Нижегородская навь. Издание 2-е, иллюстрированное

Ольга Клевер

Нижний Новгород – старый сундук со сказками. Так долго он пылился под эпитетами «провинциальный», «закрытый».Но мы открыли его. И сказки половодьем растеклись по набережным и зверями разбежались по горам. Разбились солнечными зайчиками отблесков персидских сокровищ о каменные стены старой крепости, дворцов и церквей. Разлетелись по оврагам легенды и старые городские сплетни, перешептываясь с новыми.

АНЮТА

Если бы Бог назначил женщину быть госпожой мужчины, он сотворил бы её из головы, если бы рабой, то сотворил бы из ноги; но так как он назначил ей быть подругой и равной мужчине, то сотворил из ребра.

Аврелий Августин (354 — 430)

Трофим, проговорив что-то в голове, будто репетируя, зашагал в дом.

— Аделаида Николаевна, я тут Искандеру Ибрагимовичу книги вашей экземпляр припас. Удостойте старика подписью авторской.

— Неловко как, Трофим. Быстро ты меня в зазнайки записал! И подпишу, и сама прямо сейчас отнесу.

Лука встрепенулся:

— К Анатышу?

— Да, тут два шага до его усадьбы.

— Зачем же прямо сейчас? — Трофим посмотрел на часы. — Вот к ужину сегодня и зайдём к нему. Кстати, Ксеневра, он хотел и с тобой познакомиться. Составишь компанию?

— А я? — неожиданно растерянно спросил Лука.

— И ты. Кто-то же должен сопровождать сестру, — рассмеялся вампир, обнажая клыки.

Ксеневра потянула брата за рукав и зашипела ему на ухо:

— Ты совсем стыд потерял? За ней хвостом ходишь. Не ребёнок уже. Хватит. Стыдно.

Но в этот раз причина была совсем не в русалке.

Лука много слышал об Искандере Анатыше — Белом Богатыре. Рассказывали, что тысячу лет назад на берега Волги-Итиль пришли воины с далёкого Севера¹⁸. Их хана, которого называли конунгом, в неравной схватке одолели черемисы¹⁹. И, восхищённые мощью поверженного врага, принесли его тело в дар своим богам с просьбой возродить богатыря среди их народа. Спустя годы великий воин родился на берегах Волги и получил имя Искандера в знак принадлежности к новому роду и прозвище Төньяк — Северянин, в память о первой северной Родине. О нём слагали легенды и песни. Но вот уже много столетий, как воин покинул поля сражений и ушел прочь от людей.

Лука не мог упустить шанса увидеть хоть глазком легендарного Искандера Анатыша, а уж тем белее побывать в его доме.

Четверть века назад Искандер поселился совсем близко от дома, где жила Аделаида, на улице Ильинской близ церкви Вознесения в доме, который купил у привидения купчихи Рябининой. Недолгое время Наяву в усадьбе располагалась скорая медицинская помощь, и Искандера навещали лихорадки, что от усталости засыпали в машинах и пользовались любезностью хозяина, который разрешал ходить через дверь между Навью и Явью, что была спрятана в дворовых постройках, выходящих к оврагу.

От лихорадок Искандер узнавал многое о жизни, смерти и бессмертии. Лихорадки, хоть смертные их считают злыми духами, спасли не одну жизнь. Жестокие и недобрые на язык, изгоняя болезнь, они не считались с тем, что человек страдал от жара и боли. И проклинали знахарей, что сбивали жар, мешая им работать. Лихорадки посвящали себя спасению жизней смертных, но не были замечены в проявлении любви к ним. Редко кто из этих врачевателей становился лекарем навий, что жаль. Ведь тут они могли принести немало пользы. Об этом Искандер думал частенько.

Наступали вечерние молочные сумерки. Солнце, садясь за реку в долину, на прощание позолотило холмы и крыши Започаинья. Окна ярко вспыхнули на несколько минут, отражая Светило, и погасли до поры, пока хозяева не посчитают нужным зажечь свет.

Трофим постучал дверным молотком. Пришлось подождать. Трофим постучал ещё раз. Лев продолжал показывать свой латунный язык, будто показывая пренебрежение гостям. Наконец на пороге появилась миловидная девушка.

— Вы к Саше? Он предупреждал.

Ксеневра с удивлением осмотрела девушку. К чему гостям знать, о чём хозяин предупреждал прислугу? И уж совсем недопустимая вольность — называть Искандера Ибрагимовича Сашей.

Визитёры прошли в дом. Девушка спешно поднялась наверх по лестнице. Зашумел лифт. Волчонок невольно взглянул на его двери и увидел на латунных ручках подъёмника клеймо Патроллей. То же самое, что красовалось на его компасе. И тут приложил свою руку Петер. Через минуту из лифта явился хозяин в кресле со стёганым шёлковым покрывалом на коленях. Кресло-коляску толкала та же расторопная экономка.

— Наконец-то, Трофим! Я уж думал, не дождусь тебя до Солнцестояния, — старик в кресле протянул руку для приветствия. Трофим с жаром и радостью пожал её.

— Как и обещал. Представляю тебе: Ксеневра и Лука. Дети Люта.

Ксеневра подала руку старику, а Лука всё ещё осматривался по сторонам. Он ждал, когда же появится Белый Богатырь, Искандер Анатыш.

— Я помню вас, — сказала Ксеневра. — Вы были частым гостем отца, Искандер Ибрагимович.

Лука не смог скрыть изумления. Вот этот вот калека?! Вот этот вот немощный старик и есть легендарный бессмертный Белый Богатырь Севера? А Искандер продолжал приветствовать гостей:

— Душа моя, Аделаида Николаевна! — воскликнул он, — мои поздравления с изданием. Прости старика, не поздравил письмом.

— Пришлось идти к вам за вашими поздравлениями! Вы хитрец, — рассмеялась Аделаида.

— Анюта приготовила роскошный стол, как всегда. Одному мне с ним не справиться. Наконец-то её хлопоты не пропадут напрасно.

Девушка смущённо улыбнулась и крепко взялась за рукояти коляски, направляя её в сторону столовой. Стол был накрыт не для одного хозяина, даже если и с его экономкой.

— Саша ждал вас каждый день, — пояснила Анна. — И каждый день я готовилась. Вот радость! Дождались!

Стол девушка собрала в минуты. На любой вкус. Рыба морская и речная. Зрелая говядина, как Трофим любит, с пряным густым соком. Блюдо с жареными цыплятами на вертешках. Знаменитые огурцы солёные из Подновья. Недавно Анна научилась делать паштеты из черевицы на французский манер, а потому похвалилась и ими, разложив их по причудливым паштетницам. И напитки она расстаралась принести на выбор. Для Луки квас и пшеничное пиво, для Аделаиды зект, для Ксеневры красное вино, что выписали из Италии в хороший год. И самое главное, чем гордилась хозяюшка, — бутыль свежайшей молодой крови для Трофима. Ежедневно поставщик привозил с утра новую бутыль. Так как Трофим не спешил с визитом, предыдущую вчерашнюю Анна возвращала продавцу с просьбой отдать нуждающимся. На своей же кухне для долгожданного гостя держала только «сегодняшнюю».

— Простите мне стариковское любопытство, — обратился хозяин дома к Ксеневре. — Я слышал, вы помолвлены с Глебом Залесским. Но о помолвке не было объявлено в газетах. Люди врут?

— Люди всегда врут, — Ксеневра раздраженно дёрнула губой, но всё же ответила. — Да, Глеб просил моей руки. А газетчики растрезвонили об этом и без платных объявлений. Ещё бы! Какой скандал! Волк женится на лисе. Какой мезальянс! О Боже!.. Срочно в номер.

— Прошу прощения, я не хотел вас обидеть, милая. Хотел лишь сказать, что удивительно говорит за себя жизнь. Вожак женится на дочери вожака. Так и должно быть. Я рад. И, думаю, ваш отец был бы тоже этому рад, несмотря на его разногласия с Глебом Георгиевичем.

Лука навострил уши. Он по-мальчишески ревновал сестру к её жениху, хотя и понимал, что Глеб первый из первых среди оборотней. Лучшая для неё партия.

— А Вы, юноша, — обратился хозяин дома к Луке, — чем занимаетесь вы?

Лука на время оторопел. По пути он придумывал столько слов на случай, если Искандер заметит его, но теперь все они оказались некстати.

— Ничего такого интересного, — он запинался и ругал себя за растерянность.

— Мне интересно решительно всё о детях Люта.

Трофим, видя смущение юноши, решил перейти к истинной причине визита. Он откинулся на стуле и достал из внутреннего кармана сюртука номер «Козьмы Минина».

— Читали твою статью, Искандер Ибрагимович, — Трофим испытующе посмотрел на хозяина. Тот скривился, увидев газету:

— Только ради всех богов и святых, Трофим, не вздумай класть эту гадость на стол! — его брезгливость была неподдельной. — Какую статью?

Искандер преодолел отвращение и взял у Трофима газету. Уважая тишину, которая нужна для чтения, Анна жестами предлагала гостям то или иное. Наконец Искандер дочитал и напряжённо прищурился. Нет, простого возмущения тут было мало. Он уставился на Трофима:

— Откуда?

— Вот и я думаю, откуда. Твои откровенные воспоминания про ополчение Пожарского на целый разворот. Дела прошлые. Только героические повести твои вдруг печатает издание черносотенцев²⁰. Отчего это? К какой такой памятной дате внезапный интерес издания спустя четыре века?

Искандер помрачнел. Анна посмотрела на него с заботой и нежностью.

— Но полно вам. Саша, покушайте, а потом наводите друг на друга тоску. Разве я зря старалась? Я всё утро и день на кухне хлопотала, чтобы тебя порадовать, а вот он «антихрист», — Анна добродушно улыбнулась Трофиму, — за две минуты тебя расстроил.

Искандер поцеловал её руки.

— Ты права. Господа, поедим же спокойно.

Далее ужин продолжился за приятным словоблудием. В окна повеяло вечерней прохладой. Постолье Анна собрала на балконе.

Вознесенская церковь белела на фоне уже потемневшего неба. По пыльной Ильинской улице торопились люди. Откуда-то с Успенского съезда доносилась мужицкая брань вперемешку с женскими причитаниями. Лаяли собаки на проезжающий экипаж. И все эти звуки были сплетены в единый голос уставшего к вечеру и разомлевшего за день на солнце города.

Искандер заметил взгляд Луки. Волчонок не мог даже ради приличия скрыть своего разочарования.

— Вижу, юноша, вы хотите меня спросить о чём-то?

Лука от волнения вовсе забыл о вежливости.

— Как это с вами случилось?

Ксеневра вспыхнула стыдом и гневом, и только уважение к хозяину дома помешало ей ударить брата. Искандер заметил и это:

— О, не смущайтесь, Ксеневра Лютовна. Я и сам рассказал бы вам эту историю. Тем более что она связана с вашим батюшкой.

Анна нахмурилась и скрылась в комнатах.

— Она не любит этого слышать, — пояснил Искандер. — Моя парадная история, как я понимаю, вам известна, а вот её бесславный итог нет. Уж коли вы сами спросили. Я ушёл из своей смертной жизни с честью, как и полагалось такому, как я, в неравном бою. Однако не попал в чертоги Северных богов, которые мне были обещаны, а был возрождён быть защитой народу, просившего об этом. Родившись спустя много лет в роду своих убийц, я стал Искандером, сыном Ибрагима. Но пришла беда, и брат стал убивать брата, и каждый брат звал меня на свою сторону. Я не мог ни предать, ни помочь, ни остановить кровь. Я стал кривдой, ошибкой. И, конечно, за мной пришли охотники. Охотники имеют силу и право убивать бессмертных, потерявших смысл бытия или противоречащих ему. Я не спорил и не сопротивлялся на этот раз. Я хотел скорее перестать видеть, как братья убивают друг друга, и чужие без боя забирают их жен и детей. Не мог слышать мольбы о помощи и упрёки. Но я не мог поднять руки на того, в ком течёт хоть капля крови священного для меня рода. Когда пришли охотники, всё, что я попросил для себя, — умереть смертью достойных и уйти с честью. В те времена там, где я жил, достойнейшей считалась смерть без кровопролития. Мне оказали честь. По традициям великих ханов мне сломали спину и оставили умирать. В степи это считалось почётным. Так бы и исполнился приговор Прави, если бы не ваш отец.

Лука слушал и пристально глядел на Искандера. Старик продолжал:

— Когда жизнь уже едва теплилась во мне, на становище, где меня собирались снова похоронить с почестями, напала ватага оборотней. Охотники отбыли до того. Они были уверены, что со мной кончено. Однако одному из нападавших русов взбрело в голову забрать меня. Какой бес им тогда правил, он не смог мне рассказать и спустя много лет. Однако посреди той резни, что была на моей несостоявшейся тризне, ваш отец завернул меня в ковёр, на котором я лежал, и увёз с собой. То ли ради смеха, то ли на зло противнику, думаю, что он и сам не знал. Так вот я и остался живым да безногим. Его жена выходила меня. Ваша матушка.

— А охотники не пришли за вами снова? — спросила Ксеневра.

— Казнить по два раза Бог не велит. Да и кто бы из моего народа стал просить помощи и защиты у калеки? Охотникам я такой не нужен. Так что батюшке вашему и родовой вашей непредсказуемости я обязан жизнью. А Аделаиде Николаевне долголетием.

— Как это? — удивился Лука. На секунду ему показалось даже оскорбительным, что Аделаида с её книжками и безделушками, бесконечно далёкая от ратного дела, оказалась не просто знакома с его кумиром, но тот ещё и считает себя обязанным ей.

— Очень просто, юноша. Вы помните, от кого узнали обо мне?

— О вас все знают. Все мои друзья с самого детства. Мы играли, дрались, кто будет вами…

— Но всё же. Припомните, откуда вы знали, как в меня играть? Какой я?

Лука покраснел:

— Аделаида Николаевна рассказала.

— Вот так как-то. И не только ваши друзья, но и смертные не забывают моей парадной истории благодаря мифотворцам. Тем и жив.

В наступившей тишине слышался грохот трамвая. Трофим воспользовался паузой и снова достал газету.

— Да, дела прежние. Только зачем же ты, друг мой, об этом разговариваешь с подлым народцем-то, борзописаками? Зачем же такие вот статьи?

— Уж не думаешь ли ты, что я и впрямь это написал?

— Так кто? Кто знал про Лютов двор? Ты, я да Лют. Лют мертв…

— Ты смеешь мне в моём доме говорить, что я лгу?!

Заслышав крик, Анна вспорхнула. Выбежала на балкон и встала у Искандера за спиной, положила руки ему на плечи и посмотрела на Трофима с осуждением.

— Саша, гостям уже пора?

Искандер остыл так же быстро, как вспыхнул.

— Аня, что ты! Трофим меня не обидел. Просто тут… — он поднял с колен смятую газету. — Но если ты устала.

— Да, я устала, — твердо повторила Анна, — Но, разумеется, я буду рада видеть вас ещё, — обратилась она уже к гостям с вежливой, но разочарованной улыбкой.

Искандер сам проводил друзей до ворот и виновато попрощался.

— Молодой человек, — обратился Трофим к Луке, едва ворота закрылись за ними, — я попрошу вас об услуге: завтра с утра доставить презент Анне и письмо Искандеру Ибрагимовичу. Всякую некрасивую ситуацию следует красиво завершать.

Утром Лука отправился с поручением Трофима. Всего-то отнести письмо и кружевную перелину для Аннушки. Отдать и покинуть дом. Но Лука, который всю ночь размышлял об этой встрече, искал повода для разговора. И повод нашёл его сам.

Волчонок застал Искандера в саду за чтением Куприна. Скептически удивлённый взгляд заметил Искандер:

— Вы не любите Куприна?

— Признаться, я не осилил дочитать даже «Поединок». Чтиво для женщин, — безапелляционно заявил Лука.

— Вы полагаете? — теперь Искандер внимательно смотрел на гостя поверх очков. — Мне думается, что в вашем возрасте юноши уже знакомы с нежными страстями.

Лука опешил. Он никак не думал, что почти невозможный разговор с самим Искандером пойдёт о «нежных страстях», но всё же ответил.

— Даже если и знаком, то они ничего общего не имеют с этой приторной тошнотой, — он махнул рукой в сторону томика Куприна.

— Так почему вы полагаете, что эта «приторная тошнота» устраивает женщин?

— Вероятно, они не замечают подделки.

— Почему же?

— Потому что они читают в книгах о том, чего не могут испытать в жизни.

— Напрасно. Женщины разве что более неравнодушны к искусству.

— К искусству, — Лука хищно улыбнулся, видимо, не озвученной остроте. — Да, пожалуй.

— У Аделаиды Николаевны хорошая библиотека, — проверил свою догадку Искандер.

— Да, неплохая, — улыбка Луки погасла, остался только злой задор в глазах.

Анна, неловко подхватывая большие корзины, пересекла двор. Искандер посмотрел на неё, а потом отчаянно на свои бесполезные ноги.

— Друг мой, — обратился он к Луке, — окажите услугу. Анюта собирается на Нижний Базар за провизией. Не дело ей одной… а я…

— Я схожу.

Луке ужасно не хотелось тратить свой день на общество Анны, но слышать, что может договорить Искандер, ему хотелось ещё меньше. Он никак не мог смириться с тем, что вместо легендарного могучего воина видит перед собой немощного калеку.

— Вот и славно. Анна, милая, наш юный друг поможет тебе сегодня.

Анна просияла:

— Нам не так много нужно сегодня, но от компании не откажусь.

Солнце припекало. Позднее утро разливалось яркой свежестью и пахло рекой. Лука с досадой думал о том, что предпочёл бы сейчас купаться, нежели толкаться на торгу. Анна же твёрдо решила разговорить своего спутника.

— О чём думаешь?

— Глупый вопрос. Сейчас я думаю о том, как на него ответить и что это глупый вопрос.

Анна звонко засмеялась:

— Никак не могу понять, ты так прост, или наоборот, совсем непрост?

— Проще некуда, — грубо ответил Лука. Анна не понравилась Ксеневре, а в подобных вопросах он привык полагаться на сестру, потому не намерен был любезничать. Он всего лишь согласился помочь, и не Анне, а Искандеру.

— Ты выглядишь задумчиво, — не сдавалась Анна.

Лука пожал плечами и продолжил молча мерить дорогу шагами.

— А ты знаешь, — продолжала Анна, — Стендаль писал (мне Саша дал книжку), что влюблённые имеют задумчивый вид. Твоё сердце в клетке?

— Разумеется. В грудной, — совладав с желанием попросить её заткнуться, ответил Лука.

— Ну не скалься! Я не скажу никому, — рассмеялась Анна и, будто ребенок, забыла тему, внезапно увлекшись другой. — А ведь ты оборотень?

— Да.

— Волк?

— Да.

— Как я тебе завидую!

— Это ещё почему?

Лука, конечно, гордился происхождением — он был рожден оборотнем, но не видел, чему тут завидовать. Особых привилегий своего положения он не видел. Напротив, только ограничения.

— Вы меня всегда восхищали. Сильные и решительные, — Анна украдкой взглядом смерила Луку с головы до ног. — Но главное — вы не зависите от смертных.

— В смысле? — неожиданно для себя самого он заинтересовался словами Анны.

— Ну вы же можете обращать людей, независимо от того, верят они в это или нет.

— Я не думал об этом, — признался Лука. — Получается, что всё вот это мифотворчество Аделаиды оборотням не нужно?

— Разумеется, — Анна хихикнула. — Конечно, старики — оборотни-хранители древних родов — за своих смертных потомков всех перегрызть готовы. Друг друга и остальных. Они были смертными и любят своих потомков. Но вы-то, новые вольные волки, рождены волками и не должны беспокоиться о людях.

Увидев, что крючок проглочен, она продолжала:

— Много лет назад оборотни захватили все Двери. В Явь выпускали только стаи оборотней, которые инициировали рекрутов из крепких здоровых людей. Ваша порода значительно приобрела в те годы, — Анна уже открыто любовалась Лукой, — но…

Она сделала паузу, чтобы убедиться, что он её слушает. Лука слушал очень внимательно.

–…у людей появилось средство — серебряные пули. Ой, тогда что было! Серебра не хватало. Смертные бояре с народа подати стали брать серебром, а жалованье выдавали медью. Мне Саша рассказывал. Так народ Наяву взбунтовался²¹…

— Подожди. Ты хочешь сказать, что одни навьи предали других навий смертным?

— Там всё было сложно. Но честно скажу, когда изучала историю, я всегда была на стороне оборотней.

Луке стало неприятно. Он неохотно изучал историю своего народа, прогуливая и эти лекции тоже. И никогда не задумывался, каким образом глупые, недолговечные люди нашли способ истреблять бессмертных. О серебряных пулях он слышал в своём доме не раз. Его отец и мать получили по одной такой в сердце.

— Получается, что закон принуждает нас мириться с людьми, в то время как дал этим ничтожествам оружие против нас? Чтобы подчинить нас?

— О! Не принимай всё так близко к сердцу! Посмотри, какой чудный осётр. Хочешь осётра на ужин? И нам ещё нужно купить турецкие бобы. Искандер любит. Их теперь в Подновье выращивают.

Анна больше не желала говорить ни об истории, ни о политике. Она порхала между лавками и заполняла корзины.

На обратном пути, неся покупки в гору, слушая забавные размышления обо всём подряд, Лука поймал себя на мысли, что Ксеневра может и ошибаться. Анна не так и плоха, и с ней есть о чём говорить, во всяком случае в то время, пока остальные заняты своими наиважнейшими делами. Он с досадой вспомнил, как много времени Адель посвящает всяким смертным, но не успел развить эту мысль.

Анна споткнулась, и её «китайские яблоки», что она несла в кульке, покатились вниз по склону. Со смехом, к которому Лука начал привыкать, девушка бросилась за ними вдогонку.

Примечания

18

Имеются ввиду события IX — X вв, когда варяги ходили по Волжскому речному пути до Каспия и участвовали в качестве наемников в вооруженных конфликтах Поволжья.

19

Черемисы — устаревшее название марийцев. Мари́йцы — финно-угорский народ в России, проживающий в Поволжье. В том числе на территории Нижегородской области.

20

Черносо́тенцы — собирательное название представителей консервативных и крайне правых организаций в России в 1905—1917 годах. Печально отмечены еврейскими погромами и резко негативным отношением к инородцам и иноверцам.

21

Имеются ввиду события «Медного бунта» в XVII веке