Гнев изгнанников

Николай Побережник, 2016

Волею неведомых сил он был заброшен в другой мир, в котором смог адаптироваться, найти друзей, любовь и… врагов, которые лишились власти, затаили обиду и нашли союзников среди вероломных и хитрых иноземцев. Потеря близких, предательство и изгнание не смогут сломить того, чья воля и характер переплелись с Хозяевами болот – дикими монстрами с кошачьей натурой. Желая спасти любимую, Никитин встанет на тропу, которая приведет его в Шахар. Он въедет в древний город верхом на болотном коте ожившей легендой. Бэли поведет древний народ, пути назад нет, пусть сбудется пророчество!

Глава третья

Земли Желтого озера

Внутри дома наместника на территории строящейся крепости было просторно и светло, пахло лаком и свежеструганным деревом. Корен покорно ждал в полукруглом зале, куда его провели иноземные воины и из которого была только одна дверь — в покои наместника. Оценивающе рассматривал иноземцев, вырывая из памяти, затянутой годами праздности и роскоши, скудные воспоминания о средневековье, точнее о фильмах, картинки из которых выплывали из закоулков сознания. Очень уж похожи были эти иноземцы на средневековых рыцарей, в остальном люди как люди, только вот эти их глаза с белыми зрачками в центре абсолютно черных глазных яблок… Ждать пришлось долго. Скучая, Корен сначала разглядывал идеально отциклеванные и покрытые лаком доски пола, потом изучал два то ли вымпела, то ли флага на стене, рядом с которыми неподвижно уже час стоят два иноземных воина в блестящих металлом доспехах, вооруженные короткими двухсторонними боевыми топорами. Мужики суровые, смотрят прямо перед собой, не шевелясь, стоят уж битый час. Порядком отсидев филейную часть, Корен встал и начал прохаживаться вдоль стены, сопровождаемый взглядами двух воинов. Но вот дверь в покои распахнулась, из нее вышли трое в богатых одеждах, похоже шелковых, пренебрежительно окинули взглядом Корена и, переговариваясь, пошли дальше.

— Ты Корен? — в дверях, словно монумент, возник немолодой мужчина: коротко стриженные седые волосы, выделяющиеся скулы, высокий лоб и те же жуткие глаза — черные с белым зрачком. Мужчина был высок и статен, отлично развит физически. Возможно, он был моложе Корена на несколько лет, но оказавшийся не у дел Хранитель по сравнению с наместником просто обрюзглый мешок. — Я наместник Стак.

— Очень приятно, — Корен был готов пасть ниц, переступив через свою гордость и прошлое положение, — да, это я, у меня к вам очень важный разговор.

— Ты так считаешь?

— Я надеюсь… нет, я хочу быть полезным той могучей силе, которую вы представляете.

— Хм, ну входи, — наместник Стак отступил в глубину покоев.

Внутреннее убранство поразило Корена своей простотой — дальний угол отделяли две ширмы, в середине просторной комнаты большой стол с дюжиной стульев по периметру, одна из стен увешана оружием и доспехами, на противоположной что-то скрыто атласными шторами от высокого потолка до пола. По обе стороны двери стояли двое охранников в кольчугах и с короткими мечами на перевязи. Наместник сел на один из стульев около стола, оставив Корена стоять меж двух охранников, и еще раз пристально осмотрел его.

— Говори.

— Наместник Стак, я так понимаю, что вы и ваше воинство пришло в наши земли с целью… эм…

— Колонизации, — безучастно кивнул наместник.

Корен знал истинное значение этого слова, но в Трехречье оно было неизвестным.

— Простите, наместник, но я не могу понять этого слова… — низко поклонился Корен.

— С этих земель императорская армия начнет освоение этих диких территорий и присоединит их к империи.

— Империи? — неподдельно удивился Корен.

— Да-а, — протянул наместник, — даже с виду образованные и обладающие определенным авторитетом местные люди скудны знаниями…

— Это не совсем так, наместник, некоторое время назад землями княжества управляли Хранители, по мере сил мы…

— Мы?

— Простите, забыл сказать, что я один из представителей ордена Хранителей Трехречья…

— То есть не торговец? — наместник посмотрел на Корена, заставив того поежиться.

— Пришлось покинуть княжество и стать торговцем. Путем обмана и предательства власть в княжестве перешла к самозванцу, призвавшему себе в помощь…

— Колдуна? — перебив Корена, с иронией спросил наместник. — Я уже кое-что знаю о событиях прошлого года и о вашем варварском княжестве.

— Ему помогал человек из другого мира! — отважился зайти с козыря Корен. — Еще будучи Хранителем, я пытался отыскать чужака, собирал показания людей, свидетельства…

— Из какого другого мира? Из-за Темных болот?

— Вообще из другого!

— Ты так уверен в этом, торговец? Что-то я не пойму цели нашего разговора.

— Я могу помочь его найти, он обладает знаниями, вот! — Корен выставил на стол пару стреляных гильз, сделал он это опрометчиво резко, вследствие чего был отброшен за шиворот одним из охранников к двери.

Медленно поднявшись со стула, наместник взял одну из гильз, с минуту повертел ее в руках и спросил:

— И что это?

— Это оружие чужака, вернее часть его оружия, которое несет смерть на сотни шагов, а ваши доспехи для него не преграда.

— Что еще ты можешь рассказать о чужаке? — наместник жестом приказал Корену сесть на стул.

— Очень многое! Но судебные свитки, в которых есть свидетельства, остались в Городище, в архивах ордена.

— Расскажи все, что знаешь.

* * *

Возвращаясь от Вараса, мы с Дариной оба молчали, каждый о своем. Я сосредоточенно греб, оглядывая берег и присматриваясь к протокам, а Дарина, наклонившись к воде, чертила наконечником стрелы водную гладь.

— Скажи, Никитин, — наконец прервала она молчание, — из-за этих вестей с востока нам снова придется расстаться?

— С чего ты взяла?

— Как же, если чужеземцы придут в княжество, то будет война, прискачет всадник с приказом воеводы, и ты уедешь, — не отвлекаясь от воды, сказала она.

— И такое может быть… Хотя, не думаю, что война случится скоро, князь разместил на восточном тракте гарнизон, дружина там с новым оружием, да и роды в тех местах хорошо охраняют свои территории. Что касается земель по берегу Желтого озера, то рано или поздно подобное случилось бы.

— Что именно?

— Нашелся бы хозяин. Вот он и появился — войско чужеземцев, хорошо, что Большая луна отвела от кровопролития, просто пришел некто и назвал себя наместником. Ладно, поживем — увидим.

Еще не знал я тогда, насколько сильно все скоро изменится и насколько сильно изменюсь я…

О скором приходе зимы раньше всех узнают жители берега Чистого озера. В затонах, ближе к болотам, по утрам уже блестит тонкая корка льда, а на пожухлой траве у берега искрится иней, встречая яркое, но не греющее солнце. После разговора с Чернавой о ее сне прошло несколько недель, я продолжал жить размеренной жизнью на своей заимке, изготавливая арбалеты и болты к ним, раз в неделю отвозил несколько штук к Вара-су. Вот и сегодня, пообедав, решил отвезти следующую партию, оставив Дарину на хозяйстве — она уже второй день квасит овощи и коптит мясо — делаем запасы на зиму, а на днях сплавали вверх по протоке к ближайшему каменку и накупили всякого впрок. Ведь большинство проток вот-вот скует лед, дороги опустеют, и княжество уйдет на зимовку.

Узкая, не более трех метров полоска воды вдоль берега еще позволяет передвигаться по озеру, протоки несут теплую воду, что не позволяет схватиться льду. Но в тех местах, где расстояние меж устьями проток по берегу значительно и небольшая глубина, ледок все же появился. Я переложил на нос лодки две корзины с болтами и вязанку арбалетов, так вроде получше ломается еще не крепкий лед и несильно тормозится лодка.

Человека в траве у берега я заметил, когда до дома Вараса оставалось не более часа пути, поднял весло и, поправив перевязь, осмотрелся — никого, только это тело. Лодка по инерции еще немного проплыла, потом, толкаемая слабым течением из протоки, тихо стукнулась левым бортом о кромку льда и, слабо раскачиваясь, остановилась.

— Эй! — громко сказал я, продолжая внимательно осматривать сбросивший листву кустарник на берегу. — Ты живой?

В ответ человек чуть шевельнулся, промычав что-то нечленораздельное. Одной рукой он держался за ветку кустарника у самого корня, попытался подтянуться и выбраться из воды… Ветка хрустнула, человек застонал, погрузился в воду по шею и безвольно сник.

— Вот же бл… — выдал я матерную тираду.

За несколько взмахов весла я приблизился и, ухватив его за ремни кожаного доспеха, затащил раненого дружинника в лодку. Слипшиеся от запекшейся крови волосы прилипли к глубокому рассечению на лбу, на груди в двух местах пробит доспех. Мужик здоровый, еле вытянул его и чуть не перевернул лодку.

— Эй, — похлопал я его по щекам, — очнись, что случилось?

— Я не спал… я слышал…

— Что слышал? Кого?

— Я не видел, их никто не видел…

Дружинник явно бредил, его веки подрагивали, он тяжело дышал, и с каждым вздохом из пробитого доспеха надувались бурые кровавые пузыри. Еще один вздох, последний — у дружинника остекленели открытые глаза, и его лицо замерло, как посмертная маска.

— Что за хрень! — я выпрямился, ухватился за весло и стал быстро грести.

Сделав несколько гребков и заставив лодку быстро скользить по воде, я присел на колено и закрыл глаза покойнику.

Что он не видел и что слышал, я так и не понял. Похоже, из дружины объездчиков, что патрулируют перекрестки торговых трактов. Ладно, доберусь до Вараса, отправим Даука, что в подмастерьях у кузнеца, протокой вверх до ближайшего каменка.

Вероятно, если бы кто-то засекал время, то мне бы заочно присудили чемпионский титул по гребле. Проплывая мимо дома Чернавы, обратил внимание, что лодки у мостков нет, да и дым из трубы не идет, должно быть, еще на заимке, внука Ласа от хвори лечит. Через полчаса, когда я уже видел черепичную крышу каменного дома Вараса, из кустов на берегу, как черт из табакерки, выскочил Даук…

— Никитин! — почему-то понизив голос, прошипел он. — Не надо! Не плыви!

— Даук? — я погрузил весло в воду, уперев его в илистое дно.

— Там… там… — крепкого сложения парень был перепуган не на шутку.

— Да что ж такое сегодня! Что случилось?

— Всадники… в железных доспехах, они убили Вараса!

— Что? — у меня внутри все замерло, комок подступил к горлу и засвербело в носу.

— Они еще на заре приехали, — Даук подтягивал брошенную мной веревку, — с ними был Хранитель!

— Что ты несешь! Какой Хранитель?

— Я не знаю, Никитин, десять всадников и с ними Хранитель, я же насмотрелся на них в Городище, это точно один из них!

— Что за всадники? — спросил я, развязывая веревку, которой были стянуты арбалеты.

— Они в железных доспехах, даже на их лошадях доспехи! Один снял шлем, когда разговаривал с Варасом… его глаза, он как сама смерть!

— Успокойся, — я влепил затрещину Дауку, — перестань трястись и по порядку излагай!

— Утром, — Даук сел на берегу, обнял колени и, раскачиваясь, начал говорить, — я проснулся и пошел в сарай, ну, угля наносить в кузню. Мастер Варас отругал меня, что гребу все подряд, и наказал отбирать крупные куски, ну, я снова в сарай, куски, значит, выбираю, слышу, к воротам подъехал кто-то, Варас с ними разговаривал о чем-то, а потом крик, Варас за меч…

— Ну!

— Тот, что шлем снял, хватил своим длинным мечом так, что Варас еле сдюжил, испугался я, Никитин, не будет мне прощения…

— Дальше! — схватил я Даука за ворот.

— Варас упал, а тот его пикой, в живот… И Хранитель этот сразу к Варасу, стал трясти его, что-то спрашивать, я не слышал, что. А Варас как вцепится Хранителю в горло руками и давай сжимать… ну и… тот, без шлема, с коня-то соскочил и рубанул. Потом они все спешились, в дом пошли, искали что-то, а я ползком к забору, потом в лес.

— Они еще там? — спросил я, сунув пучок болтов за пазуху кафтана.

— Я не знаю.

— Слушай меня и перестань уже трястись!

В ответ Даук быстро закивал.

— Ты сейчас пойдешь так же, как уходил, и посмотришь, что происходит на заимке Вараса, понял?

— Понял, — продолжал кивать тот.

— Все внимательно посмотришь, сколько их, что делают, и возвращайся.

— Да, понял.

— Все, иди, живо!

Пока отсутствовал Даук, я взвел тетивы девяти арбалетов, уложил болты в желоба и аккуратно разложил оружие вдоль борта, внутри меня все клокотало от злости, но я, присев на дно лодки, достал трубку, закурил и попытался успокоиться и переварить поток информации и событий, вылитый на меня с утра. Похоже, тот сон Чернавы был в руку… Успел выкурить трубку, но Даук так и не вернулся. Я подождал еще немного, оттолкнулся веслом от берега и медленно начал грести, стараясь не шуметь…