Грани вожделения

Ольга Теньковская (2024)

Школа закончена, впереди — целая жизнь в таком многогранном современном мире, можно осуществить вожделенные мечты: поступить в желанный вуз, встретить любовь, создать семью и завести ребенка или посвятить свою жизнь выбранной профессии, — все, что угодно. Три подруги идут к цели каждая своим путем. Но пути к исполнению желаний так извилисты и странны, и не известно, ведут ли они к цели, а тьма все плотнее заполняет пустоту, пришедшую на смену несбывшимся мечтам.

Глава 6 Игра в прятки по-взрослому

…В Новогоднюю ночь ударил мороз, невероятный даже для Сибири. Ночью температура опускалась до минус сорока семи, а днем едва поднималась до тридцати пяти, тоже с минусом. Все кружки и дополнительные занятия в школе отменили, но мы все равно должны были приезжать на работу, потому что дети иногда забегали в школу, их нужно было отловить и проводить домой или вызвать родителей, чтобы их забрали. Меры эти, однако, не мешали детям болтаться целыми днями по улицам, несмотря на ужасающий холод. В связи с экстремальными морозами директор разрешила нам приходить в школу к девяти часам и уходить в два.

Я точно помню, что это было пятого января. Все эти дни я ездила на работу не в сапогах, а в валенках. Правда, валенки эти стоили больше, чем сапоги: я купила их в Москве, в дорогущем отделе, были они сваляны из такой мягкой шерсти, что натягивались на ногу, как носок, сбоку на каждом из них была вышита шелком Спасская башня Московского кремля.

Так вот: я натянула валенки, надела теплый свитер, а потом шубу, меховую шапку, сверху замоталась шарфом, всю композицию завершили пуховые рукавицы. Через плечо я перебросила длинный ремень сумки, поскольку удержать что-то в руках в такой мороз было невозможно: все отпадало вместе с руками.

Выскочив на улицу, я бегом побежала на остановку, а впереди меня маячила фигура какой-то тетки в шубе из чебурашек и войлочных сапогах. На остановке дымил изо всех труб автобус, мы влезли в него, и автобус тронулся, и только сейчас я увидела, что тетка — совсем не тетка, а Люська.

— Привет, куда ты такую рань?

Люська тоже узнала меня и заметно обрадовалась:

— Рита, не сердись на меня, я тебе в последний раз наговорила гадостей.

Я кивнула. Люська была явно в хорошем настроении:

— Я в деревню. Слышала, наверное, нам квартиру дают? Везу деньги свекрови (ага, все-таки свекровь, а не лучшая женщина на свете, может быть, не полностью мозги прополосканы!). Вчера им мебель в магазин привезли, там все: спальня, детская, кухня, диван, — а у свекрови денег не хватило. Я у отца взаймы взяла, везу вот, всю квартиру сразу обставлю.

— А что такую рань?

— Мне до пяти вернутся нужно. Мама с мальчишками осталась, в пять ее должна освободить.

Следующая остановка была моя, я попрощалась и вышла, а Люська поехала дальше, на автовокзал.

День выдался суматошный, не успела я выпутаться из одежек, как меня позвала в учительскую директор школы. Там сидели три девицы из девятого класса — школьные сумасшедшие — Оля, Лена и Лариса и их родители, пришедшие в школу, чтобы оповестить директора о том, что намерены подать заявление в милицию на десятиклассника Егора Скворцова, отличника и спортсмена, вчера вечером зверски избившего их дочерей без причины. Действительно, у Оли и Ларисы были синяки на лице, а Лена сидела с рукой на перевязи. Я не была классным руководителем девушек, но вела у них литературу и прочитала их за четыре месяца, как не очень интересные и уж точно не умные книги. Ходить вокруг да около я не собиралась:

— Рассказывайте, что случилось на самом деле.

Девушки помялись и выложили. Вчера утром ввиду холодной погоды они решили не болтаться на улице, а поиграть в прятки в школе. Водила Оля, а Лена и Лариса прятались в мужском туалете на первом этаже, что предполагалось с самого начала. В это время Егор Скворцов бежал с тренировки, мороз так прихватил его мочевой пузырь, что, опасаясь не добежать, он заскочил в школу. Очки, которые Егор носил постоянно, тут же запотели, но он не успевал уже протереть их, ощупью вошел в туалет, достал все свое хозяйство и, сделав дело, снял очки, чтобы очистить от тумана. И увидел: в кабинке, напротив него, с двух сторон унитаза стояли Лена и Лариса и рассматривали его. Юноша тут же схватил девок за шеи, сжал их и сказал, что если они кому-нибудь расскажут, то он их убьет, и вышел из кабинки. Девки честно продержались два часа, потом обзвонили всех, кого возможно, и рассказали подробности игры в прятки по-взрослому. Вечером Егор поймал их на горке и начал приводить угрозу в действие, но его оттащили, а девчонок доставили по домам.

Ольгин отец, начальник какого-то производства, серьезный и немолодой уже мужчина, после рассказа поднялся и скомандовал дочери:

— Пошли домой, я сам с тобой поговорю.

Ольга кинула на меня умоляющий взгляд, но я не отреагировала, решив, что отец лучше разберется в ситуации, тем более что умненькую Олю нужно было срочно изолировать от дур, у которых судьба их была написана печатными буквами прямо на лбу.

Но родители Лены и Ларисы продолжали вопить, директрисса вывела меня из учительской и попросила:

— Вы уж разберитесь так, чтобы Егора не посадили…

Я вернулась в учительскую и стала демонстративно названивать Егоркиным родителям, пугая их тем, что родители девочек уже пошли в милицию, а те сидели и удовлетворенно кивали.

Пока Егоровы родители отпросились с работы, пока разыскали сына и притащили его в школу, прошло время. Потом мы долго сидели все вместе, мусолили все подробности и аспекты произошедшего, морально-нравственные и физические, родители наорались и успокоились, Егор перепсиховался, чуть не продемонстрировал всем нам, что именно увидели девушки, девки по два раза проревелись, все устали, произошедшее уже не казалось таким важным, поэтому, примирившись, наконец, и договорившись соблюдать приличия, все разошлись по домам. Было шестнадцать часов, а два часа назад, когда мы с отцом Егора пытались доказать юноше, что необходимо извиниться, несмотря на смертельную обиду, нанесенную ему при игре в прятки, моя Люська умерла на обледеневшей дороге, трое мальчишек в одночасье остались сиротами, а муж вдовцом, у Люськиных родителей больше не было единственной дочери, а у меня — школьной подруги, но мы не узнали об этом ни сегодня, ни даже завтра, потому что наглая ее свекровь попыталась скрыть факт Люськиной гибели, как будто это можно было сделать…

…Рабочий рождественский день был в самом разгаре: жуткий мороз не думал отступать, мы опять ничем не занимались, кроме того, что пили в учительской чай с вкусняшками, напеченными в невероятных количествах к новогоднему столу и в таких же количествах оставшимися, — когда зазвонил телефон, и мне протянули трубку. Звонила мама, просила срочно приехать, потому что погибла Люська, и ее муж просит помочь. Сначала я даже не могла уяснить сказанное: как Люська могла умереть, если она сидит дома с детьми? Потом до меня дошло, что мама на такие темы шутить не станет, я отпросилась и поехала домой.

Позже мы с одноклассницами, припоминая разговоры, выкрики и взаимные обвинения Люсиных родственников во время похорон, восстановили произошедшие события:

4 января: в сельский магазин привезли шикарную импортную мебель в огромных количествах и большого ассортимента (видимо, что-то в плановых поставках в село сбилось, и мебель эту, предназначенную для кучи деревень, сбросили в одну), Люсина свекровь, всю жизнь проработавшая какой-то помощницей в сельсовете, об этом узнала первой, примелась на склад, отобрала и оплатила мебель, а потом смекнула, что денег ушла чертова туча, и решила все-таки вернуть половину. Она позвонила сыну на работу, наплела, что ей не хватает денег, чтобы выкупить мебель, и посоветовала обратиться к тестю.

Сергей, конечно, позориться не стал и отправил к родителям Люську, выпросившую-вымолившую у родителей деньги, которые им самим были нужны для чего-то.

5 января: Люська повезла деньги в деревню, намерзнувшись в прохудившемся автобусе до изумления. Свекровь стаскала ее на склад, продемонстрировала свалившееся на Люську богатство и, сунув ей в руки авоську с офигенно тяжелой тушкой гуся (Сережу надо кормить, он привык нормально питаться), отправила на автобус, но Люська не успела выйти из сеней, как туда вошел свекор, удивился, увидев невестку, и велел ей вернуться назад: сейчас пообедает и увезет ее до дома, нечего ей по такому морозу мотаться. Если бы Люська не перемерзла в автобусе, она бы отказалась, но перспектива трястись пару часов в обмороженном сельском транспорте, а потом еще полчаса — в городском — не вдохновляла, и она согласилась, о чем пожалела немедленно, потому что свекрови это не понравилось, она напустилась на мужа, Люська опять двинула к выходу, но свекор настаивал, в разговор вмешался младший сын, вставший на сторону отца, и Ирина Михайловна уступила. Свекор быстренько поел и пошел греть машину, Люська сгребла гуся и вышла вслед за ним.

Мороз стоял такой, что машина скрипела, тряслась и шла с трудом, ерзая по трассе, на очередном повороте ее неожиданно занесло, свекор пытался вернуть автомобиль на дорогу и вернул бы, если бы на встречке неожиданно не появился КамАЗ. Свекор занервничал, задергался, окончательно потерял управление, и Москвичонок на полной скорости въехал под огромную машину. Люська и отец погибли мгновенно, по крайней мере, так сказал врач скорой помощи, осмотревший тела, когда машинешку, наконец, вытащили.

КамАЗ был из свекровой деревни, водитель хорошо знал погибших, и тела повезли в деревенскую больницу, потому что это было намного ближе, и там тоже был врач, который мог выписать справку о смерти.

Что там сообразила свекрища и почему она приняла такое решение, мы додумать не сумели, но она его приняла: Ирина Михайловна позвонила сыну, сказала, что его отец и жена попали в аварию, лежат сейчас в деревенской больнице, но ехать пока не надо, она скажет, когда можно приехать. Сергей отпросился с работы, вернулся домой, застал там тещу, но ничего ей не сказал, отправил из квартиры и остался с детьми ждать известий от матери. Он никогда не занимался детьми, не умел ни одеть, ни накормить их, особенно младшего, которому было всего четыре месяца. Дети оголодали и обосрались, а Сережа весь вечер глушил водку, обдумывая, как он теперь устроится, пока жена в больнице, теща же, зануда долбанная, их к себе не возьмет, бережет свое здоровье, словно оно ей еще понадобится. Дети проорали всю ночь.

6 января: с раннего утра соседка, не сомкнувшая глаз за ночь, начала долбиться в Люськину дверь, подозревая преступление. Она уже готова была помчаться в милицию, как дверь распахнулась, и перед ней возник сосед в абсолютно разобранном виде. В квартире кричали дети. Марина бросилась внутрь, увиденное повергло женщину в шок, она не знала, за что хвататься: за грязные пеленки или за молочную смесь. Рявкнув, наконец, на Сергея, она потащила мальчишек в ванную, мыла их там под струей и передавала отцу завернутыми в полотенца, а потом понеслась на кухню, приготовила смесь для маленького и кашу для старших. Когда в доме немного утихло и дети, успокоенные и накормленные, уснули, Марина вспомнила о Люське, осторожно поискала ее в квартире, страшась найти труп, но Люськи дома не было. И она взялась за Сергея. Тот уже принял, но Марина припугнула его, и он рассказал, что знал. Соседка велела Сергею немедленно собираться, ехать в деревню и выяснять ситуацию, уверив, что разберется с ребятишками, и Сергей поехал.

А в это время Ирина Михайловна развернула бурную деятельность: получила тела мужа и невестки, быстренько оформила свидетельства о смерти и заплатила деревенским мужикам за то, чтобы к обеду могилы были готовы. Мужики запротестовали: при таком морозе землю надо греть кострами сутки, — но Ирина Михайловна добавила денег и водки, и работа закипела.

В деревне сильно удивились, наблюдая поспешную подготовку к погребению, но связываться не стали: вся деревня знала, что Ирка сызмальства ненормальная.

К трем часам дня все было готово, и мужики начали уже выносить гробы из дома. Тут и перехватил их Сергей, от соседки в автобусе узнавший, что случилось, и бежавший бегом от остановки к дому. Мать встала перед ним, раскинув поднятые руки и не давая подойти к гробам, но Сергей с разбегу дал ей в зубы и, остановив процессию, велел нести гроб с женой назад, в дом. Препятствовать похоронам отца он не стал, теперь уже было все равно.

Отвезти гроб с женой немедленно домой он не смог, уазик соседа не завелся, его затолкнули на руках в теплый гараж, чтобы оттаивал, но и поздно вечером никто никуда не поехал, потому что Сергей упился в стельку и не смог назвать адреса.

В это время Марина, прождав соседа до вечера, сочла за разумное увести детей к родным, замотала их и кое-как дотащила до родителей Люськи. Тетя Рая заблажила, что дети доведут ее до приступа, как будто ей привели не собственных внуков, а младшую группу из соседнего садика, но Люськин отец прикрикнул на нее и кинулся раздевать детей, находящихся, видимо, в шоке.

7 января: проснувшись утром, Сергей припомнил события прошлого дня, обеспокоил соседа, он помог затолкнуть Люську в салон уазика, и мужчины повезли ее домой, а там уж соседи по подъезду помогли. Сергей немного посидел около жены и пошел к мне: идти к Люськиным родителям он побоялся, так что пришлось идти мне.

Новость быстро облетела одноклассников, они, тихие и перепуганные новогодними событиями, собирались в маленькой Люсиной квартире, тут же начинали что-то делать, организовывать, и скоро порешали все печальные вопросы.

Вечерним автобусом прибыла свекрища и с криком: «Дочка!», — кинулась к Люське, как будто только сейчас узнала о ее гибели. Она орала и билась минут десять, пока Сергей не распорядился, чтобы кто-нибудь вывел мать из квартиры. Ирина Михайловна тут же успокоилась и присела в уголке, горестно вздыхая и закрывая платочком расквашенную физиономию.

Мы думали, что ужасы на сегодня уже закончились, но тут разоралась тетя Рая, обвиняя Сергея и его мамашу, что они превратили жизнь ее дочери в сущий ад, испакостили ей всю молодость и, наконец, убили. Видимо, Ирина Михайловна была не согласна, она ответила громогласной скороговоркой, в которую слова нельзя было вставить, изложив всю новейшую историю Люськиной жизни в подробностях, не известных в полном объеме никому из нас, имя Марата, находившегося тут же, тоже было упомянуто, тот побелел и шагнул в сторону Люськиной свекрови, но мы все, очнувшись, кинулись к Марату, повисли на нем, а Сергей в это время выталкивал из квартиры мать, которую, в конечном итоге, приютила у себя Марина, а утром отправила домой как персону явно не желательную.

Хоронили Люську на другой день. Мороз стоял страшный. На кладбище приехал весь класс, кроме Белки, упакованной врачами в больницу как ценнейший экземпляр для исследован

Конец ознакомительного фрагмента.