Глава 12. Приморск, наши дни
Вика с трепетом пошла в подъезд родительского дома. Что она скажет? Стоит ли подождать или сразу поведать правду, пусть и горькую? У матери больное сердце.
Поднимаясь по лестнице на второй этаж, женщина раздумывала, как себя вести, но когда отец открыл входную дверь, разрыдалась и прошептала:
— Папа, займи чем-нибудь внуков. Я должна вам кое-что рассказать.
Андрей Ильич, высокий, статный, седоватый и довольно моложавый, обнял ее и прошептал:
— Хорошо, хорошо, моя дорогая. Я посажу их у компьютера, и они нам не помешают.
Вика всхлипнула и побежала на кухню, уже не думая о том, что дети могут увидеть ее слезы.
Галина Петровна, сдавшая после известия о болезни дочери, сидела на кухне и резала салат. Увидев Вику, она расплылась в улыбке:
— Как хорошо, что ты пришла. Я слышу, с моими любимыми внуками. Сегодня у меня потрясающий борщ. Если ты поможешь, я быстро накрою на стол.
— Мама, мне не до еды, — Вика опустилась на табуретку. — Денис меня бросил. Мы разводимся.
Щеки матери побледнели:
— Ты что, шутишь?
— Мне не до шуток, — Вика придвинула к себе помидор, взяла нож и стала автоматически нарезать его на дольки. — Сегодня я застала его с Тамарой. Ну, помнишь, наш врач — эндокринолог.
— Конечно, помню, — пожилая женщина бросила нож на стол. — Вертихвостка проклятая. Она давно перед Денисом задом крутила, — она подошла к дочери и обняла. — А ты подожди с разводом. Он любит тебя и детей. Думаешь, твой отец всегда сохранял мне верность?
— Мама, я ничего не думаю, — Вика бросила дольки помидора в миску. — Он сам мне об этом сказал. И добавил, что после операции брезгует ко мне прикасаться.
— Так и сказал? — Галина Петровна снова взялась за нож, чтобы успокоить нервы. — Вот гад. Может, перебесится?
Дочь покачала головой:
— Нет, мама, не перебесится.
— Я позову отца, — мать снова бросила нож и побежала в гостиную.
Вика услышала шелестящий шепот, и вскоре отец, тоже побледневший, положил на плечи дочери свои тяжелые руки.
— Значит, это правда?
Женщина кивнула, и так долго сдерживаемые слезы хлынули из покрасневших глаз.
— Да, это правда. — Она вдруг сжала кулаки. — Скажите, какая вещь в нашей квартире когда-то была украдена? — Вика вскочила, опрокинув табуретку, и бросилась в гостиную.
стревоженные родители двинулись за ней. Дочь рыдала и била кулаками по шкафу:
— Скажите, она здесь? Где вы ее прячете?
В серванте трясся хрусталь, звенели дорогие фарфоровые сервизы, и Галина Петровна испугалась, что Вика разгромит всю антикварную посуду.
— Да прекрати ты, сумасшедшая, — прикрикнула она. — Сейчас все расколотишь. А это, между прочим, наш кусок хлеба.
— Где, где эта вещь? — Вика будто не слышала, и отцу пришлось скрутить ее и силой усадить на диван. — Умоляю, дайте ее мне.
— Да про какую такую вещь ты говоришь? — удивленно проговорила мама. — Что у кого мы украли? Ты в своем уме?
Вика повалилась на диван и уткнулась носом в подушку.
— Цыганка, — выдавила она сквозь рыдания. — Она сказала, что я тяжело заболею и потеряю мужа, если не выброшу вещь, которая находится в моем доме.
Родители переглянулись, и мать всплеснула руками. С ее смуглых щек уже сходила бледность.
— И ты поверила какой-то гадалке? — она села рядом и стала гладить вздрагивавшие плечи дочери. — Да они всем говорят одно и то же.
— Но я заболела и потеряла мужа, — Вика продолжала рыдать. — Мамочка, умоляю тебя, скажи, какая вещь могла принести мне такие беды…
— Да ты просто спятила! — Галина Петровна ударила кулаком по кожаной обивке дивана. — Мы с отцом в жизни не брали чужого. Все, что ты здесь видишь, досталось нам от твоих деда и прадеда.
— Значит, брали они, — Вика резко поднялась, и мать с жалостью посмотрела на ее заострившееся лицо. — Надо заказать грузовую машину, и пусть она увезет все к чертовой матери.
— Точно, рехнулась, — Галина Петровна посмотрела на встревоженного мужа: его беспокоило состояние дочери. — Еще спасибо нам скажешь, что мы это наследство тебе с детьми оставили.
— Ты не хочешь меня понять, — дочь снова рванулась к серванту, но отец перехватил ее и ударил по лицу:
— Немедленно прекрати истерику!
Вика схватилась за щеку и осела на ковер. Андрей Ильич помог ей подняться:
— Пойдем на кухню. Слава богу, дети нас не слышали, я предусмотрительно закрыл дверь в их комнате. Пора уже поговорить серьезно.
Поддерживая дочь за локоть, он проводил ее на кухню. Галина Петровна засеменила за ними. Андрей Ильич усадил Вику на табуретку, другую придвинул жене.
— Значит, вы с Денисом разводитесь. Он собирается делить квартиру?
Дочь покачала головой:
— Он сказал, что квартиру оставляет мне. Все же помнит, что ее купил нам ты.
— Надо же, как благородно! — буркнул Андрей Ильич. — А что с клиникой?
Вика посмотрела на свои руки:
— Я предупредила, чтобы он убирался вместе со своей любовницей.
— А вот это правильно, — отец наклонил голову. — Когда он пришел в нашу семью, мы дали ему все. Он уходит по собственной воле, поэтому мы ничего ему не дадим. Кроме того, дети остаются с тобой. После развода подашь на алименты.
Дочь тяжело вздохнула. Думала ли она, что их брак так печально закончится? Мысль, что Денис уйдет голый и босой, бросив не по своей воле все, что ему было дорого, не согрела ее измученную душу.
— Если он будет упираться, я вмешаюсь в ваш бракоразводный процесс, — Андрей Ильич сжал ее плечо. — И не нужно терзать себя. Раз такой негодяй, пусть катится. Мы проживем и без него.
Вика снова заплакала. Она не представляла, как станет жить без Дениса, разведенкой, брошенкой, Не будет больше обедов в ресторане на годовщину свадьбы, поездок за город, семейных вечеров. И вообще в ее жизни его не будет. Как это пережить?
