Лилии для Эйвери

Ольга Алейникова

Лилиан – нежеланный и нелюбимый ребёнок своей матери. Пытаясь оставить в прошлом мучительные события детства, девушка больше не доверяет людям. Она дарит свою любовь и заботу только цветам, пока вся её жизнь не переворачивается с ног на голову. Теперь Лилиан точно знает: у неё есть шестилетняя сестра, но ей нельзя оставаться с жестокой матерью, неспособной на любовь, и приёмным отцом, чья привязанность к девочке кажется подозрительной.Но что это на самом деле: спасение ребёнка или приговор?

ЭТАН

Февраль, 2018 год

Почему я пришёл под вечер в магазин Лилиан? Просто потому, что знал — она здесь.

Мы не общались около двух недель, и за эти дни мне неожиданно сильно стало её не хватать, хотя она никогда и не была частью моей жизни.

— Здравствуй, Этан, — произнесла она так просто, что я только и смог улыбнуться.

— Привет, — отвечаю я и молчу. Зачем я вообще пришёл, если мне нечего сказать?

— Как Эйвери? — спрашивает Лилиан, чтобы нарушить молчание, хотя я знаю, что её это действительно волнует.

Не успеваю ответить, потому что в магазин заходит покупатель. Лилиан просит подождать, а затем бросается составлять букет из красных роз. Смотрю на эту хрупкую девушку и любуюсь. В каждом её движении столько нежности и тепла. Она с осторожностью касается каждого цветка, словно может в любой момент его сломать.

Когда покупатель уходит, Лилиан снова смотрит на меня. Я не заставляю её повторять свой вопрос, поэтому отвечаю сразу же.

— Эйвери в порядке, — говорю я, а девушка утвердительно кивает. — Кажется, она не поняла всей серьёзности ситуации. И я этому рад.

— Она ещё ребёнок, — поясняет Лилиан. — Сейчас она видит всё совсем под другим углом, — вдруг она мрачнеет. — Ты оставил Эйвери дома одну? Уже почти девять вечера.

— Нет, — сразу же протестую я. — Никогда бы так не сделал. Эйвери с моей сестрой. Иногда Мэдлин забирает её к себе, говорит, что девочке нужно внимание женщины. И я с ней согласен.

Лилиан слишком натянуто улыбается, и я вдруг понимаю, что мои слова её задели. Ведь единственная причина, по которой она не может увидеть свою сестру, стоит сейчас перед ней. Но нужно отдать должное Лилиан, она никак не комментирует мои слова, лишь продолжает улыбаться.

Вдруг дверь в магазин вновь открывается и входит молодой мужчина. Он просит красные розы, а я снова покорно жду.

— Сегодня день роз? — саркастично спрашиваю я, когда мужчина уходит. Лилиан хихикает.

— Этан, сегодня ведь праздник, — смеётся она. — Розы — своего рода символ этого дня.

— Праздник? — я поднимаю бровь в удивлении, а Лилиан снова хихикает.

— Боже, да ведь сегодня День Святого Валентина, — произносит она. — Только не говори, что забыл.

Я пожимаю плечами. Давно перестал следить за подобными праздниками, ведь проводить их мне, как правило, не с кем.

— День всех влюблённых? — переспрашиваю я и отрицательно качаю головой. — Едва ли это обо мне.

Так ли это на самом деле? Почему же в таком случае я сейчас здесь, в этом магазине, с девушкой, которую едва знаю, но к которой меня так сильно тянет.

— А ты почему здесь, а не в каком-нибудь ресторане? — спрашиваю я, считая, что молчание затянулось.

— У меня магазин цветов, — смеётся Лилиан в ответ. — Праздники — возможность заработать кругленькую сумму. Пик приходится на обеденное время, сейчас цветы покупают только те, кто забыл сделать это заранее. Скоро буду закрываться.

Делаю вид, что всё понимаю, а на самом деле думаю, какой же я болван. Хотя мне приятно каждое слово, произнесённое Лилиан. Мне не хватало её тона, улыбки и даже злости.

— Ты не поможешь мне перенести эти контейнеры в подсобку, — просит девушка несмело. — Обычно я делаю это сама, но раз уж ты так вовремя пришёл.

— Конечно, — соглашаюсь я и беру один из контейнеров с цветами. Он кажется мне не таким уж и тяжёлым, но не хотелось бы, чтобы Лилиан носила их сама. — Тебе не сложно это делать?

Девушка пожимает плечами.

— Это просто моя работа, — отвечает она и идёт следом.

Я переношу контейнеры один за другим и девушка меня благодарит. Она садится за столик и кладёт на него охапку цветов. Я сажусь рядом.

— Красивые, — произношу, проводя рукой по мелким розоватым бутонам. На одном стебле их, наверное, около сотни, но почти все они не раскрыты.

— Это озотамнус, — отвечает Лилиан с улыбкой и берёт один стебель из всей охапки. — Его называют рисовым цветком. Сейчас его используют только для придания букету пышности. Но они и сами по себе прекрасны, правда?

— Да, — тихо отвечаю я, тоже беру один цветок и нюхаю его. Лилиан смотрит на меня и качает головой.

— У него нет запаха. Он радует нас своим видом, но никогда не отвлекает ароматом. Не странно ли это?

Я чувствую, что вся нежность мира сейчас собралась во мне. Делаю глубокий вдох и тихо соглашаюсь, чтобы только не испортить момент.

Лилиан аккуратно обрезает кончик стебелька и ставит цветок в новый контейнер с чистой водой.

— Можно, я тоже попробую? — спрашиваю, а девушка утвердительно кивает и протягивает мне ещё одни садовые ножницы.

Пытаюсь сделать всё так же, как и Лилиан, но девушка меня останавливает.

— Не нужно отрезать так много, — говорит она, а потом кладёт свою руку на мою, чтобы показать, как нужно делать правильно. Она нажимает моими пальцами на ножницы и отрезает тонкую полоску кончика стебля. — Нежнее, и у тебя всё получится.

Мои руки слегка дрожат от чужих прикосновений, но это очень приятная дрожь. Когда Лилиан отстраняется, мне кажется, что стало слишком пусто.

Несколько минут мы проводим в тишине за работой. Девушка периодически одобрительно кивает, и мне каждый раз приятно. В груди разливается тепло, становится уютно и появляется желание провести в этом магазине всю жизнь.

Неожиданно дверь хлопает и Лилиан, отрываясь от работы, спешит к покупателю. На время её отсутствия в комнате становится непривычно пусто и даже холодно. Я продолжаю обрезать цветы, пока девушка не возвращается. Она берет из моих рук одну веточку и откладывает в сторону.

— Эти уже слишком распустились, — говорит она. — К завтрашнему дню начнут опадать.

— Ты его выбросишь? — спрашиваю я, девушка неуверенно качает головой.

— Заберу домой, — отвечает она и снова садится рядом. Лилиан распускает волосы и спешит пояснить свой поступок, хотя я ничего не спросил. — Голова болит, этот хвост слишком давит.

Я любуюсь её волосами и, сам не понимая зачем, отрываю несколько распустившихся бутонов от ветки, которую Лилиан только что забраковала. Девушка смотрит на меня удивлённо, а я неожиданно смело вставляю один из бутонов в её волосы.

— Мне кажется, они созданы, чтобы украшать, — поясняю я в ответ на немой вопрос. А потом вкладываю в её волосы ещё несколько цветков.

Лилиан улыбается так красиво, что у меня перехватывает дыхание. С этими цветами в волосах девушка кажется мне сказочной феей, сошедшей со страниц книги. Мне страшно даже прикоснуться к ней, словно я могу разрушить это волшебство.

Ситуация кажется мне невероятно странной. Лилиан — дочь моей жены. Разве я могу испытывать к ней хоть какие-то чувства? Как оказалось — могу. И это сильнее всех условностей.

— Ты красивая, — шепчу я, а Лилиан краснеет. Ей идёт этот румянец, и мне хочется прикоснуться к её щеке, но я не смею этого делать.

— Ты тоже, — отвечает она, а после качает головой. — В смысле… я имела в виду, ты кажешься хорошим парнем.

— Всё хорошо, тебе не нужно объяснять, — отвечаю я и замечаю, что слишком широко улыбаюсь.

Лилиан отводит взгляд и спешит приступить к работе. Мы оба тянемся к цветам, и на секунду наши пальцы соприкасаются. Я должен отдёрнуть руку, но больше всего на свете не хочу этого делать. Всё так банально и просто, но я чувствую себя истинно счастливым.

Девушка убирает руку и продолжает работать.

— Раз уж сегодня праздник, может, сходим куда-то? — предлагаю я и сам удивляюсь сказанному. Не стоило этого говорить. Да что со мной? — Ты ведь всё равно собралась закрываться.

— Уже закрылась, — отвечает Лилиан, и у меня на душе почему-то становится легче.

— Тогда мы могли бы поужинать…

Девушка смеётся.

— Ты и правда не очень-то осведомлён о Дне Святого Валентина, — говорит она с улыбкой, опуская очередной цветок в контейнер. — Сегодня нам ни за что не найти свободного столика.

— Все так стремятся соблюдать традиции? — спрашиваю я, Лилиан лишь хмыкает.

— Дело не в традициях, — отвечает она. — Возможно, это просто способ сделать любовь двух людей более сказочной.

Сказочная… Это слово теперь ассоциируется у меня только с самой Лилиан.

— Возможно? — переспрашиваю я.

— Никогда не отмечала этот праздник, — говорит она, и в голосе я слышу нотки грусти. Или мне это только кажется.

— В твоей жизни никогда не было настоящей любви? — спрашиваю и снова себя проклинаю. Вести такие откровенные разговоры слишком опасно. Однако, Лилиан не злится.

— Любовь, от которой потом хочется спрыгнуть с моста? — печально спрашивает она. — Не думаю, что мне это нужно.

— Не всегда любовь приносит боль, — говорю я в защиту, хотя сам с этим не согласен. Просто не хочу, чтобы эта девушка разочаровывалась в жизни так же, как и я.

— Разве? — саркастично спрашивает Лилиан. Я благодарен ей за то, что она не упоминает Шерил. Это разрушило бы всю трепетность момента.

Я поднимаю на Лилиан взгляд, и она тоже смотрит на меня. В её глазах много печали, но кроме этого — тёплый свет, который согревает меня изнутри.

В её лице я вижу черты жены и черты своей дочери. Напоминание о Шерил должно вызвать отвращение, а мысли об Эйвери — отпугнуть.

Но я наклоняюсь вперёд, хоть мы уже и так сидим критически близко, и впиваюсь своими губами в её. Ожидаю, что она прервёт поцелуй и даст мне пощёчину, но Лилиан этого не делает.

Я прикасаюсь к её щеке рукой и чувствую, что начинаю гореть заживо. Губы Лилиан кажутся мне медово-пряными. От неё пахнет цветами и ягодами, и от этого аромата начинает кружиться голова.

Когда мы прерываем поцелуй, я жду упрёков или обиды. Я жду чего угодно, но только не молчания. Лилиан ничего не говорит и смотрит на меня своими удивительно голубыми глазами. Я готов смотреть в них бесконечно.

— С Днём Святого Валентина, Лилиан, — шепчу я еле слышно, чувствуя, что в комнате стало слишком жарко.

— С Днём Святого Валентина, Этан, — отвечает она так же тихо, и в её голосе я не слышу обиды или злости. Её слова звучат опьяняюще. Мне хочется снова поцеловать эту девушку, но я боюсь торопиться.

Лилиан прикладывает ладошки к красным щекам, словно оценивает, насколько они горячие. Я прикасаюсь к её рукам и тяжело дышу.

— Кажется, тебе пора, — говорит она с едва слышным придыханием, неуверенно и сумбурно. На самом деле она так не думает.

— Кажется, давно уже было пора, — отвечаю я совсем о другом. Наши лица всё ещё критически близко, и я слышу горячее дыхание Лилиан.

Девушка улыбается, и в этой улыбке много смущения. Сейчас Лилиан совсем не похожа на ту девушку, которая кричала на меня в своей квартире и выставляла вон. Теперь она та, кто варит по утрам кофе и подчёркивает цитаты в книгах. Так трепетно, так интимно.

— Я снова собираюсь тебя поцеловать, — говорю, сам не знаю для чего.

Она утвердительно кивает и первая целует меня. Когда её губы касаются моих, я шумно выдыхаю. В животе всё сжимается, и я понимаю, что горю от страсти к этой девушке. Но это больше, чем желание, чем просто похоть.

— Это неправильно, Этан, — шепчет она мне в губы. — Мы не должны этого делать.

— Разговаривать во время поцелуев? — шуткой спрашиваю я. — И правда, не лучшая идея.

Лилиан смеётся и отстраняется от меня. Но я наслаждаюсь, слыша её смех. Пытаюсь отдышаться, но это сделать сложно, ведь Лилиан одним своим видом сводит меня с ума.

— Кажется, мне и правда пора, пока всё не стало ещё более неправильным, — отвечаю я, хотя на самом деле не хочу уходить.

Я жду, что девушка меня остановит, но она этого не делает. Провожу рукой по её волосам и достаю один из бутонов, которые сам же туда и вложил. Пусть он напоминает мне о том, что мне не причудился сегодняшний вечер.

Когда я выхожу из магазина, мне всё ещё жарко. Я верчу в руке бутон озотамнуса и непроизвольно подношу его к лицу. Лилиан сказала, что эти цветы не пахнут, но сейчас я готов с ней поспорить. Этот цветочек точно хранит запах её волос, и я почти уверен, что на вкус он точно такой же, как губы Лилиан — сахарный и пьянящий.

Я иду домой пешком и мечтаю, чтобы поскорее наступило завтра. Благодаря этой голубоглазой любительнице цветов я в свои тридцать пять снова чувствую себя мальчишкой и впервые не хочу взрослеть.