Тёмные ночи Горбальса

Николай Олегович Бершицкий (2024)

1954 год, город Глазго, Шотландия. На территории Южного Некрополя пропадет без вести ребёнок. В те годы город, а особенно район Горбальс, представлял собой полуразрушенные трущобы, и случалось всякое, однако на свет начинает пробиваться история о "вампире из Горбальса", якобы охотившимся на детей и ранее. Джонни О'Кифф и шайка мальчишек под названием "Дубовые баты" с района решают найти и наказать виновного в пропаже их друга. Также к делу о пропаже подключается инспектор полиции Алекс Блэклейк. Расследуя историю о загадочных исчезновениях, которые продолжают происходить, он выходит на целую сеть странных личностей, как-то связанных с похитителем, и натыкается на группу "охотников на вампира". Абсурдная на вид ситуация в итоге оборачивается страшным сном, а Блэклейку, его невесте Мэг и Джонни приходится столкнуться с существом, выходящим за пределы человеческого понимания.

3

Лось осмотрел свою банду, проверяя, все ли на месте. Помимо Джонни в неё входило ещё четверо пацанов из таких же неблагополучных семей, прозябающих в Горбальсе. Пит по кличке Толстяк, которую носил вполне заслуженно, щуплый паренёк со злыми глазами Аластер Кинсли, черноволосый Барри Зубочистка (и его прозвали так не из любви мусолить зубочистки, однажды он завалил старшего парня, воткнув ему зубочистку в лицо, едва не выколов глаз) и самый младший после пропавшего Сэмми — Колан О’Хейли. Все были полны решимости и гнева на итальяшек. Их компания прошла на кладбище минут десять назад, смеясь и попивая ворованное пиво. Аластер хотел налететь на них прямо тут, но Лось резким словцом остановил его порыв, вдобавок кивнув на припаркованную неподалёку от ворот полицейскую машину.

— Это хорошо, что они бухают, — злорадно отметил он после того, как каждый из собравшихся показал, с чем явился на разборки, а Колан отправился следить за противником. — Будет проще их поломать, а то, глядишь, сами задрыхнут.

Старший обернулся, услышав сигнальный посвист Колана. Мальчишка быстрым шагом подошёл к своим и доложил:

— Похоже, макарошки потащились к могиле Джеймса Данлопа, — протараторил он громким шёпотом.

— Отлично, пошли потихоньку, — кивнул своей бригаде Лось, подкинув и поймав ту самую бату, в честь которой назвал свою банду. Дубинка хранилась в его семье, как память о деде, кому и принадлежала, но никто из торчащих чуть ли не сутками на фабриках родителей не замечал, что иногда она пропадает с запылённого шкафа.

Стараясь избегать постороннего внимая, компания прошла через ворота, надоедливый дождь, моросивший до этого, кончился, но посетители потихоньку расходились. Темнота и группы беспризорников, слоняющиеся по усыпанным палой листвой аллеям, не слишком располагали их к безмятежной прогулке. В сгущающихся сумерках начали всё чаще мелькать огоньки фонарей, по большей части самодельных. «Баты» свернули с основной дороги, каждый из них хорошо ориентировался в Некрополе, не раз облазав его вдоль и поперёк, избегая разве что самых дальних и запущенных частей. По пути они заприметили идущего в сторону выхода полицейского, тот тоже заметил парней.

— Коп, — озвучил общую мысль Джонни, напрягшись.

— Не рыпайтесь, — шикнул Лось команде. — Держимся естественно. Ещё нам этих свиней не хватало…

Оставив полицейского позади, они, виляя между высокими надгробиями и монументами, поросшими тёмным мхом, подобрались к склепу с башенками, возле которого уже шла весёлая гулянка. Человек шесть ровесников «Бат» в синих беретах на головах хохотали, прикладывались к бутылкам, тараторили на своём языке, как из пулемёта, часто и экспрессивно жестикулируя. Похоже, они не ждали ничьего появления либо расплаты за то, что посягнули на чужую территорию или членов враждебной шайки.

— Ты глянь, как нагло, падлы, бухают, — оскалился Аластер. — Они нас совсем не уважают!

— Тише, — Лось стиснул его плечо крепкими пальцами. — Я же сказал, нам только на руку, если эти тупицы упорются. Пускай ещё по бутылочке опрокинут, и мы им покажем.

— Вон и Фарцелли, — приглядевшись, отметил Барри, вертя в руке короткую крепкую палку с разводами сажи.

В свете стоящего на земле фонаря, огонёк внутри которого бешено дёргался во все стороны, фигуры «Кепок» с отслаивающимися от них тенями выглядели скрюченными и гротескными. Почему-то этот факт, добавившись к общему настрою, особенно озлобил Джонни. Вытащив нож, он готов был уже ринуться на подонков, затем опомнился и убрал оружие назад в глубокий карман. Всё ж это была крайняя мера, мараться мокрухой просто из-за наплыва эмоций крайне бестолково. И сам в исправительный дом загреметь можешь, и товарищей подставишь. А у Лося пара приводов уже была. Наконец МакФирли поднял свою команду, притаившуюся в густых кустах, и они гордой походкой вышли к мавзолею, застав итальянцев врасплох.

— Эй, Лука! — окликнул Лось самого крупного из «Синих кепок», являющегося их главарём.

Поправив высоко закатанный рукав рубахи, Лука неохотно обернулся, взяв бутылку, откуда только что глотнул, за горлышко.

— Чего надо, эльфотрахи? — презрительно фыркнул он, узнав «Бат», его дружки загыгыкали, хотя сами стояли, шатаясь, как полынь на ветру. — Это наше место, и вы это отлично знаете. А если хотите «побеседовать», — дабы показать, что подразумевает под этим словом, он встряхнул тяжёлым кулаком, — то приходите завтра на Кавендиш Плейс, там и потолкуем.

— Нет, не выйдет, — зло процедил Лось. — Думаю толковать про Малыша Сэмми надо прямо сейчас. А, Фарцелли?

— Чё вам надо-то? — огрызнулся Фарцелли. — Если ваши малолетки такие тупые, что слов не понимают, приходится дать им пинок-другой.

— Пинок?! — вспылил Аластер. — Чего вы с ним сделали, утырки?!

— Ничего, — дерзко ответил за своего подопечного Лука. — Сами бы за ним и следили.

— Его вампир утащил, — сквозь смех, брякнул один из итальянцев, втянув воздух через сложенные трубочкой губы, словно показывая, как вампир высасывал из Сэмми кровь.

Тут уж «Дубовые баты» не сдержались. Первым полетел в драку сам Лось. Увернувшись от бутылки в руке Луки, он саданул тому в челюсть и сразу треснул дубинкой по ляжке. Завопив, итальянец повалился, став лёгкой добычей для главаря соперничающей банды. Аластер с диким воплем, который никто бы не ожидал услышать исходящим из столь щуплого тела, и с небывалой яростью навалился на кого-то из «Кепок» и повалил его. Толстяк Пит просто сшиб другого плечом, а Колан начал пинать того ногами. Дальше в ход пошло всё, что было у подростков с обеих сторон. Джонни с Зубочисткой бросились за самим Фарцелли, дёрнувшим прочь, ломая кусты. Остальные итальянцы тоже ввалились в драку, но незначительное численное превосходство в их случае мало помогало — изрядное количество алкоголя сделало своё дело и контролировать себя стало слишком трудно.

Джонни почти настиг беглеца, однако Фарцелли, подгоняемый страхом, летел, словно над землёй. Позади раздались возмущённые крики, голос принадлежал старику-смотрителю, вскоре к нему добавился ещё один. Джонни и Барри продолжали преследование, пока итальяшка не скатился под холм, где чернел силуэт взрослого мужчины. Он с криками о помощи устремился к нему, скрывшись в непроглядной темноте. Его голос резко смолк, а позади послышался шелест подминаемой травы. Лось нагнал своих отбившихся товарищей, заслышав полицейский свисток, махая рукой назад. За ним поспевал тот самый полисмен, попавшийся им раньше. Поняв, что к чему, мальчишки съехали с холма и дали дёру, а МакФирли налетел на полицейского, обхватив его руками и не давая пройти.

Как выбрался с кладбища, О’Кифф не мог вспомнить. Кровь билась в разгорячённой голове, мысли путались. Он вцепился в лацканы Барри и выпалил:

— Надо вернуться! Лося повяжут!

— А ты чего, собираешься копа ножом тыкать? — стуча от волнения зубами, спросил Зубочистка. — Сейчас лучше всего разойтись, наши, по ходу, уже сбежали. Завтра подумаем, как быть.

— Какое завтра?! — Джонни прямо захотелось заехать «трусу» в лицо.

— Тут полиция, чего не понятно-то?! — разозлился Барри. — А ещё лучше получить дробину от сумасшедшего старика. Нельзя допустить, чтобы нас всех взяли. Завтра соберу парней у твоего дома, будем решать. А сейчас убирайся!

С этими словами он сам побежал на другую сторону улицы и скрылся между домами.

Джонни постоял немного, глупо озираясь по сторонам, но потом тоже решил идти домой. По здравому рассуждению в одиночку он не смог бы сейчас ничего поделать. Но помимо тяжести груза совести он ощутил тревогу, стало как-то неуютно. Сунув руки глубоко в карманы, он трусцой перебежал через дорогу, прошмыгнув между двумя автомобилями, загудевшими на всю улицу противными гнусавыми клаксонами. О’Кифф старался выбирать наиболее людные и освещённые места, хотя в нынешнем своём состоянии Горбальс был скуп на них. Постоянное ощущение преследования и чьего-то постороннего взгляда в спину не покидало его до самого родного двора. Перепрыгнув через потоки нечистот, сливаемых из домов с обеих сторон улочки, он прокрался к комнате, однако окно плотно закрыли изнутри. Тётушка любила хозяйничать в его отсутствие.

Зато дверь подъезда была отворена, из неё на мрачный двор лился приветливый свет, слышались голоса подвыпивших жильцов и тихое бряцанье цепи спящего в будке Халка. На ночь Салли его всегда сажала на цепь, если не была слишком пьяна. Джонни осторожно прошёл в холл, заваленный хламом, где уже сосалась какая-то парочка, даже не живущая тут.

— О-о-о! Малец, иди сюда! — радостно воскликнул сосед — розовощёкий толстяк мистер Ллойд, — спускающийся со второго этажа.

— В другой раз, ладно, дядя Ло, — неприветливо буркнул Джонни, занырнув в комнату и подперев дверь спинкой стула.

Теперь, когда он сидел в своём убежище на кровати, события вечера казались странными и нереалистичными, словно это вообще сон, а на разборки с итальянцами предстоит идти только завтра. Посидев в полной тишине минут пять, он повалился на спину, не разуваясь и не натягивая одеяла. Нож решил держать прямо в руках — мало ли чего.