Зачем нам эта любовь?

Ольга Минская

Любовь ворвалась в их размеренную и устоявшуюся жизнь, и появился смысл, аромат и вкус. Позволят ли они страсти разнести в щепки все, что было создано за долгие годы? Книга содержит нецензурную брань.

Давид

Он бежал, и улыбка не сходила с его лица. О чем бы он ни думал — улыбался. Потому что все время, непрерывно, думал только о Тане. О том, что через каких-то пару часов увидит ее. Ночью он послал Мейрав мейл с просьбой отменить все его встречи на сегодня. Пусть на них пойдут Эйнат — она его партнер по офису, опытная, умная адвокатесса, на нее вполне можно положиться — и Михаль, которая тоже не первый год в бизнесе. А у него выходной. Сейчас пробежка, потом он искупается в море (вода должна быть уже теплой), а потом поедет завтракать в «Манта Рей», чтобы волны шуршали под ногами и ветер брызгал солеными каплями в лицо. С Таней. Он уже ее пригласил. Когда, разгоряченный от бега, он бросился в воду, он задал себе вопрос — почему он был таким идиотом: любить море, жить в семи минутах езды от него и никогда не ходить на пляж? Зачем он так жил? Он плыл быстро, легко. Потом лег на спину и закрыл глаза. И позволил волнам баюкать себя. Вот оно. Как просто.

Когда он ждал ее в ресторане, вдруг понял, что уже давным-давно не испытывал такого волнения перед встречей с женщиной. Нет, он не был монахом. Особенно после того, как не ушел от Галит. Нужно же было как-то доказать себе, что он мужчина. Женщины всегда привлекали его внимание — красивые, умные, мягкие, трогательные. С ними было беззаботно. И в его душе играла музыка, когда он ехал на очередное свидание. Марш. Звук фанфар — музыка победителя. Сегодня же это был трепет. Как будто бабочка щекотала его крыльями. Какой бред, подумал он. Романтический бред. И было замечательно, что он приехал раньше и можно было просто смотреть на воду, на солнце — и никуда не спешить. Женщина, которая превращала его дни в радость, вот-вот придет. И она вскоре пришла.

Они завтракали долго-долго. Он рассказал ей, что хотел стать художником. И что у него была умная собака, боксер. Собака внимательно смотрела на него, виляла хвостом и делала что хотела. И еще она обожала детей: мальчики ложились на ковер, а она, ухватившись за ковер зубами, возила их по полу. Потом они возили ее. И в доме были смех и ожидание счастья. Таня смеялась и заодно рассказала, что всегда хотела собаку, но сначала родители говорили, что у них нет сил за ней ухаживать, а потом разошлись. Она осталась с мамой, папа иногда приходил — там детей не делили. «Как не делили?» — спросил Давид. Так, дети — всегда с мамой. Потом был Израиль — общежитие университета, квартира с соседкой. Словом, она так и не решилась завести собаку. И как-то долго было непонятно — уедет ли она к мужу в Америку, останутся ли они в Тель-Авиве. А может быть, разведутся. Давид сказал, что не понимает. Таня сказала — она тоже. Это какой-то странный брак, они вообще не собирались быть вместе. Просто не случилось развестись. В Америке у него, конечно, были другие женщины, некоторых она встречала. С Гейл все было очень серьезно. Но она отказалась переехать сюда. А он не хотел оставаться в Штатах — родители его уже были в Израиле, и брат сдал врачебный экзамен. Его ждала работа в Тель-Авивском университете, а у мамы все предпочитали говорить на родном языке, читать внукам русские книжки и есть по шабат на завтрак вареную картошку с селедкой. Славик вернулся в Израиль один, и они снова не развелись. А потом ей сказали, что она в группе риска, и если она хочет иметь детей, то ей надо родить ребенка сейчас. И она родила. А потом второго, чтобы ему не было так одиноко, как ей. Славик остался с ней. До сих пор он с ней, но она толком не знает почему. Давид сказал — он умрет, если не сможет обнять ее прямо сейчас. «Я тоже» — и посмотрела ему в глаза. Он спросил: «Сколько времени у тебя есть?» — «В 16:00 я должна забрать мальчиков домой». — «Три часа. Оставим твою машину здесь, я потом верну тебя сюда». И они доехали до ближайшей гостиницы на тель-авивской набережной. Давид зашел первым, а потом позвонил и сказал, в какой номер подняться.