Записки нечаянного богача

Олег Дмитриев (2025)

Статистика говорит нам: почти все победители лотерей плохо закончили. Но гуманитарий и статистика живут в параллельных вселенных, так что шансы есть! Дмитрий жил в Москве обычной жизнью, пока не случился Выигрыш. Куда потратит деньги нечаянный богач? Семья и дети? Казино, преферанс и поэтессы? Спасение Вселенной от криптидов-гоминидов? С кем сведет его Судьба? Удастся ли ему остаться честным человеком? Ответы здесь, где начинаются приключения! Внимание: в книге могут (и будут) употреблять никотин, алкоголь, дурацкий юмор и старые цитаты. Возможны элементы промискуитета, жестокости по отношению к людям и животным, свободное отношение героев к окружающей действительности. Абсолютно все географические, этнографические и исторические названия, персонажи, их должности, позывные, профессии, службы и ведомства, являются плодом фантазии автора. Любые совпадения случайны — это ведь всё вымысел, правда?)

Глава 3. Проблемы начинают решаться. Улаживаем вопрос с будущим.

Жизнь — штука интересная. Не всегда веселая, но интересная — почти всегда. Если интересоваться, конечно. Если ныть, обижаться, сетовать, негодовать или как-то еще выражать несогласие с генеральной линией бытия — линия не поменяется. Поменяется все, кроме нее. Уйдет покой, за ним — здоровье, где-то между ними уйдут жена или муж. И останется уныло жаловаться на судьбу ей же самой. Этим занятием, противоречащим логике и здравому смыслу, сейчас многие занимаются. Особо ушлые граждане им ещё самоучители, марафоны и мастер-классы продают, как лучше жаловаться, чтобы мир тебя услышал и повернулся нужной стороной. Забавный подход. Мне всегда представляется обратная сторона слона, нависшая над муравьём, который истово наполняет Вселенную мольбами о том, чтобы слон повернулся к нему хоботом. Зачем, правда, не ясно. Но всегда заканчивается все одинаково. Вместо того, чтобы строить муравейник или вдумчиво тащить куда-нибудь гусеницу, чтоб там её потом съесть с семьёй и друзьями, муравей занят исправлением законов бытия силой разума. Итог предсказуем, конечно.

Мудрость — вещь сложная. К кому-то приходит под старость, в окружении денег и кучи болячек, которые почти полностью нивелируют удовольствие от материальных благ. К кому-то не приходит вовсе. Такие спасаются либо хитростью и удачей, либо наглостью, которая, как известно, второе счастье, а для некоторых — даже первое. Не хитрые, не наглые и не мудрые чаще всего повторяют карьеру муравья, описанную выше.

Обиднее всего понимать, что на месте муравья находишься ты сам. Со мной так тоже бывало. Сидишь без работы, набрав кредитов, и злобно поглядываешь на небо, эдак с претензией — когда, мол? Где все эти счастье, радость и веселье, которыми должна по идее быть наполнена человеческая жизнь? Но вместо небесной манны тут тебе звонят из банка и интересуются, когда ты деньги вернёшь? Ты соглашаешься на любую работу, любую зарплату и вообще готов уже практически на все. Начинается беготня по кругу, чтобы отдать чужим людям чужие деньги, которые всего несколько минут побыли твоими. От этого чувствуешь себя как-то обидно лишним, особенно если где-то рядом наблюдается чужой праздник жизни, для контраста. Для уверенности в своих силах, семейного благополучия и здоровья это всё губительно, конечно. И характер от таких испытаний у многих портится. Стоишь, бывало, в кругу коллег, а они обсуждают поездку в отпуск. А ты такие названия только в школе на географии слышал, да по телевизору. Океаны, джунгли, шедевры мировой архитектуры и кулинарии крутятся вокруг каруселью, ярко и с огоньком. И тут как на грех спрашивают тебя, как близстоящего участника обсуждения: «а куда ты хочешь съездить?». А ты в данный конкретный момент кроме как «да в табло тебе, куда еще?» и предложить ничего не можешь. Понимая при этом, что люди-то ни в чем не виноваты, особенно в том, что у них есть деньги и хорошее настроение, а у тебя — нет.

Лорд Сергей развил кипучую деятельность мгновенно. Две отрывистых команде Бадме — и пред его и моими очами предстали два банковских работника. Одна — невысокая дама лет сорока́, с коротким каре и в стандартной форме банка, которая была ей заметно маловата в животе и в, деликатно говоря, бедрах. И второй, тоже в форме, но ему она была наоборот великовата: тощая шея крайне свободно чувствовала себя в воротнике рубашки, и даже галстук в фирменных цветах ничуть ситуацию не исправлял. Я где-то читал, что по-хорошему брючина спереди должна ложиться на ботинок и образовывать один залом. У этого она образовывала целую гармонь.

Дама, как выяснилось, руководила той секцией ада, то есть банка, конечно же, которая отвечала за грешных ипотечников. Ей была дана команда подготовить документы на погашение и снятие обременения. Паспорт я вручил Бадме, пока Сергей Павлович командовал, она через минуту вернула документ обратно, а работникам выдала копии. Дама покинула кабинет со скоростью, вызывающей недоверие к законам физики.

Сотрудник, глядя на которого толпились и пытались вырваться один перед другим эпитеты «унылый», «сутулый» и «мешковатый», оказался юристом какой-то хитрой инвестиционной направленности. Сергей надиктовал ему задач гораздо больше, причем из всего прослушанного я понимал более-менее уверенно только предлоги, союзы и некоторые цифры. В остальном — как техническая литература на немецком языке: какие-то аббревиатуры, проценты, доли и прочие специальные термины. Внимательно все записав, работник отправился на выход. Сзади он выглядел еще печальнее — собранный в гармошку пояс брюк, зажатый ремнем, обернутым вокруг талии в два оборота, за который была заправлена рубашка, смятая в комок. Душераздирающее зрелище.

–Так все плохо в банке с одеждой? — поинтересовался я.

–Не поверишь: сам такое купил, нарочно. — хмуро отозвался Сергей. — и второй год так ходит. Уверяет, что серьезно занимается пауэрлифтингом и вот-вот придет в идеальную форму.

–Шара?

–Что — «шара»?

–Ну, говорят, у математиков идеальная форма — шар. Ему бы пошло. А то на нем складок больше, чем на гофрированном шланге…

–Но специалист он отличный — не отнять. Час максимум даю, и все готово будет.

–Ты мне как-то в щадящем режиме можешь пояснить, что за шифровки ты ему надиктовал?

–Если без деталей — то он принесет пакет документов, по которым ты поручаешь мне беречь и растить твои деньги, ту часть, о которой мы условились. Когда их станет больше — из разницы меня премируешь. Если их станет меньше — я компенсирую ущерб.

–Да хорош! Такого не бывает же! Чтоб банк мне что-то платил?

–Ну, во-первых не банк, а я лично. А во-вторых привыкай — богатые в банк ходят с легкостью и удовольствием, потому что он им платит больше, чем они ему.

–Поди привыкни к такому… Я думал, придется чахнуть, как Кощей, Плюшкин или та алчная утка в цилиндре, что купалась в золоте, как ее, Скрудж что ли?

–Скрудж, да. Я тоже смотрел в детстве. Отчасти поэтому и в финансы пошел — очень хотелось богатым стать. Слушай, может пообедаем? Часа полтора есть в запасе. А тут рядом ирландский паб, почти похож на настоящий.

На выходе из кабинета Сергей что-то еще скомандовал цветку прерий на их цифровом языке, Бадма ответила привычным «Yep, boss!», и мы отправились в паб.

Там лорд за руку поздоровался с барменом, а тот кивнул на стоящие за спиной стройные ряды блестящих бутылок с виски, проведя ладонью по шее, дескать, раз без ошейника в обед — так не внедрить ли ячменного настоя? Я глянул на ассортимент — дай Бог если четверть названий знаю. Как тяжело быть богатым. Сергей от виски решительно отказался, и мы заняли один из столиков с зелёными диванами в глубине бара. Банкир без галстука, с закатанными рукавами и в кабаке был настолько похож на нормального человека, что я даже удивился такой дивной метаморфозе. Сидит, трескает фиш энд чипс как докер какой-нибудь. А что ботинки у него, поди, четверть миллиона стоят, а то и подороже — так их под столом не видно. Вообще, в антураже паба он был здорово похож на МакКонахи из «Джентльменов». Светлые курчавые волосы, льдисто-серо-голубые глаза, тонкий прямой нос с глубокой переносицей. Вон и яйца маринованные заказал.

— Слушай, а какие у тебя планы на вечер? — он оторвался от еды.

— Да я как-то опасаюсь загадывать. С утра день не задался: то денег привалило, что лопатой не отгрести, то вон с банкиром обедаю. Особых планов нет, короче говоря. — ответил я под его смех.

— Может, поедем в клуб вместе? Я могу пригласить одного гостя в год. А тебе, думаю, будет интересно. Посмотришь на богатых и знаменитых в среде обитания, так сказать. Познакомишься с кем-то, поболтаешь.

— Ты же помнишь, я интроверт на той границе, за которой только мизантропы. Я на тусовках болтаю только трубочкой в коктейле, и то через силу.

— Да ладно? А как ты любишь отдыхать?

— Лежа. Идеальный вариант — в тишине и под одеялом. Ну, или в лесу люблю гулять, только получается редко. В походы ходить люблю, только ещё реже получается.

— Походники там будут точно. Много народу любит вырваться куда-нибудь в тишину, где нет ни встреч, ни совещаний, ни суеты этой постоянной. Ты был на Алтае?

— Я был на крайнем севере… Московской области. Родом я оттуда. В Египте был и в Турции. В Испании один раз даже. А по России — Тула, Ярославль, Рязань, Мурманск, Ростов-на-Дону и Сочи.

— Искренне тебе завидую! Каждое новое путешествие — это как новая маленькая жизнь: новые люди, новые города, все новое. Это же так классно, когда нигде не был — столько всего впереди!

— Это да, это не спорю. А на Алтай я собирался даже как-то. Аркаим там.

— На Урале он, Аркаим. На пару тысяч километров ты промахнулся. А чего тебе Аркаим? Древней веры придерживаешься?

— Ага, издревле препрославленной. В солнышко и в еду. И в деньги вот теперь. Потому что без солнышка, еды и денег жизнь значительно хуже, чем с ними.

— Авторитетно, как международный эксперт тебе заявляю, Дима, ты полностью и безоговорочно прав!

— Это звучит, как тост. А я ведь за рулем.

— А где машину оставил? Чего раньше не сказал — у нас же для клиентов парковка своя!

— А я, когда к вам собирался, ещё ненастоящий богач был, поэтому машину из экономии у метро оставил, на Текстилях.

— Где-где?

— Ну, здравствуй, Питер! Ты ж, говоришь, давно в Москве, а все как не местный. Метро «Текстильщики» это.

— А сколько туда такси стоит?

— О, ну это надо в посольстве Текстильщиков уточнять… Какое такси, тут до метро два шага, и там до парковки ещё три.

— Ну да, действительно. Я просто живу не так далеко, на работу и с работы пешком хожу.

— Я знаю людей, которые за эту фразу тебя бы люто возненавидели, несмотря на весь твой лоск и джентльменский вид.

— Надо менять точки зрения и отходить от стереотипов, Дима. Не все буржуи — гады и негодяи. И, откровенно говоря, очень мало шансов, что кто-то из них персонально виноват в том, что именно ты живешь плохо и бедно.

— Тут соглашусь. Жил я относительно неплохо, а сейчас вообще налаживаться все стало, тьфу-тьфу-тьфу. Куплю велосипед и выйду на пенсию — и сразу характер наладится, как у Печкина. И от стереотипов отойду. Нет, вру! Отъеду, на велосипеде!

— Вот и правильно! У англичан есть пословица, что можно и нужно сомневаться в родне жены, своей родне и себе самом, но своему нотариусу, врачу и банкиру надо верить безоговорочно.

— Врачам, кстати, я верю, это с детства у меня, половина родственников — врачи. А с остальным — как-то недобор в жизни у меня постоянно был нотариусов и банкиров, за ненадобностью. Я до сегодняшнего дня одного только банкира знал, Смолин его фамилия.

— Александр? Который ведьмак? Классная серия, одна из любимейших! А про кладоискателя читал?

Душевно пообедали, в общем. Как будто сто лет знакомы с этим Серёгой. Очень редко бывало в жизни такое, что с новым человеком через пару часов общаешься как с закадычным приятелем. Хотя, я и не общался с незнакомыми особо, кроме как по работе. Так получилось, что с ранней юности работа была связана с рекламой и продажами, а душа лежала, видимо, в какую-то другую сторону. Поэтому лет через пять-семь я с тревогой заметил, что почти перестал запоминать имена и лица: люди начинали сливаться в какой-то общий поток без деталей. И для того, чтобы выловить в нем кого-то конкретного, с каждым годом приходилось уделять все больше усилий. Поэтому от прямых продаж, классических, по схеме: «топ-топ-топ — ля-ля-ля», я перебрался на административные, а потом и руководящие должности, там было как-то попроще. Не нужно было запоминать многих людей в лицо. Сложно было только при переходе с одного места работы на другое, но это случалось не так часто.

В банке нас ждали. Мы прошли сразу в кабинет Сергея, уселись друг напротив друга за столом, приставленным к директорскому, и начали принимать посетителей. Сперва приняли Бадму с очередным подносом, чай был снова хорош и к месту. Её визит по степени понятности для меня оказался лучшим из оставшихся. Второй пришла широкая дама с каре, разложила передо мной три стопки документов, каждый листик в которых предварительно просмотрел главный банкир. Дама такому подходу заметно удивилась, но вопросов задавать не стала — дрессированная. После утвердительного кивка Сергея я махом подписал все три стопки, и ипотечный демон нас покинул.

Вслед за ним пришел мятый и унылый, бумаг у него было значительно больше, и возиться с ними лорду пришлось около получаса. Они пару раз уточнили что-то друг у друга, и я снова понял только интонацию. На некоторые вопросы начальства унылый поднимал брови так, что складок на нем становилось еще больше. Видимо, Серёга требовал что-то сверх предусмотренного высокими стандартами клиентского обслуживания, как и обещал. Я снова дождался его отмашки и подписал все, что дали, особо не вчитываясь. Не то, чтобы вера в людей и добро победила, скорее, я просто утомился от попыток объять необъятное и понять непонятное. Поэтому когда на смену мятому, что выносил стопку подписанных документов, зашёл пожилой импозантный мужчина в сопровождении двух дам непонятного возраста, похожий чем-то на артиста Валентина Гафта, которого мне представили нотариусом, не стал даже удивляться — принял, как должное. Предъявил запрошенный оригинал паспорта, ответил на вопросы, прослушал информацию по сделкам, рассказанную бархатным баритоном знатока права. Расписался в гербовых бумагах, заботливо поданным его помощницами. Они прощались со мной, как с родным, желая успехов, здоровья, всех благ и хорошего дня — я жал руки и отгружал ответные любезности.

Нотариус вышел, и снова зашла Бадма с подносом, но уже без чая. На подносе лежало три конверта.

— Так, судя по всему, теперь я остаюсь руководить этим банком? — удивился я.

— Нет, это другие три конверта — рассмеялся Сергей. — Смотри, вот тут — две карты, на каждую из них два раза в месяц будет поступать часть процентного дохода. По сто пятьдесят тысяч, раз в две недели, на каждую. Даты можно будет поменять, пока стандартные, «пятое и двадцатое». Я подумал, что вам с женой на первое время так будет попроще.

Я вытаращился на банкира.

— Три сотни в месяц — и это только часть процентного дохода? И большая, интересно, часть?

–Треть примерно, чуть больше трети, если точнее. Но начисления пойдут со следующего месяца. Я рассчитываю через год сделать из наших четырехсот чуть больше семи сотен, возможно, удастся дойти до единички, но загадывать пока не будем.

— Да уж куда тут загадывать, действительно… А «единичка» — это миллиард по-богатому?

— От ситуации и круга общения зависит. Обычно миллион, но бывает и миллиард.

— Постараюсь запомнить. До этого в моей жизни единичками был либо Кент в тонкой дамской версии, либо маршрут автобуса в детстве: от начальной школы до улицы Мичурина.

— А в Лондоне первый маршрут ходил от остановки «Канада Уотер» до «Хэмпстед Хит».

— «Не знаю, как там, в Стамбуле, я не была!..» — передразнил я управдома из великолепного фильма, и мы с лордом вместе захохотали. Вот что значит «культурный код» — никакой заграницей не выжечь из памяти нашего человека старые добрые киноцитаты.

— Так, а в третьем конверте тогда что? — отсмеявшись, спросил я.

— Тут премиальная карта, на которой остаток суммы. Снимать, переводить и тратить можно без ограничений, но я бы посоветовал перед крупными покупками подумать хотя бы сутки, ну или мне звони.

— Давай диктуй номер тогда. Я, кстати, так и не знаю твою фамилию.

— Ланевский моя фамилия.

— Ого… А на гербе вашем нет ли волка и трех полосок, как у Адидаса?

— Откуда такие познания в наш суетливый век, Дима? Или ты историк по образованию? Так и из них мало кто знает такие детали — изумился Сергей.

— Хобби такое — признался я. — Как-то в школе еще задали нам генеалогическое древо изобразить и принести. Я неделю окучивал бабушку и деда, настойчивый был. Бабушка даже сказала, что в тридцать седьмом и то не так дотошно приставали с вопросами. Очень неохотно отвечала, но мне пары-тройки деталей хватило. Все ветки и корни я на школьном рисунке изображать не стал на всякий случай — уж больно рассказы про тридцать седьмой запомнились. А потом добрался до архивов, узнал, что такое «Собрание белорусской шляхты». Выяснил, что Волковыми мы стали относительно недавно, а до того были просто Волки.

— Слушай, у меня та же история, один в один! Только я потом даже исследование специальное заказал, теперь историографы и архивариусы, оказывается, тоже умеют деньги зарабатывать. Мне и герб нашли, и предков, и родню какую-то далекую, но главное — история. Я читал — не во всякой фантастике такое найдешь. Например, что один из предков — тот самый легендарный Кудеяр-атаман, про которого Шаляпин пел. — перебил воодушевившийся лорд.

— Ага, а еще один — тот самый князь-оборотень, которому в Полоцке памятник поставили, и про которого Нестор в «Слове о полку Игореве» писал. — подхватил я.

— Это что же выходит, мы на старости лет, как в индийском кино, братьев нашли? — пытаясь за шуткой скрыть смущение и удивление спросил Серега.

— Ты знаешь, я как с утра перестал удивляться чему бы то ни было — так и не хочу начинать. Слишком много событий за день. Но то, что знакомству нашему я рад — это совершенно точно. Когда еще выяснишь, что ты не просто первому встречному банкиру денег отвалил на ровном месте, а нечаянно обретённому дальнему родственнику?

Неожиданно случилось, но, как я и говорил, удивляться смысла не было — деньги, юристы, выпускники Оксфорда, чего бы и на ценителя древней истории не напороться? Который еще и книжки со мной одинаковые читал. Видимо, Вселенная решила улыбнуться мне сразу во всю пасть. Ну, я возражать не стал — не в моих правилах отказываться от хорошего. Дают — бери, бьют — беги, как раньше говорили.

— Так что все-таки насчет клуба? Поедешь, или слишком много эмоций для одного дня? — спросил новый дальний родственник.

— Знаешь, мне как-то в детстве подарили народную мудрость. Ну, кому что дарят: дома, машины, яхты, а мне — вот так. Я, как гуманитарий, назвал ее правилом трех наречий.

— Озвучь!

— Много хорошо плохо.

— Ёмкая мысль, глубокая. И как, помогло в жизни?

— До сегодняшнего дня были сомнения, знаешь. А тут как-то все так стало ладненько складываться, что грех жаловаться. Так вот я думаю, что пора от старых правил отходить потихоньку.

— Очень разумно. Новые условия побуждают к новым решениям. Говорят, от новых решений в мозгу прорастают новые нейронные цепочки — похвалил и блеснул познаниями Сергей.

— Ага. Еще лучше прежних. Длинные и шелковистые. Самое то для меня сейчас. Мне без новых цепочек — никуда. Давай так: я сейчас заберу машину, доеду до дома, а оттуда тебе отзвонюсь. Во сколько и где этот ваш ша́баш будет?

— Эпитет хороший. Только там смотри не оговорись — а то обидятся некоторые, мало ли. Сейчас опять всякие медиумы и экстрасенсы активизировались с чего-то, многие в эзотерику ударились. А люди там с очень разными увлечениями. И возможностями, сам понимаешь.

— Понимаю, да. Так что по времени и месту? Можно без конкретики.

— По Новой Риге, от Покровского недалеко. Сбор после к восьми, обычно до утра только энтузиасты задерживаются, основная масса часов в десять-одиннадцать по домам разъезжается. Тебя, если надумаешь, откуда забирать?

— Новая Рига? Там, вроде, Маленький Баку построили, как Маленькая Гавана, только дорого-богато. А ты туда на машине, что ли? Там ЗОЖ-формат у мероприятия, сплошь непьющие?

— Про Маленький Баку не знал, интересная параллель. Там нормальные. Всякие. А у меня машина с водителем.

— Тьфу ты, я всё время забываю про новые возможности и условия. А цепочки эти нейронные как быстро нарабатываются? А то мне срочно надо.

— Это надо лекции Черниговской в ютубе посмотреть, она специалист, точно знает. Но, думаю, к вечеру не отрастут. Придется как-то на том, что есть, выезжать.

— Выезжать — это наше всё. Будем посмотреть, как говорится.

Попрощались с Ланевским, который вышел провожать меня на крыльцо, окончательно шокировав тем самым персонал. Ну, или укрепив их в вере, что я — посланец центрального офиса. По крайней мере давешняя Светлана, что провожала меня наверх, улыбалась мне, что называется, «на всю сумму».