Лживые легенды

Оксана Одрина, 2023

Месть не щадит очевидцев. И если бы Егор знал об этом до того, как ввязался в расследование загадочного убийства, которое произошло много лет назад в заброшенном саду на окраине небольшого села, то не спешил бы обживаться в доме, что достался ему в наследство именно в том местечке, где свершилось преступление. Егор слышит голоса неприкаянных душ, но сам всё никак не решается заговорить с ними, а зря. Ведь, чтобы разобраться в правдивости событий на краю гиблого сада, что произошли задолго до его рождения, ему всё же придётся прибегнуть к помощи заблудших сущностей и выслушать версии событий того дня от каждого из недавно почивших свидетелей расправы над жертвой. Но кто из шестерых говорит правду, а кто лишь оправдывается, прячась от неминуемой расплаты за содеянное, даже когда его последний час пробил? У Егора остаётся всё меньше времени, чтобы развязать узел из легенд, лжи и смертей, и самому при этом не пасть жертвой ослеплённого местью правдоискателя с явно маниакальным синдромом.

Глава 5. Новоселье

Как и обещал, Серж явился на новоселье не с пустыми руками, а с двумя трёхлитровыми банками — одна с маринованными огурцами, вторая — с мутно-розовым напитком.

На предложение отведать компотика, который Серж заботливо разлил каждому по стакану, Егор сперва было ответил отказом. Но сосед оказался невероятно настойчивым. И глядя на Макара, который самозабвенно цедил свой разбавленный «один к одному», и Яну, вполне спокойно угомонившую сразу половину порции, Егор решился на один маленький глоток. Алкоголь он употреблял крайне редко и крайне мало, и без того мерещилось всякое. Ну, раз уж новоселье, один раз позволил себе пригубить, а зря.

Питьё это оказалось вовсе не тем, чем ожидал Егор, рассчитывая на обычное молодое вино. А чем-то настолько противным, хоть и вишнёвым, с пузырьками, крепким и зверски продирающим нутро, что он от одного хлебка задохнулся и закашлялся. Серж тут же поспешил к нему на помощь, немедля сунув соседу в руку хвалёный огурец своей сестры. Егор тотчас заел им пресловутое пойло. И в этом-то и была его главная промашка в этот вечер. Потому что фраза Сержа, обронённая ещё при знакомстве, про «вырви глаз» оказалась ничуть не преувеличенной. Какой там «вырви глаз», у Егора перекосились не только глаза от переизбытка солёного и кислого, да ещё и с душком затхлого рассола, а вообще всё лицо. Он поперхнулся, но вмиг был спасён всё тем же заботливым Сержем. Тот сунул раскрасневшемуся от кашля ближнему своему стакан — запить треклятый огурец. Егор осушил его залпом. И только после пришло понимание: Серж его подловил, а он попался и выпил приличную порцию этой ущербней домашней настойки.

И тут-то настоящее новоселье и понеслось. Сначала они все вместе долго и невпопад горланили песни популярных в начале двухтысячных групп, особенно сильно надрываясь под душещипательные композиции. Потом долго смеялись над своими же не слишком завидными вокальными данными. Вдогонку подключили смартфон Яна к умной колонке, и под песни тех же исполнителей, только бодрые и в оригинале, с огоньком отплясывали.

Дальше Егор — пусть и смутно, но ещё понимал, что делал, — неуклюже топтался с Яной в медленном танце под особо пробирающие напевы о несчастной любви, обнимая её за талию и всё крепче прижимая к себе. На этот раз она не сопротивлялась. И от этого его смелость и наглость всё больше набирали обороты, но далеко зайти так и не вышло. Потому что Серж, вытанцовывающий рядом что-то одному ему понятное, сильно смахивающее на покалеченное электро, одним деревянным движением пятой точки разбил их пару.

Когда же Макар, самозабвенно круживший по сумрачной поляне в обнимку с пустой трёхлитровой банкой, подхватил Егора под локоть и потащил обратно к столу, память ему окончательно отказала. И как-то совсем уж внезапно он очнулся, клюнув носом, похоже, где-то в середине задушевной беседы друзей, начало которой он не помнил вообще. Он резко потёр лицо, возвращая себе здравомыслие — получалось пока плохо.

— А баба Нюра, она та ещё озорница была, — раздалась совсем рядом заплетающаяся речь Сержа.

Оказалось, что Егор сидел на лавочке позади Яны, заботливо приобняв за талию и уютно пристроив голову у неё на плече. Как так вышло, что его снова не скрутили и не уткнули лбом в дверь сарая, он не представлял, но пока его всё более чем устраивало. На него была накинута видавшая виды олимпийка, но где и когда он её нашёл и тем более надел, не вспомнил, как ни старался. А напротив него на табуретках устроились чуть больше, чем слегка окосевшие, Серж и Макар.

— Издевалась она над дедом моим, — подперев рукой подбородок, пробубнил Серж.

Локоть его левой руки то и дело соскальзывал со стола, и лицо Сержа съезжало с его же ладони. Но он не сдавался и каждый раз возвращал изрядно разомлевшую физиономию на место.

— Всё зубные боли ему насылала, — продолжил он, наставительно подняв указательный палец. — Вот, как сейчас, помню, ни с того, ни с сего начинали у отца зубы болеть. Бабка разозлится, бывало. «Нюрка, — кричит, — А ну отпусти Митьку моего». А баба Нюра только смеётся: «А я его в плен и не брала. Пусть уходит». Полчаса проходит, дед как новенький. Вот как понимать, а?

Ярко сияющие в ночи разноцветными огнями лампочки старенькой гирлянды озорно мигали то все вместе, то по очереди, то почему-то на несколько секунд гасли совсем. И Егору казалось, что его сознание ведёт себя так же, как бы он ни бодрился.

— Да это всё выдумки, дядя Серёжа, — добродушно рассмеялся Макар, неуклюже отодвигаясь от стола, буксуя по земле скрипучими ножками стула. — Ваш дед, наверное, часто ссорился с бабой Нюрой, а когда зубы начинали болеть, думал, что это она ему наслала порчу, и всем подряд рассказывал. Байка деревенская, не иначе. Легенда.

— Выдумки, говоришь, — насупился Серж. — Байка, значит. Легенда, ага. А Демоны, может, тоже выдумка?

— Что ещё за… — зябко поведя плечами, вмешался было в разговор Егор, но его присутствие словно не заметили.

— Ну, Демоны, — хмыкнул Макар, и его брови насмешливо взлетели вверх. — Вы ещё ужастики про Гиблый сад расскажите, где старые яблони одичали без человека, обозлились, что их бросили, и теперь подстерегают незваных гостей, хватают их уродливыми сучками и тут же протыкают насквозь. А после душат до смерти гнилыми пальцами-ветками. Или про Барский парк, который якобы проклят ещё до революции самой барыней. И один раз в год выбирает в качестве жертвоприношения лично для себя молодого парня и забирает его жизнь. Глупые страшилки, которые рассказывают именно парни девчонкам ночью у костра в глубине этого самого парка — сказки для трёхлетних детей. Вы ещё Бабайку вспомните.

— Бабайку я лично не встречал, — с неожиданным сожалением ответил Серж. — Пока. А Демоны эти были на самом деле!

— Демоны? — настороженно переспросил Егор и, не без усилий выпустив из объятий Яну, приблизился к столу. — Что ещё за Демоны?

— Вот это всем вопросам вопрос! — почесав лысеющий затылок, возликовал Серж. — Ты разве не знаешь? Ты как не из Княжево. А, так ты же не местный, забыл я. Демоны эти — шайка местных гулён. И прозвище такое они неслучайно получили. В своё время они ещё как бесновались — всё Княжево держали в страхе из-за постоянных хулиганских проделок, дебоширства, драк между собой и с городскими, почти ежедневного пьянства. И добесились они в итоге до убийства своего же главаря, так сказать. И хотя милиция тогда — во время следствия — так и не нашла доказательств их причастности к тому делу, и ни один из них не попал в тюрьму, мало кто из местных жителей верил им и в их невиновность.

— Когда — тогда? — переспросил Егор, стараясь сохранять невозмутимость и в голосе, и во взгляде.

Но, по тому, как резко Яна обернулась и настороженно глянула на него, стало ясно, что попытка проявить бесстрастность провалилась. Тогда он просто взял со стола непонятно чей стакан с недопитым соком, отхлебнул немного и продолжил мысль:

— К какому ещё делу?

— Шестеро их было, — шумно потерев ладони, заговорщически продолжил Серж. — Толяна по кличке «Зноб» они за что-то все вместе удавили, а когда стемнело, притащили на поле и бросили его тело в свежую борозду. Думали, запашут его сейчас — в это время как раз посевная шла — и всё на том. Пропал Толян без вести, исчез, сбежал от жены с ребёнком в город в другую жизнь. Бывало же такое? Бывало, и не раз. А тракторист, который в ту ночь работал, вдруг возьми и…

— Никто здесь уже не верит в старые сказки про Демонов, — вдруг как-то уж совсем нервно и не похоже на себя обычного добродушного перебил его Макар, отведя глаза в сторону.

Внезапно повисла тишина, не нарушаемая даже стрекотанием кузнечиков, но пару секунд спустя её прервал пронзительный возглас из темноты со стороны калитки:

— Ах, вот ты где, никчёмный бродяга!

Едва Егор обернулся, как тут же поперхнулся соком и закашлялся. Он глазам своим не поверил: за воротами стояла та самая чересчур броская в макияже Елена Дмитриевна Юрчук. Да ладно! Ну, нет, это уже было за гранью его вменяемости на сегодня. На всякий случай он ущипнул себя за руку — оказалось больно, да и Юрчук так никуда и не делась. Наоборот, по-свойски бойко распахнув калитку, Елена Дмитриевна без помех вкатилась во двор, несмотря на свои солидные габариты и опасения Егора по поводу сохранности забора из штакетника, и добралась до их изрядно захмелевшей компании.

— Где я? — сразу засуетился Серж и, одним ловким броском настигнув банку с остатками компота на краю стола и сию же секунду припрятав её за спиной, незаметно отправил её в скромный полёт на землю. — Здесь я.

— Чего забыл у Егора Евгеньевича? Доброго вечерка, вам, уважаемые! — кивнув в сторону именно Егора, поинтересовалась она. И с новой силой накинулась на Сержа: — Опять горькой балуешься, Комаров?

— Ага, с тобой побалуешься, Ела, — задиристо выдал он, одним резким движением взболтнув в собственном стакане будоражащее и тело, и дух питьё. — Компот у меня. Компот. Вот, сама смотри.

— Будь добр, Серёженька, дай-ка мне компотика из твоей посуды, — на удивление приветливо нараспев протянула Елена. — Я пить как раз захотела, сил нет.

— Не дам! — насупился он, крепко обхватив стопку и прижав её к груди.

— Давай, пока я добрая, — внезапно сменив милость на гнев, предостерегла она, грозя собеседнику указательным пальцем.

— Ага, добрая она, как же, — уморительно скорчив помятое лицо, оборонялся от её нападок Серж. — Он кислый. Забродил он.

— Забродил? — возмутилась Юрчук, уперев руки в бока и опасно склонившись над Сержем. — Это ты снова забродил, Комаров! Уж сколько лет ты всё бродишь и бродишь, бродишь и бродишь! Да без толку!

— Ну, вот я и добавляю градусов по чуть-чуть, чтоб дозреть, — авторитетно резюмировал он, бесстрашно глядя на неё, значительно превосходящую его размерами, снизу вверх.

— Дозреть, значит, — понимающе кивнула Юрчук.

— Ага, — поддакнул он.

— Сейчас ты у меня дозреешь, фрукт недоделанный, — многозначительно предрекла ему скорую спелость Елена Дмитриевна и потянулась было рукой к его макушке.

— Тут люди, Ела, оглянись, — внезапно укорил её Серж, заставив на миг замереть, обведя всех присутствующих выразительным взглядом. — Чего позоришь старшего брата?

— Это ты позор семьи нашей, Комаров, а я — гордость! — важно заявила она во всеуслышание. — Я — Юрчук!

— Давно ли, ты, Юрчук, — прыснул Серж.

И тут же примолк, стоило пышногрудой сестре одним резким движением выхватить высокий стакан любовно приготовленного для себя «компота» из его руки и махом осушить его. И глазом не моргнуть. И не поморщиться.

— Точно дозрел, — пару секунд спустя пропыхтела Юрчук, отправив вдогонку за градусами бутерброд с ветчиной. — Не обманул, охламон.

Комаров печально вздохнул и сник.

— И что это ещё за «Ела» такая? — промямлила она, присаживаясь на край лавки рядом с Яной прямиком напротив брата. — Не ты ль меня совсем недавно «Лялей» называл?

— Ты под Лялю больше габаритами не подходишь, — обиженно пробормотал Серж, расстроенно поглядывая на осиротившую без компота посудину.

— Чего? — вскинув на брата недобрый взгляд, переспросила она.

— Того! — в тон ей парировал Серж. — Лялю ты давно переросла, говорю. Вширь. Ты её переела. Поэтому «Ела» тебе подходит идеально.

— «Ела», стало быть, — с чувством потирая ладони, отозвалась Елена.

— Она самая, — нервно усмехнувшись, кивнул Серж.

— Переросла, говоришь, — продолжила она.

— Вширь, — напомнил брат.

— А давай-ка, Серёженька, мы с тобой дома эту беседу продолжим, — мелодично-издевательски пропела Елена, очень медленно поднимаясь. — Прямо сейчас.

— Зачем это? — напряжённо сверля сестру взглядом, осведомился Серж. — Тута и продолжай.

— «Тута» я за здоровье Егора Евгеньевича переживаю, — со смешком резюмировала она и, забрав у брата вилку с насаженным на неё кусочком селёдки, отправила было её в рот.

— Беспокоишься, что твои глубочайшие познания в матах лишат Жоржа рассудка? — подрезал её Серж, так ловко вернув себе и вилку, и закуску, что Елена и опомниться не успела, как тот уже бодро дожёвывал нехитрый деликатес.

— Скорее, это сделает твой компот, — укорила его сестра, деловито скрестив руки на груди. — Уже сделал. Да, Егор Евгеньевич? Вон бледный какой сидите. Плохо вам?

— Мне хорошо, — тут же опроверг её предположения Егор. — Как никогда раньше, не поверите. Сперва я всё, о чём вы мне говорили, оценил: и сортир почти в жутком с виду парке. И допотопную, вернее, раритетную обстановку в доме. И свежий воздух, особенно, когда при въезде в Княжево свинарники встретили — прям проникся ароматами, честно слово. До воды в колодце на соседней улице пока не добрался, ничего не скажу, но исправлюсь, обещаю. Потом, значит, компотом побаловался. Но вершиной всего для меня стали огурцы вашего, Елена-свет-вы-наше-Дмитриевна, приготовления — ничего подобного в жизни я не пробовал. И очень надеюсь, что никогда больше…

Договорить он не успел, потому что был рывком притянут Яной к ней самой вплотную. Когда же он увидел её выразительно округлившиеся глаза, безмолвно кричащие: «Замолчи уже, или нам всем конец!», неожиданно широко улыбнулся и закончил начатое:

–… Ни одно застолье в нашем доме не пройдёт без вас и ваших ядрёных разносолов!

— А это уже тост! — подхватил мысль Серж, подскакивая на месте с двумя наполненными стаканами. Один из них предназначался сестре. — За бодрящие разносолы!

— Умеете же вы, Егор Евгеньевич, угодить даме, — растроганно шмыгнула носом Юрчук, присаживаясь на место. — Сразу видно, интеллигентный молодой человек. Я это поняла, ещё когда мы с вами наследство оформляли. Так и быть, занесу вам завтра с утра и компотика для похмелья, и огуречиков баночку. Ваше здоровье!

Здоровья Егору, конечно, не помешало бы, особенно крепкого и цветущего, желательно, завтра непременно с утра пораньше. На что, он, зная себя, не слишком рассчитывал, особенно после того, как пару раз запнулся ногой в траве на ровном месте и чуть не свалился ничком, когда они с друзьями благополучно спроваживали неуёмных гостей домой. Причём, хорошо захмелевшие брат с сестрой даже не передрались. Хотя всё к тому и шло.

— Ну и что тракторист-то сделал? — спросил Егор, когда калитка за семейством Комаровых-Юрчук закрылась, и ребята направились к праздничному столу, собирать посуду.

«Компот» Сержа более-менее отпустил его только к финальным аккордам внезапной вечеринки. И хотя даже сейчас в голове было немного мутно — и не только в голове, если уж честно, — в целом и понимать, и мыслить он уже мог. Да уж, и как он только умудрился допустить такой промах — вот так глупо нализаться в первый же вечер пребывания на новом месте. Хорошо ещё, что ни одна заблудшая душа не заглянула к нему сегодня на аудиенцию. Иначе тогда уж ему никакими правдами не удалось бы доказал собственную вменяемость.

— Какой тракторист? — опомнился Макар, став вдруг чересчур бледным, неуклюже собирая со стола вилки, то и дело бряцая ими по тарелкам. «Компот», похоже, имел и для его здоровья не лучшие последствия. Даже после завершения посиделок. Даже один к одному.

— Там запутанная история какая-то, — пожала плечами Яна, самая бодрая и здравомыслящая из друзей, складывая кружки во вместительное серебристое блюдо, больше напоминавшее алюминиевый таз. — Точно не знаю. Да и дело было лет сорок назад, не меньше. Может, и неправда всё это. Выдумка, чтобы людей от тогда совхозного, а ныне Гиблого, сада отпугивать — в те времена местные жители частенько яблоки воровали.

Егор невольно улыбнулся: с детства привык ставить посуду в раковину, а тут в таз. Он уже собрался пошутить на эту тему, подняв на Яну насмешливые глаза, как внезапно гирлянда на стене сарая, мигающая разноцветными огнями, и лампочка над входной дверью погасли.

Замерев на месте, Егор покрутил головой и тут же понял, что не только их дом, но, похоже, и вся деревня погрузились во тьму. Когда же слева от него взволнованно ойкнул Макар, он уже взял себя в руки, нашарив рядом с собой плечо Яны и спросил:

— В чём дело?

— Свет отключили, — спокойно пояснила она, неожиданно резко присев и что-то ища под лавочкой в потёмках. — Не заметил?

— Это я заметил, — недовольно проворчал Егор. — У меня, конечно, есть небольшие проблемы со зрением. Думаю, ты уже усмотрела, что я часто прищуриваюсь. Даже несмотря на то, что давно ношу линзы, всё равно щурюсь по привычке. Но всё это, к счастью, не делает меня безнадёжным слепцом или глупцом. Впредь, пожалуйста, постарайся не вешать на меня ярлык тупоголового, потому что это не так.

— Я ничего на тебя не вешала, — возмутилась из темноты Яна, а потом внезапно включила ручной фонарик, и луч свет ударил Егору в лицо.

Ослеплённый, он шарахнулся назад, чуть не кувыркнувшись через лавочку, но устоял, вовремя уперевшись ладонью в стену сарая. В эту секунду снова вспыхнула и замельтешила огнями гирлянда на стене. И лампочка над дверью зажглась. И всё Княжево ожило.

— Извини, — первой опомнилась Яна, гася фонарик и убирая его в карман простенькой ветровки. — Я не нарочно.

— Ну, конечно же, нет, — зло процедил Егор, растирая глаза рукой.

— Ребята, вы чего, — примирительно заговорил Макар. — Не ссорьтесь, ну, пожалуйста.

— Ладно, — внезапно согласился Егор, резко выпрямившись, и глянул на поджавшую губы Яну очень даже дружелюбно. — Не нарочно, так не нарочно.

Ругаться он не собирался ни сегодня, ни вообще. Конфликты почти всегда старался сводить на нет или искать компромиссы при первых же тревожных звоночках. Тем более было с кого пример брать: его родители как раз были просто мастерами взаимных уступок как в семье, так и в работе. Просто Егор вымотался за сегодня. Просто голова трещала то ли от компота, то ли от перебранки Комаровых, то ли и от того, и от другого в совокупности. Просто протянул расстроенной Яне руку и доброжелательно предложил:

— Мир?

— Мир, — с заметным облечением выдохнула она и, нерешительно улыбнувшись, вложила свою ладонь в его.

Конечно, Яна сглупила, вот запросто решив пошутить с человеком, не зная о нём практически ничего. Она сразу пожалела о своей подначке, но назад сказанного было уже не вернуть. Даже отчего-то подумалось, что никакого дальнейшего общения между ними не сложится — уж больно тон его обиженного голоса был похож на тон бабы Нюры при жизни, а та чёрствой становилась в такие моменты и словно бездушной. Поэтому, когда Егор внезапно улыбнулся и предложил мир, у Яны сразу от сердца отлегло. А когда продолжил интересоваться Демонами, неся вместе с Макаром последние тарелки в дом, она совсем успокоилась и послав парням лёгкую улыбку, торопливо нырнула в коридор — первой оказаться в душевой кабине после столь насыщенного событиями и эмоциями дня, было для неё бесценно.

— А какая связь между Гиблым садом и Демонами? — вернулся в прерванный разговор Егор.

Вновь замигало освещение, и на пару секунд погасло у порога в жилые комнаты. Справа что-то протяжно скрипнуло, но свет вновь зажегся и звук неестественно резко оборвался. Егор искоса глянул в сторону, откуда почудился шум. Взглядом он наткнулся на дощатую дверь, выкрашенную коричневой эмалью. Что там, Егор не знал, может, ещё коридор, или ещё веранда, но сейчас проверять не решился. Деревянную вертушку, которая служила запором, похоже, сквозняком сдвинуло, и дверь зловеще осклабилась чёрным беззубым ртом, словно кто-то оттуда, из черни, подглядывал за неугомонными гуляками и недобро насмехался над ними.

— Так там вроде и убили, — робко проговорил Макар и резко влетел в кухню, не оглядываясь, и тут же захлопнул дверь.

Свет снова моргнул пару раз, раздражая и вызывая головокружение, а потом погас вовсе, и Егор остался совсем один в непроглядной темноте. Стало тихо. Так тихо, что нервы не выдержали напряжения и натянулись тугой струной, готовой в любую секунду лопнуть.

Пол без коврика холодил ноги, хоть Егор и был в носках. Ночная прохлада неприятно ползла дальше, всё выше забираясь под джинсы, а потом, осыпая мурашками спину, цеплялась за плечи и всё увереннее пробиралась по шее к затылку. Егор неподвижно стоял в коридоре пялясь в тревожную темноту, и никак не мог понять, что именно его беспокоит, ведь самой темноты он давно уже не боялся.

Когда скрип повторился, лампочка вновь зажглась, судорожно мигая, словно напряжения не хватало, и в этом тусклом мелькании, Егор так и не заметил ничего подозрительного. И никого. Потому махнув на произошедшее рукой и решив разобраться во всём завтра, вошёл в кухню.

— А та самая пашня, как я понимаю, за садом была, — беззаботно продолжил Макар, уже успевший оказаться за столом, и отпил из чёрной эмалированной кружки, с нарисованной на боку алой гроздью рыбины, ароматный чай.

— Или, может, ты путаешь что-то, — засомневалась Яна и, выглянув из-за перегородки, где таились душевая с допотопной стиральной машиной, взбила рукой влажные волосы. — Давайте, завтра у Сержа все подробности узнаем?

Егор в ответ только кивнул, а Макар, затолкав в рот последний недоеденный на вечеринке бутерброд с красной рыбой, почти неразборчиво промямлил:

— Не возражаю. Только, Кашевский, отключи эту свою рациональную функцию «жаворонок» хотя бы на одно утро. Молю!