Девять Пепельных Сердец

Оле Вэйль (2024)

Рассеянный пепел Катаклизма скрывает под собой истории прошлого, а там, где пустыня встречается с изумрудным морем, стоит город, окруженный до небес щитами. Внутри тлеет жизнь, скованная шаткими звеньями. Огонь предательства разделил единство людей, а их лорд оставил свой трон. Безликие шепчут о скором возвращении алой царицы и новом рассвете, который вернёт былое. Звенья тем временем пытаются сохранить шаткие устои с помощью теней — тех, кто готов рискнуть изгнанием ради награды. Некоторые тени говорят о спасении в руинах на другом берегу изумрудного моря. Другие клянутся, что там есть сокровища и реликвии. Вот только никто оттуда еще не возвращался… Тайны заброшенных мест ждут, когда путь одного искателя станет явным под бледной луной. Найдёт ли искатель то, что ищет в пепле пустыни на другом берегу?

Эпизод II — Встречи

Мысли Кейтса свернулись в клубок и смешались со звуками моря. Лишь одно действие отделяло его от разгадки, а может быть, даже от спасения. Он сжал верёвку покрепче и сделал шаг в пропасть — тело ринулось вниз с неуклюжей для него тяжестью. Ничто из того, что представлял себе Кейтс, не было таким, как он задумал в своей голове.

Быстро, сегмент за сегментом руки в перчатках делали свою работу и низводили его на невидимое дно, что, казалось, вот-вот коснется кончиков его ног… Только спуск оказался намного дольше, чем он рассчитывал. Подводящие его ожидания отслаивались хлопьями, падая вниз без малейшего представления, как глубоко им падать. Свет луны удалялся от него и сомнения вернулись новой волной. Поначалу они были безмолвными, но густеющая темнота вокруг придавала им силы. Верёвка перед носом Кейтса осталась единственной его связью с внешним миром, а он продолжал спускаться, переживая, что крюк дрогнет и отцепится, что дна и вовсе не окажется, что ему придётся рисковать ещё больше в неведомых ему ошибках.

Отвесная стена успела стать для него целым царством, где в формах трещин камней он видел горы и озёра, дороги и города, а также замечал лица и образы людей — недобрые, предостерегающие, но пропадали они все так же, как появлялись. С редеющим светом и каждым пройдённым сегментом, он и вовсе переставал замечать их, а глубина комнаты ставила иные, более насущные вопросы. Кейтсу не хотелось на них отвечать, потому что вариантов было слишком много. Он цеплялся, хватал и крутил каждый из них в своём мозгу, где последовательности сыпались, как крепости из песка, и возводились заново, песчинка к песчинке.

Свет совсем пропал, а дна всё не было.

Звуки моря на другой стороне стены начали манить его назад. Волны без вопросов бы приняли его и смыли все следы беспокойства, даже покинутый скиф начал туманно вырисовываться в голове и тлел надежду о том, что можно было без вопросов вернуться. Кейтс не останавливался и вскоре, когда верёвка почти подошла к концу, он пятками нащупал под собой опору из неровной каменной кладки, что окружала новооткрытый островок тьмы.

Луна озаряла путь Кейтса даже в самые трудные ночи, но в том начале он был полностью потерян. Неестественная чернота, заполняющая пространство, неустанно поглощала вторгающийся внутрь свет. Ничего, кроме этого, не было. Кейтсу была необходима точка отсчёта, хоть что-нибудь, за что можно зацепиться. Если бы он знал, что тут *так* темно, то перерыл все склады в поисках лампы, даже рискнул бы сунуться в кварталы звеньев. А сейчас ему оставалось использовать то, взял с собой. Он достал квилью. Иногда одной незначительной мелочи хватает, чтобы найти многое.

Естественный свет квильи мог осветить лишь то, до чего Кейтс мог дотянуться. Он шёл вдоль осязаемых стен и, проводя по ним мягким изумрудным светом, замечал редкие крапинки соли, что занёс гуляющий ветер. Пол под его ногами состоял из отдельных каменных блоков и каждый из них стоял под разными углами, что, вкупе с непроглядной тьмой, несколько сбивало с толку. Кейтсу хотелось отпустить квилью катится по ним в надежде, что куда-то она приведет, но это был один из последних вариантов развития событий в его голове.

Думая, он не отходил далеко от верёвки и ждал, пытался, спотыкался, но вот мелькнуло мгновение — Кейтс всмотрелся вглубь темницы и заметил в ней едва заметную точку — в ней он увидел возможность. Для начала неплохой идеей было до неё добраться, а уже потом — поймать, захватить, подчинить…

Как и у всего прочего, у точек должно было быть начало. Кейтс обернулся и посмотрел на самый верх, где бледное пятно, разделённое на два стойкой, держало крюк. Именно оттуда в точку на кривых плитах падал одинокий луч, заметный лишь на самой глубине, где он не терялся среди других подобных ему лучей.

Крюк, следуя импульсу поддёрнутой верёвки, отцепился, и память рук ловко поймала его. Шум волн за стеной перебил глухой удар об наклонный пол, когда другой конец верёвки оказался закинут через тьму рядом с точкой, чтобы прошерстить дно. Не обнаружив осязаемых опасностей, Кейтс направился размеренным шагом к точке, что тряслась, будто её переполнял страх от пребывания внутри этой темницы. Когда он дотронулся до точки, все последние сомнения покинули его, уступив место свету в руке, который соединял его с луной. Рассматривая побледневшую перчатку, Кейтс заменил квилью на флягу из внутреннего кармана — её зеркальная поверхность была никак кстати.

Ему показалось забавным то, что он, будучи тенью, собрался бросить вызов самой тьме с помощью простого лунного пятна. Он подставил под него флягу и отраженный от неё луч пробежался по дальним стенам, немножко прояснив положение: дверей в темнице не было, но и не было каких-то намёков на полную заброшенность — кругом была одна чёрная, первородная пустота. Совсем как отсутствие, жаждущее перестать быть таким, как есть — это комната так себя чувствовала или он сам, думал Кейтс. Неужели это всё, что тут было? Невозможно. В стенах этих должен был быть смысл, иначе зачем им здесь быть… Только если незавершённость крепости не отрезала их от возможностей стать чем-то большим.

Узоры паутин напомнили об углах его собственной комнаты и о Вишь — её призрак преследует его невидимый след в эту ночь, и всё же Кейтс понимал, что в тот момент нечто ускользало от него. Отраженный луч вновь прошёлся по неровным стенам, и ещё раз — безрезультатно. Кейтс перестал смотреть на стены — его стал интересовать сам луч, потому что он оставлял за собой тающий след. Открывать пустоту ослепительной темноты оказалось неожиданной радостью и Кейтс начал рисовать лучом и наблюдать, как перед ним расступается тьма. Он остановился, как только заметил, что луч начинал сильнее дрожать в одном определённом месте на противоположной стене, до которого свободная рука никак не доставала. Когда он приблизился насколько было возможно без отпускания луча, то понял, что это не свет дрожит, а то, что выдавало себя за стену — это было нечто эфемерное, отражающее и искажающее своё окружение, забирающее их облик себе.

Запомнив расположение дрожащего места, Кейтс оставил луч и вновь достал квилью. Необходимо было сделать шаг назад, чтобы продвинуться вперед. Он пошел навстречу образу в голове и стоило ему дотронуться до стены, как свечение квильи в его вытянутой руке внезапно пропало в странной зыби. Дрожащая"стена"никак не отреагировала на прикосновение, а пальцы просто прошли через её влажную на вид поверхность, ощутив лёгкое покалывание. Сжимая покрепче квилью, Кейтс сделал несколько шагов сквозь мелькание дымки и смотрел, как его тело полностью растворилось в вибрациях. Ощущения становились похожи на погружение под воду… Глубже и дальше, оставив все точки, он шел за эхом, которое начиналось в его шагах. Звуки совсем затихли, но вскоре вернулись во всей своей прежней полноте, стряхнув с себя неестественность сухой воды…

Кейтс стал свободен от иллюзии и открыл глаза.

Внутреннее убранство крепости предстало его взору: прекрасные арки приглашали в загадочные коридоры и галереи, вдоль которых вычурные колонны держали высокие своды, а наклонные стены поражали изяществом мастерства зодчих. Мраморные плиты отражали редкие сгустки эфира, которых было более чем достаточно для исследования. Коридоры, казалось, простирались в бесконечность, а за их ночными покоем беспрестанно следили множество непохожих друг на друга статуй. На некоторых из них были маски, а на лицах других прослеживалась эволюция навыков подмастерьев. Статуи отдалённо напоминали бывших стражей Сол, правда своими каменными формами они могли разве что отпугнуть, но не остановить вторженцев.

Темница за спиной Кейтса пряталась за малозаметной зыбью в чистоте стены. Он долго всматривался в неё, улавливая её изменения. Прикоснувшись к ней, рука Кейтса просочилась внутрь, а рябь на поверхности камня усилилась. Ощущение вызывало дискомфорт только когда взгляд был направлен на отсутствующую кисть. Его интересовало назначение такой потайной комнаты, но единственные каменные свидетели были неразговорчивы и не могли выдать тайну присутствия новой тени.

Под высоким потолком череда узких окон пропускала свет луны, а Кейтса манило чувство свободы: всё это было *его* для изучения. Возможности и скрытые тайны этого места тревожили и щекотали его череп. Никаких следов жизни не было, как и парий, которым бы наверняка это место приглянулось. Тут никого, ни души! И так тихо, что можно услышать биение своего сердца. Может, и вправду здесь не так уж и плохо.

Над статуями из стен торчали каменные руки, держащие потухшие фонари. Кейтс со злостью отметил их появление и попытался было снять один — он мог бы использовать квилью, чтобы пробудить их тепло, но не решился. Впереди было слишком много вопросов, а лишний свет мог оказаться смертелен для тени.

Судя по расположению окон, Кейтс был на нижних уровнях и после первого знакомства ему не терпелось подняться повыше, чтобы детальней всё рассмотреть. Как снаружи, так и внутри крепость оставалась незавершенной и благородной, но постаревшей от скоплений пыли и пепла. Эту старость легко можно было бы обратить вспять с помощью хорошей уборки. Но то, что было возведено, простоит еще сотни циклов в компании статуй, оставленных своим создателем.

Старые мысли насквозь пропитали стены и посещали каждую мимо проходящую душу, оставляя с ними свой жуткий восторг. Кейтс спрятал флягу обратно в карман и решился идти вперёд в одном из двух возможных направлений. Кураж поведет его под присмотром луны, ночь скроет его от глаз чужих. С чего же здесь начать…

Первое, что отметил Кейтс — это различные двери. Их было много, к тому же большинство из них было открыто, но почти все они вели в пустые комнаты, в которых зачастую не было эфира. Никакими ценностями, реликвиями и квильями пока что даже и не пахло.

Темнота всё ещё присутствовала рядом: в уголках и за резными колоннами, под широкими арками, и везде там, где лучам луны не хватало сил быть. Не имея большого представления куда идти, Кейтс просто продолжал в том же выбранном направлении, готовый сменить его, если первый выбор никуда не приведет. Луна же мелькала через узкие окна и подсказывала ему направление в места, насыщенные эфиром.

Войдя в одну из комнат, он обнаружил инструменты для разделки тушек и кости на стеллажах — похоже, что животных. Использовали ли охотники это место для хранения добычи? Может быть, вивисекторы? Шкуры пустынных волков висели на крюках и выглядели очень тёплыми — самое то, чтобы закутаться в них поуютнее в холодные ночи грядущего месяца. Рядом со шкурами, среди разбитых ламп, блестели серебристые цилиндры. Квильи! Кейтс поднял парочку и повертел их… Внутри не оказалось ни одной изумрудной капли, даже высохшей. Однако само наличие квилей, хоть и пустых, обещало наличие чего-то полезного, оставленного, забытого или спрятанного в тёмных уголках. Кейтс был теперь полностью уверен, что его поиск принесёт плоды…

Можно ли здесь провести время бурь? При наличии желающих, способных заткнуть необходимые нужды, это казалось достижимым, вот только кто покинет город, когда там уже всё необходимое есть (даже если и в жалких количествах). Кейтсу захотелось каким-то образом привести это место в порядок, но более глубокое изучение комнаты не дало ничего ценного: при ближайшем рассмотрении шкуры оказались поеденными молью, а инструменты крошились от коррозии.

Другие помещения оказались ещё менее интересными, за исключением обеденного зала. В нём, за длинным столом были рассажены каменные статуи в привычных для них воинственных позах. Кейтс рассмотрел стол поближе. Перед поддельным интересом статуй стояли стеклянные чаши и тарелки, а их трапезой оказалось одно большое ничего с занесённой штормами солью, приправленное (для пикантности) слоем пыли. Объеденье. Место во главе стола было не занято, но Кейтс не горел желанием отведать пыльное ничего, и тем более участвовать в беседах спящих статуй. Его глаз приметил одну ценность — украшенная коробка пестрилась на краю стола. Внутри что-то бренчало — точно не еда и не квильи. Несмотря на то, что тени забрали у коробки почти все цвета, по сторонам её можно было разобрать зацикленную и знакомую всем с детства историю:

"…И звёзды каждую ночь наблюдали за зверем, который прилетал с горы и проглатывал детей, проснувшихся от взмахов его крыльев. Когда звёздам стало невыносимо на это смотреть, они попросили луну осветить ночь, чтобы успокоить зверя и так луна сделала. Но зверя этот свет только разозлил. Он с превеликим трудом запрыгнул на луну и хорошенько покусал её, пытаясь съесть. Увы, луна оказалась очень большой и горькой для зверя, а детям в его брюхе так сильно не понравилась соль, что они вместе закричали и разорвали зверя изнутри. Когда он падал с луны, соль сыпалась из его живота и покрыла все наши земли. Наконец зверь высох, солёный и никому не нужный, его шкура истлела, кости превратились в горы, слёзы заполнили море, а освобождённые дети вернулись в свой восторг…"

Кейтс поднес коробку ближе к падающему свету луны, чтобы лучше осмотреть и ненароком открыл. Заиграла музыка. Захлопнув мгновенно крышку, он сжался, проклиная свою неосторожность, но не попытался поймать убежавшие ноты, позволив им нарушить безмолвие коридоров. Коробка вернулась на своё место, а тень вышла из зала со звоном в ушах и градом в груди. Никто не откликнулся на мелодию.

Совсем скоро тишина успокоила Кейтса и вскоре он, продолжая исследовать коридоры, наткнулся на галерею, вдоль которой тронутые луной фрески, которые изображали события, прошедшие задолго до образования звеньев, город тогда ещё был целым. В основном они уделяли внимание одному высокому скитальцу, что шёл через пепельные пустыни и вёл за собой безликих людей на край земли. Вместе они начали возводить стены и башни, напоминающие очертаниями город. Солнечные мотивы символизировали возрождение жизни в сердце города, а его влияние раскинулось по кругам Сол…

Кейтс начал понимать, что эта крепость вовсе не темница, а дворец — позабытый и покинутый.

Пепел земель становился плодотворным и город процветал, давая жизнь деревьям, что вырастали до небес и сдерживали пепельные бури. Тогда люди просто жили, и всё было так, как должно было быть. Сложно было сказать, что нарушило привычных ход вещей. Подозрения Кейтса падали на дни Тлена. Продолжая рассматривать фрески, он задумался, могут ли те фигуры нарисовать будущее, или же оно нарочно не будет таким, каким его предсказывают…

Чуть дальше озаренные луной рисунки становились призрачными, расплывчатыми, и совсем прекратились, оставив историю недосказанной. Так дворец превратился в гробницу, осквернённую забвением и оставленную на милость пепельных бурь. Теперь лишь тишина осталась верной спутницей этих воспоминаний и правила спокойствием этих неприступных стен, а её единственным гостем, пусть и незваным, был Кейтс…

Вдалеке послышался шум.

Одиночество таяло с разочарованием, подогреваемое жгучими уколами по всему телу. Он всё-таки был тут не один, а хозяин этого места, возможно, дремлет в своих покоях… Или прячется в страхе… Или ждёт в западне. На всякий случай Кейтс готовился притвориться голодным изгоем, ищущим приют. Он выступал против очевидного, надеясь, что это не шкатулка его выдала и восстанавливал в памяти путь назад к дымке.

Мысль была прервана новым появлением в коридоре — ровный и ритмичный стук… Только сейчас Кейтсу стало ясно, как глубоко он забрался. Шум моря полностью исчез, мыслей не было слышно — насколько тихим и неподвижным было это место. Но из той пустоты возникло и усиливалось биение сердца, а с ним и приближающийся стук о каменный пол. Шаги. Они становились громче, ближе. Кейтс мгновенно примкнул к теням за колонной и начал ждать. К его удивлению, ждать совсем не пришлось, ведь источник тех шагов был прямо перед ним. Женственная фигура стремительной поступью прошла мимо тени, слитой с Кейтсом. Ему подумалось, что она не обратила на него внимания, даже если бы он стоял у неё на пути.

Чёрно-пурпурное платье острыми волнами струилось с её плеч, вуаль скрыла лицо, а руки были скрещены под длинными рукавами. Эта дама была слишком чистой для парии и слишком элегантной для безликих. Звенья также редко когда носили платья и точно не в центре неизвестно чего, словом, никто в городе не был похож на неё. Твёрдый шаг дамы говорил о её хорошем знакомстве с крепостью, а кроме того, многие двери сами распахивались прямо перед ней. Пока она не удалилась слишком далеко, Кейтс решил последовать за ней и, стараясь не выдать своего присутствия, стал её тенью. Ему оставалось не упускать даму из виду, не отставать, и не попадаться — ложные оправдания на неё точно не подействуют. Главное, следить за каждым своим движением. Всегда.

Это оказалось непросто. Многие закутки дворца невозможно было отличить от увиденных ранее, но неплохим ориентиром служили статуи, благодаря своей непохожести друг на друга. Дама шагала быстро и несколько хаотично: она часто входила в случайные комнаты на пару секунд, и выходила обратно. Кейтс надеялся, что она не ищет его из-за шумливой шкатулки. Он вновь начал отвлекаться на возможности, ему даже показалось что, войдя в одну дверь, дама вышла из совсем другой. Несмотря на странные пути, она преимущественно поднималась на верхние уровни и, следуя за ней, Кейтс понимал, что мог бы исследовать эту огромную крепость часами до самого рассвета. Такие долгие пребывания в его планы не входили и возвращение обратно в безопасность своего чердака он не отменял, но то, что он вернёт с собой, оставалось неизвестным.

Широкий коридор в золотых узорах привёл даму к двум параллельно раскинувшимся лестницам. Скорее всего, их крутящиеся ступени принадлежали высоким башням и, поднявшись наверх по левой лестнице, дама скрылась за одной из одинаковых дверей. Кейтс выждал пару минут, предполагая, что дама вскоре вернётся. Этого не произошло. Открыв дверь напряженной рукой, стараясь не выдавить из неё ни малейшего скрипа, Кейтс оказался встречен треснувшей копией самого себя. Большое зеркало в серебряной витиеватой оправе разбитым стеклом игралось с чертами его лица, меняя и пряча их, словно неумелая ложь. Дамы нигде не было видно! Пройдя дальше в комнату, Кейтс перевел взгляд на гобелены, на которых удивительные цветочные узоры рифмовались с плавными волнами песков под властью вышитого солнца напротив мотивов из моря, луны и звёзд. Никаких других дверей в комнате не было, только два вытянутых окна. Возможно, он вошёл в неправильную комнату.

Нет, он никогда так ещё не ошибался. Крыльев за спиной дамы он не заметил и подозревал, что она пропала за иной, скрытой дверью — не в окно же она прыгнула. Ради проверки этой возможности он хотел было приподнять гобелен, но заметил на нём паутину и оставил эту идею, приступив рассматривать комнату. Рядом с окнами стояли вазы, в которых покачивались большие перья неведомых Кейтсу птиц. Толстые книги с треснутыми корешками плотными рядами стояли под длинной низкой плитой, что выходила из стены до центра комнаты. Одна половина плиты представляла собой кровать с большими подушками и шёлковыми простынями, а на второй половине уместились функции стола. Над плитой с потолка свисала корзинка из белых веток с каменной головой, прикрытой вуалью.

На"столе"Кейтс нашел тонкую кость для письма и расцарапанный конверт с не менее исцарапанным письмом внутри. На обратной его стороне можно было различить две буквы: Од. Не узнав подпись, Кейтс подошёл к окнам, чтобы рассмотреть конверт. Материал бумаги решительно отличался от всех других посланий, что встречались ему по контрактам. Он повидал много конвертов, включая те, что предназначались для правящих звеньев в городе — даже держал однажды конверт, адресованный лорду. Но здесь не было ни шифров, ни скрытых меток, лишь пара красных ворсинок и острые следы на гладком волокне. Несмотря на крошащуюся бумагу в руках, Кейтс попытался прочитать письмо:

" — 946, П. К. 89, Месяц Урожая.

Жрица жива. Время восстановит кости, но не уберёт шрамы. Вдобавок её память остаётся в потёмках. Она как будто забыла всё, что можно было забыть, даже не помнит имени…

…Благодать заканчивается. Капля тут, капля там. Как бы её хватило для защитника…

…Как они этого допустили? Сердце раскололось во второй раз и части разбежались кто куда. Как нам найти потерянное…

…Они называют трагедию Тленом. Прискорбно, невообразимо…

…Катаклизм позабыт всеми, сколько циклов потребовалось? Даже я много чего не помню. Мои тома — отражения…

…Мы даже не созрели, мы просто последние. Последователи, оставшиеся. Я вижу, что жрица права. Червь не жалеет даже самого маленького яблока…

…Мы переберём каждую песчинку в пустыне, мы отыщем, восстановим, спасём. Мне нужно уединиться, тут становится слишком шумно.

— Г."

На втором листке более аккуратным почерком был, по-видимому, ответ:

"…Я получила записки. Их недостаточно. Я понимаю, что вы не были свидетелем того дня и ваши знания ограничены тем, что вам доложили, но запечатлённые хроники должны быть в вашем распоряжении. Проверьте, неужели…

…Ради любви лорда, если вы ещё раз предложите расспросить мученицу…

…Ваш так называемый"передатчик"продолжает молчать. Не знаю, что вы ожидали от этой затеи, но я не вижу в ней смысла…

…Я начинаю искать другие выходы. Город схлопнется через несколько циклов. Неужели всё придёт в последний момент? Возвращаю записи со стражем. Не забудьте сжечь их.

— Од".

Многие из записок обрывочно упоминали события прошлого, но Кейтс не мог найти в них ничего значимого:

"…Катаклизма причины нам неизвестны, мы можем их придумать, и даже можем тем самым угадать их, но помешать им нам не под силу. Изменить мы можем последствия, точнее так, перенаправить. Смерть звёзды (или её рождение, кто знает) ознаменовало начало Катаклизма, и"слёзы потекли реками, кровь вскипятила океаны, а затем не было ничего, лишь журчание новорожденного дня в невидящем мире. Далеко не всё было потеряно, потому что люди продолжали дышать этим неподвижным, неживым воздухом. Одинокие в своей массе, оставшиеся ни с чем, они начали терять самих себя, их мелочное единство раскололось и блуждали он в забвении, разбрасывая последние крупицы того, что составляло их самих…"

Положив записки туда, где они были найдены, Кейтс больше не мог найти в комнате ничего примечательного, а вот башни ему было бы крайне интересно осмотреть — в особенности то, что было на самом верху. Он высунул голову из открытых высоких окон и осмотрел искусную планировку крепости: её прямоугольную основу с запада и севера окружало бушующее море. Стены слоями стояли друг на друге, соединяя между собой залы и коридоры в необычных комбинациях. Над ними до крыш простирались окна и впускали лунный взор внутрь, а местами переплетения камней переходили в террасы, покрытые пластинами из металла.

На дальнем краю вытянутых плоскостей крыш виднелось грубое подобие теплиц и садов, отделяющих стоящую под наклоном башню, окутанную сплетеньем из натянутых проводов, что не давали ей упасть. Вершина башни была увенчана сбитой деревянной крышей с крошечными окошками, одно кривее другого. Кейтсу показалось, что в одном из них мигнула зеленоватая искра, но выждав пару минут и не заметив никаких повторений, он перевёл взгляд на горизонт. Там, на другой стороне залива среди солёной пустыни виднелся Сол. Белая оболочка закрытых щитов города сияла совсем как жемчужина, оброненная на беспросветное дно. Она могла поместиться в ладони Кейтса, и он бы обменял её на путешествие к звёздам. Звеньям подобные фокусы точно бы не понравились, но отсюда их не было видно, и город казался не таким плохим. Возможно, так Вишь видит внешние круги и представляет их безопасность.

Кейтс, впрочем, вернулся туда, где он был и посмотрел на самой большой свод со множеством шпилей посередине дворца. Через открытые просветы крыш и высокие витражи виднелись части зеркального зала с обелисками, ведущими к огромным вратам в чёрно-золотистых тонах. Что было за ними оставались загадкой, но чуть дальше на скрытой от моря стороне виднелось огромное пространство, вокруг которого восходили острые стены и части строительных каркасов. Будто искусственные преграды они сдерживали края тёмной бездны. Над её голодной пастью простиралась выходящая из зала с обелисками платформа, словно вытянутая ладонь с прекрасным серебристым пьедесталом…

Где-то далеко внизу послышался треск металла и Кейтс примкнул к стене. Теряясь в догадках, он решил, что лучше всего будет оставаться незаметным и вернулся к лестницам, ведущим в башни. Возможности начали мучить его и щекотали его сердце. Ему казалось, что он был так близко к разгадке тайн и быстро поднимался по закрученным широким ступеням. Однако лестница вела не на вершину, а в непонятный и кривой коридор, который встретил тень первой по-настоящему непреодолимой трудностью.

Одна. Закрытая. Дверь. Без ручки и замковой скважины. Кейтс не мог её открыть, как бы сильно ни старался! Интуиция подсказывала ему не пытаться, а просто делать. По крайней мере, делать то, было в его возможностях. Он тщательно изучил изгибы и узоры двери, но не обнаружил никаких тайных переключателей или механизмов. Абсолютно никаких способов открыть ту дверь ему не представлялось, но и не терпелось пустить в ход спицы. Вынужденный оставить дверь, Кейтс хотел было пнуть её, но вспомнил, как однажды ударился кончиком ноги о порог в своей башне. Было больно.

Контракты выглядели глупой минутной затеей по сравнению с этой крепостью, ведь здесь Кейтс как будто попал в другой мир, где все его знания оказались не так полезны, как он рассчитывал. Оставалось полагаться на адаптацию и интуицию, а также на надёжность верёвки. Он решил поискать другие возможности внизу, пока не найдёт способ отворить ту проклятую дверь. В голове он планировал перебраться с одной башни на другую, используя увиденные ранее провода, но лестница, ведущая во вторую башню, открывала перед Кейтсом тот же самый коридор с той же самой проблемой. Тут он решил, что неплохой идеей было проверить кривую и мелкую (по сравнению с другими) башню рядом с теплицами. В конце концов, зелёный свет в том окошке мог означать капли для квильи. Кейтс составил примерный план дворца в голове, а кривая башня стала для него новой и достижимой целью. Путь к садам должен был проходить через зал с обелисками и вратами, который находился где-то в глубине — его было не так легко потерять, как даму.

Кейтс шёл, ориентируясь по внутреннему компасу, в тишине, один, думая, не померещилась ли ему то тёмное платье, совсем как во сне. Он будто ходил по стране снов, где все спали. Стены спят. Статуи спят. Спал ли он? Был ли это очередной сон? Одна мысль заменяла место другой, и каждая предыдущая терялась в забвении. Логика была не в силах совладать с чувствами. Его разрывали между собой возможные объяснения.

Переплетения коридоров оказалось сложнее, чем он ожидал после осмотра сверху, а количество открывшихся путей только начинало запутывать его направление.

Покинув коридоры, он вышел в просторные залы, где множество дверей предстало перед ним. Одни ожидаемо оказались закрытыми или обнаруживали за собой каменную кладку, другие вели в небольшие помещения, где хранился запылённый хлам. Кейтс никогда не мог предсказать, что ожидает его за очередной дверью. Его стало интересовать устройство механизмов, что открывали двери перед дамой и то, что питало их движение. Возможно, квильи? Чем-то эта крепость напоминала ему город со всеми своими автоматическими системами. Но город получал энергию от ветра и моря, в то время как крепость стояла одиноко и неподвижно… Кейтс продолжил исследовать комнаты и увидел тонкие отверстия в стене, через которые прохладный ночной воздух проникал внутрь и свободно разгуливал, как хороший и знакомый гость. Посмотрев из прорезей вниз, он увидел море и луну, а также берег, где он мог с трудом различить форму своего скифа среди скал. Но если бы он не знал, что он там, то никогда не нашёл бы его.

Здесь двери были выше и украшены резьбой, и одна из них была заперта на замок. Кейтс хотел было пойти мимо, но ему стало любопытно — давно он таких не открывал. Сейчас в городе никто из звеньев не запирает двери, так как тени либо взламывали, либо заклинивали их неумелой рукой. Колокольчики и часовые были более надёжной заменой для простых механизмов. Кейтс прищурился, снял спицу из поддержки капюшона и начал ковырять ей в замке. Отсутствие практики дало о себе знать. Было не сложно, но и не совсем просто. Можно было бы использовать капли квильи, чтобы разогреть спицы, но замок быстро перестал сопротивляться и со щелчком открылся. Кейтс вошёл в помещение с потрескавшимися эмалевыми стенами, которые из-за паутины стали серыми. За стеклом на полках среди пустых склянок таились серебряные и острые инструменты. Кейтс рассматривал их и пытался придумать им применение, закрепляя спицы обратно под капюшон.

Запах затхлой воды витал над металлическими столами со следами красной ржавчины. Похоже на кабинет лекаря… Запечатанные ампулы с чёрными настойками стояли среди стопок выцветших бумаг. Большинство записей датировалось ранними циклами после Катаклизма и рассказывали о поэтапном возведении крепости. Некоторые содержали мифы о лорде-что-один и молитвы. Мифы были табу.

Кейтс подобрал два разорванных листка и прочёл:

" — 799, П. К. — А. Г.

Сделаю копии со старых архивов, их много, я один. Необходимо заручится помощью. Обращусь к лорду. Он знает цену историям…

Алая царица правила племенами пустыни до тех пор, пока не встретила искателя. Она — причина, которая не останавливается, иллюзорна, всегда вызывает движение. Она начало конца и конец начала. Два для твоего одного. Сон для твоего бодрствования. Она — чума, гниль для его спелости. Она — тьма для его света. Красный берег для синевы волны. И печаль твоего ликования. Её время пришло, и её время пройдет. Вы оба благословлены и прокляты, став свидетелями этого…

Она не злая — она просто другая. Но обретя форму, она представляет опасность для многих. Лорд же наш искал способ — для всех нас — сбежать. Задолго до её появления. О его находках ничего не известно. А теперь, когда он мёртв, откуда нам знать…"

" — 972, П. К. 21, Месяц Дождя.

Благодарю вас за вещицу, дама, её устройство так чудно! И полезно, поверьте! Я отдам её вам, когда закончу калибровку эфирных волн. А по вашей просьбе — хроники тех дней. Также прилагаю эксцерпты по указанной вами теме. Извините за неполноценность, но многие записи пропали. Отчасти из-за вас, отчасти по моей вине, память меня уже подводит. Прошу, не теряйтесь в прошлом. В каком-то смысле вы причиняете боль самой себе. Это молчаливое согласие, уговор, часть нашей клятвы, но вам нужно оставаться собой ради того, что осталось.

— Г."

" — 946, П. К. 53, Месяц Урожая.

Нор вернулся. Частично, однако. Его дар уже спасает его, в отличие от жрицы. На ней не было живого места, но она здесь, где есть я с моими инструментами и благодатью лорда. Худшее для неё позади. Я сделал всё, что в моих силах и в силе моего дара. Я перенаправил путь…"

" — 947, П. К. 20, Месяц Урожая.

Она — ни она, имя её мне неизвестно. Она продолжает молчать. Зеркала разбиты, я прикрою остальные. Придется творить химию букв, чтобы переиначить правду. Вторая (или первая, настоящая) пропала. Царица пропала. Неужели и всё пропадёт… Не вижу, не вижу… Темно!"

А дальше аккуратный почерк переходил в неразборчивые каракули: вихри чернил плясали перед Кейтсом, вырисовывая буквы, похожие на решётки, в которых был заключён какой-то смысл, но он пытался вникнуть в них и складывал слова, пока буквы не начали дрожать. Это действительно было тем, что он искал? Подобные ответы готовились сделать из него самого статую. Пальцы напряглись. Чтобы не помять бумагу, Кейтс положил листы обратно и покинул кабинет, чувствуя небольшое головокружение. Дни Тлена и его коснулись, но он не хотел к ним возвращаться, даже несмотря на то, что все его барьеры смывались волнами. Он вспомнил о моменте из детства, когда он у пляжа из песка пытался вырыть колодец, чтобы у него был свой кусочек воды, вот только песок рассыпался, терял свою форму, а волны смывали все его усилия. Он чувствовал себя как тот песок, как будто всё, что он делал в своей жизни, вот-вот рухнет, вода смоет его из истории, и ничего не останется.

Кейтс точно знал: у обитателей крепости были и другие ответы, нужные. Они знают истории. Но мог ли он просто так подойти к ним и спросить? Пока его не посетили иные идеи подобного рода, необходимо было продолжать поиски зала с обелисками и платформой, но коридоры закручивались и запутывали своей симметрией. Кейтс уже перестал проверять каждую комнату и ориентировался по луне, пока не заметил дверь, непохожую на остальные тем, что она была исписана чернильными символами вперемешку с кляксами. Проведя пальцем по изогнутым линиям чернил, Кейтс узнал безумный почерк по встреченным ранее запискам, и с трудом приоткрыл тяжёлую дверь.

Массивные шкафы и стеллажи возвышались в просторной комнате, похожей на архив или библиотеку. Груды книг терпеливо стояли на полу в ожидании обрести своё положенное место на полках. Пыль, столь популярная среди убранства других комнат, здесь была редкостью. Кейтс предположил, что дама заботилась о книгах, когда его рука инстинктивно взяла ближайшую из них — весомую, в кожаной обложке, стянутой красной нитью. Открыв её, он увидел чистые, плотные листы с трудноуловимым следом, который Кейтс никак не мог понять. Оставив книгу и взяв другую, он оказался огорчён язвительным раздражением — такие же пустые страницы, одна за другой, посмеивались над ним, пряча секреты, что были не для его глаз. Искомые слова, такие близкие, что можно дотронуться, терялись на бумаге, сливались с ней, и становились неразличимы. Кейтс достал ещё одну книгу из стопки, но небрежно на этот раз, нарушив равновесие. Бумага в других книгах так же терялась в страницах. Ему не следовало быть здесь. Его поиски тщетные. Он ничего не узнает. Он найдёт свой конец в бесконечных коридорах холодной крепости и никогда не вернется в оставленный уют своей башни… Странно, но он не хотел возвращаться.

Кейтс захлопнул книгу и бросил её обратно на место. Ему не следовало сердиться. Остальные книги пошатнулись и одна за другой обвалились в какофонии шуршащей бумаги и барабанных ударах корешков о каменный пол. Грохот пронзил стены, а эхо беспристрастно подхватило и провело его по прилегающим коридорам. Кейтс был почти уверен, что его небрежность можно было услышать на другом берегу Эмира. А в самой крепости, в дальних ее глубинах, пробудилось нечто большое и, вероятно, недоброе. Как тронутый квильей двигатель, это нечто создавало ощутимые вибрации и приближалось с обозначенным стремлением. В следующее мгновение крепость стала подобна наковальне, принимающей удары молота, а Кейтс находил себя на другой стороне двери, которая вот-вот должна была слететь с петель…

Обратный путь из архивов был отрезан, пути вперед попросту не было, однако Кейтс знал ещё один путь — наверх. Он запрыгнул на шкаф, а полки с хитрыми фолиантами послужили для него лестницей вплоть до самого потолка. Такая высота была далека от эфирных отсветов луны и Кейтс стал тенью.

Дверь с треском распахнулась, обрушив ещё несколько стопок книг, и в архив ворвался жуткий запах — вязкий, едкий, словно прямиком с морского дна, а за вслед ним — некто высокий и неповоротливый. Кейтс не мог хорошо его рассмотреть из-за своего положения, но он видел, что гигант с трудом согнулся, чтобы не задеть проём своим увенчанным шлемом. Тёмный плащ из металлической чешуи скрывал его тело, а три меча без рукоятей за его спиной дёргались, будто цепные волки, готовые сорваться. Несмотря на это, он держал себя ровно, а его шаг был плавным и размеренным, разве что громким. Невидимая сила, будто исходившая от ударов острых ног, расчищала перед ним упавшие книги, и шёл он через комнату в тщательном поиске нарушителя тишины.

Поиски гиганта оказались недолгими — среди завалов книг зашуршала шустрая крыса, давно устроившая там себе дом. Уши Кейтса уловили необычное жужжание, пронзившее напряжение в воздухе и через секунду оно ударило прямо в убегающего грызуна. Осталось лишь красное пятно — даже писка от крысы не послышалось. Не питая желаний остаться пятном на стене, тень оставалась неподвижной. Гигант больше не мог найти среди шкафов ничего, что двигалось (или пищало), и покинул архив. Острый грохот его шагов какое-то время эхом блуждал по коридорам… Когда стало совсем тихо, Кейтс спустился с вершины шкафа и бросил взгляд на ворох пустых листов в мирно оседающей пыли — он не мог больше позволить себе таких ошибок. Кровь крысы попала на одну страницу, и тайный шифр прорезался, но всё так же был непостижим. Перед тем, как выйти в поглощенные ночью коридоры, Кейтс глотнул из фляги, и сладкий комфорт вернул его к центру. Он не собирался жертвовать своей кровью, чтобы прочитать тайны книг… Нужно лучше продумать выходы, на всякий случай.

Выискивая удобные окна и открытые двери, Кейтс вернулся на незнакомый путь, пока не оказался на искомом уровне. Зал с обелисками должен был быть неподалёку. Где-то вдалеке вновь послышались тяжёлые шаги, а бродячее эхо взволнованно затрепетало женским голосом. Кейтс вспомнил о даме. Была ли она как-то связана с этим гигантом? Ответ был где-то совсем рядом. Он последовал за манящим эхом и оказался в недостроенных залах с треснутыми стенами и оставленными материалами. Не возведённые колонны с каменной крошкой на зеркальном мраморе ждали возвращения зодчих. Голос был совсем близко…

Темп Кейтса изменился, каждый шаг теперь был испытанием — в его голове верещали бесчисленные вопросы. Подожди… Пусть эхо утихнет и рассеется. Мы не одни. Подойди ближе, не раскрывай себя.

Это ему снилось или он думал, что он уже это видел…

Следуя мозаике под ногами, составленной из мотивов восходящих солнц и жатв, он держал под контролем каждое своё движение и каждый вздох, пока в самом конце коридора не зажглось синее пламя жаровни. Знакомое неприятное предчувствие, от которого он так старался скрыться, проявилось вместе с одинокой фигурой перед согревающим её огнём.

Голос дамы чистотой своей пронзал мрак, но Кейтс не мог разобрать слов. Геометрия стен разбивала их вдребезги, сливая и разделяя снова и снова, пока они не зазвучали как хор из маленьких отголосков. Возможно, пришло то самое время. Кейтс подкрался среди спящих колонн достаточно близко, чтобы расслышать и рассмотреть даму. Свет становился всё больше и ярче, голоса — громче, и даже стены начали раскрывать свои тайные письмена.

Древний танец рун возник на дремлющих стенах. Каждая из них принимала своеобразные очертания, завораживая своей простой изысканностью форм со скрытыми смыслами. Метки и направляющие мерцали лёгким синеватым оттенком и тускнели от прикосновения теней. Они напомнили Кейтсу о давно прошедшем времени, о долгом пути, что привел его к этому самому моменту…

Сон посетил его наяву, раскрываясь в точности, как он его помнил, только сейчас всё можно было рассмотреть вплоть до мельчайших деталей: дама в синеве огня, закутанная в великолепное платье, напоминающее вихрь. Чёрный бархат волнами спускался по её телу, разбиваясь на конические многослойные формы, а плащ с пурпурной подбойкой покрывал её плечи. Вуаль прятала её лицо под высоко сидящим капюшоном. Ткань одежд делала даму почти невидимой, а свет от огня отделял её силуэт от призрачной тьмы… Кейтс навострил спицы под капюшоном, и голос дамы стал слышен:

— Не сердитесь, защитник мой… Предположение! Возьмите себя в… Нет, простите мою грубость! Прибытие мое, надеюсь, не заставило вас ждать?

Прямо за ней стоял, как гора, страж. Кейтс чуть было не спутал его с обелиском — тот был высокой массой, покрытой тяжёлым плащом из металлических чешуек с тёмным отливом. Остальные его черты было трудно разглядеть. Защитник кивал головой и неслышно отвечал даме, а она продолжала успокаивать его:

— Позвольте! Вы чересчур взволнованы обычной крысой. Далеко не каждая вещь предвещает угрозу. Может быть, это наш старый паук решил кости размять?

Кейтсу послышалось низкое рычание со стороны стража. Он использовал жесты и гортанные глухие звуки для общения. Теням такой трюк бы пригодился…

— К тому же он возобновил работу над своими куклами в последнее время. И да, я слышала музыку в бывшей трапезной. Но если это было не его и не моих рук дело, то чьих? Я бы не стала переживать, пока мы вместе.

Защитник зазвучал вопрошающе, когда дама объяснила:

— Шкатулка та моя, он одолжил. Я знаю, что вас беспокоят подобные привязанности, но уверяю вас, что не отдала бы шкатулку, если бы находила в ней ценность. А насчёт крыс не волнуйтесь, старик и для них что-то новое готовит… Вы же не предполагаете, что это вторженец? Берег и входы вы проверили? Всё чисто и нет следов? Предположение — худший грех.

Судя по низкому гортанному звуку, защитник ничего пока что не нашёл.

— Вот уж. Искатели или фанатики — не важно. Они уйдут так же, как пришли. Неужели вам забывается? Выбором или случаем, наш лорд нуждается в нас не меньше, чем мы нуждаемся в нём. Сол для нас всё ещё не потерян, уверяю вас. Нам же остается ждать. Ну, полно! Спящая вас не тронет, обещаю… Вы верите мне?

Защитник опустил голову в поклоне. Глаза Кейтса поймали взгляд дамы через синеву огня и блеснули. Испуг дёрнул его от напряжения и вынудил попятиться. Колонна встретила затылок Кейтса ударом, а спицы, что поддерживали капюшон издали лязг, поймав пурпурную молнию из-за вуали дамы — она мгновенно повернула голову в сторону Кейтса. Свет открыл небольшую часть её лица: рубцы покрывали щеки, на которых начинался странный шрам, а полные губы прошептали дрогнувшим голосом:

— Страж?

Теперь она полностью развернулась, и леденящий душу стук ее каблуков призвал нарастающее эхо, похожее на биение сердца Кейтса…

— Там кто-то есть? Страж!

От этих слов предчувствие ударило Кейтса в голову со всей силой. Прислонившись к холодной, равнодушной колонне, он был ошеломлен, ведь его сон предупреждал его об этом, и именно так всё и обернулось. В воздухе проснулось неровное жужжание, будто от большой пчелы — это обломки меча поднялись и ореолом крутились над шлемом защитника, готовясь нанести удар по малейшему поводу. Невидимая рука направляла их именно туда, куда указывала дама. Мысли носились с огромной скоростью в черепе Кейтса, а среди них вертелась костяная призрачная рука, и вопрос: что он мог сделать?

Неужели эта встреча станет для него последней? Эта дама — причина невозврата? Все было кончено? Кейтс не знал, следовало ли ему что-то предпринять или лучше было оставаться спокойным на месте? Он чувствовал себя парализованным, но его парализовал не страх, а выбор. Он просто не знал, что делать…

Кейтс выдохнул и сделал секундную задержку. Он начал замечать различия — рука дамы не была мёртвой, а немного бледной. Кольцо с большим чёрным сапфиром золотилось на пальце, что указывал на колонну со вторженцем. Кейтсу нельзя было медлить, но спешка была не менее опасной. Он пытался взять себя в руки, чтобы отступить с минимальным риском. Все его мышцы до кончиков пальцев горели в холодной готовности бежать по памяти обратно, где было хоть немного меньше желающих нарушать самое страшное табу.

Внезапный удар прекратил шаги дамы. Нечто круглое и белое выпало из окна под сводом и с треском отскочило от стены — точно, что не крыса и не крысой кинутое. Защитник обернулся, и лезвие вылетело из ореола как выпущенная стрела, с визгом разбив незваный объект на десятки фрагментов. Кусочки костей градом затрещали по зеркальному мрамору коридора в синих оттенках пламени. Дама отскочила за спину своего защитника, но голос её уже не был испуганным:

— А-ха-х! Страж! И с каких это пор черепа падают с неба? Ну, это точно алхимик забавляется! Проклятый передатчик так ему надоел? Или это послание? Страж, успокойтесь!

Чешуя бренчала, как удары дождя, пока дама не прикоснулась к нему и не прошептала:

— Первый взгляд всё не откроет. Иногда стоит вернуться… Пойдём!

Издав звук, похожий на обрывистое пожелание, страж поклонился, лезвия успокоились и вернулись к нему за спину. Дама поклонилась в ответ:

— Ни-до. Проводите меня, и я напомню вам о том, что все мы забываем. Когда я закрою алтарь, мы поднимемся и найдём алхимика — он, как обычно, узрит и объяснит, что к чему. Заодно спросим что-нибудь от крыс, раз вам так они досаждают…

С этими словами дама провела рукой над синим пламенем, и оно начало угасать.

Шаги тёмного дуэта удалялись и Кейтс начал приходить в норму. Хотелось пить. Хотелось на свежий воздух, подальше от этих тесных коридоров… Кошмарное видение всё ещё стояло перед ним, но реальность перед глазами отделила ложь от правды…

В голове своей Кейтс собрал из кусочков на полу череп: его стороны украшали резные линии и ровные полости. В той же голове он поблагодарил череп за спасение и, видя в этом ещё один шанс, он пытался отдышаться, пристально смотря на высокую дверь, которая закрылась за дамой и её защитником.

— П-с-с-т! Трусишка! Ну, разве ты не прелесть!

Кейтс отодрал свои испуганные глаза от костей челюсти и направил их вверх. Ему это напомнило сцену с пробуждением. Вишь стояла высоко на окне, в выразительном обрамлении луны.

— Скучал по мне?

Подмигнула она и, ловко вцепившись когтями в кладку, спустилась вниз, издавая едва заметный скрежет. Для Кейтса её проявление было сюрпризом, но достаточно приятным. Ему точно не хотелось быть на месте несчастного черепа или оказаться в руках дамы, хоть даже и не костяных. Он оттащил Вишь за руку в альков, где эхо не выдавало их разговор:

— Вишь, не подумай, что я не рад твоему приходу, но что ты-то здесь забыла!? Сама же говорила, что это самое худшее место и путь здесь в один конец.

— Да, для таких отчаянных и упёртых одиночек, как ты. Я надеюсь, ты понимаешь, что я только что не дала твоей дрожащей тени засветиться?

— Конечно, и очень вовремя!

Кейтс старался остановить дрожь… Случайные вопросы должны были вытащить его из момента:

— Значит, и тебе не спится, Вишь? Или скучно стало?

— Вот именно! В твоей башне тесно и пыльно. Решила прогуляться, да вдруг наткнулась на это замечательное произведение архитектуры времён Доката.

— Вечно ты на что-то натыкаешься…

— А ну, тихо! Теперь повторяй: благодарю тебя, моя спасительница, лучше тебя нет теней!

— Благодарю тебя, спасительница теней Вишь! А дальше как, напомни?

— Уф, будем считать, что тот череп разбился о твою пустую головешку.

— Хах. Спасибо.

Вишь кивнула, и платок скрыл её лицо.

— Знаешь… Перед тем, как тебя разбудить, я видела твои метания во сне. Я видела тебя не раз на пороге неизвестно чего…

— На пороге неимоверной глупости.

Она не поднимала глаз:

— Верно. А изменить твоё мнение сложнее, чем накормить себя пеплом. Но потом, когда ты ушёл, я и места себе не могла найти. Как ты терпишь эту башню свою… Я не хотела оставаться одна. Я не хотела, чтобы и ты был один в таком месте…

Грустный смешок заставил её приподнять край платка.

— И вот я здесь. И даже что-то полезное сделала.

— Умница. Только ты долго сюда добиралась, всё ценное давно утащили.

— Хех! Извините, стены немного ломкие и солёные, пришлось быть осторожной, а значит, медленной. Но я надеюсь, ты шутишь по ценности…

— Ты на скифе приплыла?

— Нет, на акуле.

— Умно. Хорошо, что не вплавь. Жаль, акул сложнее спрятать, и норовят они всегда уплыть, когда не смотришь…

— Ой, да спрятала я свою ржавую посудину так, что и не найду. Признаюсь, когда я не нашла твой скиф, стало как-то жутко.

— Хотелось вернуться?

— Нет, хотелось найти… И вскоре мне это удалось.

— Что же выдало мой скиф?

— Звук. Волны звенели, а не журчали близ него. Чёрт, а вот что забыла — это квилью вынуть из мотора. Впрочем, ей и так уже был конец…

Вишь заметила, что Кейтс уже пришёл в норму и решила вернуться к насущным вопросам:

— Ладно. Как думаешь, кто эти двое? Точно, что не тени.

— Они как-то связаны с днями Тлена. Дама с вуалью — жрица лорда, если судить по странным запискам. Также она имеет особенность пропадать через двери…

— Да, я приметила необычные дымки. Они — ловушки для таких, как мы?

— Может быть. Тогда страж жрицы — ловчий…

— Хм, на нём была старая броня защитников города, не заметил? Инквизиторы именно их пытаются копировать. Он как ходячая реликвия! Я думала, их всех разделали во время Тлена.

— По крайней мере, его легко услышать, когда он не стоит на месте. Вот и нам стоит идти.

Вишь проверила когти и кивнула:

— Агась. Дышим воздухом впустую. Так, когтями я найду путь наверх и буду приглядывать за тобой. Может быть, увижу, что впереди. Не засветись, слышишь?

— Не попадись сама. Те двое тут не единственные опасности. Жрица мне кажется важной персоной, я последую за ней.

— Принято. Что-то не так с этим местом. Хорошо, что у меня есть несколько трюков в рукаве.

— Я очень надеюсь, что из-за этих трюков ты не сломаешь себе шею.

Вишь улыбнулась и затянула ремешки на своих когтях, а в следующую секунду исчезла, запрыгнув в тень на каменной стене. Кейтс вздохнул, думая про себя, что он должен пройти через это в одиночку. На мгновение ему показалось, что Вишь исчезла из окна, но, сделав два шага, он услышал её звонкий голос:

— Я передумала. Пойдём вместе.