Академия хаоса. Лабиринт стихий

Ольга Алексеевна Ярошинская, 2023

В моей крови проснулся хаос, и теперь я должна научиться им управлять или запечатать его навсегда. В академии своя атмосфера: преподаватели то ли учат, то ли калечат, по ночам в общежитии шастает призрак, а на горизонте видна стена, за которую меня отправят в патруль – убивать тварей хаоса. Куда проще отказаться от магии и выйти замуж, и мама отчаянно толкает меня на этот путь. После первого курса все студенты отправляются в лабиринт стихий, где хаос принимает одну из шести форм. Я не знаю, кем выйду из лабиринта и выйду ли из него вовсе, но как иначе понять, кто я такая?

Глава 7. Полетели

— Я так зла на тебя, Арнелла! — сходу принялась нападать мама. — Ты поступила так глупо, как будто у тебя вдруг снова начался переходный возраст. Ты взрослая девушка и должна понимать, что время игр давно позади.

Я выучила ее тактику ведения споров очень давно. Сначала атака. А теперь она примется давить на жалость и попытается воззвать к чувству вины.

— Я так испугалась, когда не обнаружила тебя дома, — мама всхлипнула, а ее нижняя губа очень правдоподобно задрожала. — Ты — все, что у меня есть. И разве я виновата, что хочу позаботиться о тебе? Я люблю тебя больше всего на свете, солнышко!

Я лишь вздохнула, быстро шагая по коридорам академии. Однако мама не отставала, несмотря на то, что на ней были туфли на каблуках, а на мне — спортивные ботинки. Перейти на бег? Боюсь, Кармеллу Алетт это не остановит, ведь впереди еще этап примирения, когда мама выдвинет условия, на которых согласится меня простить.

— Я так скучала по тебе, доченька, так ждала твоих каникул. Мне было очень одиноко в незнакомом городе!

— Как там свидание с Энцо? — поинтересовалась я невзначай.

— О, прекрасно, — оживилась мама. — Видела бы ты, какие цветы он мне шлет! Но гораздо больше меня заботит твое счастье, — спохватилась она, вернув голосу прежний трагический тон.

Мы вышли из академии, и я повернула к общежитию. Занятия закончились, и студенты разбрелись кто куда. Краем глаза я заметила Ровену, спешащую в библиотеку. Даже странно, что она проявляет рвение к учебе. Перед ней и так все дороги открыты.

— У меня все прекрасно, мама, — ответила я. — Меня перевели на второй семестр, стипендию должны были перечислить на счет.

— Да, все в порядке, деньги пришли, — подтвердила она. — Однако…

Я остановилась и повернулась к ней.

— Это моя жизнь, — сказала я. — Не твоя. Это мне решать, как ее прожить. Я тоже очень тебя люблю, но не стану выходить за кого бы ты там ни выбрала.

— Сначала посмотри, — деловито проворчала она, расстегивая сумочку. — Ты слишком рано уехала. Несколько писем доставили лишь следующим утром. Это просто шикарный вариант. Ты не танцевала с ним, но я обратила внимание, как он на тебя смотрел. Тридцать лет, брюнет, не красавец, но вполне приятный на вид… — она торопливо достала конверт и распечатала его. Иллюзорный и приятный на вид брюнет вырос прямо посреди дорожки.

Я покачала головой и пошла дальше.

— Посмотри, какая милая, застенчивая улыбка! — выкрикнула мама, не желая расставаться с женихом. — Я прекрасно знаю этот типаж, он очень похож на твоего отца. Ты сможешь веревки из него вить!

— Вот и забирай его себе и вей!

— Кому я нужна, — пожаловалась она, догнав меня. Мы что, идем на второй круг жалоб? — Даже собственная дочь бросила меня, не попрощавшись.

— Прощай, мама, — сказала я, входя в общежитие.

Расчет мой был простым: намаявшись с дисциплиной, комендант женского общежития установила строгие правила доступа. Если ты тут не живешь, то в дверь пройти не сумеешь. Мама позади охнула, и я, не удержавшись, быстро оглянулась. Она нахмурилась и, выставив руки, ощупывала невидимую преграду.

— Я буду тебе писать, — пообещала я, все же почувствовав легкий укол вины. — Может, приеду как-нибудь на выходные…

— Мы еще не договорили, — пригрозила она, сдувая с глаз упавшую прядь. — Арнелла, ты не можешь выставить мать за дверь, как какую-то побирушку! Я рожала тебя в муках!

— Мне очень жаль, если я доставила тебе неудобства, мама, — сказала я и пошла по лестнице наверх.

Крики неслись мне в спину, но вскоре затихли. Хоть бы она отстала! Мысленно помолившись всем богам, я поднялась в свою комнату. Учебник по бытовой магии за первый семестр лежал открытым на столе. После того раза, когда пылетер получился будто сам собой, мне так и не удалось повторить свой успех. Однако на вводной лекции по основам магии говорили, что до прохождения лабиринта такие взбрыки хаоса нормальны. Потом в моем теле появится четкий магический контур, и хаос потечет ровным потоком.

Мама наверняка снова пошла к ректору. А ведь если он только захочет, то кто-нибудь из преподавателей не поставит мне зачет. И ради чего тогда я корплю над учебниками? Если потом мне все равно придется идти под венец с приятным на вид брюнетом, которого я толком и не рассмотрела.

Громкий стук в дверь заставил меня подпрыгнуть на месте.

— Арнелла! — выкрикнула мама. — Открывай сейчас же! — Она добавила в сторону: — Я надеюсь, у вас есть ключи?

Она снова стукнула кулаком в дверь, следом послышалось бормотание и приглушенный звон металла, словно бы от связки ключей. О нет! Мама сумела найти коменданта и убедить пропустить ее ко мне.

Я вскочила и заметалась по комнате. Если бы только плащ ректора был плащом-невидимкой…

— Арнелла, открывай. Нам надо серьезно поговорить. Сам император подписал разрешение на твой брак! Ты надеешься сбежать и от императора?

А вот это она зря: запугивание никогда на меня не действовало. Что-то в моей душе требовало немедленно поступить наперекор. Сбежать? Прекрасно! Я открыла окно и забралась на подоконник. Ветер ударил в лицо, встрепал волосы и взметнул юбку. Может, однажды я стану воздушницей, но сейчас мне была нужна опора понадежней.

К счастью, архитектор снабдил женское общежитие всевозможными карнизами, изящными нимфами, вырастающими из фасада, и прочими излишествами, которые сейчас оказались очень кстати. Перебравшись через подоконник и стараясь не смотреть вниз, я медленно пошла по широкому карнизу влево — к балкону, через который можно выйти на лестницу.

Всего-то шагов двадцать, не больше, однако, отпустив подоконник и схватившись за мраморную руку нимфы, я зажмурилась, уговаривая себя сделать еще шажок. Дверь в комнате с грохотом распахнулась.

— Арнелла! Ты что, решила поиграть в прятки? — раздался голос мамы. — Не надеешься же ты спрятаться в этой комнатушке? Послушайте, в каких ужасных условиях живут будущие маги, гордость империи! А это покрывало! Оно абсолютно диссонирует с остальной обстановкой. Какой ужасный оттенок! Арнелла! Выходи и не позорь меня.

Я сделала еще несколько шагов, прижимаясь всем телом к стене общежития, нагретой солнцем. Глянула вниз, и едва не заплакала от ужаса. Дорожка, по которой мы только что шли, казалась траурной лентой. Вот такую мне и повяжут на букет на могилку. Иллюзия жениха переливалась красками, как мыльный пузырь. Если я отсюда свалюсь, то вся надежда, что до целителей — рукой подать. Порыв ветра ударил сильнее, и я вжалась в камни, как ящерица. Мраморная рука закончилась, и следующая нимфа стояла спиной, выставив роскошную пятую точку.

Надо обогнуть попу. Я облизала губы и снова посмотрела вниз. Мое бегство не осталось незамеченным: несколько парней глазели на меня, задрав головы.

Мама стучала дверями шкафа, ругалась, потом расчихалась — верно, решила заглянуть в камин. Попа нимфы торчала непреодолимой преградой. Собравшись с духом, я протянула руку влево, схватилась за выступ. Или лучше вернуться?

— Не надо, — произнес кто-то совсем рядом, и от неожиданности я дернулась, нога соскользнула, я взвизгнула, но не успела толком испугаться, как оказалась в уверенных сильных объятиях.

— Мы летим! — воскликнула я, рефлекторно обхватив парня за шею.

— Это магия, — улыбнулся он и развернулся вместе со мной в воздухе. — Как тебя зовут?

— Арнелла, — выдохнула я, — можно Арья.

Так зовут меня друзья, а этого парня, спасшего мне жизнь, наверняка можно считать другом. Золотые волосы, голубые глаза, воздушник, конечно, но одет не в форму. А его улыбка в сто раз милее чем у того жениха, иллюзия которого уже наверняка рассеялась.

— Кевин, — представился он, как будто нет ничего необычного в том, чтобы знакомиться вот так, на лету. — Ты спешишь, Арнелла?

Я помотала головой, прижимаясь к его груди и чувствуя спокойное и ровное биение сердца.

— Тогда я, кажется, знаю одно место, где тебе понравится.

Он снова улыбнулся и полетел со мною вместе, и я даже не смотрела — куда, не в силах оторвать взгляд от его лица.

***

Кевин опустился так плавно, что я даже не почувствовала толчка. И лишь когда он поставил меня на землю, разжала руки с долей сожаления. Это было так восхитительно: чувство полета, ветер в волосах, объятия…

— Как тебе? — поинтересовался Кевин, осматриваясь. — Я люблю здесь бывать.

Мы очутились на крыше академии, в самом центре звезды, что расходилась в стороны шестью лучами. Каждое крыло академии было оформлено в своем стиле, но здесь, наверху, все они были одинаковыми.

— Очень красиво, — честно ответила я, глядя на парня.

— Итак, Арнелла, — Кевин сел на край крыши, выходящей в сторону, где вдали блестело море, и свесил ноги, — что ты делала на карнизе женского общежития?

Я осторожно присела чуть позади, держась подальше от края.

— Убегала от мамы, — вздохнула я.

Раздражение и злость схлынули, и на их место пришло понимание того, как глупо я поступила. Я ведь могла разбиться. Если бы не Кевин.

— Мне это знакомо, — он не стал насмехаться и понятливо улыбнулся. — Моя мать тоже та еще мегера. Дай угадаю, она забраковала всех твоих женихов? И поэтому ты все еще в академии? Уверен, тебя осыпали сотнями предложений.

— Моя мама была бы счастлива, если бы я приняла одно из них, — ответила я, польщенная его предположением. — Она боится Лабиринта.

— Вот как? — удивился он. — Выходит, это ты не хочешь замуж?

— Не то чтобы не хочу, — ответила я. — Хочу, наверное. Но не так.

— Ты уже в кого-то влюблена? — Кевин бросил на меня пытливый взгляд.

— Нет, — ответила я. — В том-то и дело.

Он кивнул, и я, почувствовав наконец поддержку, на одном дыхании выпалила:

— Почему мужчин не заставляют запечатываться? Почему женщины лишь средство для воспроизводства других магов? Почему нас считают такими слабыми?

— Напротив, — спокойно ответил Кевин, вновь поворачиваясь к морю и жмурясь от солнца, к которому протянула лапу сизая туча. — В том-то и соль, что женщины-маги очень сильны. В женщинах обычно куда больше хаоса, и удержать его сложнее. Ты ведь знаешь, что за Стеной?

— Хаос, — ответила я. — Ты уже был там?

Кевин кивнул, и его лицо омрачилось.

— Наш мир упорядочен и живет по своим законам, которых в хаосе вовсе нет, — сказал он. — Там все не так. И это сотворила женщина. Она сражалась плечом к плечу со своим любимым, и когда он погиб, выплеснула всю свою ярость и боль. Все, на что была способна. Она сожгла саму ткань мироздания.

— Она была огневичкой? — отчего-то шепотом спросила я.

— Да. Правда, что у вас на потоке есть девушка с наследственностью огня? — с любопытством спросил Кевин, поворачиваясь ко мне.

— Правда, — ответила я.

— Но их же сразу запечатывают.

— Она нужна ректору.

— Странно, — задумался Кевин. — Видимо, это приказ императора. Огневиков все меньше, и мастеру Адалхарду решили подобрать жену наверняка. Ты бы видела, как он владеет огнем! Самый сильный маг из всех, что я знаю. Его посох раскаляется, и дракон, что украшает вершину, извергает пламя как живой. Огненный вихрь, огненный дождь, стена огня — все заклинания, которые только существуют, удаются ему как никому другому.

Я опустила ресницы, пытаясь скрыть раздражение. Вот о чем мне точно не хотелось говорить, так это о магическом потенциале ректора.

— Как он швыряет огненными шарами в тварей хаоса, — не унимался Кевин. Взмахнув руками, сделал несколько пассов в сторону моря.

— А они страшные?

Дожилась: даже тварей хаоса мне обсуждать приятнее, чем мастера Адалхарда.

— Симпатичными их не назовешь, — усмехнулся Кевин. — Но не бойся, за стену они не сунутся. Так что ты никогда их не увидишь.

— Если я пройду лабиринт и потом закончу академию, то увижу, — упрямо возразила я.

— Я бы скорее поставил на то, что еще до лабиринта ты влюбишься и запечатаешься, и пойдешь под венец с каким-нибудь счастливчиком, — усмехнулся он.

— А в лабиринте тварей не будет? Там ведь тоже… хаос.

— Нет, — покачал он головой, и его светлые пряди рассыпались по плечам. Туча дотянулась до солнечного диска, сцапав его. Сразу стемнело, и волосы Кевина стали пепельно-белыми. — Сама подумай, кто бы пустил первокурсников, не обученных толком ничему, к тварям хаоса. Да они бы вас разорвали, как котят!

Я промолчала. Внизу сновали люди, крыша женского общежития в надвигающихся сумерках окрасилась сиреневым. Кажется, я видела золотые локоны мамы, мелькнувшие в окне. Неужели она все еще меня ищет?

— Как думаешь, какая у меня магия? — спросила я.

— Я бы поставил на то, что ты воздушница, Арнелла, — предположил Кевин. — С тобой было очень легко лететь, как будто воздух — и твоя родная стихия.

— Думаешь? — с сомнением произнесла я, глянув на его широкие плечи и крепкие руки. — Просто ты очень сильный… маг…

— На самом деле, не очень, — не стал хвастаться Кевин. — У меня средний потенциал.

— Но тебя брали за Стену!

— Не в патруль, только на первый пост. Но в этом году будет моя первая Охота, — Кевин произнес это почти с предвкушением, и я поежилась. — Тебе холодно?

— Нет, — ответила я, — все прекрасно.

— Наверное, надо вернуть тебя назад? — спросил он. — Пока не продуло. Это я привычный к ветрам.

Кевин поднялся, и мне пришлось тоже встать. Я, немного смущаясь, обвила руками его шею.

— Боишься?

В его глазах словно бы светилось небо.

— Лететь с тобой? Нет, — покачала я головой. — А вот выслушивать мамины упреки…

— Если тебе не хватает смелости и на это, то как ты собираешься пройти Лабиринт? — справедливо подметил он, легко беря меня на руки.

Я прижалась к нему крепче, и вскоре мы взмыли над крышей и полетели над территорией академии. Туча быстро приближалась, в сизом брюхе мелькали короткие всполохи молний, но я и правда не боялась. Может, воздух действительно моя стихия? Или вся магия — в Кевине?

Он опустился у входа в женское общежитие и аккуратно поставил меня на землю.

— Может, еще как-нибудь полетаем, Арнелла, — предложил он, а я только кивнула, глупо улыбнувшись.

— Спасибо! — запоздало выкрикнула я ему вслед, и Кевин, обернувшись, помахал мне рукой.

В душе было так тепло, словно в моем сердце поселился кусочек солнца. Хотелось улыбаться непонятно чему, или взлететь, как птица. Я взмахнула руками, но, конечно, не оторвалась от земли ни на чуть-чуть.

— Это было впечатляюще, — произнес кто-то позади меня, и я, обернувшись, увидела Миранду. Она спустилась по ступеням и остановилась рядом со мной. — Твоя мать все еще орет там наверху.

— О нет, — вздохнула я.

— Она собирается идти жаловаться к ректору.

Я бросила трусливый взгляд в открытые двери.

— Как насчет поужинать? — предложила Миранда. — Я считаю, что выслушивать эти вопли лучше на сытый желудок.

— Пойдем, — охотно согласилась я.