Бездна

Нина Романова, 2022

Влад приезжает в Мариуполь на похороны матери в феврале 2022 года. Он не успевает улететь в Москву и волею судеб оказывается в подвале родного дома, спасаясь от обстрелов. Сосед дядя Толя, который еще вчера поддерживал Влада, умирает от взрыва, и его восемнадцатилетняя дочь Настя остается одна. Влад берет ее под свою опеку, и они оба еще не знают, что жизнь приготовила им обоим. И не только им. Некогда потерянный для семьи двоюродный брат Влада – Глеба также идет, как ему видеться, наилучшим путем, который со временем превращается в опасный лабиринт, ведущий его в тупик, и Глеб отчаянно ищет из него выход.

Глава третья «Малышка Настя»

Влад одернул портьеру и зажмурился от потока солнечного света, он несколько секунд смотрел в окно на знакомый с детства двор: вот детские качели — карусели, вот скейтпарк — теперь уже весь расписанный творчеством местных граффити, а чуть в стороне футбольное поле со свежевыкрашенными синими воротами.

— Помню, как мы гоняли в футбол, а ты сидела вон на той скамейке и играла в куклы, иногда выбрасывала мяч обратно, на поле и звонко смеялась.

Влад обернулся к Насте, и пристально на нее посмотрел, он, будто не видел ее все эти дни, а сейчас внимательно вглядывался в нее.

Настя смутилась, но на этот раз сумела ответить:

— Конечно, помню, но я тогда совсем маленькая была.

Влад задумчиво произнес:

— Малышка с темными косичками и зелеными лентами. Сейчас ты совсем взрослая, и очень изменилась, Настя. Наверное, много парней за тобой бегает? — шутливо спросил он.

Настины щеки вспыхнули, она в волнении смяла кончик занавески:

— Я сама по себе, и никакие парни мне не нужны.

Влад усмехнулся:

— Ну, это ты сейчас так говоришь. Посмотрим, что будет, когда станешь студенткой. Куда собираешься поступать?

Настя расправила и без того прямую спину:

— В Харьковский национальный университет, на филологический факультет.

— Интересный выбор.

Настя с жаром выпалила:

— Хочу стать писателем! Тетя Марьяна говорила, что у меня есть талант!

Влад вздрогнул, в горле образовался ком и на глаза набежали слезы: мама…Он знал, что Настя и его мама очень сблизились за последние годы, мама преподавала у Насти литературу и русский язык.

Настина мать давно оставила дядю Толю ради богатого любовника. Сначала она писала и звонила дочери, а потом их общение прекратилось. Дядя Толя искал жену, даже выступил на передаче «Через годы — через расстоянья», но все безрезультатно.

Дядя Толя так и не женился, и всем говорил, что Настя — его единственный родной человечек, его маленькая птичка.

Как — то Марьяна прочла сочинение Насти и поняла, что девочка очень способная, и она предложила Насте Земцовой приходить к ней домой и брать разные книги из их обширной библиотеки.

Настя тогда зачарованно смотрела на высокие книжные шкафы, доверху наполненные литературой на различные темы: справочники, энциклопедии, зарубежные и российские авторы, классика и современные имена.

Марьяна любила книги и считала — что это и есть настоящее богатство, и Настя жадно прочитывала очередные томики Моэма Сомерсета или Бернарда Шоу, а потом бежала за новой порцией к тете Марьяне. Они пили чай, рассуждали о героях произведений, и почему они поступали, так или иначе.

Настя заметила, как опять побледнел Влад, и поняла, насколько ему сейчас больно и тоскливо от мысли, что мамы больше нет. И в этот момент, глядя на Влада, ей так хотелось обнять его, она даже сделала крохотный шаг навстречу к нему, но раздалась музыка, и на дисплее его телефона высветилось фото девушки. И Настя с сожалением отметила, что девушка очень красивая.

Влад быстро нажал кнопку:

— Ксюша! Да…милая…, и я очень соскучился по тебе…

Насте стало неудобно, присутствовать при личном разговоре, и она буквально выскочила из комнаты, но Влад, кажется, этого не заметил. Он всецело ушел в разговор, и Настя скоро догадалась, что звонившая девушка Ксюша — его жена.

Через приоткрытую дверь спальни, где ночевал Влад, долетал его голос:

— Да, еще два — три дня останусь здесь, нужно встретиться с нотариусом и оформить дарственную на мамину квартиру на тетю Валю, а потом сразу в Москву.

Ксюша, видимо, ответила что — то очень ободряющее и приятное, уголки губ Влада поднялись вверх, и он произнес:

— Люблю тебя.

Настя ругала себя, что не смогла уйти из соседней комнаты и стала свидетелем хоть и отчасти, интимного разговора Влада с женой. Внутри нее бушевала смесь из отчаяния, сожаления, обиды, зависти к Ксюше, которая всецело обладает Владом, а она.… А что она? Всего лишь маленькая девочка из воспоминаний детства.

Хотя Влад несколько минут назад и сказал Насте, что она очень красивая, но слова его звучали не как слова восхищенного мужчины, а как слова старшего брата или родственника. А Настино сердечко билось так быстро в присутствии Влада, и ей казалось, что оно способно выдать ее тайну.

И она знает, что Влад уедет через два дня. Всего лишь через два дня! Теперь уже навсегда! Ему незачем возвращаться в их родной город — тети Марьяны больше нет, а из — за тети Вали он приезжать не станет.

И что же ей остается делать? Опять несколько дней плакать в подушку, как в прошлом году, когда он приехал на несколько дней на день рождение матери и опять уехал?

А она, столкнувшись с ним, будто случайно, на улице, произнесла несколько фраз, а потом месяц перебирала их короткий, ничего не значащий разговор, вспоминая его блестящие, чуть смеющиеся глаза. И его губы… на которые она старалась не смотреть, но о которых потом мечтала, представляя, как он прикасается к ней.

Ну почему она такая дура! Ее разум твердил, что Влад воспринимает ее как школьницу, как ребенка, у них целых восемь лет разницы! Но ее безудержно тянуло к нему, она еще четвероклассницей влюбилась в него, и это чувство не только не ослабевало с годами, а наоборот только укреплялось и росло. Но что толку? Что ей с этим чувством делать?

На ее плечо неожиданно легла горячая рука:

— Настя, мне нужно идти. Дяде Толе передай большой привет и благодарность, что не дал мне остаться одному.

Когда он ушел, Настя, прикрыв глаза, долго держала свою руку там, где несколько секунд назад лежала его ладонь, и ее сердце все еще тревожно и рвано билось: «тук — тук — тук».