Государство, общество и природа в России конца XIX – первой трети XX века. Танго втроём

Нина Цинцадзе

Монография подготовлена в русле экологической истории – современного и актуального междисциплинарного научного направления. В ней представлено историческое исследование государственно-общественного восприятия, осмысления и решения социоприродных процессов, протекавших в позднем аграрном обществе европейской части России в конце XIX – первой трети XX века. Источниковую основу исследования составили как архивные документы, так и разнообразные опубликованные материалы. Часть архивных источников вводится в оборот впервые. В заключение обобщается исторический опыт и модель взаимодействия Российского государства и общества в процессе осмысления и регулирования экологических проблем деревни, подчеркивается необходимость расширения партнерства власти и социума в формировании здорового национального экологического менталитета и решении современных проблем окружающей среды. Издание адресовано специалистам, научным сотрудникам, преподавателям и учащимся вузов, а также всем, кто интересуется экологической историей России.

2.

Государственная власть и негативные экологические процессы в позднем аграрном обществе: путь от констатации до регулирования

В этой главе мы рассмотрим трансформацию государственного восприятия социоприродных проблем аграрной сферы в периоды позднего пореформенного развития Российской империи, Временного правительства, «военного коммунизма», НЭПа, коллективизации, первых довоенных пятилеток. Описательное повествование будет дополнено контент-анализом нарративных материалов. Отдельными сюжетами представлены анализ программ политических партий страны, материалов репрессивных органов. Изучение деятельности государственных органов осуществлено с комбинированием хронологического и проблемного подходов.

2.1. Царское правительство и социоприродные проявления аграрного кризиса

Как известно, признанная проблема — наполовину решенная проблема. На протяжении пореформенного времени, и особенно в предреволюционный период, в России нарастал социоприродный кризис: под влиянием демографического роста населения происходило увеличение площади пашни за счет иных природно-хозяйственных ресурсов (лес, луга, пастбища), что вызвало истощение земли, увеличение площади оврагов, песков, обмеление рек, частые засухи, неурожаи и пр. Профильным ведомством, курировавшим развитие сельскохозяйственной отрасли, было учрежденное в 1837 г. Министерство государственных имуществ (МГИ), в 1894 г. переименованное в Министерство земледелия и государственных имуществ (МЗиГИ), в 1905 г. — в Главное управление землеустройства и земледелия (ГУЗиЗ), и, наконец, в 1915 г. — в Министерство земледелия (МЗ), которое просуществовало до Февральской революции 1917 г. В период Временного правительства оно продолжило свою работу уже в статусе Министерства земледелия Временного правительства. Это было центральное отраслевое ведомство страны, которое, помимо развития сельского хозяйства, занималось землеустройством, лесоустройством, сельскохозяйственным образованием и воспитанием, мелиорацией, крестьянскими переселениями и др.

Выявленный материал мы сгруппировали по хронологическому принципу в следующие периоды: деятельность МГИ в 1861–1894 гг.; деятельность МЗиГИ в 1894–1905 гг.; деятельность ГУЗиЗ в 1905–1915 гг., деятельность МЗ в 1915–1917 гг. (В силу переориентации ведомства на военные нужды, фрагментарностью данных за период 1915–1917 гг. мы больше внимания уделили освещению работы ГУЗиЗ.) Такое деление обусловлено и историей развития ведомства, и содержанием его работы.

Деятельность Министерства государственных имуществ в 1861–1894 гг

Уже в первое пореформенное десятилетие с подачи земств министерство стало осуществлять, говоря современным языком, мониторинг состояния аграрной сферы. Самым первым и крупным мероприятием в этом направлении стало проведенное по инициативе министра П. А. Валуева в 1872–1873 гг. исследование состояния сельского хозяйства — т.н. Валуевская комиссия. Причиной ее созыва стали замедленные темпы развития сельского хозяйства, проявлявшиеся в экстенсивном характере полеводства, отсутствии правильной системы земледелия, активном лесоистреблении и др.¹⁴¹ Опубликованный комиссией итоговый доклад¹⁴² значительно дополняет архивные материалы журналов ее заседаний. Комиссией с 21 ноября 1872 г. по 28 апреля 1873 г. было проведено 52 заседания¹⁴³. Наше внимание привлекли четыре заседания, на которых дискутировались социоприродные аспекты сельского хозяйства страны. Так, на заседании 14 марта 1873 г. члены комиссии единогласно признали состояние сельского хозяйства империи «весьма неудовлетворительным», требовавшим, помимо агрономических, еще общих и частных мер улучшения, которые при этом соответствовали бы местным условиям. Помощь в этом ожидалась от правительства, которое должно было решать эти проблемы на законодательном уровне и при содействии различных государственных ведомств. Члены комиссии считали целесообразным и дальновидным повышение государственного финансирования интенсификации сельского хозяйства. Однако они предостерегали от слишком поспешных действий в этой области, притом что антикризисные меры должны были быть последовательными и регулярными ¹⁴⁴.

Интересны отдельные мнения членов комиссии. Так, Скворцов считал, что невозможно было на территории всей империи внедрить универсальные систему и приемы полеводства, которые одинаково и повсеместно приносили бы успех. Задачей правительства, по мнению Макова, должно было стать качественное улучшение сельского хозяйства, а не дальнейшее расширение пашни. В этом его поддержал фон Бушен, который указал на негативные последствия роста пашни в ущерб лугов и лесов. О том же говорил барон Медем, выступавший за рационализацию сельского хозяйства с учетом местных особенностей. Стремоухов сомневался в том, что государство могло реализовать на практике все предложенные комиссией меры, поэтому призывал коллег сосредоточить внимание только на тех из них, которые могли быть осуществлены¹⁴⁵.

В итоге комиссия постановила рекомендовать применение сельскохозяйственной техники, многопольных севооборотов; теоретическое образование в сельскохозяйственных учебных заведениях дополнить наглядно-практическими мероприятиями (выставки, музеи, публичные лекции, опытные поля, фермы и пр.); создание низших сельскохозяйственных школ по типу французских, которые учреждались в частных хозяйствах при государственном субсидировании; организацию образцовых имений с государственным софинансированием ¹⁴⁶.

На следующем заседании 17 марта 1873 г. члены комиссии высказались за применение правительством, помимо прямых мер, улучшения сельского хозяйства и косвенных мер поощрения частных лиц и мелких крестьянских хозяйств. В зависимости от сословной принадлежности поощрительные меры включали бы пожалование почетных знаков, знаков отличия, денежных премий. Они выполняли бы поощрительную и воспитательную функции. Введение широкой поощрительной практики рациональных хозяев требовало внесения дополнений в законодательство.

Члены комиссии считали важным развитие луговодства, расширение травосеяния, осушение болот. В этом помогли бы прямые административные меры, а также косвенные в виде поощрений и денежных пособий. Разные члены комиссии озвучили законодательные и технические аспекты осушения болот. Фон Бушен указал на то, что в Пруссии и Голландии оно проводилось посредством промышленных обществ, что в России было невозможно. Он предлагал, чтобы правительство содействовало созданию мелиоративных товариществ, выдавало бы им льготные ссуды. Осушение болот, помимо решения хозяйственных задач, по мнению фон Бушена, благоприятно сказалось бы на санитарно-гигиеническом состоянии окружающих территорий, т.к. болота были рассадниками ряда болезней. Фан-дер-Флит советовал к этому процессу активнее привлекать земства. В пример он поставил псковское земство, которое выделяло денежные средства на осушение болот. Неелов отметил, что в Министерстве государственных имуществ уже составлен законопроект об орошении и осушении земель, который ожидал заключения земских собраний.

Не меньшее значение имело обводнение степей. Члены комиссии указали на имевшийся по этому поводу пробел в законодательстве и рекомендовали его восполнить ввиду важности орошения и обводнения «как в хозяйственном, так и в климатическом отношении». Они считали необходимым, чтобы государство проявило инициативу и заботу также о развитии и улучшении скотоводства. Для предотвращения падежа скота чиновники советовали ужесточить полицейско-ветеринарные меры прогона скота и даже заменить прогон скота его перевозкой железнодорожным и водным транспортом. Рекомендовалось введение страхования скота, особенно гуртов, продолжение опытов по чумопрививанию¹⁴⁷.

На заседании 21 марта 1873 г. обсуждался вопрос об охране лесов, которые, как было замечено, играли важную хозяйственную и климатическую роль. На собрание были приглашены профессор Петербургского земледельческого института Ю. Э. Янсон, профессор Петровской земледельческой академии И. А. Стебут, а также землевладельцы ряда губерний. П. А. Валуев, председатель комиссии, высказался о необходимости облесения безводных степных пространств. Члены комиссии полагали, что законодательство об охране лесов было «вполне достаточным», но требовавшим строгого и точного его исполнения. Как они считали, огромные обороты лесоистребления частновладельческих лесов надо было пресечь. Для этого стоило сократить количество лесных сервитутов, т.к. леса, обремененные ими, частными владельцами вырубались в первую очередь, а кроме того, прогон крестьянского скота по ним препятствовал лесовосстановлению. Скворцов предложил изъять из крестьянских наделов лесные участки ввиду их уничтожения крестьянами. Министр заявил, что этот вопрос уже рассматривался в Главном комитете об устройстве сельского состояния и должен был быть в ближайшее время решен. Члены комиссии посчитали необходимым приобретение казной частных лесных участков, особенно сильно обезлесенных, назначение премий тем хозяевам, которые занимались лесовосстановлением. Отдельно, как они полагали, следовало было повысить статус лесных сторожей и значение их показаний при свидетельствовании фактов несанкционированной вырубки лесов. С целью сокращения лесоистребления и сохранения лесов чиновники рекомендовали разработку альтернативных видов топлива для нужд промышленности и железных дорог — каменного угля и торфа, развитие угольного и особенно торфяного производств. С целью уменьшения рубки леса для строительных нужд важно было увеличить сеть кирпичных и черепичных заводов. В этом требовалась активная деятельность земств в условиях льготного государственного субсидирования¹⁴⁸.

На заседании 24 марта 1873 г. Лобанов-Ростовский вновь поднял вопрос о лесоохранении. В частности, с целью повышения у лесовладельцев стимула к сбережению лесов он предложил, чтобы не земства, а правительство определяло предельную сумму земского сбора с частных лесов. В пример он привел подобную практику в Бельгии и Германии. Однако некоторые члены комиссии высказали сомнение относительно введения специального поземельного сбора с лесов по причине сложности реализации этой процедуры (большая площадь страны, отсутствие таксации), а также факта выгодности для дворян пашенного земледелия, нежели лесного хозяйства. Последнее доказывалось активной расчисткой под пашню лесов в северных лесистых губерниях, где земские сборы были невелики. Вследствие отсутствия у комиссии сравнительных погубернских данных о земельном и лесном налоговом обложении этот вопрос оставили открытым¹⁴⁹.

Обращает на себя внимание мнение комиссии относительно препятствия общинного устройства в деле улучшения крестьянского сельского хозяйства. К числу отрицательных сторон общины они относили стеснение личной свободы крестьян в сельскохозяйственной деятельности, фактическую невозможность выхода из нее, препятствие развитию ремесел и промышленности. Помимо этого, на состоянии сельского хозяйства негативно сказывались обременительные выкупные платежи. Между тем, по отзывам с мест, крестьяне демонстрировали стремление приобрести в собственность земельные участки, арендовать новые, тем самым создавая предпосылки для складывания «практически ориентированного» типа хозяйствования. В связи с этим комиссия рекомендовала при сохранении связи крестьян с крестьянским обществом облегчить выход из общины тем предприимчивым крестьянам, которые желали этого, компактно отводить им участки земли в одном месте. При этом круговая порука сохранялась и в отношении крестьян-собственников, т.к., по мнению министра, этот щекотливый вопрос был обусловлен фискальными потребностями государства.

В дополнении к этому комиссия высказалась за прекращение частых земельных переделов в крестьянской среде, которые противоречили «требованиям здравого и разумного хозяйства». Члены совещания осознавали, что частые переделы земли являлись следствием общинных порядков. Чиновники советовали сократить сроки земельных переделов, производить выдел земли в одном месте, что в будущем способствовало бы переходу к практике постоянного землепользования. Некоторые члены комиссии предложили проводить переделы земли в присутствии компетентных лиц, которые контролировали и упорядочивали бы их¹⁵⁰.

Надо заметить, что сам министр проявлял интерес к состоянию природных ресурсов, мелиоративному делу, всячески старался интенсифицировать его в стране. Так, в ноябре 1873 г. П. А. Валуев инициировал работу специальной комиссии под руководством Е. Петерсона о рассмотрении вопросов водопользования при осушении и обводнении. Подготовленный комиссией проект ограничения в некоторых случаях (наличие избытка воды у владельца, непроизводительное ею распоряжение и др.) права собственности на водные источники при осушении и орошении земель в Европейской России министр признал целесообразным¹⁵¹. По поручению министра II отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии в 1875 г. подготовило «Проект правил пользования водами». Чиновники этого ведомства предложили в интересах государства при осушении и орошении земель также ограничивать права береговых владельцев на воду¹⁵². В 1875 г. П. А. Валуев направил в Комитет министров лично им составленный проект положения «О сбережении лесов, имеющих государственное значение»¹⁵³.

По итогам работы «Валуевской комиссии» было решено оказать содействие сельскому хозяйству. Это выразилось в том, что в 1870-е гг. начались осушительные работы на севере и северо-западе, оросительные — на юге и юго-востоке империи¹⁵⁴. Для улучшения скотоводства за границей закупили быков и коров¹⁵⁵. В 1881–1887 гг. было облесено более 24 тыс. дес.¹⁵⁶

Однако мелиоративное дело развивалось не столь интенсивно, как этого хотелось. Общественная инициатива не всегда находила поддержку у министерства. Например, представленный потомственным дворянином, основоположником маслоделия и сыроварения Н. В. Верещагиным, братом знаменитого художника В. В. Верещагина, военными инженерами С. О. Ощевским-Кругликом и И. И. Зарановским, а также английским подданным Г. Вильсоном на согласование в 1899 г. проект устава акционерного общества для орошения и осушения земельных угодий «Русское общество» был отклонен. Условия о бесплатном предоставлении обществу на 99 лет исключительных прав владения казенными землями, отведенными под ирригацию и дренирование, с последующим обязательством выкупа казной этих земель и уплаты 10% вознаграждения за передачу устроенного мелиоративного дела, не понравились государственному ведомству и лично министру. МГИ не было уверено в исполнении концессионерами-акционерами своих обязательств при наличии у них больших привилегий¹⁵⁷.

В последующие десятилетия, по мере обострения социоприродного кризиса, были организованы ряд специальных экспедиций: в 1892–1894 г. Лесным департаментом была инициирована экспедиция В. В. Докучаева, в 1894–1900 гг. работала экспедиция генерала А. А. Тилло по изучению рек Европейской России¹⁵⁸. Содержание и результаты этих экспедиций ранее нами были отражены¹⁵⁹.

Наряду с организацией специальных научных экспедиций министр периодически совершал поездки по губерниям империи для личного ознакомления с деятельностью ведомства на местах, состоянием сельского хозяйства в стране. Министр государственных имуществ А. С. Ермолов был ученым-агрономом, поэтому его наблюдения носили профессиональный характер. Так, в отчете о его поездке в 1893 г. содержатся замечания по отдельным вопросам применения Лесоохранительного закона 1888 г. в различных местностях Российской империи. Министр указал на нечеткость формулировок закона, которые вызывали «недоразумения» в его применении, нарекание и даже сопротивление со стороны частных лиц. Например, признание рубки леса опустошительной должно было учитывать местные условия лесистости, аналогично — в случае признания лесов защитными. Последнее, как считал А. С. Ермолов, производилось «совершенно случайно». Причина этого заключалась в том, что частновладельческие леса были определены по площади, но не по качеству, что рекомендовал осуществить министр.

Он полагал, что зачисление лесов в разряд защитных часто проводилось необоснованно. Много жалоб местного населения о том поступало, например, из Крыма. А. С. Ермолов считал, что пастьба скота в лесу, особенно коз, местным татарским или болгарским населением не являлась поводом перевода леса в категорию защитного. Эти участки не подлежали естественному лесовозобновлению и были бесполезны. В Тверской губернии защитным лесом признавались заросшие лесом пашни или покосы, в то время как леса по берегам Волги и ее притоков таковыми не признавались. О необходимости включения 3–5-верстного прибрежного лесного пространства в категорию защитных лесов говорили даже землевладельцы.

Далее министр обращал внимание на неопределенность в законе понятия «опустошительная рубка»: в одних губерниях к ответственности привлекали за рубку в размерах больше годовой пропорции (Тамбовская, Московская губернии), а в других такая рубка не признавалась нарушением и вырубленный лес засчитывался в пропорцию следующего года (Калужская, Владимирская губернии). Такие же проблемы были с лесными расчистками. В некоторых губерниях (например, в Тверской) ограничения лесных расчисток делали невозможным ведение лядинного хозяйства (подсечно-огневого земледелия). В Крыму лесоохранительные комитеты не разрешали расчищать под виноградники вытоптанные скотом лесные участки. А между тем, как замечал министр, польза для почвы от виноградников была бы больше, чем от «полуобглоданного скотом и низкорослого и корявого кустарника, под которым нередко голая земля»¹⁶⁰.

Состояние лесного дела и лесного хозяйства А. С. Ермолов признал крайне неудовлетворительным, что отражалось на снижении доходности казны. Содержание лесов было бесхозяйственным. В том были виноваты шаблонная система управления, не учитывавшая местные условия (обороты рубок устанавливали командированные из Петербурга ревизоры лесоустройства, а не знакомые с местной спецификой провинциальные чиновники), высокая централизация управления лесами, сковывавшая инициативу лесничих на местах. Проблемными были леса общего владения, спорные и въезжие, где крестьянами производились несанкционированные лесные порубки. Необходимо было, как считал министр, ввести принудительное размежевание. Пагубные последствия имел неумеренный отпуск казенного леса даром или по пониженной таксе церкви и крестьянам, которые его перепродавали или небрежно к нему относились.

Надзор за казенными лесами признавался «недостаточным и крайне затруднительным», что провоцировало порубки и пастьбу скота в них. Лесные участки высокопоставленный чиновник предлагал разукрупнить, чтобы усилить за ними контроль. По его наблюдению и признанию, вследствие недостаточности средств, отпускаемых на прореживание и прочистку лесов, они были замусорены валежником и сухостоем. Для этого А. С. Ермолов предлагал выплачивать лесничим за работу процент от лесного дохода в виде премии, отдавать местным крестьянам такие леса для прочистки. Лес страдал от перестоя и бесхозяйственного к нему отношения, от вредных насекомых, борьбе с которыми не уделялось много внимания по причине малой изученности явления¹⁶¹. Много внимания министр уделил проблеме укрепления песков и облесения оврагов. Тем более запросы об этом поступали с мест: воронежское отделение Московского общества сельских хозяев просило об оказании содействия со стороны правительства в деле укрепления песков и оврагов; в Саратовской губернии требовалось укрепить 13 тыс. дес. песков¹⁶².

Большой урон лесам наносил их отвод крестьянам, которые обращали их в пашню. Но были редкие случаи бережного отношения крестьян к лесам: в Ярославской губернии на три волости было выделено 17 тыс. дес. леса, большая часть которого была расчищена под пашню, но одна волость берегла свою долю леса и просила министерство запретить его вырубку, на которой настаивали соседние волости. На это ведомство ответило, что только общим сходом трех волостей можно было решить судьбу оставшегося леса¹⁶³.

Весной 1900 г. А. С. Ермолов выступил с инициативой учредить «Особое совещание для обсуждения проекта узаконений о производстве земельных улучшений в Европейской России». На заседание Совета министров 23 мая 1900 г. по его просьбе приглашались видные ученые, представители министерства финансов и др.¹⁶⁴ Данное межведомственное совещание так и не было созвано. Инициатива была перехвачена министром финансов С. Ю. Витте, который в 1902 г. созвал Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности.

Помимо сбора и анализа данных о развитии сельскохозяйственной отрасли производства, МЗиГИ проводило местные исследования посредством командирования в отдельные губернии специалистов сельского хозяйства. Так, на следующий год после неурожая 1891 г. было проведено исследование черноземных губерний с целью выявления их состояния и причин недорода. В 1893 г. были обследованы Орловская, Вятская, Пермская губернии. В 1893–1894 гг. изучались почвы Заволжья. Лесной департамент параллельно занимался составлением карт и описанием защитных лесов¹⁶⁵.

Одним из направлений в деятельности ведомства было распространение знаний в области сельского хозяйства, лесного дела и, вообще, агрономическое просвещение. На попечении министерства находился ряд учебных заведений: образованная в 1865 г. Петровская земледельческая и лесная академия, 10 средних сельскохозяйственных учебных заведений и 70 низших сельскохозяйственных школ, низшие лесные училища¹⁶⁶. Их количество постоянно увеличивалось. В 1890 г. Петровская земледельческая и лесная академия была преобразована в Московский сельскохозяйственный институт¹⁶⁷. Помимо государственных, на средства земств, сельскохозяйственных обществ и пр. открывались частные сельскохозяйственные училища и школы. Из 70 сельскохозяйственных школ 58 содержались на частные средства¹⁶⁸.

Кадры для Корпуса лесничих готовились в Санкт-Петербургском лесном институте и Петровской земледельческой и лесной академии. Лисинское лесное училище готовило специалистов низшего звена. В последующем, после закрытия этого училища, были созданы 13 низших лесных школ¹⁶⁹. Для распространения сельскохозяйственных знаний среди населения с 1887 г. впервые стали появляться курсы для народных учителей. Их прошли более 4 тыс. чел., в т.ч. 3200 учителей. На курсах большое внимание уделялось практической части занятий. С 1880-х гг. основы сельского хозяйства стали преподаваться в церковно-приходских и церковно-учительских школах, учительских семинариях¹⁷⁰.

С целью наглядного распространения достижений сельскохозяйственной науки создавались музеи (Императорский сельскохозяйственный музей, Императорский Санкт-Петербургский ботанический сад, Садовый музей), образцовые фермы, устраивались выставки (за период 1881–1894 гг. в Европейской России было организовано 374 выставки)¹⁷¹. Помимо этого, действовали опытные станции и поля. Последние учреждались частными лицами и земствами.

Министерством финансировалась деятельность сельскохозяйственных обществ, которых вначале насчитывалось четыре десятка¹⁷². Они занимались распространением улучшенных приемов ведения сельского хозяйства, популяризацией агрономических знаний. В 1894 г. их насчитывалось уже 131 (95 обществ и 36 отделений). Они специализировались по отдельным отраслям сельского хозяйства на территории губерний, уездов и даже волостей. Сельскохозяйственные общества своей деятельностью привлекали внимание крестьян и землевладельцев к агрокультурной практике хозяйствования. Самыми известными были Императорское Вольное экономическое общество и Московское общество сельского хозяйства. Большая часть обществ получали постоянные или временные государственные субсидии¹⁷³. Свою долю содействия развитию сельского хозяйства вносили сельскохозяйственные съезды¹⁷⁴.

Большую работу на местах проводили сельскохозяйственно-экономические земские коллегии — коллегиальные сельскохозяйственные органы земств. Они оказывали практическую помощь крестьянам и помещикам, изучали состояние сельского хозяйства в уездах, разрабатывали рекомендации по рациональному ведению сельского хозяйства¹⁷⁵. Так, с подачи земства с 1880-х гг. обсуждался вопрос о мелиоративном кредите и только 6 мая 1896 г. были введены в действие «Временные правила о ссудах на сельскохозяйственные улучшения»¹⁷⁶.

Отдельного внимания заслуживают мероприятия министерства по мелиорации. Систематические и широкие оросительные мероприятия начались с 1880 г. после засухи на юге империи и в Поволжье. Затем, после засухи 1892 г., орошение и обводнение распространилось на степные районы Юго-Востока государства. Тогда же стали устраиваться искусственные водохранилища. Много работ проводилось по регулированию стока рек и речек.

В 1895 г. министерство подготовило специальный очерк о мероприятиях в сфере орошения степных и южных районов империи¹⁷⁷. Вода признавалась ценнейшим элементом сельскохозяйственной производительности. Отмечалось опасное увеличение маловодных и безводных пространств в России, площадь которых вследствие часто повторявшихся засух росла к юго-востоку. Это угрожало земледелию и жизнеобеспечению в будущем. Бездействие и равнодушие к этой проблеме были чреваты серьезными, далеко идущими последствиями. Причиной недостатка воды в степных черноземных губерниях, по мнению составителей очерка, было истребление лесов, защищавших источники главнейших рек России. Причем исчезновение лесов произошло в сравнительно недавнем прошлом. Это вызвало рост оврагов, распространение песков, засыпание ими истоков рек, их пересыхание и гибель водных источников, изменение климата в сторону его нестабильности и сухости. Помимо лесоистребления, эти негативные процессы усугубляла распашка степей и лугов, берегов рек, хищнические приемы эксплуатации земли.

Явная проблема оскудения почвы привела к оскудению влаги: не хватало воды не только для нужд земледелия, но и питья людей и водопоя скота. Ценность и недостаток воды как жизненного ресурса проявлялась в том, что в 1890-е гг. в центральных и южных губерниях вводился новый вид уголовного наказания, предусмотренный за участившуюся кражу воды со взломом из колодцев, запираемых на ключ их владельцами. Вода из подобных колодцев продавалась их владельцами своим односельчанам. Исчезновение прудов, уменьшение числа водных источников было причиной для переселений крестьян в более благоприятные районы. Недостаток водных источников, пользование имевшимися одновременно и в хозяйственных, и в бытовых, и в пищевых целях были причиной распространения заразных заболеваний (тифа). Все это с каждым годом делало проблему водоснабжения степных районов страны «острой и жгучей». В силу этого она приобрела характер «общегосударственной задачи»¹⁷⁸.

Первые спорадические опыты по ирригации начались в России в начале 1840-х гг., после стажировки за границей отечественных специалистов. Широкие оросительные мероприятия требовали специальных гидрологических и геологических исследований, которые начали проводиться лишь с 1880-х гг. с целью подготовки топографической, метеорологической, гидротехнической основы для широкой оросительной политики применительно к отдельным местным условиям. Тогда была организована экспедиция генерал-лейтенанта И. И. Жилинского. Однако государственное финансирование обводнительных работ проводилось «в крайне ограниченных размерах», что не позволило существенно решить проблему водоснабжения на юге и юго-востоке империи. К тому же кадровое обеспечение этих работ было недостаточным (их обеспечивали 59 специалистов, 18 студентов и практикантов). Лишь засуха 1891 г. заставила правительство убедиться в неотложности и важности оросительного дела в стране: на помощь населению, строительство и ремонт обводнительных сооружений была выделена беспрецедентная сумма — 0,5 млн руб. Всего за 1880–1894 гг. экспедиция А. А. Жилинского получила 2,3 млн руб. Составителями очерка верно отмечалось, что правительство не должно было жалеть деньги на ирригацию степей, траты на которую окупились бы сторицей ¹⁷⁹.

Судя по отчету экспедиции за 1894 г., на оросительные мероприятия юга страны (Воронежская, Самарская, Полтавская, Херсонская, Таврическая губернии) было затрачено 295 100 тыс. руб. Проводились общие (изучение рельефа, водности рек, состава почвы и подпочвы и пр.) и специальные изыскания (гидротехнические и сельскохозяйственные работы на орошаемых участках) ¹⁸⁰. В Воронежской губернии, помимо ремонта ранее возведенных гидротехнических сооружений, были проведены ряд новых работ — например, было завершено строительство водоудержательной плотины. Для предохранения водохранилища от наносов был укреплен действующий овраг и дно лога, в котором была построена плотина. Была окончена также насыпь плотины около Дона. В Самарской губернии проводились метеонаблюдения, сельскохозяйственные опыты и др.¹⁸¹

Конкретными мерами обводнительных и оросительных работ, помимо строительства гидротехнических сооружений, были запруды речек, сбор дождевой и снеговой воды, механический подъем воды, специальные приемы обработки почвы и пр. Такие мероприятия проводились на территории Самарской, Саратовской, Воронежской, Тамбовской, Курской, Пензенской, Симбирской, Полтавской, Херсонской, Таврической, Екатеринославской губерний, Области Войска Донского¹⁸². Сложность в ирригации состояла в неразвитости российского водного права, исходившего из принципа частной собственности на водные ресурсы, что препятствовало проведению ряда мероприятий. В Западной Европе в то время была установлена публичная собственность на водные источники. В России важность воды к середине 1890-х гг. все более осознавалась, поэтому законодательное регулирование ее использования было необходимо для успеха оросительного дела в стране¹⁸³.

Параллельно с деятельностью экспедиции И. И. Жилинского в 1892 г. при Лесном департаменте министерства была образована экспедиция под руководством В. В. Докучаева для разработки научно-теоретических основ облесения и обводнения степей южной России, а в 1894 г. — межведомственная экспедиция для исследования истоков главнейших рек России под руководством генерала А. А. Тилло. Наряду с этими крупными мероприятиями проводились отдельные геологические изыскания членами Геологического комитета. Результаты их исследований были востребованы при орошении юга и юго-востока империи¹⁸⁴.

В комплексе с орошением шли работы по укреплению оврагов, которые интенсивно начали осуществляться также после засухи 1892 г.¹⁸⁵ С 1893 г. стали широко укрепляться овраги, особенно на склонах больших рек. На эти мелиоративные работы было потрачено 2,3 млн руб. С 1894 г. эти работы были поручены специально созданному отделу земельных улучшений, а укрепление песков и лесонасаждение остались в ведении Лесного департамента¹⁸⁶.

Отдельное внимание министерство уделяло развитию отраслей сельского хозяйства. В области полеводства в 1886–1890 гг. исследовалась практика применения минеральных удобрений¹⁸⁷. С целью активного перехода крестьян с трехполья на многополье министерство вело просветительскую работу, заготовляло семена кормовых трав и снабжало ими крестьянские хозяйства¹⁸⁸. Предпринимались меры по борьбе с вредителями сельского хозяйства¹⁸⁹. После экспедиции академика А. Ф. Миддендорфа начались активные работы по улучшению скотоводства¹⁹⁰. В поле зрения ведомства находились проблемы крестьянского коневодства¹⁹¹. Позже ведомство озаботилось проблемами рыбного хозяйства: с 1884 г. были введены запреты на лов волжской сельди для того, чтобы не истощить ее запасы¹⁹².

Лесоустроительные работы в период 1862–1872 гг. охватили площадь более 4 млн дес.¹⁹³ После утверждения в 1888 г. «Положения о сбережении лесов» 458 300 дес. казенного леса были признаны защитными, 431,5 тыс. дес. — водоохранными. На площади более 4 млн дес. лесоохранительными комитетами были утверждены планы ведения лесного хозяйства частными лицами¹⁹⁴. Государственные средства тратились на облесение степей юга империи, лесовозобновление¹⁹⁵.

Важным направлением в деятельности сельскохозяйственного ведомства империи была организация переселения избыточного крестьянского населения на восток страны. Пик переселений пришелся на вторую половину 1880-х гг. Всего из многоземельных губерний Европейской России за 1881–1894 гг. было переселено 94 488 чел.¹⁹⁶

Деятельность Министерства земледелия и государственных имуществ в 1894–1905 гг

В этот период правительство предпринимало энергичные меры по осмыслению и преодолению негативных социоестестественных последствий аграрного перенаселения: были учреждены комиссия под руководством директора одного из департаментов Министерства финансов В. И. Ковалевского — «Особое совещание для выяснения общих и основных причин экономического упадка группы губерний центрально-черноземной полосы Европейской России» (1899–1901 гг.), «Комиссия о Центре» под председательством товарища министра финансов В. Н. Коковцова (1901 г.), по инициативе министра финансов С. Ю. Витте было созвано «Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности» (1902–1905 гг.)¹⁹⁷. Материалы с мест воочию показали глубину кризисных явлений в деревне Европейской России¹⁹⁸.

По-прежнему аграрное ведомство уделяло специальное внимание развитию отдельных отраслей сельского хозяйства. В 1896 г. была созвана специальная сельскохозяйственная комиссия для рассмотрения постановлений и ходатайств Всероссийского съезда сельских хозяев, прошедшего по инициативе Московского общества сельских хозяев в Москве в декабре 1895 г. Ее председателем был избран А. А. Нарышкин, товарищ министра земледелия, а членами являлись И. А. Звегинцев, Н. А. Хомяков, Д. А. Тимирязев, И. И. Жилинский, И. А. Арапов, Ф. И. Никитин, И. А. Бильдердинг, Н. И. Червинский, С. С. Бехтеев, Ф. С. Голицын, А. А. Куракин, А. А. Шульц, Д. И. Семенов, Я.Я. Шварц, К. Ф. Головин, Н. И. Шидловский, И. В. Стенбок-Фермор. В период февраля-апреля, октября 1896 г. комиссия провела восемь заседаний, на трех из которых присутствовал министр¹⁹⁹. Комиссия согласилась с предложениями съезда о дальнейшей поддержке министерством сельскохозяйственных обществ, расширении сети сельскохозяйственных учебных заведений, опытных полей и станций, практики применения удобрений, энергичных мерах по орошению засушливых районов посредством устройства большого числа прудов, в т.ч. служивших скоту водопоем. Для реализации последнего чиновники считали важным расширение мелиоративного кредитования. Комиссия признала целесообразным развитие коневодства, механизацию сельскохозяйственного труда²⁰⁰. Для развития животноводства в 1901 г. была создана ветеринарная часть в составе Министерства внутренних дел²⁰¹.

В поздний пореформенный период правительство уделяло повышенное внимание развитию Сибири, что было обусловлено строительством Транссиба — грандиозным проектом начала XX в., — необходимостью его обеспечения строительными и отопительными материалами. В связи с этим министр совершал командировки туда, следил за осуществлением развития сельского, лесного и горного хозяйств. В развитие края вкладывались немалые денежные средства. В отчетах о сибирских поездках министра содержатся очень ценные наблюдения не только о развитии Сибири, апробированных в старопахотных частях империи способах колонизации, возникавших в результате проблем, но и о социоприродных проблемах Европейской России в связи с ее «оскудением». Так, осенью 1895 г. министр земледелия А. С. Ермолов совершил поездку в Сибирь, о чем составил доклад императору²⁰². Примечателен сохранившийся в фонде Канцелярии министра земледелия экземпляр этого доклада с пометами на полях, сделанными Николаем II²⁰³. Целями поездки министра были ознакомление с условиями поземельного устройства переселенцев из Европейской России, управления лесных и горных богатств с учетом строившейся Транссибирской железной дороги, состоянием сельского хозяйства и кустарной промышленности. Император соглашался с министром в том, что главнейшей задачей правительства в Сибири было урегулирование земельных отношений местного населения с тем, чтобы предотвратить конфликты между старожилами и новопоселенцами. Для этого предполагалась выдача старожилам «владенных документов» на их наделы. Важной частью поземельного устройства в Сибири, в чем также соглашался государь, было урегулирование лесопользования, прекращение хищнического лесоистребления посредством ужесточения лесоохранительных мер²⁰⁴. Темпы переселения в Сибирь из внутренних губерний страны росли: в 1895 г. переселилось 109 тыс. чел. При этом в некоторых районах (Минусинском округе Енисейской губернии) уже ощущалась нехватка удобной земли и малоземелье. «Таким образом, почти безпредельныя, на первый взгляд, пространства Сибири, на самом деле далеко не представляют собою неисчерпаемого земельного фонда», — заключал А. С. Ермолов. Для расширения удобной для сельского хозяйства и проживания территории планировалось осушение болот, обводнение степей и иные мелиоративные мероприятия, разведка новых участков, постепенное заселение тайги. Наблюдалось также и обратное переселение, которое в 1895 г. составило 10% выселившихся ранее²⁰⁵.

Министр отмечал, что в Сибири сохранялся экстенсивный тип хозяйствования, свойственный Европейской России, стремление к максимальной запашке целинных земель и игнорирование интенсивной системы полеводства. Вследствие истощения ряда участков в Тобольской губернии предпринимались попытки их унавоживания, а в южной части Енисейской губернии крестьяне применяли искусственное орошение сенокосных и пашенных угодий.

А. С. Ермолов обращал внимание императора на высокие темпы исчезновение лесов в Сибири вследствие отсутствия до середины 1880-х гг. государственного контроля за ними. Безграничная и бесплатная свобода пользования лесом, наличие запасов леса воспитала привычку неэкономного его хозяйственного использования. Много лесов погибало в пожарах. На восклицание министра о том, что не меньший ущерб лесам наносил ежегодный сруб деревьев для заграждения дорог от снежных заносов, Николай II пометил на полях доклада: «Это повторяется каждую зиму (подчеркнуто императором. — Н. Ц.) и в Европейской России!» По единодушному мнению царя и министра, вопрос о сохранении лесных богатств в интересах строившейся тогда Транссибирской железной дороги, населения Сибири и Европейской России являлся первостепенным. Оба поддерживали идею о рациональной эксплуатации еще сохранившихся лесов, искусственном лесовозобновлении, создании новых лесничеств, увеличении численности лесной стражи ²⁰⁶.

В докладе о поездке в Сибирь летом 1898 г. министр сообщал, что попутно ознакомился с плачевным состоянием крестьянских хозяйств Черноземья и Поволжья после засухи 1897 г. Тяжесть этого неурожая объяснялась тем, что население еще не оправилось от засухи 1891 г.²⁰⁷ По аналогии с Европейской Россией в Сибири проводились мелиоративные мероприятия, расширялась сеть агрономической помощи населению, распространялось сельскохозяйственное образование и др. Министр вновь повторял слова о необходимости упорядочения лесного хозяйства, усиления контроля над казенными лесами Сибири, что активно начало предприниматься с середины 1890-х гг.²⁰⁸

В черновом варианте доклада министра о поездке в центрально-черноземные губернии России летом 1896 г. с целью осмотра некоторых образцовых, передовых частных хозяйств содержатся любопытные размышления высокопоставленного чиновника о состоянии сельского хозяйства, мерах выхода из его кризиса. Судя по сделанной министром в конце документа приписке, он составил этот доклад с целью обратить внимание государя на необходимость развития сельского хозяйства, решения накопившихся в нем проблем. Вначале он сообщал о том, что в период упадка сельского хозяйства некоторые частновладельческие хозяйства (к тому времени их по империи насчитывалось 18) успешно вели интенсифицированный тип хозяйства: высаживали разнообразные полевые культуры, применяли агротехнические методы обработки земли, орошение полей, улучшали скотоводство, занимались искусственным лесоразведением. Министр полагал, что подобную практику необходимо было поощрять льготным отпуском саженцев из государственных лесных питомников, направлением в частные хозяйства государственных техников-инструкторов²⁰⁹.

Основная часть крестьянских хозяйств, по его наблюдению, ослабла, увеличилось количество безлошадных. Состояние крестьянских полей было плачевным: пары не пахались вовсе, во время озимого посева семена разбрасывались прямо по зеленому пару и потом запахивались сохой, не производился взмет ярового жнивья. А. С. Ермолов констатировал, что вследствие упадка цен на хлеб крестьянская вненадельная аренда сократилась, земля превратилась в обременение для крестьян, возросло их стремление к переселению из деревни. Малоземельным крестьянам и дарственникам в той ситуации было лучше. Однако при всех негативных условиях хозяйствования крестьяне все же стремились изменить свое положение к лучшему. Они развивали огородничество, садоводство (в с. Лихая Поляна Корочанского уезда Курской губернии площадь садов была около 1 тыс. дес.). Имелись несколько случаев крестьянского лесоразведения: в с. Крутой Лог на берегу Донца крестьяне для дужного промысла завели собственные плантации дужной ивы. Близость свеклосахарного и винокуренных заводов обеспечивала их промысел работой²¹⁰.

Осенью 1897 г. министр побывал в Астраханской губернии и на Кавказских минеральных водах. В докладе императору А. С. Ермолов писал о необходимости ограничения хищнического лова рыбы и борьбы с браконьерством в Волжском и Каспийском бассейнах. Пометы, сделанные Николаем II на полях доклада, свидетельствуют о его согласии с этим²¹¹.

В последующих отчетах министра земледелия о поездках в различные районы империи также содержатся его наблюдения о состоянии сельского хозяйства, отдельных его отраслей, предложения о мерах их развития. Выводы носили неоднозначный характер: в них прослеживаются и указания на огрехи в государственной аграрной политике, и ее достижения. Так, в отчете о поездке по ряду внутренних губерний и на Кавказ (в связи с готовившимся строительством железной дороги вдоль Черноморского побережья) в 1902 г. это явно присутствует: с одной стороны, министр писал о том, что выделяемые из казенных питомников лесные семена по льготной цене или даже бесплатно (лесным школам и др.) перепродавались в России и сбывались за границу; с другой — в течение трех лет в государственных лесах Курской, Орловской, Тульской и Калужской губерний было облесено более 1 тыс. дес., а в одной Воронежской губернии — 1 172 дес.²¹²

Самостоятельным направлением в деятельности министерства в этот период стало расширение агрокультурных мер хозяйствования и мелиорации. Продолжалась работа экспедиции А. А. Жилинского по орошению юга России. В сохранившихся архивных материалах содержится описание конкретных работ в тот период. Так, из составленного М. Ф. Рытелем, инженером путей сообщения, временно заведовавшим оросительными работами восточного района Европейской России, плана оросительных работ на 1900 г. в Саратовской, Самарской и Астраханской губерниях следует, что предполагалось продолжить начатые ранее работы. Обводнительные мероприятия проводились вначале на казенных землях, затем, согласно ходатайствам частных владельцев и крестьян, — на их участках при условии их целесообразности. В Саратовской и Астраханской губерниях планировалось устройство колодцев и иных гидротехнических сооружений, в Самарской губернии — еще и прудов по заявлению местных крестьян. Повсеместно обосновывалось проведение метеонаблюдений. Бюджет мероприятий в указанных трех губерниях составлял чуть более 78 тыс. руб.²¹³ Аналогичные работы по обводнению, устройству лиманного орошения, метеонаблюдениям планировались в тех же губерниях и на 1901 г. М. Ф. Рытель на осуществление этого плана запрашивал почти 101 тыс. руб.²¹⁴

Общее ежегодное финансирование земельных улучшений колебалось в районе небольших ассигнований: в 1895–1909 гг. оно в среднем было на уровне 850 тыс. руб.²¹⁵ С целью дальнейшего развития мелиоративных работ в составе министерства в 1903 г. был образован Гидрологический комитет²¹⁶. В состав последнего входили представители от Императорского двора и уделов, Министерства внутренних дел, Министерства юстиции, Министерства финансов, Министерства путей и сообщений, Военного министерства, Императорского Русского географического общества, Департамента земледелия, Лесного департамента Главного управления землеустройства и земледелия, специалисты по гидротехнике, геологии, сельскому хозяйству, лесоводству, юристы. Первым председателем нового структурного подразделения аграрного ведомства стал геолог и палеонтолог С. Н. Никитин. На заседаниях Гидрологического комитета продолжилось обсуждение конкретных проблем водного и сельского хозяйств, их правовых основ.

Однако стоит отметить важную особенность, подмеченную генералом М. Н. Анненковым, который руководил общественными работами после засухи 1891 г. Он писал о том, какое высокое значение для сельского хозяйства тогда имела вода, вопросы обводнения и орошения. На волне этого предпринимались активные действия государства и земства. В 1893–1897 гг. ситуация изменилась: о значении влаги и необходимости мелиорации забыли, т.к. шли обильные дожди. Начиная с 1897 г. и в особенности в 1898 г., когда разразилась засуха, вновь вспомнили о ранее обсуждаемых вопросах водообеспечения²¹⁷. Иными словами, проблемой не занимались систематически, а лишь тогда, когда она о себе напоминала. Генерал заметил то, что еще с библейских времен человечество сталкивалось с подобными чередованиями засушливых и влажных периодов — об этом свидетельствует сказание о 7 годах дождливых и 7 годах засухи. В понимании современников засухи были и как определенная повторявшаяся закономерность, которую надо перетерпеть, и как следствие деятельности человека (истребление лесов). При этом облесение М. Н. Анненков считал средством медленным и потому меры по задержанию зимних осадков более доступными и «скорее приводящими к цели»²¹⁸. Это объясняет более интенсивные темпы по сооружению запруд в верховьях рек и оврагах, плотин, снегосборных валиков, щитов и др. по сравнению с лесовозобновлением.

Деятельность Главного управления землеустройства и земледелия в 1905–1915 гг

В начале XX в. деятельность ГУЗиЗ стала более интенсивной и в сфере содействия развитию сельского хозяйства, и в лесоохранении, лесовозобновлении, и в переселении крестьян на окраины государства. С целью пересмотра законов о крестьянском землевладении в 1905 г. на смену комиссии С. Ю. Витте было учреждено «Особое совещание о мерах к укреплению крестьянского землевладения» под руководством председателя Совета министров И. Л. Горемыкина, просуществовавшее до 1906 г.

Царское правительство тратило внушительную сумму денежных средств на агрономическую помощь крестьянам: если в 1908 г. на нее выделялось 171 тыс. руб., то в 1909 г. — уже более 0,5 млн руб., в 1910 г. — более 2 млн руб., в 1911 г. — 4 млн руб., а в 1912 г. — 5,3 млн руб. На эти нужды в бюджете 1913 г. было зарезервировано 5 млн руб. Непосредственная агрономическая помощь выражалась в распространении минеральных удобрений, сельскохозяйственных орудий и машин, практики травосеяния, улучшении семян для посевов, технических приемов ведения сельского хозяйств. Повышенное внимание уделялось борьбе с вредителями-насекомыми — еще с 1898 г. для их истребления применялись заграничные химические смеси. Выделяемые средства на гидротехнические мероприятия также постепенно росли и к 1913 г. достигли более 2 млн руб.²¹⁹

Со временем сельскохозяйственная помощь населению стала одной из приоритетных задач министерства. Возросли бюджетные отчисления на Департамент земледелия: если в 1905 г. ему отпускалось 5,3 млн руб., то в 1913 г. — уже без малого 43 млн руб. Такое внушительное финансирование позволило ведомству не только оказывать более широкую и разнообразную агрономическую помощь крестьянам, но и усовершенствовать опытное дело, расширить сеть сельскохозяйственных учебных заведений²²⁰.

Росли траты на помощь земствам в борьбе с летучими песками. Глава ГУЗиЗ Б. А. Васильчиков писал о плане ведомства по увеличению ассигнований на данные мероприятия в Европейской России. Он замечал, что мелиоративные работы до засухи 1891 г. велись «без всякой системы». Неурожай заставил правительство, земство и крестьян обратить на эту проблему пристальное внимание. С 1893 г. МГИ приступило к сбору сведений о площади песков, подлежавших укреплению. С 1898 г. стали укрепляться пески в Воронежской, Орловской и Саратовской губерниях. С 1903 г. государственное финансирование этого вида мелиорации по 17 губерниям Европейской России увеличилось. В 1905–1907 гг. работы лесных специалистов по укреплению песков находились под покровительством императрицы Александры Федоровны. За 9 лет было облесено почти 90 тыс. дес. песков. Работы велись на площади в 600 тыс. дес., а общая площадь песков в Европейской России составляла 4,6 млн дес., которые Б. А. Васильчиков мечтал превратить в леса, сенокосы и пастбища. Однако ежегодно площадь песков увеличивалась на 1%, поэтому требовалось повысить траты на борьбу с ними. Выделяемых каждый год 76 тыс. руб. явно не хватало, следовало увеличить эту сумму с 1908 г. на 38,7 тыс. руб., а с 1909 г. — на 77,5 тыс. руб. Такое предложение он направил в Государственную Думу²²¹.

Продолжалось расширение сферы деятельности в области агрокультурных мер хозяйствования и мелиорации. В 1910 г. смета расходов на мелиоративные работы колоссально выросла и составила почти 2,4 млн руб. Это было связано с проведением большого комплекса мелиоративных работ по всей империи, расширением штата специалистов и др. в Европейской России были углублены и спрямлены реки, отремонтированы каналы, построены плотины, колодцы, пруды и пр.²²² На 1911 г. отделу земельных улучшений было выделено почти 2,9 млн руб. На эти средства продолжились гидротехнические и ирригационные работы, сотрудники отдела были командированы в США, Западную Европу, Египет, Индию для изучения зарубежного опыта мелиорации и ирригации²²³. В 1912 г. на земельные улучшения было выделено почти 6,6 млн руб.²²⁴ В 1913 г. финансирование выросло до 9,8 млн руб.²²⁵ В 1914 г. вместо запланированных 13,5 млн руб. отдел получил 10,5 млн руб.²²⁶ Данные о финансировании за 1915 г. в «Ежегоднике отдела земельных улучшений» не приведены. Очевидно, они сократились. В годы войны мелиоративные работы были сокращены также ввиду недостатка рабочих рук: многие специалисты отправились на фронт²²⁷.

В период 1907–1914 гг. под председательством сенатора И. И. Карницкого работала межведомственная государственная комиссия по пересмотру законодательства по водному праву, подготовившая проект «Водного устава», так и не принятого в силу начавшейся Первой мировой войны²²⁸.

В 1909 г. к существовавшим отделу земельных улучшений и Гидрологическому комитету был добавлен Технический комитет для осуществления текущих гидрологических работ. Росли бюджетные ассигнования на мелиорацию с 800–900 тыс. руб. в 1905–1909 гг. до 10 млн руб. в 1913 г.²²⁹ В 1913 г. земства Воронежской, Тульской и Курской губерний при поддержке ведомства провели гидрологические обследования и выявили те направления, на которые планировалось потратить средства т.н. Романовского фонда — денежной помощи сельскому хозяйству в 150 млн руб., выделенной в честь празднования 300-летия Дома Романовых²³⁰. В 1908 г. Государственная Дума одобрила кредиты для ГУЗиЗ на улучшение и развитие животноводства, в особенности крестьянского. Мероприятия, начатые ведомством в 1902 г., были одобрены и признаны депутатами необходимыми. Средства планировалось направить на закупку племенного скота, расширение кормовой площади²³¹. В 1909 г., по сообщению географа и почвоведа В. В. Морачевского, Государственная Дума рекомендовала ГУЗиЗ совместно с земскими и общественными организациями составить для каждой местности планы развития животноводства, что и было сделано к 1912 г. К 1913 г. Департаментом земледелия были утверждены 21 погубернских плана развития скотоводства, которые были рассчитаны на несколько лет и предусматривали государственную субсидию. Часть из них уже начала реализовываться в Московской, Уфимской и иных губерниях²³².

Интересен конкретный пример государственной мелиоративной помощи в укреплении берегов Угры и Оки в 1908 — 1910 гг.²³³ Мероприятия были инициированы по ходатайству калужского губернатора А. А. Офросимова от 30 мая 1908 г., направленному в ГУЗиЗ. В свою очередь, ходатайство губернатора было основано на обращении к нему губернской земской управы. Суть дела была в том, что берега Угры и Оки близ деревень Дворцы и Желыбино Калужского уезда рисковали обрушиться и засыпать реки, что отразилось бы на судоходстве и других, располагавшихся ниже по их течению губерниях. Достаточных денежных средств у калужского земства не было, поэтому они просили министерство взять на себя расходы по исследованию состояния берегов этих рек, составлению плана их укрепления и реализации гидротехнических работ²³⁴.

В силу того что реки как судоходные находились в ведении Министерства путей и сообщений, отдел земельных улучшений ГУЗиЗ направил туда копию этого ходатайства с просьбой составить заключение по делу. Управление внутренних водных путей и шоссейных дорог Министерства путей и сообщений в подготовленной им справке указало на то, что деревня Дворцы на левом берегу Угры и деревня Желыбино на правом берегу Оки, располагались на подмываемых течением берегах и со временем могли быть обрушены. Однако это было обычным явлением для равнинных рек, которые протекали в слабых руслах наносного происхождения. По причине небольшой судоходности на этом участке Угры и Оки, укрепление их берегов было бы бесполезным и не диктовалось нуждами судоходства. Укрепление этих двух участков на фоне имевшихся наносов по всей длине рек не решало проблемы их обмеления в будущем, но могло быть мерой спасения крестьянских построек от разрушения. В силу этого данное министерство отказывало в выделении денежных средств на укрепление берегов Угры и Оки²³⁵.

В мае 1909 г. отдел земельных улучшений все же командировал на осмотр берегов инженеров-гидротехников московско-тверского Управления земледелия и государственных имуществ Р. П. Спарро и тульско-калужского Управления земледелия и государственных имуществ В. В. Долинино-Иванского. Затраты на перевозку инструментов и наем рабочих составили чуть более 52 руб. Результаты первичного осмотра проблемных участков убедили руководство отдела земельных улучшений в подготовке плана работ по укреплению берегов рек, особенно Угры у деревни Дворцы. На осуществление изысканий испрашивалось 150 руб. из средств, ассигнуемых на мелиорацию²³⁶.

В подготовленной Р. П. Спарро в августе 1909 г. записке о размывах левого берега Угры близ деревни Дворцы отмечалось, что, по словам местных жителей, каждый год при разливах реки происходили отмывы берега от 5 до 10 саж., что заставляло крестьян переселяться на более возвышенные места. Инженер-гидротехник, сопоставив данные с картой 40–50-летней давности, заключал, что большая часть деревни была под угрозой смыва реки, затоплению могли подвергнуться 300 дес. лугов. По этой причине требовалось принять срочные меры по предотвращению дальнейшего подмывания берега. Целесообразной и финансово доступной была мера по выпрямлению русла Угры в том месте (учитывая, что русло реки стремилось к этому), т.е. прорытие канала в основании излучины длиной около двух верст и устройство двух плотин, отрезавших излучину от русла. Для осуществления этого на практике требовалось провести инженерную съемку, гидротехнические работы, составление плана и пр.²³⁷

В технической записке В. В. Долинино-Иванского указывалось на то, что за 142 года, прошедших со времени проведения Генерального межевания, русло Угры сильно изменилось и было отмыто 110 дес. берега. В 1908 г. был зафиксирован разлив реки по ширине на 4 версты. В остальное время река была маловодна. Он соглашался с коллегой в необходимости выпрямления русла реки и устройства плотин, но предлагал более тщательно изучить скорость течения воды в реке в разные периоды, на что требовались дополнительные затраты, но эти исследования могли подсказать другие способы укрепления берега²³⁸. Его проект предусматривал затраты на сумму более 606 тыс. руб²³⁹.

В январе 1910 г. Р. П. Спарро подготовил окончательный проект решения проблемы: выпрямление русла Угры, укрепление берегов фашинами, тюфяками с песком, хворостяными работами, обсадка лощины ивняком, запрет на ее распашку. При этом общая стоимость работ в 16 653 руб. признавалась им высокой, притом что стоимость лугов в том уезде была ниже, чем стоимость проектируемых работ за 1 дес.²⁴⁰ Летом 1910 г. план работ, предложенный Р. П. Спарро, был одобрен инженером-гидротехником И. К. Сикорским. Он также рекомендовал произвести посадку ивняка по дну лощины, категорически запретить ее распашку в будущем. Однако выпрямление русла реки Сикорский считал нецелесообразным, т.к. проектируемые плотины не выдержали бы половодья. Инженер предлагал укрепить размываемый участок берега одним из имевшихся 52 способов. Если укрепление берегов оказалось бы затратным, то инженер предлагал переселить находившихся в зоне риска смыва крестьянские дворы на отруба или хутора с выдачей им государственного пособия²⁴¹.

В декабре 1910 г. ГУЗиЗ сообщало калужскому губернатору о ходе рассмотрения его обращения. Однако черновой вариант документа сохранился в частичном виде — отсутствует его концовка, что не позволяет установить, чем же завершилось то дело²⁴². Судя по приводимым расчетам, скорее всего, министерство остановилось на малобюджетном варианте укрепления берегов посадкой ивняком и др. стоимостью чуть более 18 тыс. руб. Примечательно, что необходимость укрепления берега Оки сохраняется и поныне. Так, на официальном сайте городского округа Луховицы Московской области сообщается, что на 2018–2019 гг. на укрепление берегов Оки в районе деревни Дединово ежегодно будут выделены 112 млн руб. из федерального бюджета и 88 млн руб. из областного бюджета. А проблема та же — размывание песчаных берегов²⁴³.

Весьма активной была работа Гидрологического комитета. На его заседании весной 1905 г. дискутировался вопрос о влиянии вырубки лесов и осушения болот в районе Бологое-Седлецкой железной дороги на судоходные условия Волги и Двины. В итоге обсуждения члены комитета пришли к выводу о вреде вырубки лесов и дренажа болот для рек²⁴⁴. В 1908 г. на одном из заседаний комитета его председатель С. Н. Никитин сообщал о возраставшем оскудении водоносности Центральной России, что было связано, по его мнению, с быстрым ростом населения и неравномерным расходованием воды. Важной задачей Гидрологического комитета он считал обсуждение юридических вопросов, касавшихся сохранения и упорядочения водного хозяйства страны. Результатом такой деятельности должна была стать разработка общего водного закона страны, регулировавшего условия частного и общественного водопользования подземными и наземными водами, судоходными и несудоходными реками. Имевшееся к тому времени водное законодательство страны, как полагал С. Н. Никитин, страдало неполнотой: оно касалось лишь судоходных и сплавных рек, в то время как все несудоходные притоки, составлявшие источники их питания, были предоставлены в бесконтрольное распоряжение частных лиц, вплоть до права произвольного преграждения течения русла рек. По убеждению С. Н. Никитина, «реки — предмет ведения и охраны государства». Без законодательного ограничения прав частных землевладельцев на расход водных ресурсов, по его убеждению, мелиоративные меры были бы неэффективны²⁴⁵.

На заседании 19 декабря 1911 г. члены комитета обсуждали вопрос об организации лесоводных исследований. Их инициировала Постоянная комиссия по лесному опытному делу под руководством Г. Н. Высоцкого с целью осуществления совместных с Гидрологическим комитетом лесогидрологических наблюдений. География предполагаемых исследований включала Европейскую Россию, Крым, Кавказ. К ним планировалось привлечь ведущих специалистов: П. В. Отоцкого, Е. В. Оппокова, Н. С. Нестерова. Председатель Гидрологического комитета В. Е. Тимонов выразил одобрение по поводу предложения коллег, но рекомендовал разработать программу мероприятий, сузить границы и проблематику изысканий в интересах лесного дела и сельского хозяйства (влияние лесов на задержание и таяние снежного покрова, условия стока снеговых вод, на режим грунтовых вод) вследствие ограниченности во времени и в средствах. Г. Н. Высоцкий в целом согласился с доводами В. Е. Тимонова и предложил ограничиться районом Тульских засек в верховьях Дона. Член комитета Я. Я. Шварц заметил, что в условиях обширности территории страны и разнообразия ее естественно-природных условий одной станции было мало. К тому же он указал на отсутствие точных специальных инструментов для исследований.

Относительно места, программы, времени проведения, учреждения-исполнителя этих изысканий приглашенный на заседание вице-директор Лесного департамента Н. В. Грудистов заметил, что эти вопросы должны были быть рассмотрены специально созданной комиссией с участием заинтересованных ведомств. В итоге Гидрологический комитет заключил, что лесогидрологические исследования имели важное научное и практическое значение, но в силу сложности и большой стоимости не могли быть предприняты в полном объеме. По причине важности изучения влияния леса на снежный покров и грунтовые воды для нужд сельского хозяйства и лесоводства признавалось необходимым начать исследования именно с этого. Для разработки конкретной программы исследований рекомендовалось образовать комиссию из членов Гидрологического комитета и Постоянной комиссии по лесному опытному делу ²⁴⁶.

Очень важную информацию о подготовке к систематизации водного законодательства страны к середине 1910-х гг. сообщил на заседании Гидрологического комитета 31 мая 1914 г. Д. С. Флексор. В частности, он констатировал отсутствие в России единого и самостоятельного водного законодательства. Вопросы водопользования, как он отмечал, нормировались некоторыми узаконениями в связи с лесным, мелиоративным и санитарным хозяйствами. Основное место в правовом регулировании водного хозяйства занимал Лесооохранительный закон 1888 г. и дополнения к нему 1901 г., мелиоративный закон 20 мая 1902 г. о проведении канав через чужие земли, несколько статей уголовного и строительного законодательства. Он объявил о подготовке проекта общего «Водного устава» страны, который существенно ограничивал бы частное водопользование с целью обеспечения сохранности и водности рек ²⁴⁷.

Продолжалась работа в сфере сельскохозяйственного просвещения. Новым типом низших сельскохозяйственных образовательных учреждений стали практические сельскохозяйственные школы для подготовки рабочих по разным отраслям сельского хозяйства. С 1908 г. стали открываться начальные сельскохозяйственные школы, куда для профильного обучения принималась крестьянская молодежь. Всего к 1913 г. низших школ было 279. Средних сельскохозяйственных образовательных учреждений было 18. Они готовили агрономов, инструкторов и др. Высших учебных заведений было 10. Крупнейшим из них был Московский сельскохозяйственный институт. С 1904 г. стали появляться частные женские высшие курсы, которым оказывалась правительственная поддержка, — например, Стебутовские высшие женские сельскохозяйственные курсы в Санкт-Петербурге. Финансирование сети учебных заведений аграрного ведомства росло: в 1899 г. оно составляло 2 млн руб., в 1909 г. — 4,3 млн руб., в 1912 г. — 6,8 млн руб. Увеличилось и число учащихся в них с 2 715 чел. в 1889 г. до 16 137 — в 1912 г.²⁴⁸

Кроме специальных учебных заведений, сельскохозяйственные знания распространялось через сеть внешкольного обучения — различные курсы, классы, чтения и беседы. Ширился охват числа слушателей народных чтений. К 1912 г он достиг 1,6 млн чел. С 1913 г. по железным дорогам Европейской России и Сибири ездили поезда-музеи, в которых устраивались сельскохозяйственные чтения. Создавались учебно-показательные учреждения (питомники, поля, сады и др.). Наглядное значение имели образцовые сельскохозяйственные фермы. Их к 1912 г. было 10. Проводились сельскохозяйственные выставки, съезды. К 1912 г. существовало около 4 тыс. сельскохозяйственных обществ²⁴⁹.

Сеть опытных станций расширилась и в 1913 г. насчитывала 194 учреждения. Более половины из них составляли опытные поля. Департамент земледелия субсидировал местные естественно-исторические исследования, содержал метеорологические станции. Расходы на опытное дело к 1914 г. достигли 4,6 млн руб.²⁵⁰ Не оставались незамеченными достижения опытного поля и питомника Московского сельскохозяйственного института: после премирования на Всероссийской выставке семян в 1908 г. золотой медалью экспонатов его селекционной работы семеноводство и селекция института получили субсидирование от Департамента земледелия²⁵¹.

В 1909–1913 гг. на лесоустройство тратилось более 2 млн руб²⁵². Активное лесовозобновление началось с конца 1890-х гг. Денег на это особо не хватало (в год выделялось не более 210 тыс. руб.), поэтому работы шли медленно. С 1899 г. с покупателей леса взимался особый денежный залог в 5% от стоимости леса, который поступал на нужды лесного хозяйства²⁵³. В центре внимания ведомства находились вопросы исследования и устройства казенных лесов. Под влиянием мнения Государственной Думы Лесной департамент ГУЗиЗ разработал план лесоустроительных работ, в том числе включавший исследование лесов Европейской и Азиатской России, рассчитанный на 20 лет: с 1909 по 1928 г. В 1909 г. Государственная Дума утвердила этот проект²⁵⁴.

В составленной в 1907 г. записке вице-инспектора Корпуса лесничих О. В. Маргграфа содержится обзор состояния государственного лесного хозяйства империи и предложения по его улучшению, повышению доходности²⁵⁵. По данным Лесного департамента на 1904 г., площадь лесов в Российской империи составила 244 222 250 дес., из которых 105 931 706 дес. приходились на Европейскую Россию, 4 751 006 дес. — на Кавказ, 133 539 538 дес. — на Азиатскую Россию. Причем данные о последнем регионе, как считал, Маргграф, были неполными и явно преуменьшенные, т.к. не включали сведений о площади лесов в Приморской (без Сахалина она равнялась 115 млн дес.) и Амурской (почти 107 млн дес.) губерниях. Притом, что еще отсутствовали данные о лесах Якутской области. Учитывая это, площадь лесов в империи насчитывала 466 млн дес. Из всей площади казенных лесов, подотчетных Лесному ведомству (т.е. 244 млн дес.), исследовано было лишь почти 49 млн дес. или 20%. Причем устроены были лишь чуть более 18 млн дес. леса, или 7,5%.

Не умаляя важности исследования лесов для лесного хозяйства страны, чиновник лесного ведомства считал важным именно лесоустройство, которое, по его мнению, являлось «прочным фундаментом… на много лет вперед»²⁵⁶. Больше всего устроенных лесов (более 50%) было в Европейской России, за исключением Олонецкой, Пермской, Оренбургской, Ярославской, Курской, Екатеринославской и Седлецкой губерний. Последнее объяснялось малыми размерами казенных лесных дач, из которых систематически производились раздачи, причем их объемы не отслеживались. Между тем северные и южные леса необходимо было привести в порядок, «соответствующий их ценности». Неустроенное лесное хозяйство, по мнению Маргграфа, не могло быть рациональным. Чиновник осознавал, что устройство лесов Европейской России требовало значительных финансовых, временных и кадровых затрат, поэтому он предлагал осуществлять их рациональное использование поэтапно, начиная с самых ценных лесов, приносивших большой доход казне. Начать можно было с крупных и менее устроенных лесов Пермской, Олонецкой и Вятской губерний. Вообще, на доустройство лесов Европейской России О. В. Маргграф рассчитывал сумму в 9,5 млн руб. (из расчета по 55 коп. на 17 232 109 дес.)²⁵⁷.

Отдельным районом в Европейской России были леса Архангельской и Вологодской губерний общей площадью 71,5 млн дес., которые образовывали отдельный район в общем казенном лесном хозяйстве. 80% Северного района занимали леса. Их доля в общем лесном фонде империи составляла более 67%. Это неравномерное распределение лесов давно было замечено учеными и чиновниками лесного ведомства. При низкой плотности населения Северного района и высокой его лесистости (в Архангельской — 50%, Вологодской — 87%) леса должны были активнее обслуживать потребности в лесном материале Европейской России (при ее высокой плотности населения и скудости лесных запасов) и экспортироваться за границу. При этом состояние лесоустройства Северного района было крайне неудовлетворительным: по данным за 1904 г., устроено было лишь 33,3% его лесной площади. И связано это было «с ничтожностью жертв, принесенных государством для улучшения хозяйства в столь громадном по своей ценности имуществе, которое представляют северные казенные леса»²⁵⁸.

Продолжилось законодательное ограничение лова рыб в Волжско-Каспийском водном бассейне: в 1905 г. устанавливался размер ячей в сетях, в 1911 г. вводились запретные периоды на лов не только красной, но и промысловой рыбы. В Азовском и Черном морях в 1909 г. был запрещен траловый лов рыб. В 1910 г. в северных морях также было урегулировано рыболовство²⁵⁹. При этом отмечалось, что на окраинах империи (Дальний Восток, Архангельская губерния, Сибирский Север) «рыбные промыслы в значительной степени захвачены иностранцами: англичанами, норвежцами, японцами». И далее читаем: «В районах главного русского рыболовства — богатейший Прикаспийский край и Азовско-Донской край — наблюдается истощение рыбных богатств. Внутренние же воды Европейской России обеднели рыбой настолько, что рыболовство в них почти потеряло промышленное значение».

Причинами преобладания иностранного промысла на окраинах России была их необжитость, высокие железнодорожные тарифы на перевозку морских грузов, которые в 1912 г. были снижены, что благоприятно сказалось на отечественном рынке. Причинами истощения рыбных ресурсов в Европейской России были рост численности населения, бурное развитие промышленности и сельского хозяйства. Эти факторы в значительной мере оказывались неустранимы. Нарушение природного режима рек и обезрыбление вызвали практику искусственного рыборазведения: за счет казны и земств в ряде внутренних губерниях открылись несколько рыбоводных хозяйств. Причины истощения рыбных богатств Волги и Каспия крылись в неправильной постановке рыбного хозяйства, «нарушении равновесия между приходом и расходом “рыбного имущества”».

С целью исправления ситуации организовывались специальные научные экспедиции, вводились ограничения на орудия и время лова рыб, в моря массово выпускались искусственно разведенные мальки, улучшались места и условия естественного размножения рыб. В планах ведомства было превращение наиболее благоприятной для рыборазведения Волжский дельты в сплошной рыборазводный завод. Это была грандиозная задача, поэтому к ней было решено идти постепенно. Затраты на рыбное дело за 1909–1913 гг. возросли с 376 тыс. до 1,1 млн руб. При этом и доходность отрасли поднялась на 50%²⁶⁰.

Большое внимание ведомство уделяло переселению избыточного крестьянского населения за Урал. Закон о переселении действовал с 1889 по 1904 г., в 1904 г. он был обновлен. С конца 1890-х гг. отток населения из Европейской России усилился. Этому способствовало строительство Транссибирской железной дороги. Для организации переселения был создан специальный государственный фонд в 22 млн руб. В 1896 г. было создано Переселенческое управление²⁶¹. В 1913 г. ассигнования на Главное переселенческое управление составили 28,2 млн руб., став одной из основных статей его расходов²⁶². Динамика переселений была такова: с 1861 по 1885 г. переселилось 300 тыс. чел., с 1885 по 1905 г. — 1,5 млн чел., с 1906 по 1912 г. — 3 млн чел²⁶³. Правда, в последний период 10% ежегодно возвращались обратно из-за материальной необеспеченности, неподходящих условий хозяйствования, неурожаев на новых местах²⁶⁴. Помимо масштабных переселений в Сибирь, ГУЗиЗ занималось расселением малоземельных крестьян из Центра России на север и восток Европейской России²⁶⁵.

Интересны итоги деятельности ведомства, которые оно подвело за 1909–1913 гг., накануне начала Первой мировой войны. В области сельского хозяйства ГУЗиЗ в заслугу себе ставило увеличение втрое сбыта сельскохозяйственных орудий, лучших семян и искусственных удобрений, расширение штата агрономов до 10 тыс. чел., землеустройство 17 млн дес. земли в 2 млн крестьянских дворов, переселение в Азиатскую Россию 2 млн чел., для расселения которых было отведено 18 млн казенной земли. В Воронеже был учрежден высший сельскохозяйственный институт. В сфере лесного хозяйства было лесоустроено 77 млн дес. казенных лесов. Их валовая доходность увеличена на 40%.

При этом чиновники сельскохозяйственного ведомства понимали, что еще многое предстояло сделать. Они отмечали недостаток собственных наличных средств (кадровых, финансовых) для реализации поставленных жизнью задач, поэтому призывали «теснее привлечь к общей работе земские и общественные силы», «во много раз усилить и затраты казны на сельскохозяйственные мероприятия». ГУЗиЗ ставило перед собой конкретные задачи. Во-первых, необходимо было обеспечить предотвращение дробления крестьянских хозяйств, собранных усилиями ведомства из чересполосных клочков в жизнеспособные хозяйства. Для этого был разработан законопроект о недробимости мелкой земельной собственности ниже определенной нормы. Во-вторых, требовалось завершить землеустройство старожилов в Сибири, закрепив имевшиеся в их пользовании государственные участки земли в собственность. В-третьих, важной государственной и колонизационной политикой должно было стать перенесение коневодства за Урал в силу дороговизны и истощенности земли в Европейской России. Уменьшение численности лошадей угрожало интересам народного хозяйства и даже военной обороне (был затруднен т.н. кавалерийский ремонт). Кроме того, в лесном деле необходимо было настойчиво продолжать начатое упорядочение казенного лесного хозяйства. Требовалось ускорить лесоустройство, увеличить численность лесной стражи и лесничих, «гораздо шире вести лесовозобновление на вырубленных площадях и зарощение песков и оврагов». Важно было то, что правительство в ближайшее время ставило задачу выкупа частных лесов в казну — «иначе частные леса скоро будут истреблены». Площадь казенных лесов должна была увеличиться за счет частных, крестьянских. И, внимание, ГУЗиЗ заявляло: «Леса — общенародное достояние» (Ничего не напоминает?) При этом ведение лесного хозяйства требовало планомерности и осмотрительности, что под силу было только государству²⁶⁶.

В последнем отчете ведомства за 1914 г. отмечались, во-первых, сокращение финансирования на 13 млн руб. (вместо запланированных на 1914 г. 157,5 млн было получено 144,5 млн руб.), во-вторых, вызванная мобилизациями служащих ведомства на фронт, затруднениями в перевозках, поставках и пр. приостановка многих направлений деятельности ГУЗиЗ. Особенно на масштабе и темпах землеустроительных работ сказались мобилизации специалистов сельского хозяйства: было запланировано межевание на площади свыше 7,5 млн дес. земли усилиями 7 тыс. землемеров, 3,8 тыс. землеустроителей и 700 гидротехников, четверть из которых были призваны в армию. Заменить выбывших специалистов было некем, поэтому были сокращены объемы работ. Несмотря на это, удалось провести размежевание 4 тыс. дес. земли. Всего к началу 1915 г. было завершено землеустройство 22 млн дес. земли. Интенсивное переселение за Урал и обратное возвращение переселенцев сократились²⁶⁷.

Благодаря помощи ведомства удалось предотвратить массовую продажу скота на убой в северных губерниях вследствие неурожая кормовых трав в 1913 и 1914 гг.: посредством показательных кормлений и просветительских бесед наряду и вместо грубых кормов крестьяне стали использовать концентрированные корма²⁶⁸. Продолжились работы по распространению сельскохозяйственных знаний, в т.ч. и через организацию агрономических поездов. В то же время опытное дело приостановилось из-за недополученных ассигнований, но продолжились опыты в сфере разработки минеральных удобрений. И вообще, научные работы в сфере растениеводства, семеноводства, энтомологии, зоологии демонстрировали успехи. Развивалось рыбоводство²⁶⁹.

Заметно были сокращены бюджетные ассигнования на сельскохозяйственные улучшения: до июля 1914 г. из мелиоративного фонда был получен 1 млн руб.; затем за последние 5 месяцев 1914 г. — всего 108 136 тыс. из проектируемого 1 с лишним млн руб. Остальные средства ушли на обеспечение армии. Полученные ссуды были переданы земствам на нужды крестьянских хозяйств. Мелиоративные работы в основном проводились в Закавказье и Средней Азии. Резко сократились доходы от вывоза казенного леса за границу: за 1914 г. всего было вывезено 224,3 млн пудов леса на 104 млн руб., в то время как в 1913 г. продали 460,6 млн пудов леса на 163,6 млн руб. Внутренняя лесная торговля пострадала меньше (на 14,5 млн руб.) и в основном на территориях, располагавшихся близ военных действий. Расходы на лесное хозяйство составили 40 млн руб. вместо запланированных 41 млн руб. Сокращение финансирования отразилось в особенности на лесокультурных и лесовосстановительных мероприятиях: они вследствие уменьшения отчислений с 3 до 2,3 млн руб. были сокращены на 25%. При этом составители обзора не видели опасений в этом, т.к. за 1909–1914 гг. удалось осуществить лесоустроительные работы в объемах, превышавших установленные планом на 15 млн дес. Всего в 1914 г. удалось лесоустроить 16 млн дес. вместо проектируемых 18 млн дес. леса²⁷⁰.

Деятельность Министерства земледелия в 1915–1917 гг

За 1915–1917 гг. до начала Февральской революции МЗ работало в крайне неблагоприятных условиях, что вызвало сворачивание начатых мероприятий в сфере лесоустройства, мелиорации и пр. За то непродолжительное время сменилось три министра земледелия: А. Н. Наумов (ноябрь 1915 г. — июль 1916 г.), А. А. Бобринский (июль–ноябрь 1916 г.), А. А. Риттих (ноябрь 1916 г. — февраль 1917 г.). Министерству приходилось работать в чрезвычайных условиях войны и жесточайшего продовольственного кризиса. После учреждения в августе 1915 г. Особого совещания по продовольствию министерство фактически превратилось в его центральный аппарат. На деятельность Министерства земледелия негативное влияние оказывали его межведомственные разногласия с Министерством внутренних дел, Министерством финансов, Военным министерством, обострившаяся политическая борьба²⁷¹.

Отдельные упоминания о деятельности ведомства в тот период мы обнаружили в архивном фонде Министерства земледелия Временного правительства ГА РФ. Так, из переписки Департамента Министерства земледелия и Главного управления земельными фондами в сентябре-октябре 1917 г. узнаем, что в 1916 г. под председательством товарища министра земледелия начал функционировать межведомственный Школьный комитет, учрежденный при Министерстве земледелия «для общего руководства и наблюдения за целесообразной постановкой преподавания в народных школах основ Родиноведения, Природоведения и Естествознания в применении к сельскому хозяйству». В Школьный комитет входили представители трех Министерств — земледелия, народного просвещения и вероисповедания²⁷².

Через Ветеринарное управление Министерства внутренних дел решался вопрос обеспечения армии скотом. Экспедицией по закупке скота в Монголии руководил полковник П. К. Козлов. В 1915 г. Ветеринарное управление выделило ему 25 тыс. доз противочумной сыворотки для прививания закупленного скота и 4 млн руб. для закупки очередной партии скота в Монголии. В 1917 г. на это мероприятие планировалось затратить 26 млн руб., но в июле 1917 г. было выделено всего 5 млн руб.²⁷³

* * *

Если исходить из того, с чего мы начали наше рассуждение, то стоит признать, что социоприродные проблемы позднего аграрного общества Европейской России центральным аграрным ведомством страны осознавались и подвергались корректировке с учетом имевшихся приоритетов и условий развития. Иными словами, они получили половинчатое решение. Наполовину решенная проблема — это все же лучше, чем проблема вообще не решенная. Сельскохозяйственное ведомство страны в поздний пореформенный период уделяло внимание рациональному природопользованию. Оно повышалось по мере углубления и обострения аграрного и экологического кризиса в стране. Последний набирал обороты параллельно с ростом численности крестьянского населения. Аграрная политика развивалась в направлении от констатации кризисных явлений до их активного обсуждения, ликвидации и предупреждения. Приведенные в официальных обзорах ведомства за изучаемый период данные свидетельствуют о росте финансирования таких направлений, как мелиорация земель, лесовозобновление, расселение избыточного населения на пустовавшие земли Сибири, регулирование рыбного промысла. Несомненно, в условиях спокойного времени грандиозное значение имели бы сельскохозяйственные мероприятия, заложенные в т.н. Романовском фонде. Таких беспрецедентных сумм на мелиорацию правительство никогда еще не выделяло (2% бюджета). Положительные последствия ожидались от запланированного до 1928 г. лесоустройства всех лесов страны. Не менее важными были долгосрочные проекты в сфере улучшения животноводства.

Во всех обзорах прослеживается ясное понимание чиновниками ведомства причин и следствий антропогенной нагрузки на природные ресурсы. Поистине революционными для начала 1870-х гг. были выводы и предложения т.н. Валуевской комиссии и инициативы самого министра П. А. Валуева. Уже тогда дискутировались вопросы выпахивания почв, чрезмерного роста пашни в ущерб другим угодьям, необходимость орошения, осушения земель, лесоохранения. Весьма осторожно, но вполне отчетливо члены комиссии задолго до С. Ю. Витте и П. А. Столыпина говорили об уничтожении (трансформации?) крестьянской общины. Глубокими и правильными были рассуждения министров А. С. Ермолова, Б. А. Васильчикова и др. Да и сам император Николай II неравнодушно относился к состоянию природной среды.

Однако коренным образом решить указанные проблемы правительство не могло, сконцентрировавшись в начале XX в. на осуществлении аграрной реформы. Переселение избыточного населения Европейской России, освоение Сибири, обеспечение строительства Транссиба, защита границ — вот что было главным тогда для власти. Поворотным моментом в интенсификации природосберегательной политики министерства стали засуха и неурожай 1891–1892 гг. Проблема водоснабжения приобрела тогда статус национального бедствия. Недостаток воды провоцировал вынужденную миграцию крестьян в иные, лучшие места проживания. Масштабы роста летучих песков грозили засыпать оставшиеся плодородные земли. Именно социо-природный кризис заставил реорганизовать ведомство, создать новые отделы с учетом плачевного состояния водных, лесных ресурсов, роста оврагов и песков. Однако после того, как ситуация улучшалась, власть и общество расслаблялись, временно забыв о наличии мины замедленного действия в виде застарелых экопроблем.

Относительно деликатного и спорного вопроса о финансировании таких направлений, как землеустройство, лесоустройство, рационализация сельского хозяйства, водосбережение, агрономическое просвещение и пр., можно сказать, что оно скорее было недостаточным, на что неоднократно указывали чиновники ведомства всех его уровней, включая главноуправляющих и министров, а также заинтересованные и небезразличные к социоприродным проблемам современники. При этом делая такой вывод, стоит иметь в виду относительность этого суждения: какую сумму считать достаточной в условиях тех десятилетий? Да и в сравнении с чем это финансирование было не большим? Содержание систем образования и культуры было не столь же оптимистичным, но вполне сопоставимым с сельским хозяйством в части его улучшений. Если сравнивать государственные отчисления за тот же период на армию и оборону, ведение войн, чиновничий аппарат, в конце концов то эта разница будет еще очевиднее.

Обратимся к конкретным и официальным цифрам. Расходы на Департамент сельского хозяйства, позже — Департамент земледелия и сельской промышленности выросли с 165 350 тыс. в 1861 г. до 1,7 млн руб. в 1887 г. Расходы по Лесному департаменту также выросли с 1,3 млн в 1861 г. до 8,9 млн руб. в 1887 г. При этом графа о расходах по управлению Корпуса лесничих была пуста до 1866 г., с 1867 г. — отсутствовала вовсе. Однако было и дополнительное финансирование по лесному ведомству, объемы которого варьировались (самым крупным было отчисление более 1 млн руб. в 1874 г.). При этом доход от лесного хозяйства с 1861 по 1887 г. вырос с 1,3 до 14 млн руб.²⁷⁴

Судя по данным за 1888–1913 гг., расходы на Департамент земледелия и сельской промышленности выросли с 1,7 до 29,4 млн руб. Расходы по Отделу земельных улучшений с 1896 по 1913 г. показывали также динамику увеличения с 894 142 тыс. до 10 млн руб. При этом рост не был непрерывным: в 1904–1906 гг. расходы упали до минимальных 522–536 тыс. руб. и резко увеличились в 1911 г. до 2,9 млн, в 1912 г. составили уже 6,6 млн и в 1913 г. достигли рекордных 10 млн руб. Доходы от Департамента земледелия и сельской промышленности были нестабильны: в 1888 г. они равнялись 7,6 млн, пика в 9,3–9,6 млн руб. достигли в 1892–1894 гг., период минимума в пределах 2,6–2,8 млн руб. пришелся на 1895–1897 гг., 1907–1908 гг. Доходы же Лесного департамента с 1888 по 1913 г. фантастически выросли с 13,7 до 94,7 млн руб., в то время как расходы колебались от 8,8 до 34,5 млн руб. (в 1895–1897 гг. они упали до 7,5–8 млн руб.)²⁷⁵. Цифры демонстрируют рост доходности государственного лесного хозяйства с 1861 по 1913 г. (причем рост неуклонный, без колебаний в сторону понижения) на 93,4 млн руб., или в 72 раза. При этом расходы на него за тот же период выросли всего на 33,2 млн руб., или в 27 раз без учета лет с заниженным финансированием. Среднегодовой показатель отчислений на Департамент земледелия и сельской промышленности за 1888–1913 гг. равнялся 5,7 млн руб., на земельные улучшения — 1,3 млн руб. В последнем случае с постоянными колебаниями.

Расходы на образование выросли с 3,7 млн в 1861 г. до 36,6 млн руб. в 1902 г.²⁷⁶ В 1913 г. они составили уже 143,1 млн руб. Расходы на Военное министерство в 1900 г. были 300,9 млн руб., а в 1913 г. достигли суммы 581,1 млн руб. При этом в структуре расходной части бюджета военные траты неуклонно росли с 25,6% в 1900 г. до 28,5% в 1913 г. Совокупно Главное управление землеустройства и земледелия в 1900 г. получило из бюджета 39 млн руб., в 1913 г. — 135,8 млн руб.²⁷⁷

Стоит согласиться с выводами Э. Г. Истоминой о том, что «действия лесного ведомства многие десятилетия были направлены на осуществление политики, в основном нацеленной на получение высокого дохода с государственных лесов без затраты особых средств на их устройство и рациональную эксплуатацию». По ее подсчетам, чистый доход казны от лесов с 1886 г. по 1906 г. увеличился на 401%, а расходы были минимальными²⁷⁸.

По данным дореволюционного и раннесоветского экономиста З. С. Каценеленбаума, одного из создателей Госбанка СССР, государственные затраты на мелиорацию были очень минимальны. Так, в 1909 г. они составляли 0,19% от бюджета, в 1910 г. — 0,26%, в 1911 г. — 0,49%, в 1912 г. — 0,44%, в 1913 г. — 0,48%. В среднем в год правительство тратило на эти цели лишь 0,38%, или 0,5% чистого расходного бюджета. Беспрецедентная сумма на земельные улучшения в 150 млн руб., или 1,5–2% от всего бюджета империи, была выделена в рамках празднования 300-летия Дома Романовых (т.н. Романовский фонд). Однако благой план не был реализован в связи с начавшейся Первой мировой войной²⁷⁹. Так, экономист З. С. Каценеленбаум сетовал на крайнюю скупость правительства при отчислении средств на рекультивацию земель. До революции, в период с 1909 по 1913 г., на эти нужды было потрачено всего лишь 10 млрд руб., или 23% расходов бюджета. Большая часть государственных средств вкладывалась в железнодорожный транспорт, городское строительство и индустрию²⁸⁰. При этом надо понимать, что, как бы ни убедительно выглядели цифры, приведенные З. С. Каценеленбаумом в доказательство своего утверждения о скупости царского правительства на сельскохозяйственные улучшения, что в тот период (1921 г.) он уже работал на большевиков, и привел эти данные для того, чтобы убедить советское правительство повысить свои затраты на мелиорацию, не повторяя ошибок предшествующей власти. Мы не обвиняем экономиста в манипуляции цифрами, но критично оцениваем их.

Не вызывает сомнений, что при бюджетировании интенсификация сельского хозяйства не относилась к числу приоритетных статей казенных дореволюционных расходов. Государство охотнее вкладывало в армию и оборону, чем в сельское хозяйство, тем более в лесоустройство и водосбережение. В аграрной России сельскохозяйственная отрасль народного хозяйства воспринималась как сфера, пополнявшая государственный консолидированный бюджет и обеспечивавшая продовольственное, топливное, строительное и иное снабжение. Для государства на первом месте, даже при осознаваемом и осязаемом экокризисе, стояла доходность отрасли, ее повышение, а не природоохрана. Со временем последней стало уделяться внимание, но оно оказывалось как-то попутно с проведением иных мероприятий и периодически (от засухи к засухе, например), спорадически (меры природовосстановления были локальными). Разумеется, при обширности территории империи не стоило ожидать всеохватывающей государственной политики в области природосбережения сельскохозяйственных ресурсов. При этом явно заметно, что для ведомства иерархия природно-хозяйственных ресурсов выглядела так: земля-лес-вода. Она была именно такой в силу общего хозяйственно-утилитарного подхода. Объемы денежных затрат на восстановление того или иного типа природного ресурса зависели от уровня его доходности, окупаемости и ценности для бюджета.

Несмотря на столь практичное государственное отношение к природной среде как экономическому ресурсу, а не жизнеобеспечивающему и важному с точки зрения соблюдения разумного баланса между природой и социумом, необходимо отметить энергичные правительственные меры по агропросвещению и образованию общества на всех уровнях — от приходских школ до высших учебных заведений. За пореформенный период центральное сельскохозяйственное ведомство разработало и апробировало различные формы агровоспитания и агрообразования: публичные лекции, беседы, агропоезда, выставки, музеи и пр. Успехи этой работы были очевидны²⁸¹. Ширилась сеть агрономических участков на селе, росли кадры сельских агрономов. Крестьяне воспринимали научно обоснованные методы агрокультурного хозяйствования. Российская земледельческая культура обогащалась, модернизировалась²⁸². На содержании у государства были сотни сельскохозяйственных обществ, метеостанций, опытных полей и пр. Все это в конечном итоге, несомненно, сыграло позитивную роль и в практике сельского хозяйства, и в формировании здорового экоменталитета россиян.

Стоит учитывать то, что активизация мелиоративных работ пришлась на конец 1890-х — 1900-е гг. Социоестественные проблемы же копились десятилетиями, наслаивались друг на друга, усугубляя общую экоситуацию, и требовали более раннего начала и комплексного подхода в их решении. Времени и стабильных условий для этого не было: Россия воевала на фронтах Первой мировой войны, стремительно скатывалась в революционный и гражданский хаос. При нормальном течении обстоятельств (без социально-политических пертурбаций) Российская империя следовала бы выбранному и четко обозначенному курсу на эволюционное, поэтапное, с годами оказывавшей стремление к повышению интенсификации сельскохозяйственной отрасли.

К 1914 г. сложилась продуманная политика аграрного министерства в сфере сельского хозяйства и мелиорации. Начавшаяся война прервала естественный, поступательный процесс эволюции этой политики в сторону дальнейшего расширения природоохранительных и природовосстановительных мероприятий. Страна уже шла по пути к кодификации водного законодательства, разумному землеустройству, лесоустройству, мелиорации, переводу вод и лесов в публичную собственность. Однако роскошь в виде внутриполитической и внешнеполитической стабильности таяла на глазах. Военно-революционная стихия грубо и кроваво обрушила, смяла эту тенденцию, по сути, «обнулила» все достигнутые успехи, отчего пострадали все: и природа, и общество, и государство.

2.2. Экологические аспекты аграрной политики Временного правительства

После падения монархии в марте 1917 г. Временное правительство стало правопреемником власти. Известно, насколько острым, помимо иных, был тогда аграрный вопрос. Вполне логичным стал наш поиск экологических аспектов аграрной политики Временного правительства в области регулирования хозяйственного использования природных ресурсов. Разумеется, экологическая проблематика в современном нам понимании в качестве самостоятельного направления государственной политики тогда не существовала, однако выявленные нами отдельные экологические сюжеты в политике Временного правительства позволяют составить представление о восприятии властью проблем природопользования. Изученные тренды в указанной деятельности Временного правительства помогут определить преемственность в государственном регулировании социоприродных проблем позднего аграрного общества в конце XIX — первой трети XX в., а также потенциал и причины нереализованных предложений.

Интересующие нас социоприродные аспекты аграрной политики Временного правительства выявлены нами в результате анализа деятельности Министерства земледелия, а также подведомственного ему Главного земельного комитета (ГЗК) и сочувствующей Лиги аграрных реформ (ЛАР). Известно, что для подготовки основ земельной реформы 21 апреля 1917 г. был создан Главный земельный комитет во главе с экономистом, прогрессистом А. С. Посниковым. Его заместителями были эсер С. Л. Маслов и энес В. И. Анисимов; членами комитета в разное время были кадеты Н. Н. Черненков и А. А. Кауфман, радикал-демократ Б. Д. Бруцкус, представители организационно-производственной группы экономистов-аграрников А. Н. Челинцев, Н. П. Макаров, А. Н. Минин, А. А. Рыбников, эсеры Н. Я. Быховский, Н. Д. Кондратьев, Н. И. Ракитников, член ЦК РКП(б) И. Т. Смилга, энес Н. П. Огановский и другие ведущие экономисты-аграрники. В Совете, руководившем работой ГЗК (особенно во втором и третьем его составах), преобладали эсеры. Состав ГЗК к каждой сессии расширялся, и в него входили представители различных государственных ведомств и общественных организаций: местных земельных комитетов, ведомства Православного вероисповедания, Совета мусульманского Всероссийского съезда, Московского общества сельского хозяйства, Всероссийского союза землемеров, Всероссийского крестьянского союза, Всероссийского Совета крестьянских депутатов, Совета союза казачьих войск и др.

Такой широкий состав ГЗК давал надежду на действительно всеобщее обсуждение основ аграрной реформы в стране. Министр земледелия В. М. Чернов придавал важнейшее значение деятельности ГЗК как «частице крыши того здания земельных комитетов, которое… в недалеком будущем построится на широком фундаменте, стройно и симметрично восходя снизу вверх и воплощая собой поистине всю народную демократическую волю… к новому земельному строю»²⁸³. Название «земельные комитеты», как подметил юрист Н. Е. Озерецковский, напоминало времена подготовки крестьянской реформы 1861 г., когда сначала был создан Главный комитет, затем — губернские комитеты²⁸⁴. ГЗК планировал подготовить основы будущей аграрной реформы в первую очередь в сфере землепользования, позже — лесо-, водопользования, использования недр²⁸⁵.

Печатным органом ГЗК были «Известия Главного земельного комитета» (редактор — эсер С. Л. Маслов). Всего состоялись четыре сессии ГЗК: 1-я — 19–20 мая; 2-я — 1–6 июля; 3-я — 25–29 августа; 4-я — 16–23 декабря. Совет ГЗК был распущен постановлением СНК РСФСР 19 декабря 1917 г.

Наряду с работой ГЗК активное содействие в разработке проекта аграрной реформы оказывала неофициальная, но авторитетная научно-общественная организация — межпартийная Лига аграрных реформ. В состав объединения вошли Вольное экономическое общество, Московское общество сельского хозяйства, Всероссийский земский союз, ряд других местных обществ и научных учреждений. Идейный костяк ЛАР составляли видные экономисты-аграрники: Б. Д. Бруцкус, Н. П. Огановский, А. В. Чаянов, А. Н. Челинцев, Н. П. Макаров и др. Присутствовавшие на учредительном съезде министр земледелия кадет А. И. Шингарев и его заместитель А. Г. Хрущев приветствовали создание этой межпартийной организации. Степень доверия и лояльности к данному сообществу демонстрирует то, что Временное правительство вынесло на обсуждение делегатов съезда проект «Положения о земельных комитетах». Высказанные ЛАР замечания были учтены правительством при подготовке окончательной редакции документа²⁸⁶.

ЛАР имела 52 филиала, созданных преимущественно в губернских городах. Состоялись три ее съезда: 16–18 апреля, 23 — 26 июня и в 21–23 ноября. ЛАР идейно подпитывала деятельность ГЗК и Министерства земледелия²⁸⁷. Ее состав практически совпадал с членами ГЗК, что создавало основу для их сотрудничества. Проправительственный характер деятельности ЛАР вполне очевиден. Так, по просьбе руководителя распорядительного комитета ЛАР А. В. Чаянова, адресованной в апреле 1917 г. заместителю министра земледелия А. Г. Хрущеву, Министерство финансов в июне выделило субсидию в размере 10 тыс. руб. на содержание секретариата ЛАР²⁸⁸.

Изучив названные источники, мы выявили следующие экосюжеты в аграрной политике Временного правительства: проблемы землепользования и мелиорации, лесопользования, водопользования, развития скотоводства и животноводства, вопросы рыболовства. В дополнение к этим «магистральным линиям» нами были выявлены два случая из разряда практиковавшихся тогда пожертвований: безвозмездной передачи частновладельческих земли и леса государству для обеспечения крестьян этими хозяйственными ресурсами. Фрагментарно представлены вопросы переселенческой и колонизационной политики.

Проблемы землепользования и мелиорации

Этот блок хозяйственных вопросов включал как текущие аспекты организации сельскохозяйственных работ, так и перспективные — подготовку основ аграрной реформы. Так, указом Временного правительства от 11 марта на Министерство земледелия возлагалась задача обеспечения семенами крестьянских хозяйств²⁸⁹. Распорядительным комитетом железнодорожных перевозок ввиду близости начала полевых работ 14 марта была установлена внеочередность перевозок удобрительных туков²⁹⁰.

На заседании Временного правительства 5 апреля министр земледелия А. И. Шингарев озвучил решение о передаче крестьянам 108 тыс. пудов семян клевера, предназначавшихся для вывоза в Данию. Эта мера, как пояснил министр, была вызвана «настоятельной нуждой» России в росте площади кормовых трав. Дании за несвоевременную поставку семян клевера была обещана компенсация от правительства²⁹¹. Этому предшествовало решение Временного правительства о реквизиции семян красного клевера, предназначавшихся для вывоза в Данию в обмен на семена турнепса, поставленные датским Министерством земледелия. Как следует из материалов по этому сюжету, Дания давно закупала за границей семена клевера для развития животноводства как основы своей экономики (мясо и продукты животноводства шли на экспорт в Англию). Массовое выращивание клевера на собственной территории было невозможно в силу ограниченности площади государства. Несмотря на то что Франция, Италия, Англия, США предлагали Дании аналогичный товар по более выгодным ценам, самыми лучшими и пригодными для их климата и почвы были клеверные семена из юго-западных губерний России. Даже в условиях войны датчане умудрялись получать из России необходимые им семена клевера: на смену немецким посредникам пришли русские фирмы, получавшие от Дании необходимый посевной материал.

В 1916 г. датское Министерство земледелия централизовало закупку семян, объединив разрозненные заявки датских частных ферм в одну государственную заявку, учитывавшую годовую потребность страны в посевном материале. Еще весной 1916 г. на уровне Министерства иностранных дел Дании была достигнута договоренность с Россией о поставке в Данию к весеннему севу 1917 г. 108 800 пудов (около 1800 т) клеверных семян. По предложению Департамента земледелия Министерства земледелия России был заключен компенсационный договор, по которому в обмен на российские семена клевера из Дании должно было поступить 2 тыс. пудов семян турнепса по льготной цене. Дания брала на себя организацию вывоза/ввоза посевного материала своими железнодорожными вагонами, а Россия договаривалась о транзите через Швецию. Временное правительство 15 марта договоренности подтвердило, но в начале апреля от них отказалось в связи с необходимостью этих семян для собственной посевной кампании. К тому же их вывоз был затруднен запретом на него Австрии. В связи с этим отказ от поставки российских семян клевера был для Дании весьма чувствителен. В меморандуме датского посольства от 25 августа 1917 г. были определены понесенные в результате реквизиции убытки сельского хозяйства Дании на сумму 3,7 млн крон. Для их покрытия датской стороной предлагалось поставить из России 3,5 млн пудов (или 60 тыс. т) подсолнечного жмыха²⁹². Были ли они поставлены Россией, из материалов архивного дела неизвестно. Вероятно, что нет.

С целью поддержания сельскохозяйственного производства 12 апреля министр заявил о необходимости более широкого производства металлических сельскохозяйственных орудий²⁹³. 21 мая было введено «Временное положение о волостном земском управлении». Волостные земские учреждения, помимо прочего, должны были содействовать работам по осушению, обводнению, облесению, закреплению оврагов и т.д.²⁹⁴

Временное правительство существенное внимание уделяло рационализации сельского хозяйства, сохранению и поддержанию начатых в царское время агрокультурных мер. На заседании 16 июня было решено создать с 1 июля Сельскохозяйственный ученый комитет и его особые научно-опытные и специальные отделы. Как следует из «Временного положения о сельскохозяйственном ученом комитете и особых научно-опытных и специальных его отделах», данный комитет был создан с целью усовершенствования сельского хозяйства. Для этого на комитет возлагались такие задачи, как научное сопровождение опытного дела в стране, разработка рекомендаций Министерству земледелия в области развития сельского хозяйства, содействие сельскохозяйственному образованию и науке. В составе комитета были образованы 14 подотделов: земледелия и почвоведения, машиноведения, метеорологии, бактериологии, прикладной ботаники, частного растениеводства, садоводства, микологии и фитопатологии, зоотехники, рыбоводства и промысловых животных, пчеловодства и шелководства, прикладной зоологии и энтомологии. С целью эффективной работы Сельскохозяйственного комитета на его заседания должны были приглашаться ведущие ученые, представители ведомств, руководители Гидрологического и Лесного департаментов Министерства земледелия, деятели земского движения и опытного дела. Комитет мог беспошлинно заказывать из-за границы необходимое научное оборудование и материалы, созвать всероссийские съезды и совещания по вопросам сельского хозяйства²⁹⁵. «Временное положение о сельскохозяйственном комитете и особых научно-опытных и специальных его отделах» было опубликовано в «Вестник Временного правительства» в конце августа²⁹⁶. Особое внимание уделялось развитию опытного дела, сельскохозяйственного образования, научных основ ведения сельского хозяйства в стране.

Департамент земледелия 24 июня принял решение об «объединении разрозненных мероприятий по улучшению отечественного сельского хозяйства, проводимых в одной и той же губернии различными учреждениями». Местные заявки и ходатайства по сельскохозяйственным вопросам должны были обсуждаться агрономическими и экономическими советами при губернских земских управах и только после этого отсылаться в Департамент земледелия. Для объединения в руках земства деятельности по оказанию агрономической помощи населению было решено передать земствам весь государственный агрономический персонал. С целью разработки единой и планомерной агрономической помощи крестьянству планировалось созвать Всероссийский съезд агрономических деятелей. Предваряя работу этого съезд, 15 июля в Петрограде должно было пройти совещание губернских агрономов²⁹⁷.

1 июля министр земледелия В. М. Чернов подписал обращение к населению с призывом не громить и не расхищать т.н. культурные хозяйства, которыми «Россия чрезвычайно бедна». Он настоятельно просил крестьян не отбирать у таких хозяйств племенной скот, улучшенные семена, не захватывать пастбища и сенокосы. Подобные действия влекли бы ущерб всему народному хозяйству страны и препятствовали бы проведению земельной реформы. Он объявил о том, что культурные хозяйства, составляя «ценное достояние всего народа», находились на учете у Временного правительства, которое ставило цель сохранить их в целостности до созыва Учредительного собрания²⁹⁸.

Заместитель министра земледелия Н. И. Ракитников в обращении к волостным комитетам сообщал о необходимости широкого знакомства крестьян с наработками сельскохозяйственных опытных учреждений, достижениями агрономической науки с тем, чтобы полученные крестьянами в результате готовившейся аграрной реформы земельные участки можно было эффективно возделывать, поднять общую производительность сельского хозяйства. Н. И. Ракитников призывал волостные комитеты также всячески оберегать опытные поля от разгромов²⁹⁹.

По поручению Министерства земледелия в связи с готовившейся земельной реформой на заседании одной из подкомиссий Комиссии по организации мелиоративного дела 4 августа рассматривался проект мелиоративных мероприятий. В ее работе приняли участие В. В. Никитин, Н. М. Тулайков, И. И. Москвитинов. Члены подкомиссии считали, что важной задачей государства являлось «коренное улучшение земель», «проводимое в широком масштабе». При этом мелиорируемые земли не должны были поступать в разверстку крестьянам, а составляли бы запасной фонд. Имевшиеся участки частных земель, на которых были проведены значительные мелиоративные мероприятия, должны были быть взяты под государственный контроль, а земельные комитеты перед их использованием должны были быть проинструктированы в целях бережного к ним отношения.

Земли, требовавшие мелиорации, следовало разбить на группы разной очередности. При определении очередности их мелиорации необходимо было учитывать не только рентабельность конкретных участков, но и земельную потребность местного населения. В качестве групп мелиорируемых земель предлагались следующие: а) земли, не пригодные для сельского хозяйства (сыпучие пески, склоны оврагов и пр.); б) земли, которые должны были находиться в распоряжении государственных мелиоративных учреждений (земли, предназначенные для улучшения водного хозяйства, например); в) земли, нуждавшиеся в орошении; г) солонцы; д) земли, требовавшие осушения.

Земли из первых двух групп независимо от их географического положения должны были быть изъяты из общего земельного фонда и не передаваться крестьянам. Земли из трех последних групп перед распределением крестьянам должны были быть исследованы на предмет возможности использования их в сельском хозяйстве. Некоторые из них могли быть предоставлены им в качестве поощрения для мелиорации «в мелком масштабе» (осушение и орошение). Все остальные земли для повышения производительности сельского хозяйства страны подлежали мелиорации за государственный счет. Для этого следовало разбить земли по указанным выше группам и районам, составить общий план мелиоративных работ, которые должны были охватить земли как Европейской, так и Азиатской России. К тому же необходимо было решить вопросы организации мелиоративного кредита, подготовки специалистов, устройства опытных полей и станций по мелиоративному делу, продумать конкретные меры землеустройства и мелиорации в небольших хозяйствах³⁰⁰.

Мелиоративной комиссией рассматривался вопрос организации сбора данных для подготовки программы мелиоративных работ. Отмечалось, что решение аграрного вопроса лежало не в количественном наделении крестьян землей, а в качественном улучшении землепользования. (По данным сельскохозяйственной переписи 1916 г., крестьянам могло быть передано 40 млн дес. земли.) «Прочное обеспечение народного благосостояния» могло быть достигнуто лишь «подъемом производительности хозяйства при помощи целого ряда культурных мер»: агрономических, мелиоративных, улучшения техники обработки почвы, организации переработки сельскохозяйственной продукции. Площадь земель, которая после мелиорации могла быть обращена в поля, сенокосы и пастбища, в Европейской России составляла 30 млн дес. (за исключением тундр, болот, недоступных мест севера). Из них 18 млн дес. приходились на болота северных и западных губерний, 6 млн дес. — безводные степи, 6 млн дес. — сыпучие пески. Еще больше земель могли быть вовлечены в хозяйственный оборот в Сибири, Туркестане, на Кавказе (примерно 17 млн дес.). Много удобных земель черноземных, южных, юго-восточных (овраги, пески) и северо-западных губерний (болота) нуждались в мелиорации. «Обнищание крестьян местами зашло так далеко, что наделение их землей без каких-либо других вспомогательных мер не в состоянии вывести эту группу крестьянского населения из современного экономического тупика» — писали члены комиссии. Попутно замечалось, что в Европейской России количество безлошадных дворов превышало 3 млн.

Мелиоративные работы, как считали члены комиссии, смогли бы занять большое количество демобилизованных с фронта людей. Проектируемые мелиоративные мероприятия решили бы аграрный вопрос, расширив площадь обрабатываемых земель, способствовали бы интенсификации сельского хозяйства в целом. Члены комиссии осознавали затратность этих мер и по времени, и по финансам, и по научно-кадровому обеспечению. Однако приблизительные приведенные данные лишь в общих чертах представляли «грандиозную картину еще неиспользованных ресурсов».

Для подготовки единой программы мелиоративных мероприятий требовалось провести исследование территории страны, т.к. имевшиеся сведения были разрознены, неполны, подготовлены по разным программам. С целью сбора и обобщения необходимой информации с мест предлагалось при отделе земельных улучшений учредить специальную организацию и ряд районных организаций, созданных на территории бассейнов крупных рек, соотнося их с губернскими и уездными границами. Долины рек обладали внутренней однородностью: были сходны в почвенном, климатическом отношении, имели общую историю заселения и освоения. Всего планировалось создать 20 районных организаций: 13 — в Европейской России и 7 — в Азиатской России. Эти организации должны были сотрудничать с ГЗК. Члены мелиоративной комиссии разработали примерную программу, по которой предполагался сбор сведений с мест, включавшую разделы об экономических, естественно-исторических, юридических условиях осуществления намеченных работ, о местных мелиоративных планах. По подсчетам составителей плана, для обслуживания изыскательно-аналитических работ требовалось 444 человека, 600 тыс. руб. на организационные расходы. Общее финансирование деятельности организаций только на 5 мес. 1917 г. составило бы 2 млн руб. Итоговые сведения ожидалось получить к 1 января 1918 г.³⁰¹ В качестве конкретной меры на 1918–1919 гг. мелиоративной комиссией были подготовлены план и программа осушения болот в Петроградской губернии с целью создания условий для луговодства. Предполагалось, что на осушку болот должно было уйти не более 12 лет³⁰².

Департамент земледелия Министерства земледелия в связи с готовившейся аграрной реформой обращался в ГЗК с поручением создать новую почвенную карту России, причем европейской и азиатской ее частей. Подготовленная в 1900 г. Н. М. Сибирцевым, Г. И. Танфильевым, А. Р. Ферхминым по инициативе и плану В. В. Докучаева почвенная карта страны устарела: в течение полутора десятилетий XX в. в оценочных целях и в интересах развития опытного дела были проведены земские почвенные исследования. В связи с этим требовалось издание более точной и полной почвенной карты. В 1915 г. составление новой почвенной карты началось под руководством П. С. Коссовича, заведующего Бюро по земледелию и почвоведению Ученого комитета Министерства земледелия. Однако после его смерти эта работа приостановилась и позже была продолжена почвоведом К. Д. Глинкой, директором Воронежского сельскохозяйственного института, председателем Докучаевского почвенного комитета. Он предлагал разделить страну на 6–8 районов, назначив в каждый ответственного работника, который на основе имевшейся научной литературы и собственных экспедиционных наблюдений должен был составить карту своего района. Затем все данные должны были быть обобщены и на их основе составлена единая почвенная карта России. На эти работы требовалось около двух и более лет. Стоимость работ составила бы около 100 тыс. руб., из которых 50 тыс. руб. требовались на первый подготовительный период 1917–1918 гг. Не располагая финансами, Департамент земледелия предлагал ГЗК выделить 50 тыс. руб. на продолжение работ, чтобы земельные комитеты получили почвенные карты своих районов для обсуждения основ будущей аграрной реформы³⁰³. Эти работы в условиях того времени так и не были окончены.

Совет мелиоративных съездов обращался к ГЗК 12 мая о вхождении их представителей в состав ГЗК. Мелиораторы подчеркивали, что с земельным вопросом тесно был связан вопрос вовлечения в хозяйственный оборот неудобных земель, площадь которых в Европейской России достигала, по их оценкам, 70 млн дес. Посредством мелиорации неудобных земель можно было расширить запас земельного надельного фонда. Организация мелиоративных хозяйств открывала широкие перспективы для развития кооперативов, земельных товариществ и пр. С 1909 по 1913 г. прошли 4 мелиоративных съезда. В 1916 г. в Петрограде планировалось провести очередной съезд, но ввиду происходивших событий он был отложен. Однако мелиораторы считали важным все же его созвать³⁰⁴. Председатель Совета Союза мелиораторов России И. Смирнов в письменном обращении к министру земледелия от 7 июня просил его содействия во включении мелиораторов в земельные комитеты и ГЗК с правом решающего голоса наравне с агрономами и статистиками³⁰⁵. Известно, что на III сессии ГЗК в его состав вошли представители Всероссийского союза землемеров, а мелиораторы — нет³⁰⁶.

Проблемы мелиорации обсуждались 25–26 августа в Петрограде на Всероссийском съезде деятелей агрономической помощи и сельского хозяйства. Председателем съезда был А. И. Угримов, его заместителем — Н. В. Чайковский, членами оргкомитета являлись В. Э. Брунст, В. В. Морачевский, А. С. Ершов. Работа оргкомитета была организована при Департаменте земледелия Министерства земледелия. На заседаниях оргкомитета съезда было принято решение о созыве в период 7–17 января 1918 г. в Москве очередного съезда с целью разработки комплексной программы основ аграрной реформы в части планирования единых агрокультурных мероприятий правительства, земств, общественных учреждений и организаций. Была подготовлена и предварительная программа работы съезда. Для ее разработки двумя месяцами ранее были созваны предварительные совещания и съезды по отдельным отраслям сельского хозяйства: Всероссийское агрономическое совещание (Петроград, 15–20 июля); совещание представителей средних и низших сельскохозяйственных учебных заведений (Москва, 28 июля — 8 августа), совещание представителей высших сельскохозяйственных учебных заведений (30 августа–2 сентября); областные совещания по опытному делу (Харьков, 17–18 мая; Саратов, 21–22 июня; Москва, 24 мая); совещание по семенному делу (Москва, 28–31 июля); Всероссийский съезд по вопросам сохранения животноводства (Москва, 28 августа–2 сентября) и пр. Планировалось проведение Всероссийского мелиоративного съезда в Петрограде. В губерниях и областях Европейской и Азиатской России также прошли специальные съезды и совещания. Оргкомитет обратился к сельскохозяйственным обществам с тем, чтобы они образовали отделы оргкомитета съезда и обсудили на местах ряд интересовавших их вопросов, в последующем приняли активное участие в работе Всероссийского съезда деятелей агрономической помощи сельского хозяйства. Приглашение на съезд адресовалось также всем земствам, сельскохозяйственным товариществам, отдельным агрономическим деятелям (земским, общественным и правительственным), представителям ЛАР, губернских советов крестьянских депутатов³⁰⁷.

Разработанная оргкомитетом съезда предварительная программа включала общие вопросы организации местной агрономической помощи населению, вопросы финансирования сельскохозяйственных мероприятий, мелиорации, агропросвещения, исследования состояния сельского хозяйства, опытного дела, аграрного законодательства и пр.³⁰⁸

Существенное значение для понимания позиции ГЗК по аграрному вопросу имеют заявления его председателя, высказанные им на сессиях комитета, — в них обозначались магистральные направления и принципы деятельности ГЗК, в т.ч. и в сфере социоприродных вопросов. Проходившая 19–20 мая I сессия ГЗК была открыта речью председателя А. С. Посникова, сопровождавшейся почтением памяти Н. Г. Чернышевского, человека, по словам А. С. Посникова, внесшего большой идеологический вклад в вопрос освобождения крестьян с землей и пропаганду идеи о земле как объекте коллективного трудового крестьянского землевладения. Будучи сторонником коллективной формы землевладения, А. С. Посников ссылался на имевшейся у нас в недавнем прошлом пример национализации или огосударствления земли в виде существования до 1880-х гг. практики передачи казенной земли в коллективное пользование государственным крестьянам, которые по инициативе министра финансов Н. Х. Бунге были переведены с оброчной подати на выкуп. «Идея о принадлежности земли трудящимся постоянно культивировалась у нас и разделялась значительным числом передовых людей в нашем отечестве», — сказал председатель ГЗК. В качестве мнения компетентного человека А. С. Посников сослался на позицию И. А. Стебута, который тоже был противником частной собственности. Вместе с тем А. С. Посников подчеркивал нежелательность повторения аграрной реформы по программе П. А. Столыпина. Он указал на возможность сочетания личных и коллективных интересов при проведении аграрной реформы, приводя пример Англии времен правительств А. Дж. Бальфура и Д. Ллойда-Джорджа, установивших, что земля принадлежала графствам и городам, а отдельным лицам она предоставлялась только в пользование. А. С. Посников ставил перед ГЗК задачу подготовить для Учредительного собрания «примирительное решение требований местных с общегосударственными». При этом общегосударственные интересы должны были доминировать над частными.

Относительно щекотливого вопроса об условиях отчуждения частновладельческих земель А. С. Посников высказал мысль о том, что отчуждение земли должно было быть возмездным. Обоснованием этого являлось то, что большинство земель в стране были обременены залогами, в. т.ч. повторными, и вексельными долгами, поэтому их безвозмездное отчуждение ударило бы по интересам держателей закладных листов. Последними в большинстве своем являлись простые люди, «люди маленькие», вложившие свои сбережения в закладные листы.

С необходимостью широкой мелиорации земель соглашались лидеры ГЗК. А. С. Посников на состоявшейся 19–20 мая I сессии ГЗК солидаризировался с мнением присутствовавшего министра земледелия В. М. Чернова о том, что прирезка земли крестьянам не решила бы аграрную проблему. В стране, помимо возделываемого фонда земель, был фонд неудобной, «абсолютно» не пригодной для земледелия земли, которую можно было бы улучшить и вовлечь в хозяйственный оборот. Неудобные земли, по его мнению, были резервом для будущих поколений. При этом на текущий момент подготовки аграрной реформы А. С. Посников удерживал ГЗК от раздачи крестьянам «несбыточных обещаний» значительно расширить их землепользование. Он напомнил также о том, что возникший в результате столыпинской аграрной реформы класс крестьян-собственников, располагавший несколькими миллионами десятин земли, уже тогда являлся и был бы в дальнейшем противником национализации земель, что создало бы дополнительные трудности в реализации намеченной реформы. Важной задачей ГЗК А. С. Посников называл предупреждение и сдерживание самоуправства крестьян на местах, пресечение начавшихся силовых захватов земель³⁰⁹. Этим словам во многом вторил министр земледелия В. М. Чернов, присутствовавший на учредительном собрании ГЗК³¹⁰.

Член Совета ГЗК, трудовик М. Е. Березин отмечал недоверчивость крестьян, их скептическое отношение к идее созывы Всероссийского Учредительного собрания — имелся неудачный опыт работы Государственной Думы при решении аграрного вопроса. Он рекомендовал Временному правительству издать акт, который «категорически и ясно решил бы этот вопрос», закрепив недопустимость самовольных захватов земли. Отсутствие такой декларации, создававшее неопределенность ситуации, влекло стремление крестьян решить аграрный вопрос по-своему, что порождало проблемы в работе земельных комитетов.

М. Е. Березин предлагал расширить представительство крестьян на местах, чтобы повысить уровень доверия крестьян к работе ГЗК и его местных комитетов³¹¹. Другой член Совета ГЗК, эсер Н. Я. Быховский, возражал и говорил о том, что размах крестьянского движения был не велик, самозахватов наблюдалось не много, крестьянство было «далеко от вандализма и стихийных эксцессов», сдерживало тех крестьян, которые к этому стремились. При этом значение помещичьих культурных хозяйств крестьяне осознавали (были примеры в Киевской, Тульской, Воронежской губерниях). Он тоже призывал правительство издать декларацию по земельному вопросу, в которой объявлялось бы, что вся земля будет принадлежать народу. Это должно было успокоить и фронт, и тыл³¹².

В речи А. С. Посникова, открывшей 1 июля работу II сессии ГЗК, звучала мысль о стремлении ГЗК подготовить основы аграрной реформы, которая учитывала бы местные особенности, ведь Россия богата и разнообразна климатическими и почвенными условиями³¹³. Такой подход разделял и министр В. М. Чернов, всячески благоволивший ГЗК³¹⁴. Помимо общих принципов реформы, норм земельного обеспечения крестьян, финансовых условий отчуждения земель, ГЗК на III сессии большое внимание уделил технической стороне будущей реформы — выяснению размера, состава и распределения земельного фонда страны³¹⁵. Для этого требовалось проведение картографическо-учетных работ и обмер площади земель.

Примечательны отдельные мнения делегатов II сессии ГЗК. Крестьянин Нижегородской губернии Я. А. Пилецкий заявил, что «крестьяне устали ждать и требуют новой жизни». Без принятия временного аграрного закона крестьяне «не ручались за спокойное доведение аграрного вопроса до Учредительного собрания». От принятия ГЗК «огульных и решительных резолюций» по аграрному вопросу в виде временного закона, который связал бы руки Учредительному собранию, удерживал А. А. Кауфман. Крестьянин Пензенской губернии П. А. Трушин возражал и говорил о том, что требование законодательного урегулирования земельных споров — это не пожелание крестьян, а «крик деревни». «У нас условия таковы, что нельзя ждать», — вторил представитель Курской губернии Н. И. Дорошев³¹⁶. Прислушаться к «голосу народного рассудка», выработать и принять справедливый закон о регулировании земельных отношений, успокоить крестьянство призывал Н. П. Огановский³¹⁷. Представитель от Нижегородской губернии К. И. Цыпленков говорил о том, что при отсутствии новых законов вся губерния вынуждена была руководствоваться аграрными постановлениями Всероссийского Совета крестьянских депутатов³¹⁸. О временном аграрном законе, в особенности об урегулировании лесопользования, рассуждал и представитель Костромской губернии С. И. Барыков³¹⁹.

В постановлениях II сессии ГЗК закреплялась необходимость передачи земельным комитетам прав по урегулированию земельных споров на местах, охране земель и иных угодий от самозахватов. Предполагалось ввести дополнительные пункты в «Положение о земельных комитетах» от 21 апреля о передаче в ведение местных комитетов всех земель сельскохозяйственного назначения, лесов, вод местного значения. Земельные комитеты должны были устанавливать и регулировать правила их хозяйственного использования³²⁰. Это предложение было подхвачено ГЗК от I Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов, принявшего 25 мая соответствующее постановление по аграрному вопросу³²¹.

Такое крестьянское пожелание было оформлено властью 12 июля: оно закрепило правило о том, чтобы до созыва Учредительного собрания все сделки с землей и лесными угодьями осуществлялись с разрешения губернских земельных комитетов и утверждались министром земледелия³²². ГЗК в целом приветствовал этот закон, ограничивший частноправовой оборот, называя его «предтечей грядущей земельной реформы», открывавшим «эпоху нового права»³²³.

Позже в циркуляре Управляющего Министерством внутренних дел И. Г. Церетели от 17 июля подчеркивались недопустимость самочинного решения земельного вопроса на местах, рубок чужих лесов, запашек чужих сенокосов и пр. Это, как он выразился, «грозило неисчислимыми бедствиями армии, стране и существованию самого государства», «голодом и продовольственным истощением». Любые самоуправные действия должны были караться по всей строгости закона³²⁴.

Совет ГЗК в преддверии работы III сессии ГЗК обращал внимание А. Ф. Керенского на сложные условия деятельности земельных комитетов, которые «ставят в самой острой форме вопрос о возможности каких-либо положительных результатов». Совет имел в виду «стихийные стремления населения к удовлетворению острой земельной нужды»: в Пензенской, Курской, Казанской и других губерниях в течение лета крестьяне запахивали владельческие поля, скашивали частные покосы и пр. Местные органы власти были не в состоянии противостоять этим действиям. Как отмечали члены Совета ГЗК, повсюду земельные отношения находились в «хаотическом состоянии». Они упрекали Временное правительство в нерешительности в деле упорядочивания возникших земельных отношений³²⁵.

Представители земельных комитетов на Демократическом совещании в Москве, проходившем 14–22 сентября, вновь заявили о необходимости до созыва Учредительного собрания передать земли сельскохозяйственного назначения, воды и леса местного значения в ведение земельных комитетов. Они настаивали на «немедленном издании временных земельных законов» в редакции ГЗК и усилении государственных полномочий земельных комитетов³²⁶.

В отношении культурных имений, питомников, рассадников и иных образцовых хозяйств земельные комитеты осуществляли надзор и охрану, брали их в свое полное заведывание. Наряду с этим, земельные комитеты боролись с захватами земель и иных угодий, недосевами и др.³²⁷ Член ГЗК и ЛАР Н. Я. Быховский говорил о том, чтобы культурные хозяйства, особо ценные лесные участки должны были образовать общегосударственный фонд, быть взяты на государственный контроль и не подлежать распределению среди крестьян. В процессе организации территории для будущей аграрной реформы важно было «приспособить» для нужд сельского хозяйства неудобные земли, проведя их мелиорацию. Малоземельные крестьяне подлежали переселению в многоземельные области страны³²⁸. О важности государственной мелиорации земель, проведения гидротехнических работ писал его коллега П. Н. Першин, который также считал необходимым сопровождать прирезку земли крестьянам рационализацией их хозяйств³²⁹. С утверждением о том, что аграрная реформа должна была повысить производительность сельского хозяйства, устранить чересполосицу и дальноземелье соглашались многие члены комиссии ГЗК о перераспределении земельного фонда: Н. П. Макаров, А. Н. Челинцев, Н. П. Огановский, С. Л. Маслов и др.³³⁰ Заседания комиссии проходили и после Октябрьской революции — 6 декабря 1917 г., например, когда вновь говорили о землеустройстве³³¹.

На объединенном заседании Статистико-экономической комиссии и Комиссии о нормативных началах распределения земельного фонда 20 октября А. Н. Челинцев заявил о возможной экстенсификации хозяйств крестьян, остерегал от расширения их площади, указывая на то, что она «должна была парализоваться большей просвещенностью крестьянина и более усовершенствованными методами ведения хозяйства, а кроме того, и новой государственной сельскохозяйственной политикой»³³².

Идею об интенсификации сельского хозяйства развивали и члены ЛАР: на II Всероссийском съезде ЛАР Н. П. Огановский указал на необходимость «выработки и проведения в жизнь стройного плана земельной реформы, связанного с обширными работами по землеустройству, мелиорации и расселению крестьянских масс»³³³. Такой план диктовался малоземельем и чересполосицей, на которые обратил внимание на III съезде ЛАР А. В. Чаянов³³⁴. На перераспределение земельного фонда между крестьянами Н. П. Огановский закладывал два года, а на землеустроительные работы — два десятилетия³³⁵.

Б. Д. Бруцкус отмечал, что прирезка земли не решила бы аграрный вопрос, явившись лишь кратковременным паллиативом. Необходимо было широкое землеустройство³³⁶. В этом сходились делегаты съезда, высказавшись за проведение государством мелиоративных и землеустроительных мероприятий³³⁷. З. С. Каценеленбаум предложил для этих целей развивать мелиоративное кредитование и создать государственный мелиоративный банк³³⁸. О проведении землеустроительных мероприятий как о факторе эффективного использования прирезанной в результате дискутируемой аграрной реформы земли Б. Д. Бруцкус повторил 14 октября на заседании комиссии ГЗК о перераспределении земельного фонда. Он считал, что аграрная реформа завершила бы землеустройство, проводимое еще царской властью³³⁹.

На 3-м заседании Совета ЛАР в Москве 24 августа было принято решение о созыве III Всероссийского съезда Лиги в ноябре 1917 г. На нем среди прочего планировалось обсудить судьбу культурных хозяйств в процессе аграрной реформы, основы преобразования лесного хозяйства, проблемы землеустройства и мелиорации, переселения крестьян³⁴⁰.

Проблемы лесопользования

Наряду с землепользованием вопросы лесопользования являлись одним из спорных компонентов проектируемой аграрной реформы. Главными вопросами были регулирование рубки лесов и обеспечение нужд армии и обороны лесными материалами. На заседании Временного правительства 27 марта А. И. Шингарев выступил с инициативой о досрочном выпуске студентов четвертого курса Лесного института и лесного отделения Ново-Александрийского института сельского хозяйства и лесоводства³⁴¹. На заседании 12 апреля это предложение было одобрено министрами³⁴² и 19 апреля нашло отражение в соответствующем постановлении³⁴³. Досрочно выпущенные лесоводы поступали в распоряжение ряда министерств: земледелия, военного, путей сообщения, торговли и промышленности. Они были востребованы по лесной специальности. В этом решении просматривалась преемственность Временного правительства с действиями дореволюционного правительства, т.к. в 1916 г. также производился досрочный выпуск студентов-лесоводов³⁴⁴.

С июля Министерство земледелия приступило к реализации данного постановления: приказом № 13 от 24 июля по Корпусу лесничих часть специалистов, таких как ученый-лесовод А. Рерих, окончивший Петроградский лесной институт, направлялись на работы по укреплению песков и оврагов. В лесное ведомство помощниками лесничих, таксаторами и пр. активно назначались лица, досрочно завершившие обучение в специализированных институтах³⁴⁵. Назначения молодых лесоводов, в т.ч. досрочно окончивших обучение в Петроградском лесном институте, Ново-Александрийском институте сельского хозяйства и лесоводства, низшие лесные школы в ведомство Лесного департамента Министерства земледелия продолжались приказами № 15 от 9 августа³⁴⁶, № 16 от 19 августа³⁴⁷, № 17 от 24 августа³⁴⁸, № 19 от 31 августа³⁴⁹, № 22 от 12 сентября³⁵⁰. Велось дальнейшее комплектование и регулирование кадров лесничих³⁵¹. 14 октября правительство опубликовало свое решение от 27 июля об упразднении должностей лесных кондукторов и о присвоении выпускникам низших лесных школ звания лесоводов. Они поступали в лесное ведомство в штат лесничих. Годовой расход на содержание лесничих определялся в 231 260 руб³⁵².

Уничтожение лесов в тот период хорошо описано историком и краеведом А. М. Большаковым. Так, он сообщал, что с 1915 по 1926 г. в Горицкой волости Кимрского уезда Тверской губернии было вырублено 6,5 тыс. дес. леса, что составляло треть всего лесного фонда губернии³⁵³. По словам местного крестьянина-поэта П. Павлова, дело обстояло так: «Куда ни взглянь, везде шумит/ Пила стальная лесокрада. / За лесом слабо власть следит — / Пили, руби, кому что надо»³⁵⁴. Недобросовестность охраны леса объяснялась нехваткой лесников и малым размером их жалованья. Попустительство лесной охраны было вызвано и тем, что лесниками работали местные крестьяне, с которыми всегда можно было «договориться»³⁵⁵.

О бесконтрольном уничтожении лесов Нижегородской губернии сообщал делегат II сессии ГЗК К. И. Цыпленков. Он указывал на родственника губернского комиссара, который рубил лес и заявлял: «Куй железо — пока горячо. С какой стати я не буду рубить лес, когда потом я за него ничего не получу, потому что вопрос предрешен Всероссийским съездом крестьянских депутатов». Леса активно перепродавались по фиктивным сделкам и хищнически истреблялись помещиками. В свою очередь, крестьяне запрещали истребление лесов, доверяя земельным комитетам регулировать лесопользование³⁵⁶. По сообщению И. С. Кудрявцева, делегата от Новгородской губернии, много лесов рубили новгородские лесопромышленники. Крестьяне вблизи своих сел рубить лес не давали, заявляя, что он им пригодится и что лес лучше рубить вблизи речных сплавов³⁵⁷.

Аналогичная картина наблюдалась в Костромской губернии: например, крестьяне Чухломского уезда протестовали против хищнической рубки леса помещиками на продажу и даже против лесных заготовок на оборону. Как отмечал представитель Костромской губернии С. И. Барыков, такие жалобы и протесты крестьян губернский земельный комитет признавал справедливыми, ведь крестьяне исходили из того, что лес надо охранять и нельзя его так беспощадно вырубать³⁵⁸.

19 апреля А. И. Шингарев поднял вопрос об упорядочении бесконтрольной рубки лесов в целях их сохранения от истребления. На общем заседании членов Временного правительства было решено поручить ему подготовить проект положения о введении специальных комитетов на местах для выдачи разрешений на рубку леса³⁵⁹. На заседании правительства 9 августа обсуждение разработанного Министерством земледелия проекта правил об охране лесов и их рубке решено было отложить³⁶⁰. В Москве готовилось открытие Государственного совещания, что не позволило обсудить этот проект по существу.

Министр продовольствия С. Н. Прокопович, выступая на Государственном совещании, проходившем с 12 по 15 августа в Москве, заявил о том, что законопроект об охране лесов содержал положение о передаче рубки леса для заготовки топлива в ведение Особого совещания по топливу, а регулирование лесов местного значения для удовлетворения крестьянских потребностей в лесных материалах — земельным комитетам. Таким образом, как считал С. Н. Прокопович, подготовленный законопроект учитывал общегосударственные и общественные интересы, т.к. был направлен и на сохранение лесных богатств, защиту лесов от расхищения, и на обеспечение нужд населения в лесе³⁶¹.

Ранее, 1 и 4 августа, на заседаниях Лесной комиссии Министерства земледелия Д. И. Товстолес отметил, что для обеспечения целей и задач лесного хозяйства наилучшей формой его владения будет государственная, установленная после проведения национализации лесов. Именно национализация, по его убеждению, придала бы устойчивость лесному хозяйству, обеспечила бы централизацию его управления, равномерное распределение лесных материалов по территории страны, эффективное лесоустройство.

На заседаниях Лесной комиссии 16 и 24 августа выступил П. А. Вихляев, который утверждал, что социализация лесного хозяйства исправит и уравняет недостатки природного распределения леса, наделит крестьян «правом потребления лесных материалов». Д. В. Соммерс на заседании комиссии 18 августа допускал переход лесов в земельный фонд для нужд пашенного хозяйства при условии соблюдения общегосударственных и общенародных интересов с опорой на данные статистики о площади подобных лесов, которые могли быть конвертированы в иные виды угодий, а также с учетом действительных потребностей населения, государства и промышленности в лесных материалах.

Относительно вопроса о возмездном выкупе или безвозмездном переходе частных лесов в государственную собственность Лесная комиссия, обсудив его на заседании 12 сентября, вообще не пришла к какому-либо мнению. 15 сентября Д. И. Товстолес поднял вопрос об экономической ценности леса, заявив, что лес, как своеобразный лесной капитал, должен приносить доход. В отличие от других видов капитала, к лесному капиталу нельзя было предъявлять требования приносить наивысший процент прибыли. Члены комиссии, согласившись с коллегой, отметили необходимость завершить лесоустройство всех лесов страны, т.к. годичный прирост древесины был возможен только в правильно организованных лесных хозяйствах. Было рекомендовано провести оценку «лесного капитала». В целях последнего следовало определить методику такой оценки³⁶².

Проблемы лесопользования активно обсуждались и решались в земельных комитетах. На заседании Совета ГЗК I сессии обсуждался вопрос об охране лесов и их рубке, в результате чего были разработаны правила для внесения их на рассмотрение Временного правительства. Закреплялось, что надзор за сохранением и правильным использованием лесов возлагался на земельные комитеты совместно с представителями лесоох-ранительных комитетов, Особого совещания по топливу и др. Уездные земельные комитеты санкционировали рубку леса в допустимых объемах, пресекали самочинные действия в лесах. По необходимости можно было увеличить нормы рубки леса, но с учетом целесообразности и потребностей в лесных материалах, а не в спекулятивных и хищнических целях³⁶³.

На местах осознавали важность охраны от несанкционированного и бесхозяйственного использования не только земли, но и иных природных ресурсов. Так, постановлениями елецкого уездного земельного комитета от 2–3 июня, помимо его прочих прав, закреплялись полномочия по сохранению посевов, лугов, молодой лесной поросли от потравы скотом, наблюдению за правильной рубкой леса. Последняя разрешалась в объемах, установленных лесоохранительным комитетом. В экстренных случаях допускалась рубка леса сверх установленной нормы, но пропорционально площади леса по волостям. Отдельно закреплялась рекомендация о раннем взмете пара не позднее 20 июня³⁶⁴.

Земельные комитеты всячески сдерживали стремление населения к бесконтрольной рубке леса, пресекая и преследуя отдельные виды аграрных беспорядков: неправильное ведение лесного хозяйства и ненормальное пользование лесными угодьями. Они вводили запреты на повышенные лимиты рубки лесов, утверждали сделки по продаже казенных и частных лесов, наблюдали за правильностью рубки лесов, в т.ч. и по ходатайствам крестьян, охраняли леса от повреждений, боролись с лесными пожарами. Несмотря на циркуляр Временного правительства от 19 апреля, разрешавший пастьбу скота в казенных лесах бесплатно или за небольшую плату, суздальский уездный земельный комитет запретил пастьбу скота в лесных зарослях. Одновременно земельные комитеты содействовали в заготовке топлива для нужд промышленности и железных дорог³⁶⁵.

На II сессии ГЗК представитель Ярославской губернии И. П. Матвеев заявил о необходимости разграничения компетенций земельных комитетов и комитетов по топливу, т.к. между ними возникали разногласия о нормах лесозаготовок для нужд армии и промышленности, которые не учитывали лесистость региона и назначались наобум. Крестьяне не желали рубить леса в большом количестве и требовали принять закон об охране леса. Важно было четче определить деятельность лесоохранительных комитетов, которые «как будто бы и существуют, и как будто бы и нет». В связи с этим, по мнению И. П. Матвеева, Министерству земледелия и ГЗК к лесному вопросу следовало «подойти вплотную», разработать новый закон о лесах, добиться согласованности по земельному и лесному вопросам в Центре, чтобы не возникало недоразумений на местах³⁶⁶. В этом его подержал представитель соседней Владимирской губернии М. П. Григорьев³⁶⁷.

10 августа председатель ГЗК А. С. Посников издал распоряжение № 209, адресованное губернским земельным комитетам о недопустимости чинить препятствия в заготовке и вывозке дров, о чем свидетельствовали поступавшие сведения с мест. В своем стремлении к охране лесов земельные комитеты «совершенно приостановили производство заготовки дров, издавая распоряжения о воспрещении рубки лесов, препятствуя вывозу дров», что «ставило в угрожающее положение нашу промышленность и железные дороги». А. С. Посников напоминал, что вследствие военно-революционной обстановки оборонные предприятия и железные дороги из-за «расстройства парового транспорта, сокращения добычи минерального топлива» перешли на древесное топливо. ГЗК предписывал не только не препятствовать заготовке топлива на местах, но и всячески содействовать ей, удовлетворяя запросы по топливу железные дороги, всех предприятий и учреждений, работавших на государственную оборону. «Государственные интересы должны стоять на первом плане, и местные интересы необходимо подчинить интересам общегосударственным», — заявлял председатель ГЗК³⁶⁸.

На III сессии ГЗК в августе 1917 г. поднимался вопрос о лесах: члены совета ГЗК планировали выяснить мнение местных земельных комитетов о порядке эксплуатации лесов, об объемах нуждаемости в лесных материалах и возможности выделения лесных участков под расчистку³⁶⁹. Соответствующие пункты нашли отражение в принятом по итогам сессии постановлении ГЗК³⁷⁰. Было принято решение разослать закон о лесах, принятый Временным правительством, а также материалы по лесному делу для «ознакомления губернских земельных комитетов с ходом лесного дела на местах». Совету ГЗК рекомендовалось воздержаться от принятия какого-либо заключения о целесообразности учреждения особых лесных комитетов до обсуждения этого вопроса по существу на планируемом совещании представителей губернских комитетов в Москве 16–17 сентября³⁷¹. Оно состоялось, и по его итогам была разработана инструкция по применению «Временных правил об охране и рубке лесов», переданная для обсуждения в Комиссию временных переходных мер и Лесную комиссию³⁷².

24 августа состоялось первое заседание Лесной комиссии ГЗК под председательством экономиста А. А. Рыбникова. Член комиссии Н. И. Фалеев озвучил план развития лесного хозяйства, который предполагалось начать осуществлять с 1 января 1918 г. Он включал создание Главного лесного комитета и лесных комитетов в губерниях и уездах. Лесные комитеты совместно с земельными комитетами должны были составлять сметы «удовлетворения потребностей на древесину». Кроме того, планировалось создать Советы лесничеств и Лесные советы для научно-профессионального руководства лесной отраслью. В утвержденном плане работ Лесной комиссии были определены такие вопросы, как форма собственности на лес, использование лесов под пашню, облесение земель, организация лесного хозяйства и пр. На втором заседании, состоявшемся 7 сентября, были заслушаны доклады ряда членов комиссии о государственных лесах³⁷³.

В октябре ГЗК разработал Инструкцию уездным земельным комитетам об охране и эксплуатации лесов. В ней предписывалось запрещать в пределах уезда хищническую вырубку леса. Под последней понималась рубка хвойного и смешанного строевого леса, превышающая 1/60 часть, а дровяного лиственного леса — 1/30 часть лесной площади уезда, и находившейся в одной окружной меже с иными сельскохозяйственными угодьями. Уездные земельные комитеты могли приостанавливать по своему усмотрению опустошительные и выборочные рубки леса. Запрещалась рубка защитных лесов, признанных таковыми лесоохранительными комитетами; вырубка, скос, распашка молодняка и пастьба скота по молодняку (молодняком признавался лес, не достигший высоты 4 аршина, или 2,8 м). Не допускалось обращать лесные вырубки в другой вид угодий без разрешения лесоохранительных комитетов. Запрещалась вырубка леса на продажу с промышленной целью, если местное население испытывало нужду в строевом и дровяном материале. Ограничение установленных запрещений допускалось только в случаях «неотложной надобности в лесном материале» для нужд местного населения и военного ведомства³⁷⁴.

В ответ на повторявшиеся требования крестьян о приостановлении или прекращении хищнического истребления лесов ГЗК и губернские земельные комитеты обратились к гражданам с воззванием, в котором говорилось о том, что условия войны вызывали усиленную рубку леса для нужд армии. При этом подчеркивалась значимость леса в развитии страны, в укреплении песков и оврагов. Население уверялось в том, что вырубки леса проводились под контролем лесоохранительных и земельных комитетов, которые следили за тем, чтобы они не переросли в опустошительные. «Верьте, Граждане, что все совершается сейчас под контролем общественных органов, делается во имя блага народа и с соблюдением его прав и интересов» — этими словами завершалось воззвание³⁷⁵. ГЗК на основе поступавших сведений от Штаба Верховного главнокомандующего о воспрепятствовании ряда волостными земельными комитетами заготовке лесных материалов для армии издал 18 октября 1917 г. циркуляр № 239 губернским земельным комитетам о недопущении подобных действий на местах. Вновь повторялись положения циркуляра от 10 августа № 209, которым необходимо было следовать³⁷⁶.

Тогда же ГЗК разработал «Наставление земельным комитетам по применению “Правил об охране лесов и их рубке”». По сути, оно было основами лесоохранительного закона. Согласно этому документу все казенные леса изымались из ведения земельных комитетов, учреждался лесной надзор, в состав которого входили представители земельных комитетов из опытных лесоводов, лесничих и иных лесных специалистов, назначаемых при содействии Всероссийского союза лесоводов. Лесной надзор имел широкие полномочия при осмотре лесов, наблюдении за рубкой, заготовкой и вывозкой лесного материала, пресечении незаконных рубок. Губернские земельные комитеты утверждали представителей лесного надзора, имели право контролировать расчистку леса. Уездные земельные комитеты давали разрешение на расчистку лесов, на пастьбу скота в частных или казенных лесах при определенных условиях, имели право инициировать перевод лесов в категории защитных и водоохранных. Указывалось на необходимость первоочередного удовлетворения нужд армии и промышленности в лесных материалах. Волостные комитеты не должны были препятствовать подобным лесозаготовкам³⁷⁷.

Данные правила в виде отдельного «Положения об охране лесов и их рубке» были вынесены на повестку заседания Земельной комиссии Предпарламента 23 октября под председательством Н. Я. Быховского с участием заместителей министра земледелия Н. И. Ракитникова, П. А. Вихляева, Н. И. Фалеева, председателя ГЗК А. С. Посникова³⁷⁸. Правда, по существу этот документ комиссия так и не рассмотрела.

Участники II Всероссийского съезда ЛАР в июне 1917 г. высказались за национализацию лесов и передачу их в преимущественно кооперативное или земское пользование³⁷⁹.

Проблемы водопользования

Вопросы водопользования лишь изредка обсуждались Временным правительством. В продолжение работ, начавшихся еще в царский период по использованию водной энергии реки Малая Иматра (Положение утверждено Советом Министров от 23 декабря 1916 г.), 25 июля правительство издало постановление о распространении аналогичных мероприятий на р. Волхов и об улучшении судоходства по ней. На данные мероприятия из казны выделялось 32 млн руб.³⁸⁰

При отделе земельных улучшений Министерства земледелия в июле 1917 г. была создана Комиссия по организации водного хозяйства и водного режима в связи с подготовкой аграрной реформы. Руководил комиссией видный специалист по водному праву Д. С. Флексор. Первое заседание состоялось 24 июля, на котором рассматривался план мероприятий по организации водного хозяйства страны. Предполагалось провести водный кадастр, определить меры для сбережения водных запасов с учетом местных особенностей отдельных территорий, разработать общегосударственное водное законодательство и др. В комиссию вошли авторитетные специалисты водного, лесного, сельского хозяйства: В. И. Масальский, В. Г. Глушков, Е. Л. Кениг, И. И. Вихляев, Г. Ф. Чиркин, В. В. Никитин, А. А. Рыбников и др.³⁸¹

Обращает на себя внимание найденная нами докладная записка акционерного общества «Развитие и использование производительных сил России», составленная 10 июля 1917 г. и адресованная министру земледелия. Ее авторами явились директор «Бюро экономических работ» Л. Л. Рума, уполномоченные Уральского земельного инженерного товарищества (А. Скобелев, К. Николаевский, К. Г. Толстой). Они раскритиковали деятельность отдела земельных улучшений, указав на допущенные ошибки: отсутствие у него общего плана мелиоративных работ, сотрудничества с частными организациями, реализация «сложных и ответственных мероприятий без надлежащей и авторитетной разработки проектов». Под последним они подразумевали поручение оросительных и осушительных работ дилетантам, в то время как опытные зарубежные специалисты из Индии, Египта, США предлагали свою помощь. Инженеры советовали при проектировании оросительных систем обращаться за экспертизой к мировым специалистам, привлекать к реализации крупных проектов частный капитал, в т.ч. иностранные инвестиции, разработать основы водного законодательства. При этом государство осуществляло бы координирующую и инспектирующую роль³⁸². Иными словами, рекомендовалось наладить частно-государственное партнерство в деле мелиорации и развития водного хозяйства страны.

9 сентября на заседании комиссии обсуждался доклад профессора В. Г. Глушкова об учете и регулировании водных запасов страны. По мнению докладчика, воды России представляли собой «национальное имущество громадной ценности и первостепенного значения для жизни и хозяйства населения». Они должны были находиться в публичной собственности. Для правильной (т.е. рациональной) организации водного хозяйства требовалось провести учет и описание всех водных ресурсов государства. Комиссия дополнила рассуждения ученого выводами о важности составления водного кадастра, проведения единовременных обследований водных ресурсов и в дальнейшем постоянных наблюдений за их свойствами. Регулярные наблюдения за водами следовало начать в тех районах, где остро стоял вопрос водопользования, в иных местностях достаточны были бы гидрометрические и метеорологические пункты. В целях экономии средств необходимо было проводить наблюдения в малоизученных районах, а также для решения особых задач создавать экспедиции. Работа по изучению и учету водных ресурсов страны должна была координироваться единым государственным органом управления, финансироваться правительством. В помощь государственным усилиям важно было привлекать население. Все работы местного значения ложились бы на плечи органов местного самоуправления. Для государственных и общественных нужд водопользования необходимо было осуществлять мероприятия по сбережению и улучшению водных запасов, водного режима. Причем это могло было быть сделано в форме сохранения естественных условий или в виде искусственной, водоустроительной деятельности человека. Отдельного внимания заслуживали вопросы законодательного урегулирования водопользования и водосбережения, в т.ч. в связи с охраной лесов в верховьях и по берегам рек³⁸³.

На заседании 16 сентября Д. С. Флексор выступил с докладом о важности общего водного законодательства, которое бы охраняло воды от «хищнической их растраты», вводило бы учет, регулирование и распределение водных запасов страны, регулировало бы борьбу с оврагами. Большое значение юрист придавал популяризации идей бережного отношения к водным источникам, практике подготовки специалистов разных отраслей водного хозяйства, распределению финансирования мероприятий в сфере водопользования между государственными, общественными и частными организациями и учреждениями³⁸⁴.

ГЗК также предлагал поставить на обсуждение вопрос водопользования в стране и передать его на компетентное заключение специальной Водной комиссии комитета. Планировалось на основе местных данных подготовить общероссийский проект правил водопользования³⁸⁵

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

141

Очерк пятидесятилетней деятельности Министерства государственных имуществ. 1837–1887. СПб., 1887. С. 122–125.

142

Доклад Высочайше учрежденной Комиссии для исследования нынешнего положения сельского хозяйства и сельской производительности в России. СПб., 1873.

143

РГИА. Ф. 381. Оп. 47. Д. 430. Л. 1–111 об.

144

Там же. Л. 52 об.–53 об.

145

Там же. Л. 53 об.–54 об.

146

Там же. Л. 55–58 об.

147

Там же. Л. 59 об.–63.

148

Там же. Л. 64–68.

149

Там же. Л. 69–71.

150

Там же. Л. 71 об.–75.

151

РГИА. Ф. 426. Оп. 1. Д. 18. Л. 3 об.–4, 6–39.

152

Там же. Л. 195 об.–200.

153

Сельскохозяйственное ведомство за 75 лет его деятельности: (1837 — 1912 гг.) / сост. Г. К. Гинс и П. А. Шафранов. Пг., 1914. Приложение 1. С. 9.

154

Очерк пятидесятилетней деятельности Министерства государственных имуществ. 1837–1887. СПб., 1887. С. 126–136.

155

Там же. С. 138.

156

Там же. С. 182.

157

РГИА. Ф. 426. Оп. 1. Д. 208. Л. 3–7, 19–4.

158

Обзор деятельности Министерства государственных имуществ (ныне Министерство земледелия и государственных имуществ) в царствование императора Александра III. 1881–1894 гг. СПб., 1901. С. 55–60.

159

Цинцадзе Н. С. Демографические и экологические проблемы развития аграрного общества России во второй половине XIX — начале XX века в восприятии современников / отв. ред. В. В. Канищев. Тамбов, 2012. С. 143–153.

160

РГИА. Ф. 381. Оп. 50. Д. 38. Л. 11–15.

161

Там же. Л. 29–37 об.

162

Там же. Л. 47а–47а об.

163

Там же. Л. 41.

164

РГИА. Ф. 426. Оп. 1. Д. 275. Л. 1–3, 9.

165

Обзор деятельности Министерства государственных имуществ (ныне Министерство земледелия и государственных имуществ) в царствование императора Александра III. 1881–1894 гг. СПб., 1901. С. 21–23, 31.

166

Очерк пятидесятилетней деятельности Министерства государственных имуществ. 1837–1887. СПб., 1887. С. 114–116.

167

Обзор деятельности Министерства государственных имуществ (ныне Министерство земледелия и государственных имуществ) в царствование императора Александра III. 1881–1894 гг. СПб., 1901. С. 27–28.

168

Там же. С. 34–35, 38.

169

Там же. С. 39–41.

170

Там же. С. 45–47.

171

Там же. С. 49–54.

172

Очерк пятидесятилетней деятельности Министерства государственных имуществ. 1837–1887. СПб., 1887. С. 118.

173

Обзор деятельности Министерства государственных имуществ (ныне Министерство земледелия и государственных имуществ) в царствование императора Александра III. 1881–1894 гг. СПб., 1901. С. 60–65.

174

Там же. С. 65–68.

175

Там же. С. 68–70.

176

Там же. С. 70–73.

177

Краткий очерк оросительного дела в России / отдел земельных улучшений. М., 1895.

178

Там же. С. 1–6.

179

Там же. С. 6–11.

180

РГИА. Ф. 426. Оп. 1. Д. 91. Л. 1–7 об., 190 об.

181

Там же. Л. 67 об.–79 об.

182

Там же. Л. 82–83, 86–87.

183

Там же. Л. 93–95.

184

Краткий очерк оросительного дела в России / отдел земельных улучшений. М., 1895. С. 142–143.

185

Там же. С. 47–48, 134–141.

186

Обзор деятельности Министерства государственных имуществ (ныне Министерство земледелия и государственных имуществ) в царствование императора Александра III. 1881–1894 гг. СПб., 1901. С. 75–94.

187

Там же. С. 97.

188

Там же. С. 100–108.

189

Там же. С. 139–145.

190

Там же. С. 146–152.

191

Очерк пятидесятилетней деятельности Министерства государственных имуществ. 1837–1887. СПб., 1887. С. 114–116.

192

Обзор деятельности Министерства государственных имуществ (ныне Министерство земледелия и государственных имуществ) в царствование императора Александра III. 1881–1894 гг. СПб., 1901. С. 158.

193

Очерк пятидесятилетней деятельности Министерства государственных имуществ. 1837–1887. СПб., 1887. С. 112.

194

Обзор деятельности Министерства государственных имуществ (ныне Министерство земледелия и государственных имуществ) в царствование императора Александра III. 1881–1894 гг. СПб., 1901. С. 133.

195

Там же. С. 135.

196

Там же. С. 282.

197

Цинцадзе Н. С. Демографические и экологические проблемы развития аграрного общества России во второй половине XIX — начале XX века в восприятии современников / отв. ред. В. В. Канищев. Тамбов, 2012. С. 136–146.

198

Там же. С. 153–169.

199

РГИА. Ф. 381. Оп. 47. Д. 484. Л. 1.

200

Там же. Л. 2–5 об.

201

Сельскохозяйственное ведомство за 75 лет его деятельности: 1837 — 1912 гг. / сост. Г. К. Гинс и П. А. Шафранов. Пг., 1914. С. 293.

202

Всеподданнейший доклад министра земледелия и государственных имуществ по поездке в Сибирь осенью 1895 г. СПб., 1896.

203

РГИА. Ф. 381. Оп. 50. Д. 57. Л. 45–72.

204

Там же. Л. 47 об–48.

205

Там же. Л. 50–51, 53, 57 об.

206

Там же. Л. 59 об.–60, 64 об–66 об.

207

Всеподданнейший доклад министра земледелия и государственных имуществ по поездке в Сибирь летом 1898 г. СПб., 1899. С. 2–3.

208

Там же. С. 34–39.

209

РГИА. Ф. 381. Оп. 50. Д. 65. Л. 71–79.

210

Там же. Л. 79–81.

211

Там же. Л. 59–60 об.

212

Поездка министра земледелия и государственных имуществ А. С. Ермолова в 1902 году по ряду губерний внутренней России и на Кавказ: Изложение главнейших данных, представленных министру во время поездки и описание осмотренных местностей. СПб., 1903. С. 6–8.

213

РГИА. Ф. 426. Оп. 1. Д. 239. Л. 64–93.

214

Там же. Л. 185–188 об., 205–206.

215

Масальский В. И. Обзор деятельности Отдела земельных улучшений за 1910 г. // Ежегодник отдела земельных улучшений. 1910 г. СПб., 1911. С. XI.

216

Цинцадзе Н. С. Приоритетные правовые ценности государства и общества (на примере формирования водного законодательства России конца XIX — начала XX века) // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2013. Вып. 7. С. 337–339.

217

Анненков М. Н. К вопросу о водяном хозяйстве. СПб., 1898. С. 4–5.

218

Там же. С. 18.

219

Сельскохозяйственное ведомство за 75 лет его деятельности: 1837–1912 гг. / сост. Г. К. Гинс и П. А. Шафранов. Пг., 1914. С. 116–118, 261–266, 285–286.

220

Там же. С. 219, 224–225.

221

Государственная Дума. Созыв III-й. Лесной департамент. Об увеличении кредита на расходы по оказанию содействия населению в деле укрепления летучих песков. СПб., 1907.

222

Масальский В. И. Обзор деятельности Отдела земельных улучшений за 1910 г. // Ежегодник отдела земельных улучшений. 1910 г. СПб., 1911. С. XI–XII, XXV.

223

Масальский В. И. Обзор деятельности Отдела земельных улучшений за 1911 г. // Ежегодник отдела земельных улучшений. 1911 г. СПб., 1913. С. XI, XVII.

224

Масальский В. И. Обзор деятельности Отдела земельных улучшений за 1912 г. // Ежегодник отдела земельных улучшений. 1912 г. СПб., 1913. С. XI.

225

Масальский В. И. Обзор деятельности Отдела земельных улучшений за 1913 г. // Ежегодник отдела земельных улучшений. 1913 г.: в 2 ч. Ч. 1. СПб., 1914. С. XI.

226

Масальский В. И. Обзор деятельности Отдела земельных улучшений за 1914 г. // Ежегодник отдела земельных улучшений. 1914 г.: в 2 ч. Ч. 1. Пг., 1915. С. I.

227

Муромцев Н. А. Гидротехническия работы, исполненныя чинами Управлений земледелия и государственных имуществ в Европейской России // Ежегодник отдела земельных улучшений. 1915 г.: в 2 ч. Ч. 1. Пг., 1917. С. 1.

228

Цинцадзе Н.С. История разработки «Водного устава» в предреволюционной России // В мире научных открытий. 2013. № 11.3. С. 189–194.

229

Сельскохозяйственное ведомство за 75 лет его деятельности: 1837–1912 гг. / сост. Г. К. Гинс и П. А. Шафранов. Пг., 1914. С. 303–306.

230

Там же С. 307–308.

231

Государственная Дума. Созыв III-й. Сельскохозяйственная комиссия. Доклады. СПб., 1909. С. 65–72.

232

Краткие сведения о сельскохозяйственной деятельности земств в 1912 г. / сост. под ред. В. В. Морачевского. Пг., 1915. С. 34, 36.

233

РГИА.Ф. 426. Оп. 1. Д. 670.

234

Там же. Л. 1.

235

Там же. Л. 2–3 об.

236

Там же. Л. 6–7 об.

237

Там же. Л. 18–18 об.

238

Там же. Л. 24 об.–25 об., 27.

239

Там же. Л. 44.

240

Там же. Л. 41–42 об.

241

Там же. Л. 38–39 об.

242

Там же. Л. 43–44 об.

243

Укрепление одного из берегов реки Оки начнут в 2018 г. [Электронный ресурс] URL: http://admlukhovitsy.ru/about/info/news/52769/ (дата обращения: 10.06.2019).

244

Гидрологический комитет. Журнал заседания 1 марта 1905 г. СПб., 1905. С. 53–55.

245

Извлечение из Журналов заседаний Гидрологического комитета с приложением докладов, проектов и отдельных соглашений 1908 г. СПб., 1909. С. 2, 15.

246

РГИА. Ф. 427. Оп. 1. Д. 4. Л. 8–12.

247

Журнал заседаний Гидрологического комитета Главного управления землеустройства и земледелия. 1914 г. Пг., 1915. С. 255–257.

248

Сельскохозяйственное ведомство за 75 лет его деятельности: 1837 — 1912 гг. / сост. Г. К. Гинс и П. А. Шафранов. Пг., 1914. С. 231–232, 234–236.

249

Там же. С. 237–243.

250

Там же. С. 245–250.

251

Рудзинский Д. Л. Воспоминания селекционера // Селекция и семеноводство. 1947. № 11. С. 12–13.

252

Сельскохозяйственное ведомство за 75 лет его деятельности: 1837–1912 гг. / сост. Г. К. Гинс и П. А. Шафранов. Пг., 1914. С. 167.

253

Там же. С. 169.

254

Зайцев Д. М. Государственное лесное хозяйство в связи с аграрной реформой и нуждами промышленности. СПб., 1910. С. 27–29.

255

РГИА. Ф. 381. Оп. 50. Д. 86. Л. 51–70 об.

256

Там же. Л. 51–51 об.

257

Там же. Л. 53 об.–57 об.

258

Там же. Л. 58–59.

259

Сельскохозяйственное ведомство за 75 лет его деятельности: 1837 — 1912 гг. / сост. Г. К. Гинс и П. А. Шафранов. Пг., 1914. С. 346, 348, 350–352.

260

Главное управление землеустройства и земледелия. Итоги работ за последнее пятилетие (1909–1913 гг.). СПб., 1914. С. 35–36.

261

Сельскохозяйственное ведомство за 75 лет его деятельности: 1837 — 1912 гг. / сост. Г. К. Гинс и П. А. Шафранов. Пг., 1914. С. 64–68.

262

Россия. 1913 год. Статистико-документальный справочник / ред.-сост. А. М. Анфимов, А. П. Корелин; отв. ред. А. П. Корелин. СПб., 1995. С. 156.

263

Сельскохозяйственное ведомство за 75 лет его деятельности: 1837 — 1912 гг. / сост. Г. К. Гинс и П. А. Шафранов. Пг., 1914. С. 73.

264

Там же. С. 83.

265

Там же. С. 71.

266

Главное управление землеустройства и земледелия. Итоги работ за последнее пятилетие (1909–1913 гг.). СПб., 1914. С. 37, 40–41.

267

Главное управление землеустройства и земледелия. Обзор деятельности за 1914 год. Пг., 1915. С. I–II, IV.

268

Там же. С. IX.

269

Там же. С. XII–XIII, XV.

270

Там же. С. XV–XVIII.

271

Воронов И. И. Министерство земледелия в царствование Николая II (1894–1917 гг.) // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2014. № 12. Ч. 1. С. 51–55.

272

ГА РФ. Ф. 1797. Оп. 1. Д. 95. Л. 1–2.

273

ГА РФ. Ф. 1797. Оп. 1. Д. 421. Л. 2–2 об., 6–7, 25, 27.

274

Историческое обозрение пятидесятилетней деятельности Министерства государственных имуществ. 1837–1887: в 5 ч. СПб., 1888. Часть 1. Учреждение и преобразования Министерства. Приложение 2. Данные доходов и расходов Министерства государственных имуществ за 1837–1887 гг. С. 95–103.

275

Сельскохозяйственное ведомство за 75 лет его деятельности: 1837 — 1912 гг. / сост. Г. К. Гинс и П. А. Шафранов. Пг., 1914. Приложение 3. Бюджет ведомства за последние 25 лет (1888–1913 гг.). С. 33–37.

276

Рождественский С. В. Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения. 1802–1902. СПб., 1902. С. 733–734.

277

Россия 1913 год. Статистико-документальный справочник / ред.-сост. А. М. Анфимов, А. П. Корелин; отв. ред. А. П. Корелин. СПб., 1995. С. 155, 157.

278

Истомина Э. Г. Лесное хозяйство губерний Европейской России в XIX — начале XX в.: механизмы управления и охраны // Вестник РГГУ. 2014. № 17. С. 181.

279

РГАЭ. Ф. 478. Оп. 2. Д. 134. Л. 6.

280

Там же. Л. 36–40, 43.

281

Книга М. Д. Первые шаги Министерства земледелия и государственных имуществ в сфере сельскохозяйственного просвещения в Российской империи в 90-х годах XIX века // Вестник Воронежского государственного аграрного университета. 2015. № 4. С. 308–313.

282

Плаксин В. Н. Организация агрономической помощи крестьянству как важная составляющая в деятельности Главного управления землеустройства и земледелия в период Столыпинской реформы // Вестник Воронежского государственного аграрного университета. 2014. № 3. С. 284–290.

283

Первая сессия Главного земельного комитета // Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 1. С. 11.

284

Озерецковский Н. Е. Земельные комитеты // Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 1. С. 29.

285

Подготовка земельной реформы в Главном земельном комитете // Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 7–8. С. 4–5.

286

Хитрина Н. Е. Аграрная политика Временного правительства в 1917 г. Н. Новгород, 2001. С. 52–54.

287

Кочешков Г. Н. Февральская революция и аграрный вопрос в России: неудавшийся либеральный проект // Вестник Костромского государственного университета. 2015. № 2. С. 33

288

ГА РФ. Ф. 1796. Оп. 1. Д. 117. Л. 1, 4.

289

Вестник Временного правительства. 1917. № 7 (53). 12 марта. С. 1.

290

Вестник Временного правительства. 1917. № 8 (54). 14 марта. С. 2.

291

Журналы заседаний Временного правительства: март-октябрь 1917 года: в 4 т. Т. 1. Март-апрель 1917 года / отв. ред. Б. Ф. Додонов; сост. Е. Д. Гринько и О. В. Лавинская. М., 2001. С. 234, 263.

292

ГА РФ. Ф. 1797. Оп. 1. Д. 622. Л. 1–6 об., 12–15.

293

Журналы заседаний Временного правительства: март-октябрь 1917 года: в 4 т. Т. 1. Март-апрель 1917 года / отв. ред. Б. Ф. Додонов; сост. Е. Д. Гринько и О. В. Лавинская. М., 2001. С. 284.

294

Журналы заседаний Временного правительства: март-октябрь 1917 года: в 4 т. Т. 2. Май-июнь 1917 года / отв. ред. Б. Ф. Додонов; сост. Е. Д. Гринько и О. В. Лавинская. М., 2002. С. 99.

295

Журналы заседаний Временного правительства: март-октябрь 1917 года: в 4 т. Т 3. Июль-август 1917 года / отв. ред. Б. Ф. Додонов; сост. Е. Д. Гринько. М., 2004. С. 20, 23-26.

296

Вестник Временного правительства. 1917. № 141 (187). 27 августа. С. 1–2.

297

Вестник Временного правительства. 1917. № 88 (134). 24 июня. С. 2.

298

Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 2–3. С. 1–2.

299

Ракитников Н. И. Волостным комитетам // Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 2–3. С. 2.

300

РГИА. Ф. 381. Оп. 47. Д. 605. Л. 10–12.

301

Там же. Л. 16–27, 31, 33–34.

302

Там же. Л. 36–36 об.

303

ГА РФ. Ф. 1796. Оп. 1. Д. 69. Л. 1–2.

304

ГА РФ. Ф. 1796. Оп. 1. Д. 46. Л. 5–5 об.

305

Там же. Л. 6.

306

Третья сессия Главного земельного комитета // Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 4–5. С. 4.

307

ГА РФ. Ф. 1797. Оп. 1. Д. 94. Л. 217–217 об.

308

Там же. Л. 213–216 об.

309

Первая сессия Главного земельного комитета // Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 1. С. 5–11.

310

Там же. С. 11–13.

311

Там же. С. 15–16.

312

Там же. С. 16–17.

313

Труды второй сессии Главного земельного комитета. Заседания 1–2 июля 1917 г. Пг., 1917. С. 1–3.

314

Там же. С. 5–9.

315

Кауфман А. А. О работах по подготовке земельной реформы на местах (доклад III сессии Главного земельного комитета). Пг., 1917. С. 3.

316

Труды второй сессии Главного земельного комитета. Заседания 1–2 июля 1917 г. Пг., 1917. С. 14–15.

317

Там же. С. 23.

318

Там же. С. 25.

319

Там же. С. 33.

320

Главнейшие постановления второй сессии Главного земельного комитета // Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 2–3. С. 11–12.

321

Труды второй сессии Главного земельного комитета. Заседания 1–2 июля 1917 г. Пг., 1917. С. 142.

322

Вестник Временного правительства. 1917. № 104 (150). 14 июля. С. 1.

323

О применении закона 12-го июля // Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 7–8. С. 20.

324

Губернским и областным комиссарам // Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 2–3. С. 4–5.

325

Деятельность Совета Главного земельного комитета (с 1-го по 24-е августа 1917 г.) // Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 4–5. С. 8.

326

Резолюция представителей земельных комитетов на Демократическом совещании // Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 6. С. 11.

327

Деятельность местных земельных комитетов по урегулированию земельно-хозяйственных отношений // Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 6. С. 12.

328

Труды комиссий по подготовке земельной реформы. Вып. V. Организация территории. Пг., 1918. С. 11–13, 20–21.

329

Там же. С. 38.

330

Там же. С. 44–52.

331

Там же. С. 68–79.

332

ГА РФ. Ф. 1796. Оп. 1. Д. 42. Л. 16.

333

Основные вопросы аграрной реформы на II Всероссийском съезде Лиги аграрных реформ. М., 1917. С. 11.

334

Природа крестьянского хозяйства и земельный режим. Труды III Всероссийского съезда Лиги аграрных реформ. М., 1918. С. 4.

335

Основные вопросы аграрной реформы на II Всероссийском съезде Лиги аграрных реформ. М., 1917. С. 12.

336

Там же. С. 31.

337

Там же. С. 38.

338

Там же. С. 41.

339

Труды комиссий по подготовке земельной реформы. Вып. V. Организация территории. Пг., 1918. С. 7–8.

340

Основные вопросы аграрной реформы на II Всероссийском съезде Лиги аграрных реформ. М., 1917. С. 44.

341

Журналы заседаний Временного правительства: март-октябрь 1917 года: в 4 т. Т. 1. Март-апрель 1917 года / отв. ред. Б. Ф. Додонов; сост. Е. Д. Гринько и О. В. Лавинская. М., 2001. С. 181.

342

Там же. С. 283–284.

343

Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. 1917. № 86. Ст. 493.

344

Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемое при Правительствующем Сенате. 1916. № 233. Отд. 1. Ст. 1762.

345

Вестник Временного правительства. 1917. № 126 (172). 9 августа. С. 2.

346

Вестник Временного правительства. 1917. № 138 (184). 24 августа. С. 3.

347

Вестник Временного правительства. 1917. № 140 (186). 26 августа. С. 2.

348

Вестник Временного правительства. 1917. № 152 (198). 13 сентября. С. 2.

349

Вестник Временного правительства. 1917. № 153 (199). 14 сентября. С. 2.

350

Вестник Временного правительства. 1917. № 161 (207). 24 сентября. С. 2.

351

Вестник Временного правительства. 1917. № 166 (212). 1 октября. С. 2; № 169 (215). 5 октября. С. 2; № 183 (229). 21 октября. С. 2.

352

Вестник Временного правительства. 1917. № 177 (223). 14 октября. С. 1.

353

Большаков А. М. Деревня: 1917–1927 гг. М., 1927. С. 70.

354

Там же. С. 68.

355

Там же. С. 74.

356

Труды второй сессии Главного земельного комитета. Заседания 1–2 июля 1917 г. Пг., 1917. С. 25–26.

357

Там же. С. 28.

358

Там же. С. 30.

359

Журналы заседаний Временного правительства: март-октябрь 1917 года: в 4 т. Т. 1. Март-апрель 1917 года / отв. ред. Б. Ф. Додонов; сост. Е. Д. Гринько и О. В. Лавинская. М., 2001. С. 322.

360

Журналы заседаний Временного правительства: март-октябрь 1917 года: в 4 т. Т. 3. Июль-август 1917 года / отв. ред. Б. Ф. Додонов; сост. Е. Д. Гринько. М., 2004.С. 273–274.

361

Государственное совещание: стенограф. отчет / предисл. Я. А. Яковлева. М.; Л., 1930. С. 27.

362

ГА РФ. Ф. 1797. Оп. 1. Д. 592. Л. 9–11.

363

Деятельность Совета Главного земельного комитета // Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 1. С. 27.

364

Постановления Елецкого уездного земельного комитета 2–3 июня 1917 г. // Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 1. С. 21–22.

365

Деятельность земельных комитетов по урегулированию земельно-хозяйственных отношений // Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 7–8. С. 23–24.

366

Труды второй сессии Главного земельного комитета. Заседания 1–2 июля 1917 г. Пг., 1917. С. 76–78.

367

Там же. С. 125.

368

Всем губернским земельным комитетам // Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 4–5. С. 1–2.

369

Кауфман А. А. О работах по подготовке земельной реформы на местах (доклад III сессии Главного земельного комитета). Пг., 1917. С. 4.

370

Там же. С. 14.

371

Постановления 3-й сессии Главного земельного комитета // Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 4–5. С. 5.

372

Совет Главного земельного комитета // Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 7–8. С. 3.

373

Лесная комиссия // Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 6. С. 10.

374

ГА РФ. Ф. 1796. Оп. 1. Д. 43. Л. 1–1 об.

375

Там же. Л. 4–4 об.

376

Там же. Л. 5–5 об.

377

Там же. Л. 6–13.

378

ГА РФ. Ф. 1799. Оп. 1. Д. 35. Л. 28.

379

Основные вопросы аграрной реформы на II Всероссийском съезде Лиги аграрных реформ. М., 1917. С. 38.

380

Вестник Временного правительства. 1917. № 146 (192). 5 сентября. С. 2.

381

РГИА. Ф. 426. Оп. 3. Д. 539. Л. 1–4, 37.

382

Там же. Л. 65–70.

383

ГА РФ. Ф. 1797. Оп. 1. Д. 592. Л. 12–12 об.

384

Обзор деятельности комиссий и подкомиссий при Министерстве земледелия // Известия Главного земельного комитета. 1917. Вып. 7–8. С. 17–18.

385

Кауфман А. А. О работах по подготовке земельной реформы на местах (доклад III сессии Главного земельного комитета). Пг., 1917. С. 4–5.