Саймон Фейтер. Сердце титана

Остин Бейли, 2018

Саймон Фейтер, самый могущественный маг в мире, переносится в Таринею, город, где зародилась магия, город, исчезнувший тысячелетия назад. Оказалось, что это совсем не безопасное место, и Саймон попадет в плен к очень могущественному волшебнику. Теперь, чтобы выбраться живым, ему нужно добыть звёздное сердце титана, содержащее в себе больше магии, чем любая звезда. Только вот титан – это огромный огнедышащий дракон, а получить сердце можно, лишь убив его…

Глава 5. Рабы

Испытание морали общества — это то, что оно делает для своих детей.

Дитрих Бонхёффер^[25]

Поскольку это книга для детей, а значит, в ней не должно быть крови и насилия, я не стану рассказывать вам то, что произошло в следующую минуту. Достаточно сказать, что хамдрангелоб умер. Я стоял рядом с мечом, покрытым слизью и кровью чудовища, а сверху раздавались громовые аплодисменты. Меня поразило, как много людей там собралось.

Действие моего эффекта невидимки начало подходить к концу, и зрители наверняка удивились, увидев меня целым и невредимым после того, как меня (точнее, моего тупого клона) съели. Тав сбрасывал перья и снова приобретал свой нормальный цвет. Зрители были потрясены его сверхъестественной способностью крякать по-утиному и ходить вперевалку. Тав величественно поклонился, и я невольно почувствовал к нему симпатию. Жаль, что я только что заставил его выглядеть глупо перед магом, которого он собирался впечатлить. Вероятно, его шансы получить классного наставника испарились, но зато мы были всё ещё живы.

Аплодисменты переросли в приглушённый рёв, и посреди арены прямо в пыли появилось золотистое кольцо света. Мы направились к нему. Когда мы шагнули внутрь, кольцо поднялось в воздух вместе с нами. Мы как будто стояли в невидимом лифте.

Мы медленно поднимались вверх, и наконец я увидел людей, которые нам аплодировали. Они сидели рядами, как на спортивных стадионах у меня на родине. В переднем ряду через равные промежутки располагались королевские гвардейцы. У каждого в руке был золотой посох, на конце которого вился голубоватый туман — эти призрачные ленты сливались и наполняли воздух над ареной полупрозрачным облаком.

Позднее я узнал, что это облако не давало магам использовать свою силу для того, чтобы сбежать. Внезапно мне стало ясно, почему эту арену называли Чрево: над самыми верхними скамьями из каменных стен торчали огромные, похожие на зубы выступы. Если закрыть один глаз и посмотреть на звёздное небо, закрытое этими острыми камнями, можно представить, что арена находится внутри зияющей пасти огромного чудовища.

Я как раз смотрел наверх, когда наша невидимая платформа остановилась, и Тав хлопнул меня по спине.

— Смотри! — прошипел он. — Это Хиамена.

Я не знал, кто такая Хиамена, но тут же увидел прямо перед собой симпатичную девочку-подростка. Она сидела среди старых магов у изогнутого стола из сверкающего чёрного мрамора, нависающего над ареной. У неё была тёмная сияющая кожа, а в заплетённых волосах блестели золотые бусины и драгоценные камни. Одета она была в изысканное жёлтое платье, напоминавшее японское кимоно, и у неё были чудесные глаза^[26].

Девочка поднесла ко рту золотой веер и заговорила через него. Её голос волшебным образом усилился и теперь разлетался над ареной, заставив зрителей замолчать.

— Поздравляю, дети-рабы. Благодаря своей отваге вы получили второй шанс на жизнь. Приветствуйте покупателей!

После этих слов со скамьи в переднем ряду поднялись люди и ступили на невидимый пол.

— Можете осмотреть их, — произнесла Хиамена обычным голосом.

Странные маги окружили нас, как утки хлебные крошки, и я был ошеломлён обилием незнакомых лиц и акцентов. Там была женщина с чучелом лемура на шляпе; мужчина в одеяниях из жидкого золота, украшенных драгоценными камнями; мальчик примерно нашего возраста, который говорил, как бесцеремонный банковский инвестор; сгорбленный старик и другие люди. Некоторые из них задавали нам вопросы (Как тебя зовут? Сколько тебе лет? Какой магией ты владеешь? Сколько яиц можешь съесть, прежде чем тебя вырвет?), в то время как у других были более необычные способы осмотра.

Мальчик попросил нас показать ногти. Женщина с лемуром постучала нас по зубам серебряной пилочкой, внимательно прислушиваясь. Но самым странным оказался сгорбленный старик. У него была совершенно скрюченная спина — на ней даже торчало что-то вроде заострённого горба. Он всё время смотрел в пол и не встречался с нами взглядом, и за его плечом постоянно парил какой-то странный предмет. Я никогда не видел ничего подобного, но он смутно напомнил мне большую чёрную пуговицу, потому что был круглым, с четырьмя отверстиями посередине. Старик был последним в очереди, и когда остальные как следует нас осмотрели, вытащил из кармана большое серебряное кольцо и надел его на указательный палец. А потом этой же рукой он ударил меня по лицу.

— Ай! — воскликнул я. — Насилие над детьми!

Старик с интересом рассматривал руку. Секунду спустя она посинела, а ладонь начала пульсировать светом.

Затем он отвесил пощёчину Таву, и его рука почернела. После этого старик кивнул и отошёл в сторону.

— Начинайте торги, — произнесла Хиамена, и её голос разнёсся над Чревом.

Один из сидевших рядом с нею старых магов поднялся и начал предлагать цену.

— Сначала старший. Я слышу, кто-то предложил пять робелей? Пять лорду Хелнке, — сказал он, кивнув коренастому магу слева от него. — Семь? Семь леди Крозвайл. — Женщина с лемуром подмигнула мне. — Кто предложит десять? Вы, сэр? Вы? — Мужчина в золотом одеянии предложил десять, и дама с лемуром тут же подняла цену до двадцати пяти, оказавшись самой первой.

— Продан леди Крозвайл. Следующий лот — тот, который умеет превращаться в утку. Кто-то предложил десять?

Горбатый старик громко хлопнул в ладоши у себя над головой.

— Да, лорд Брока? — обратился к нему аукционист, прекращая болтать.

Из парящей пуговицы за плечом старика выскочил маленький кусочек сиреневой бумаги, похожий на чек, и леди Крозвайл оторвала его и прочла:

— Плачу двести робелей за двоих.

Зрители ахнули.

— Продано! — взвизгнул аукционист и ударил кулаком по мраморному столу.

— Но вы уже продали одного мне! — пожаловалась дама в шляпе.

Кажется, это не имело никакого значения. Тут же появился королевский гвардеец и проводил проигравших покупателей из зала.

Когда они ушли, Хиамена встала.

— Объявляю игры законченными! — провозгласила она. — Завтра сёстры-близнецы будут скормлены горгоне!

Зрители захлопали и начали расходиться.

Хиамена опустилась на стул, совершенно позабыв о грации и достоинстве. Когда я вслед за сгорбленным стариком шёл к выходу, она посмотрела на меня.

— Удачи, — прошептала она, но выражение её лица говорило о другом. Такое выражение лица бывает, когда вы бросаете в туалет почти дохлую рыбку или разворачиваете в рождественское утро подарок и находите вязаный костюм от двоюродной бабушки Сэнди^[27]. Ужас и смирение. И очень мало надежды.

Следом за Брокой и его летающей пуговицей мы вышли на трибуны, спустились по скату и оказались на залитой звёздным светом булыжной мостовой. Брока медленно ковылял по городу, и мы шагали за ним. Вскоре он устал и с каждым шагом принялся хмыкать и пыхтеть. Он так и не заговорил с нами и не смотрел нам в глаза.

Наконец мы добрались до другого квартала города. Каменные дома и изгороди уступили место трубам, колёсам и стальным стенам промышленных зданий. Мы свернули на боковую улочку, и дорога стала подниматься вверх. Наверху, в конце тёмного переулка, стояло ветхое здание фабрики с полуразвалившимися стенами. Когда мы приблизились к внешним воротам, я увидел поверх стены и изгороди кольца сверкающей колючей проволоки. Одно из отверстий в летающей пуговице вспыхнуло, и ворота открылись с дьявольским визгом.

Мы оказались в некоем подобии внутреннего двора, и я увидел лабиринт из ржавых мостков, приставных лестниц, ступеней, желобов, лебёдок и вёдер. За спиной у нас распахнулась дверь с засовом, что ужасно меня напугало, и старик пригласил нас внутрь. Потом он закрыл дверь и запер нас в нашей комнате.

Или, скорее, в нашей камере.

Из круглой пуговицы выскочил очередной листок бумаги, Брока оторвал его и протянул мне сквозь решётку. Потом он повернулся, заковылял прочь с парящим за плечом чёрным шаром и вскоре исчез в темноте.

Я опустил глаза и прочёл записку вслух. Чернила были красными.

Сейчас спите.

Завтра еда.

Нужно многое обсудить.

Добро пожаловать домой.

— Хм… — протянул я.

— Что?

— Он позволил мне оставить Килантус.

— Ки…

— Извини. Мой меч. Он позволил мне оставить меч.

— Это действительно имя твоего меча? — спросил Тав. Он наклонился и разглядывал рукоять.

— Да, а что?

Он нахмурился.

— Да так, ничего.

— Я просто думал, что он его заберёт, понимаешь?

— Брока очень могущественный волшебник, Саймон. Наверное, он не боится твоего меча. Он позволил мне оставить кинжал. — Тав указал на нож у себя на поясе.

Я пожал плечами и огляделся.

— Что ж, — сказал я, — ты получил, что хотел. Об этом ты мечтал?

Тав уселся на мокрый металлический пол. Потом он сложил руки под головой и лёг, широко улыбаясь, как будто только что выиграл в лотерею.

— Саймон, подожди немного. Всё будет отлично. Просто великолепно.

Примечания

25

Немецкий теолог, который противостоял нацистской диктатуре. Был заключён в концлагерь и впоследствии казнён.

26

Конечно, когда вам тринадцать, у любой девочки, которая на вас смотрит, чудесные глаза.

27

Такого со мной никогда не случалось. Не знаю, как вы могли об этом подумать. И я не надевал его, чтобы сфотографироваться в качестве доказательства. Давайте просто забудем об этом нелепом сравнении.