?

— Не уверена, что это даже Совету было бы под силу.

Я кивнул.

— Ладно, сестренка… Видимо мне придется сунуться в Ротонду. Какие планы у тебя на завтрашнюю ночь?

Она тяжело вздохнула.

— Тебе там от меня пользы будет, как от ребенка с хлопушкой на перестрелке. И зачем именно ночью?

— Сама знаешь. Днем все тихо может быть, а ночью все и начинается… И я не тащу тебя в сам дом, постоишь снаружи. Мне…

Она мягко коснулась руки.

— Тебе нужна моральная поддержка, якорь, к кому возвращаться, и кто-нибудь, кто сможет обработать раны, если ты по голове получишь.

Я кивнул.

— В основном мне надо чувствовать, что я не одинок.

Мы помолчали, а потом она сказала:

— Ты пойдешь туда, и сделаешь все, что требуется, после чего — вернешься ко мне. Потому что ты хоть и идиот, что туда пойдешь, но ты — мой идиот. И я в тебя верю. Ты понял?

Я усмехнулся.

— Да.

— И даже не думай, что может быть как-то иначе… И, да, на праздники я пригласила Светлану. Так что будь паинькой, и не домогайся до девушки. По крайней мере — при мне.

— Я сам хотел ее пригласить.

— Тогда почему ты этого не сделал?

— Дай угадаю… Потому что я — идиот?

— Именно.

На следующий вечер, я ждал сестру прямо перед входом в здание, и наблюдал за входившими и выходившими в него людьми.

Разумеется, было много молодежи, которая шла туда звеня бутылками, были и залетные туристы, некоторые даже целыми группами, с экскурсоводом…

Но в какой-то момент, я приметил девушку, которая вышла из здания, но я был уверен, что она в него не входила.

Рискнув, я посмотрел на нее Зрением, и, тихо зашипев, сразу же убрал его.

Это была одна из зимних сидхе, и она, завидев, что я обратил на нее внимание, направилась ко мне.

— Ты что-то хотел, смертный?

Я отрицательно качнул головой.

— Мне ничего не нужно от вас, леди.

Она внимательно осмотрела меня, и тихо рассмеялась.

— А по тебе — так и не скажешь, чародей. Я могла бы рассказать тебе о том доме, за которым ты наблюдаешь, и обо всем, что тебя ждет внутри.

— Нет, благодарю.

— Я могла бы даже уберечь тебя там от смерти…

— Какой ценой?

— Цена была бы адекватной, чародей.

— Простите, леди, но я в третий раз отвечу вам отказом. Мама и папа учили меня вообще не разговаривать с незнакомыми сидхе.

Она поморщилась.

— Хочешь обращаться к нам вежливо, в отличие от остальных — запомни, что мы не сидхе, а Ши. Ну, а что касается того, что мы не знакомы — я могла бы и это исправить…

Неожиданно я почувствовал, как меня от последних звуков ее голоса охватывает вполне конкретное возбуждение, и покачал головой.

— Постель — еще не повод для знакомства, леди.

Она звонко рассмеялась.

— Верно, чародей. Я — Уатах. И думаю, что мы еще встретимся с тобой… Как мне называть тебя?

— Скамми. Витторио Скамми. Но не советую вам пробовать мое Имя, леди, это ничем не закончится.

Она лениво посмотрела на меня.

— Что мне твое Имя, когда ты бы сгодился мне целиком…

В этот момент, кто-то кинул мне за шиворот горсть снега, и я заорал и задергался, пытаясь вытряхнуть его.

— Извини, братик, но мне кажется, что тебе нужна была помощь с этой…

— Да твою ж… Сестренка, мы просто общались. Да помоги же ты вытряхнуть…

— Никаких сделок, милочка, — сверкнула Фая глазами в сторону Уатах — и вообще не лезь к нему.

Я, все-таки, вытряхнул снег, и гневно посмотрел на нее.

— Ты вообще в своем уме?

— А ты, раз с ней заговорил? Ты вообще сюда шел не для того, чтобы с какими-то девками знакомиться, будь они хоть трижды сидхе.

Я выругался, и только тут заметил, что Уатах больше рядом нет. Что не удивительно, мою сестру — выдержит не каждый. Даже мне ее иногда придушить хочется, а я то — ее брат.

— По крайней мере — мы уже кое-что выяснили — буркнул я.

— И что же?

— То, что у Зимних определенно есть интерес в этом доме. Сейчас дождемся пока та компания, которая туда приперлась разойдется, и пойду.

Ждать нам пришлось еще часа полтора, пока последний из развеселой компании подростков не покинул дом, и на улице не стало менее людно.

Подойдя к зданию, я набрал полную грудь воздуха, как перед прыжком в воду, и вошел.