Зачем нам эта любовь?

Ольга Минская

Любовь ворвалась в их размеренную и устоявшуюся жизнь, и появился смысл, аромат и вкус. Позволят ли они страсти разнести в щепки все, что было создано за долгие годы? Книга содержит нецензурную брань.

Галит

У нее раскалывалась голова. Такой мигрени не было много лет. Она даже приняла таблетку, несмотря на то что последние двадцать лет лечилась только гомеопатическими средствами. Казалось, сейчас случится инсульт, и что-то разорвется внутри. Даже голову повернуть было страшно. Рядом легла кошка и громко заурчала. Когда через пару часов она пришла в себя, ей захотелось принять душ. Она направила горячую струю прямо в ту точку, где пульсировала боль. Тело привыкло к кипятку. Пар размыл очертания предметов. Все стало неопределенным, серо-белым, вязким. Боль и страх вдруг сделали все неважным. Этот дом в богатом районе, поездки, бриллианты. Где, кстати, Давид? Она вспомнила, как трудно было ей привыкнуть к его бесконечным рабочим часам в те годы, когда они еще любили друг друга. Когда хотелось ужинать вместе с ним, разговаривать по вечерам, слушать, как прошел его день. Планировать отпуск. Рассказывать, о чем она думала. Хотелось смотреть, как он рисует. Как смешно морщит нос. Вдыхать запах красок. Всегда быть рядом.

Он решил построить дом и студию, чтобы можно было работать по выходным. И да, конечно, клинику для нее. Так замечательно было начинать совместные проекты. Но строительство превратилось в денежную воронку. Оно поглощало все деньги, и Давид стал работать гораздо больше и уже не рисовал по выходным. Она делала стаж в психиатрической больнице. Денег мало, нервов много. У нее развилась бесконечная аллергия на нервной почве, даже дошло до экземы. Тогда она приняла решение никогда не работать с по-настоящему тяжелыми пациентами, а принимать только умных, образованных и вербальных. После окончания стажировки, она довольно быстро получила лицензию и забеременела, через два месяца после того, как перестала принимать таблетки, — они почему-то считали, что это займет год. Пришлось сделать перепланировку — большую и светлую комнату, где раньше должна была быть его студия, превратили в детскую. В другом конце дома — ее клиника, для удобства, чтобы пациенты не сталкивались с малышом. Ну и небольшую пристройку в саду отвели под студию Давида. Пока Матан был маленький, она решила принимать пациентов дома. Но все равно это было неудобно: Матан мешал, рвался к ней и скандалил, пациенты нервничали, слыша детские крики, а она не могла сосредоточиться. Через два года родился второй сын — Итай. Еще через несколько лет, они расплатились со срочными долгами. Она начала работать в психологической службе в университете, стала супервайзером, ходила на многочисленные курсы повышения квалификации. Воспитывала мальчиков. И могла сократить количество работы, потому что Давид стал успешным и высокооплачиваемым, и как-то выпал из поля ее зрения. Семьей они каждое лето ездили за границу. Ей казалось — все прекрасно. Она снова похудела, снова получала комплименты, дорого одевалась и покупала украшения. Давид зарабатывал все больше и больше. Они разговаривали друг с другом все меньше и меньше. Но она не сразу обратила на это внимание. А через несколько лет во время пасхальной приборки перед первым Седером¹¹ у них дома (раньше это было у родителей Давида, но они уже постарели) она нашла его кисти, краски, какие-то наброски и поняла, что он уже давно не рисует. И у них больше нет общих проектов.

Боль отошла. Почему вдруг она вспомнила все это? Кстати, где он? Набрала его номер, и он сказал, что уже в пяти минутах от дома. Как ее голова?

— Лучше, — сказала она.

Когда он вошел в дом, ей показалось — что-то не так. Он старался скрыть радость? Он почти светился.

— Как прошла встреча?

— Отлично.

— Ты их возьмешь?

— Если они возьмут меня.

И Давид прошел мимо нее в ванную комнату. Странный, слишком сильный аромат духов. Она не помнила, чтобы он так сильно душился.

— Чем ты душился сегодня?

— «Исси Мияки». А что?

— Очень резко.

— У тебя просто болит голова. Я в душ.

— Я пойду лягу.

— Мне нужно поработать.

Она слышала, как он наливал себе виски. Как включил свет в кабинете. Она задремала. А проснувшись через пару часов, поняла, что он еще работает. Она медленно встала, помотала головой — все прошло. Вышла из спальни. Давида в кабинете не было. Она нашла его в саду с виски и сигарой. Удивленно подняла брови. «Я думаю, — ответил он, — не мешай мне».

И она ушла спать в одиночестве.

Примечания

11

Ритуальная семейная трапеза, которая проводится в начале праздника Песах.