Мертвая земля

Николай Марчук, 2010

Старый, привычный мир на планете Земля рухнул в одночасье, его сожрала страшная болезнь, которая превращает людей в кровожадных зомби, жаждущих только одного – отведать плоти тех немногих, которым посчастливилось выжить! Те, кто еще не умер и не превратился в живого мертвеца, должны вести отчаянную борьбу не только с кровожадными монстрами, но и с другими выжившими. Порой не ясно, кто страшнее – зомби или живые люди? Содержит нецензурную брань.

Глава 1

Темно-красный шар солнца садился за ближайшим холмом. Легкий бриз, накатывал упругими волнами со стороны моря, приносил с собой свежесть и прохладу. Если в полдень, этот свежий бриз, радовал разгоряченное небывалой в марте жарой, то под вечер, заставлял ежиться и кутаться в куртку. Идти по грунтовой дороге было очень удобно и приятно — мягкое покрытие пружинило под ногами. Степь пылала разнотравьем, одуряющий аромат степных трав и цветов, смешивался с легким запахом йода, которых приносил ветер с моря, превращая воздух в потрясающий коктейль, которым хотелось дышать и дышать. До места, где располагался основной лагерь, оставалось всего ничего — пара километров, надо всего перемахнуть через вон ту сопку, и окажемся в распадке, где стояло шесть армейских палаток.

Посмотрев на впереди идущих пацанов, я удовлетворенно хмыкнул и в очередной раз поздравил сам себя. Все-таки есть чем гордиться! Прошло всего семь дней, а этих пятерых оболтусов, просто не узнать. Идут себе и не жалуются, молча, шагают вперед, сгибаясь под тяжестью рюкзаков набитых песком. Вы спросите — зачем песок? Ну, а как по-другому? Когда выходили из лагеря, то в каждом рюкзаке были банки с тушенкой, картошка, пакеты с крупой и пачки макарон. Но человек, такая скотина, которая жрет постоянно, поэтому с каждым днем рюкзаки становятся все легче и легче. Согласитесь, что это не правильно! Рюкзак должен весить столько же, сколько и впервые минуты похода. Иначе никакого воспитательного процесса не будет.

Вы спросите, зачем я мучаю детей? Ну, во-первых, какие они в свои четырнадцать — шестнадцать лет дети? А, во-вторых, видели вы, что вытворяют эти дети? Вы думаете, зачем пятерых пацанов, во главе с опытным инструктором (то есть со мной) отправили в автономный поход на неделю? Да, потому, что эти пятеро отморозков, не давали спокойно жить остальным двадцати детям.

Наш лагерь принимал, по восемь смен в год, причем из этих смен, четыре были «бюджетные», то есть для детей из неблагополучных семей и интернатов. И в каждой такой смене находилось несколько человек, которые считали, что они должны командовать и понукать остальными. Если не получалось обуздать таких заводил, то мы их, попросту, «выводили» из основного состава. Хотя, конечно, обычно, группу заводил-отморозков, уводили дней на семь-десять и шли они под руководством трех инструкторов. Но эта «смена» не задалась с самого начала — двое моих коллег не вышли на работу, а те, что остались Виктор и Людмила, закрутили амур друг с другом. Поэтому, я понятное дело, не мог их разлучить, вот и пришлось топать одному. Хотя, следует признать, что нынешние мои подопечные были не самые худшие дети. Бывали, знаете ли, и поматерей звери. Эти еще так себе — ни рыба, ни мясо. Относительно спокойные и управляемые.

Я еще раз посмотрел вперед — до основного лагеря осталось всего нечего — подняться вверх по склону и перед нами откроется вид на бухту, где на засыпанной гравием площадке стояло шесть армейских палаток, над крышами которых вился дымок из печек-буржуек.

Вот сейчас, идущий первым, Тимур Кашин, поднимется на самый верх, и не пождавших остальных броситься бежать вниз. Я слегка улыбнулся, представляя себе эту картину. Кашин поднялся наверх холма, остановился, глядя вниз, потом сбросил рюкзак на землю и уселся на него сверху.

Не понял? А чего это он не бежит сломя голову вниз? Идущий следом за Кашиным, Артем и Олег, поднявшись на холм, тоже сбросили свои рюкзаки и уселись на них, дожидаясь прибытия остальных.

Я прибавил шаг, чувствуя, что что-то идет не так, как надо! На холм, я поднялся вместе с двумя парнями, которые шли последними — братьями Огурцовыми, Пашей и Сашей.

Лагеря НЕ БЫЛО! Площадка была, а палаток и людей не было. Остался только прямоугольник земли, засыпанный гравием и четыре «скворечника» уличных сортиров. Не понял?! Это, что за фигня? Где лагерь? До конца смены осталось еще три дня! Они не могли, вот так вот взять и уехать. Даже если произошло, нечто экстраординарное — например, массовое отравление грибами, то палатки то должны были остаться. В лагере был сторож — дедок из соседнего села, он должен был охранять имущество лагеря. Кому могло прийти в голову собрать палатки и вывезти их отсюда, вместе с кроватями, печками и остальным имуществом? И это в самом начале сезона? Наоборот, должны были привезти еще несколько палаток и каркасных домиков.

— Андрей Викторович, а где лагерь? — устало, спросил Паша Огурцов. — Нам, что надо дальше идти? Далеко?

— На хрена, я в этот Крым поехал? — тихо, прошептал Артем. — Я бы и дома мог часами ходить с тяжеленным мешком за плечами.

— Молчать! — привычно рыкнул я, пресекая разговоры своих подопечных. — Быстро рюкзаки от мешков с песком освободили!

Подростки, радостно загомонив, принялись вытаскивать из рюкзаков полиэтиленовые пакеты, туго набитые морским песком. Через пять минут, рядом с дорогой высилась приличных размеров груда пакетов.

— Встали в колонну, по одному, я иду первым. Замыкает колонну Пашка. Идем след в след! Если кто-то из вас дернется, и собьется с шага, то получит по башке, — строго произнес я. — Все поняли?

Парни закивали головами, но по их насмешливым взглядам, я понял, что они думают, будто, я попросту, придумал им очередное испытание. Их можно понять. За четыре дня проведенные вместе, они от меня натерпелись такого, что и врагу не пожелаешь: многокилометровые пешие переходы, тяжелые рюкзаки, ночные марш-броски, под дождем и даже тушение пожара.

Когда мы подошли к месту, где раньше располагался лагерь, я понял, что произошло действительно, что-то не хорошее — на камне, который торчал посреди гравийной площадки, были написаны три цифры — 178.

178 — цифровой код, который означал — «опасность» или «тревогу». Директором нашего лагеря был Степан Федорович Ознайчук, дядька весь из себя такой бывший военный, повернутый на всяких разных кодах, сигналах и прочих конспирациях. Особист, одним словом. Его хлебом не корми, дай выдумать очередную загадку, которая осложняла жизнь нам — инструкторам детского лагеря. Еще несколько лет назад, когда в практику вошло пользоваться рациями, наш босс, разработал систему цифровых кодов, которыми нужно было пользоваться в эфире. Придумано это было с одной целью — «прикрыть свои тылы», в случае чрезвычайных событий — например, сломал наш подопечный ногу, передается сигнал и на место происшествия выезжает группа эвакуаторов, а потом, все это оформляется задним числом, как бытовая травма, произошедшая по вине самого подростка.

— Тимур, Артем, Олег — достали лопатки и быстренько подкопали вот этот валун. Первый кто найдет «закладку» получит от меня банку сгущенки, — приказал я, парням. — Огруцовы! Паша — ты поднимаешься на тот холм, с которого мы пришли и следишь за дорогой, а Сашка поднимается на другой холм, и следишь за дорогой, которая ведет в село. Если заметите приближение людей или машин, то тихо прибегаете сюда и сообщаете мне. Понятно? Выполнять!

«Закладку» нашли через три минуты, после подкопа валуна. Нашли её одновременно Тимур и Олег, они чуть было не подрались, обсуждая, кому все-таки будет принадлежать банка сгущенки.

Отогнав подростков от камня, я достал длинный брезентовый сверток. Развернув брезент, я увидел камуфлированную куртку, внутри которой было завернуто двуствольное охотничье ружье, пояс-патронташ к нему и пистолет ТТ, с тремя запасными магазинами, кобура, еще были пистолетные патроны россыпью — сорок штук.

Моя старая «вертикалка», которая досталась в наследство от деда. Интересно, как она здесь оказалась? Ружье должно стоять дома в сейфе, рядом с «Сайгой». Патронташ тоже был дедовский, на двадцать патронов. Ярко-желтые патроны, немецкого производства, снаряженные крупной картечью. Странно?! Зачем Степан Федорович, спрятал для меня ружье? То, что это был именно Федорович, я ни капли не сомневался. Только у него были запасные ключи от моей квартиры и оружейного сейфа. Пистолет был спрятан в металлическом контейнере, который был приварен к внутренней стенке оружейного сейфа. Этот контейнер запирался на цифровой код, который никто кроме меня не знал. Значит Федорович, вскрыл контейнер. Зачем? Что могло произойти, чтобы наш босс — человек сугубо принципиальный и повернутый на законности мог без спроса ломать чужую собственность? Не знаю! Трудно даже представить!

В кармане куртки я увидел мобильный телефон и сложенный листик бумаги. Развернув бумагу, я прочитал несколько строк, написанный размашистым подчерком босса — «Андрей, в телефоне аудиозапись. Послушай. Все, что услышишь — это правда. Запомни! Это не шутка и не розыгрыш! Не подведи!».

Ну и что это может означать? Босс не был тем человеком, который способен на шутки и розыгрыши. Мы даже ему на день рожденья подарки дарили исключительно серьезные и полезные.

Достав телефон, я нашел единственный в памяти файл и, нажав на кнопку, воспроизвел запись. В динамике раздался голос командира:

— Андрей, с тобой не было связи, поэтому, мы тебя не дождались. Людмила сказала, что ты вернешься не раньше чем через сутки. Мы не могли ждать. Слушай и запоминай! Страны и привычного порядка больше нет. И больше не будет. Мир рухнул. Пришел конец всему, что ты знал. В мире бушует эпидемия, какого-то вируса. Мертвецы оживают и начинают жрать живых. Любой человек, которого убили не выстрелом или ударом в мозг, после смерти встанет и оживет. Я сейчас не шучу. Твари, в которых, превращаются ожившие мертвецы, чрезвычайно опасны. Они не чувствуют боли и усталости. Могут часами стоять неподвижно, в ожидании жертвы. Выдает их только запах — вонь мертвечины, вперемешку с запахом ацетона. Убить их можно, только если разнести голову. Будь осторожен — любой, кого они укусят, через короткий промежуток времени становиться таким же зомби. Запомни: нельзя никому верить, ни армии, ни милиции. Теперь, каждый сам за себя. В свою квартиру не суйся, все ценное я забрал. Мы организовали лагерь беженцев, на территории крепости «Керчь». Если сможешь, прорывайся к нам. Избегай населенных пунктов и любого места, где могло быть массовое скопление людей. Пацанов не бросай! Удачи, тебе, сынок!»

В этом месте запись оборвалась. Посмотрев на время, когда сделали запись, я понял, что её сделали сегодня в полдень. Значит, босс был здесь сегодня днем. Черт! Разминулись всего на несколько часов! Вот и, что это могло означать?!

— Ничего себе! Вот это треш! — восторженно прошептал у меня за спиной Тимур. — Прямо как в «Рассвете мертвецов»!

— Что еще за «Рассвет мертвецов»? — спросил я, снаряжая ружье патронами. Пояс-патронташ, я застегнул вокруг талии, вытащив из него четыре патрона. Эти патроны, я попарно разместил в разных карманах.

— Ну, как? Вы не смотрели «Рассвет мертвецов»? Это же классика фильмов про зомби! — Тимур удивленно посмотрел на меня. — В одно обычное утро, эпидемия зомби захватила весь мир. Каждый, кого кусали мертвецы, умирал, а потом воскресал и превращался в зомби. Убить такого покойника можно только повредив ему череп.

— Понятно, — тихо произнес я, глядя по сторонам. — Смотрите в оба на дорогу. Я спущусь к морю. Если заметите кого-то, то бегом за мной.

Оставив подростков одних, я спустился к морю. В прибрежных скалах был небольшой грот. Когда я подошел поближе, то ощутил привычный запах гниющего и разлагающегося мяса — внутри грота валялась гниющая тушка маленького дельфина. Труп животного сюда принес я. Сделано это было специально, для того, чтобы отпугнуть любопытных подростков от исследования внутренностей грота. Дело в том, что внутри грота у меня был оборудован личный тайник. Об этом тайнике знали только инструкторы лагеря. Тайник был пуст. Еще одна странность. Зачем закапывать оружие под камнем, если есть надежное место, о котором я знаю? Неужели инструкторы не сказали боссу о тайнике. Так спешили или инструкторов не было на месте и попросту некому было сообщать о тайнике? Вопрос на вопросе, и не одного ответа!

Сидя возле моря, я закрепил кобуру на поясе, а потом проверил работоспособность пистолета. Все было в норме — кто-то, совсем недавно чистил оружие. Пистолет был именной, на нем красовалось табличка с надписью — «Старшему лейтенанту Гарджеизову, за мужество, проявленное в боях за освобождение Кавказа». Этот пистолет привезли мне в подарок, два года назад. Привез пистолет один из внуков того самого лейтенанта Гарджеизова. Дело в том, что в 2001 году, я случайно попал на Абхазию. Там как раз началась заваруха в Кодонском ущелье. Повоевал немножко в составе абхазского ополчения. Особых подвигов не совершил, единственное, что я сделал выдающегося — это поджег из гранатомета «Урал» полный боевиков и вытащил раненую девушку из горящего дома. Девушку, правда, я еще километров семь, нес на себе, доставляя её к расположению ближайшего полевого госпиталя. Эта барышня была внучкой этого самого лейтенанта Гарджеизова — крепкого на вид восьмидесятилетнего деда, который воевал бок об бок с молодыми пацанами. ТеТешник, дед мне подарил сразу же после того, как «чехов» оттеснили за пределы Абхазии, но я его тогда не взял — вот обрадовались бы пограничники, когда при досмотре обнаружили бы у меня боевой пистолет. Пистолет мне привезли совершенно неожиданно. Просто, однажды утром, ко мне в дверь позвонил молодой парень и вручил большую картонную коробку, внутри которой стояло несколько бутылок вина, лежало килограмм шесть мандаринов… и пистолет ТТ, вместе с кобурой, запасными магазинами и несколькими пачками патронов. На словах, парень сказал, что это подарок от его деда Ревзана Гарджеизова. Понятно дело, что от такого подарка я отказаться не мог.

Поднявшись наверх, я собрал всех пацанов вместе и приказал двигаться за мной. До наступления темноты оставалось еще час — полтора. Мы как раз должны были успеть пройти три километра вдоль берега моря.

Ночь я собирался переждать в одном укромном месте — стоянке браконьеров. До небольшой, укромно спрятанной бухточки, мы добрались за час. Строительный вагончик и небольшой сарай, располагались среди скал, и увидеть их можно было, только если подойти вплотную. Морской браконьер — это почетная и уважаемая в Керчи профессия. Мальчик хотят стать браконьерами, когда вырастут, а девочки, мечтают выйти замуж за браконьера.

Разместившись в вагончике, я назначил Тимура готовить ужин — у нас остались еще две банки тушенки и полкилограмма гречки. Пока гречка булькала в котелке, я провел ревизию всех вещей, которые у нас были: шесть спальных мешков, две трехместные палатки, один котелок на треноге, чайник, два топора, шесть малых лопаток. У каждого был рюкзак, фляга, нож и необходимый в походе набор мелочей.

— Командир, а что теперь будет? — спросил Тимур. — Куда делся лагерь? Нам, что теперь придется пешком в Керчь идти? А?

— Да, командир, что это за хрень про зомби и эпидемию? — спросил Олег, стуча ложкой по тарелки. — Может быть, вы по рации связались с городом? А?

— Рация «крякнула» через два часа после того как мы покинули лагерь. Мы с самого начала были без связи! — ответил я, доставая флягу из кармана рюкзака. — Доставайте кружки.

Парни с радостными возгласами протянули мне свои кружки, ожидая, когда я им налью содержимое моей фляги. Я налили каждому грамм по тридцать, и с сожалением посмотрел на свою фляжку — она была пуста. По строительному вагончику распространился легкий запах алкоголя. Да, да! Алкоголя! Во фляге была травяная настойка, в которую было добавлено несколько таблеток легкого снотворного. А как вы думаете, я мог управиться с этими оболтусами? Мне их, что всю ночь караулить, чтобы они не сорвались в побег. Раньше мы всегда водили такие группы, в сопровождение трех инструкторов. Ночью дежурили по очереди. А сейчас, я был один — вот и решил пойти на маленькую хитрость, зато пацаны спали всю ночь и не помышляли о том, чтобы убежать куда-нибудь, в поисках приключений. Ну и я, заодно с ними, мог нормально выспаться.

— Андрей Викторович, а что если про зомбиков — это все, правда? А? Что нам делать? — тихо спросил Артем, самый младший из подростков. Ему было четырнадцать лет. — Как нам теперь добраться до интерната? В Горловку?

— Если все это правда, то кому сейчас нужен твой интернат? — рассудительно произнес Паша Огурцов.

Паша был самым «старым» из всей группы моих подопечных. Ему недавно исполнилось семнадцать лет. Он уже год, как выпустился из интерната и сейчас учился в училище на сварщика. В летний лагерь его направили, только для того, чтобы он мог обуздать своего младшего брата — Александра, который был головной болью всех воспитателей и учителей.

— Как, это — кому нужен интернат? — недоуменно спросил Артем. — Государству он нужен! Стране!

— Ты слышал, что сказали? Нет больше страны! — не поднимая головы, ответил, лежащий на спальнике Тимур. — Интернат и раньше никому не был нужен. А сейчас и подавно!

— Что ты такое говоришь? — от возмущения Артем привстал со своего места, пытаясь схватить Тимура.

— Молчать! — рявкнул я, прекращая начинающийся спор. — Есть страна или её нет, мы узнаем уже завтра. Тоже самое касается и живых мертвецов. Все завтра! Спите!

— Ну, а все-таки, если все это правда, что нам делать? — не унимался Артем.

— Тёма, если все это правда и мир рухнул в тартарары, то я вас не брошу. Все поняли? Надо будет, я вас усыновлю!

Из темноты донеслось несколько язвительных смешков, но никто больше не проронил и слова. А уже через несколько минут снотворное подействовало, и все подростки спали.

Я осторожно встал со своего спальника и, подойдя к двери, обмотал ручку веревкой — теперь дверь можно открыть только изнутри. Строительный вагончик был сбит из крепких досок, которые снаружи оббили листами железа. Окошко было очень маленькое, укрепленное металлической решеткой. Если за дверями строительного вагончика и вправду появятся ожившие мертвецы, то внутрь они не проникнут.

Откинувшись на спальник, я задумался. Что могло такого произойти, что заставило босса срочно эвакуировать лагерь, оставив в тайнике ружье и патроны? Уж точно, что-то из ряда вон выходящее. Командир был законником до мозга костей, он ни за что не нарушил бы закон. Он мог оставить мне ружье и пистолет, только в одном случае — если мне угрожает смертельная опасность и самое главное, что теперь можно свободно пользоваться огнестрельным оружием! Только так и не иначе. В то, что босс решил просто пошутить, я бы в жизни не поверил. Скорее в Америке негр станет президентом, чем наш коменданте начнет шутить, тем более таким способом — подбрасывание боевого оружия своим подчиненным!

Перебирая в уме все возможные варианты развития событий, я не заметил, как уснул.

Проснулся я от того, что где то гремел гром. Отрывистые раскаты, гремели, как резкие удары кнута. Проснулся я не один — парни тоже подскочили со своих спальников.

— Что это? Гром? — испуганно спросил Артем.

— Какой еще гром? Посмотри на небо, оно чистое! — ответил ему Олег.

— Конечно гром, — спокойно сказал я. — У нас такое бывает. Керченский полуостров находиться между двух морей Азовского и Черного. Поэтому, такое явление как гром без дождя, у нас бывает очень часто, — сейчас я врал. Это был не гром. То, что сейчас гремело, за стенами вагончика было очень похоже на стрельбу из гаубиц и залпы систем «Град». — Спите! Скоро утро!

А, я, так и не смог уснуть до самого утра. Что могло такого произойти, чтобы рядом с густонаселенным городом начала стрелять армейская артиллерия? Гражданская война? А, что вполне может быть! Крым давно похож на пороховую бочку, рядом с которой горит огонь. Татары точили зуб на русских. Русские противились татарской экспансии. Да, скорее всего война. Я поверю в гражданскую войну намного быстрее, чем в оживших мертвецов и прочих зомби.