Фарфоровый чайник в небе

Олег Сухонин, 2022

Полная версия постмодернистской трилогии, сокращённый вариант которой вошёл в лонг-лист премии «Электронная буква 2021». Включает в себя повести «Головы уже нет, а курица ещё бежит», «Змея, глотающая свой хвост» и «Песец в тропиках». Это книга о том, как желание помочь приятелю плавно перетекает в предательство, восхищение красотой – в отвращение к её обладателям, а любовь к поэзии зачастую выходит боком… История, в которой «пропагандоны» называют себя журналистами, гопницы носят ангельские лица, а в шахматы играют живыми людьми… Где берут за жабры за несовершённые преступления, в то время как настоящие убийства оправдывают стремлением к достижению всемирного гуманизма.... Где курицы бегают без головы, змеи глотают свой хвост, а песец в тропиках льёт крокодиловы слёзы… И, казалось бы, причём тут "Чайник Рассела"? *Все совпадения имён и фамилий в этой книге совершенно случайны. Содержит нецензурную брань.

Горизонты и вертикали доверия

Панельная дискуссия начиналась традиционно скучно. Местные чиновники как заведённые сыпали штампами, что «журналист — это особая миссия» и «власть всегда рада любой критике».

Представитель от нижегородской администрации Евгений Витольдович Тараканов (он всё-таки объявился на фестивале) сетовал на то, что «у журналистов есть одно важное преимущество — со стороны раздать всем сестрам по серьгам, дать самую нелицеприятную характеристику работе других людей, и в то же время сами журналисты часто находятся вне критики, ставя себя над ситуацией!»

При этом он отчего-то постоянно смотрел на свою смазливую «помощницу», которая всем своим томным видом показывала, что хочет обратно в постель.

Евгению Витольдовичу вторил и чиновник из Орла: «Все мы сегодня видим, что есть пресса объективная, а есть жёлтая. СМИ должны тщательнее проверять информацию, прежде чем её выдавать, чтобы в погоне за жареным не вводить в заблуждение читателей и общественность».

В зале было кому обидеться на эти слова: сидевшие рядом со мной орловские журналисты тут же припомнили пресс-конференцию губернатора своего региона Вадима Потомского в агентстве ТАСС по поводу установки в Орле памятника Ивану Грозному.

На той пресс-конференции глава целой Орловской области, высокопоставленный чиновник российской действительности XXI века Потомский отправил персонажа отечественной истории XVI века царя Ивана IV из Москвы в Петербург, дословно озвучив следующее: «Иван Грозный однажды произнёс фразу: “Я виновен в смерти своего сына, потому что вовремя не отдал его лекарям“. Он сказал это, когда они ехали по дороге из Москвы в Петербург. Это есть исторический факт, но об этом не рассказывают. Кто не знает своей истории, тот не имеет будущего».

Так как детей ещё в школе учат тому, что Иван Грозный умер в 1584 году, а Санкт-Петербург был основан Петром I только в 1703-м, то есть более чем на сто лет позже смерти кровавого царя, то орловские журналисты тут же задались вопросом: каким образом человек, не обладающий во всей полноте даже базовыми школьными знаниями, может в XXI веке руководить целым регионом? Да ещё и обвинять прессу в публикации непроверенной информации, когда сам публично вводит общественность в заблуждение грубым искажением отечественной истории?

Я решил поддержать коллег и, чтобы вывести дискуссию на более широкие горизонты, предложил собравшимся поговорить об общем низком интеллектуальном уровне нынешней чиновничьей вертикали.

Решив начать издалека, для начала я вспомнил историю времён бывшего губернатора Нижегородской области, ныне покойного Ивана Склярова.

Известно, что в период каждой перевыборной кампании любой губернатор активно объезжает все районы своего региона, встречаясь с избирателями. Иван Петрович Скляров не был в этом плане исключением. И вот как-то в очередной раз с этой целью он направился на юго-запад области в славный город Кулебаки — это 187 километров от Нижнего. Так как губернаторы передвигаются по дорогам на иномарках в сопровождении машин с мигалками, а нас, журналистов, его пресс-служба доставляла к месту действия на простой «газельке», то выезжали на мероприятия мы всегда изрядно загодя. Но в тот раз и это не помогло: мы ещё и до Кулебак-то доехать не успели, а кортеж Склярова с ревущими сиренами обогнал нас — только мы его и видели. Сопровождавший нас пресс-службист Олег Гамов сильно занервничал — в Кулебаках до этого он ни разу не бывал, знал только, что встреча с избирателями состоится в местном доме культуры, но как до него доехать ни он, ни шофёр «Газели» не знали. Мы уже сильно опаздывали и, чтобы не гадать и не плутать по городу, Гамов решил обратиться к первой же встречной группе прохожих. Как назло, в Кулебаках в этот день было подчёркнуто немноголюдно, и первыми, кого мы увидели, была группа из трёх человек: одинаково одетые в телогрейки и резиновые сапоги мужчина в кепке и две женщины в платках не спеша шли по обочине, катя перед собой свои велосипеды. Нагнав их, Гамов высунулся из окна машины и истошно возопил: «Скажите, где у вас тут дом культуры?» Кулебачане ошарашенно задумались, и было видно, что этот вопрос поставил их в тупик. «Губернатор к вам приехал, встречается сегодня с вами в доме культуры, как туда проехать?» — повторил вопрос пресс-службист. «А-а, — зашевелилась мысль в глазах мужика. — А вам в какой дом культуры-то надо — в старый или новый?» Теперь уже настал черёд призадуматься Гамову. Резонно решив, что в старый дом культуры губернатора вряд ли повезут, Олег твёрдо ответил: «В новый!» Кулебачане снова начали совещаться. Время неумолимо текло. «Так, а у нас нового-то дома культуры и нет», — наконец пожал плечами мужик. «Так чего же ты мне тут мозги столько времени…!!!», — не сдержался Гамов. Дорогу они всё же показали — дом культуры оказался за поворотом, буквально в минуте езды.

К чему это я? Да к тому, что от простых кулебачан и не стоит требовать знания или ответов по каждой жизненной ситуации. Они не являются представителями власти, каждый из них не обязан знать, где в городе находится дом культуры, так как сферами их интересов вполне могут быть лишь рюмочная и огород или райпо и баня. А вот губернатор — другое дело, он лицо публичное, носитель власти, и уж если пускается в рассуждения по каким-либо вопросам, то обязательно должен быть в них компетентен и эрудирован.

Тот же покойный и всеми чтимый Иван Петрович Скляров, которого я уже упомянул, как и его более молодой коллега Потомский, неоднократно попадал впросак в присутствии многочисленной прессы, когда брался рассуждать на темы, плохо ему знакомые. Однажды во время международной выставки моды на Нижегородской ярмарке молодая журналистка на телекамеру поинтересовалась у губернатора Склярова, как он относится к Синди Кроуфорд и Клаудии Шиффер, кого из них он предпочитает? Иван Петрович, глубокомысленно закатив глаза и пытаясь напустить на себя вид полнейшей осведомлённости в данном вопросе, на полном серьёзе ответил: «Обе эти фирмы очень солидные, и мы будем сотрудничать с обеими компаниями!» Потом эту плёнку в течении года крутили по многим телеканалам на потеху недоброжелателям Склярова.

Или другой пример. Ещё в бытность Ивана Склярова мэром Нижнего Новгорода он как-то в присутствии прессы принимал у себя в кабинете побратимскую делегацию из Ломбардии, в состав которой входил и художественный руководитель театра Ла Скала Массимо Боджанкино. Приближалась очередная годовщина Александра Сергеевича Пушкина, и итальянцы в рамках культурного сотрудничества предложили поставить у себя на родине с участием артистов нижегородского театра оперу Даргомыжского «Каменный гость» из пушкинского цикла «Маленькие трагедии». «Идея хорошая, — одобрил Скляров. — Но только, когда я видел в прошлый раз эту оперу, там все ходят в камзолах, латах, как лыцари. А это же — Пушкин! Нужно, чтобы артисты были в русских одеждах, чтобы у вас в Италии видели наши рубахи, сарафаны». Итальянский худрук сначала подумал, что его разыгрывают и, вопросительно глядя на сидевшего рядом нижегородского вице-мэра Бориса Духана, промолвил: «Но там же действие происходит в Испании, там Дон Жуан, Донна Анна, Командор, Лепорелло. И — русские костюмы?» — «Да. Пушкин же русский поэт, значит и костюмы должны быть русскими, а иначе зачем?» — настаивал Иван Петрович. Духан, находясь под прицелом телекамер, обхватил голову руками. А Массимо Боджанкино, решив, что ему что-то неправильно перевели, либо нижегородский мэр не читал «Каменного гостя» Пушкина, вышел из кабинета озадаченным. Впрочем, гений Александра Сергеевича всё-таки возобладал для постановщиков над мнением Ивана Петровича, и в итоге Дон Жуан с Командором не поменяли на сцене в Италии шпаги на топоры.

Впрочем, случается, что поверхностное отношение к существу предмета иногда способно приносить сиюминутные выгоды.

Во время губернаторства того же Склярова кто-то из его советников решил, что ежегодный праздник народного промысла «Золотая хохлома» совершенно поблёк красками, превратившись в будничную рутину. Тогда Иван Петрович «вдруг откуда ни возьмись» объявил в 1999 году праздник «Тысячелетия русской ложки», решив отметить его с особенным шиком. Областные историки были сильно озадачены хотя бы уже тем, что самого понятия «русская ложка» вообще не существует в природе. Общее недоумение вылилось в прессу, местные газеты стали писать, что «даже сами чиновники, рьяно поддержавшие губернаторское начинание, не уверены, существовала ли тысячу лет назад Нижегородская губерния, и точно ли этой самой ложке именно тысяча лет. В раскопках ложки встречаются со времен каменного века. Так что предположить, будто наши предки прежде хлебали щи лаптем — никак нельзя. А расписные ложки появились примерно в XIII веке. И эта дата тоже не тянет на тысячелетие». А так как на территории области выпускают еще ножи и вилки, то раздались предложения отпраздновать и юбилей русской вилки, и дорогого сердцу каждого россиянина гранёного стакана. Всего лишь одна из многих губернаторских идей, а сколько здорового смеха для окружающих!

Я и сам тогда в одном из фельетонов с ехидством отреагировал на попытку на пороге третьего тысячелетия ввести летоисчисление по Склярову, когда чуть ли не четверть населения области по-прежнему ходят в нужники во двор:

Безотлагательно пора

Предать традиции огласке:

Здесь варят щи из топора,

А ложки покрывают краской.

И не накрыться медным тазом

Народу, чей менталитет —

Менять на дню всё по три раза

И ложки красить тыщу лет!

А покрывая краску лаком,

Мечтают до седых волос —

Дожить, когда бежать покакать

Не нужно будет на мороз.

Раз уж на панельной дискуссии возникла тема формулы доверия к власти, то в своём выступлении я припомнил и нашумевшую в своё время в Нижегородской области историю с мэром посёлка Дальнее Константиново. Как-то, напившись пьяным в честь очередного праздника, он не дошёл до рабочего места и справил малую нужду на клумбу перед родной мэрией. А местные папарацци не спали. В другой раз он сделал то же самое, но уже возле почты. А когда его застукали за этим делом в третий раз, то сначала оппозиционная пресса, а затем уже и все жители Дальнего Константинова стали звать его не иначе как «наш вездесущий мэр». Стоит ли говорить, что следующие выборы он проиграл.

— Так что прежде, чем обвинять в необъективности средства массовой информации и журналистов, представителям власти не мешало бы поискать бревно в своём глазу, повторить школьный курс отечественной истории и литературы или хотя бы не ссать на клумбы. Тогда и жители даже самых окраинных Кулебак, может быть, потянутся к очагам культуры, — резюмировал я.

В этот момент, полностью полагаясь на профессиональную солидарность, я искренне был уверен в том, что коллеги поддержат мою точку зрения, и потому заранее благодарно посмотрел на Влада Покрова, взглядом как бы передавая ему эстафету развить мои тезисы.

— Власть очень много делает у нас на Чукотке для того, чтобы люди тянулись к очагам культуры, — начал человек, выбившийся в большие чукотские журналистские начальники. — У нас традиционно отмечаются праздник кита, день охоты на моржа, праздники молодого оленёнка Кильвей и «Встреча солнца», проводятся различные литературные конкурсы и выставки. И всё это благодаря всемерной поддержке администрации Чукотского автономного округа и лично…

Дальше слушать я не мог, со всей очевидностью убедившись в том, что народы Севера и не собираются разделять мою точку зрения, потому что приехали сюда публично льстить своему начальству, используя всероссийскую трибуну.

Ещё раз пристально посмотрев на Покрова, я вспомнил, что, будучи втянут им в панельную дискуссию, до сих пор так и не решил свои личные проблемы — с пропавшими документами, неопределённостью с ночлегом и так и не приступил к обещанным Матрёновой репетициям к завтрашней музыкальной презентации на фестивале. Под монотонный бубнёж Покрова ничего путного мне в голову не приходило, а потому я взял свою сумку и немедленно вышел из аудитории. Для себя я решил, что поступил по-английски, но Тараканов посмотрел мне вслед недобро.