Машинист

Павел Торанов, 2020

В начале Великой Отечественной войны половина всех немецких авиабомб было сброшено на поезда и объекты железнодорожного транспорта. Враг прилагал все усилия для остановки снабжения войск Красной Армии. Война вынуждает нарушать правила вождения поездов. Это история машиниста, самоотверженно выполнявшего служебный долг. Во имя жизни, во имя любви, во имя победы.

Глава 3. Передислокация

Калининский фронт, пять километров от Ржева, неподалеку от разрушенной в ходе боев деревни Полунино, 28 августа 1942 года. На фронтовую полосу вечером прибыл военный «пазик», из которого вышел сотрудник НКВД. Развозя ногами мокрую после недавно пройденного дождя землю, направился в штаб. Подойдя к караульному, сказал:

— Боец, доложи начальству: прибыл капитан госбезопасности.

Солдат кротко бросил взгляд на него, открыв деверь в блиндаж, громким голосом произнес:

— Разрешите, товарищ полковник.

— Чего тебе, Савченко? — сказал полковник усталым голосом, всматриваясь в карту местности, на которой не стихали бои.

— К вам капитан госбезопасности.

Взгляд полковника резко поменялся, стал настороженным и недоверчивым.

— Пусть войдет, — сухо произнес полковник.

Капитан, войдя в блиндаж, на секунду осмотрелся, подойдя к полковнику, представился:

— Капитан госбезопасности Самойлов.

— Полковник Травин, присаживайтесь, — глядя на стул у стола, предложил полковник. — Чем обязан, капитан, что привело вас сюда? — с большим интересом продолжил Травин.

Открывая планшет, капитан госбезопасности отвечал:

— Государственный Комитет Обороны 3 января 1942 года принял постановление за номером 1095 «О восстановлении железных дорог». Согласно ему железнодорожные войска передаются в оперативное подчинение НКПС, создаются специальные формирования, задача которых — проведение восстановительной и эксплуатационной работы в непосредственной близости от фронта. Комплектовка таких формирований производится военными отделами железных дорог, туда зачисляются не только кадровые железнодорожники, но и выпускники транспортных институтов, техникумов, школ. В связи с вводом новой железнодорожной ветки на Сталинград в эксплуатационных депо, обслуживающих данный путь, сложилась непростая ситуация, острый дефицит кадров. На основании этого постановления у меня приказ о передислокации следующих лиц.

Он протянул запечатанный конверт со штампом и подписью командующего фронтом генерала-полковника Конева И. С.

Вскрыв конверт, полковник начал читать про себя.

— Савченко, — крикнул полковник, смотря на дверь.

— Я, товарищ полковник, — бойко произнес караульный, открыв дверь.

— Штабного писаря ко мне, живо!

— Есть.

Дверь захлопнулась, а полковник, закурив сигарету, смотря на капитана, произнес:

— Ну что, капитан, чайку с дороги?

Через пять минут прибежал писарь, запыханным голосом обратился:

— Разрешите войти, товарищ полковник!

— Вот, Кармелюк, тебе приказ, — он протянул распечатанный конверт писарю. — Нужны сведения о солдатах с нижеперечисленными фамилиями — где, в какой роте, взвод, ну и так далее, не тебе объяснять, — полковник задумался на секунду и добавил: — Да, как список составишь, зови ротных, сразу до них приказ и доведем.

Прошло около часа, тихо скрипнув, открылась дверь, в блиндаж зашел майор и спокойно обратился:

— Разрешите, товарищ полковник.

— А, Леденев, заходи. Ну, разведка, как всегда, раньше всех. Вот, капитан госбезопасности Самойлов привез приказ о передислокации бойцов, сейчас других ротных дождемся…

— Других не нужно, — перебил Леденев. — Писарь отчет составил о бойцах.

— И что? — настороженно спросил полковник.

— Все мертвы. Три дня назад в очередной атаке, видно, списки до штаба армии еще не дошли. Все, кроме одного.

— И кто же…

— Климов, товарищ полковник.

— А что не позвал с собой? Поговорить надо.

— Сержант Климов на задании, разведгруппа ушла более суток назад, ожидаем.

— Понятно, — слегка поникнув, промолвил полковник. — По возвращении бойца ознакомить с приказом и передать в расположение капитана госбезопасности.

Всю ночь до утренней зорьки Леденев простоял в окопе на передовой. Как только начало светать, он принялся осматривать местность в бинокль.

— Что-то не так? — спросил подошедший капитан госбезопасности.

— Да, должны были вернуться ночью в два часа.

— Похоже, отсюда я уеду пустым, — произнес себе под нос капитан.

— Ты, капитан, не спеши. Клим вернется, я не сомневаюсь.

— Что, хороший боец?

— Я тебе так скажу, капитан: любого бы отдал, его оставил. Парень взвода стоит, лично меня от смерти спасал и ни раз. Такие на фронте нужны.

— Там тоже фронт, — кратко произнес капитан. — Какой бы сильной и обученной ни была армия, отстреляет снаряды, израсходует вооружение, и все… Ты, майор, как думаешь, почему Москву отстояли? Одной храбростью и умением воевать? А новые дивизии, танки, вооружение, появившиеся из ниоткуда? Поезда с Дальнего Востока и Сибири с курьерской скоростью, менее чем за шесть суток, все доставили. И это сделали наши железнодорожники. Стало абсолютно ясно, что одно из ключевых мест в войне принадлежит железнодорожному транспорту. Сейчас основное поле войны меняется. Немец рвется к бакинской нефти, только один очаг противостояния стоит на его пути — это Сталинград. Все решится там. Подъездные пути, железнодорожные линии, станции постоянно бомбит вражеская авиация, но и в таких условиях нужно водить поезда. Остановится снабжение — все равно что кровь перестанет течь по венам, а значит — смерть. И в ставке командования это прекрасно понимают. Если твой боец настолько хорош, значит, ему туда дорога, значит, он там нужнее.

— Клим у меня в роте проходил срочную службу в разведбате, я еще тогда в звании капитана был. А в августе 1941-го я его случайно в Саратове встретил в военкомате при наборе пополнения. Он доброволец, от брони отказался, стремясь с оружием защищать Родину, а сейчас вы его отзываете. Я не думаю, что он поймет это просто.

— Здесь не я, не ты и не он решают. Решает командование, — отрезал капитан.

Их беседа была прервана внезапно показавшимся вдалеке силуэтом. Вглядевшись в бинокль, Леденев произнес:

— Клим!

Солдат бежал, неся на плечах раненого товарища.

— Держись, Серега, наши позиции, — сквозь зубы с усталостью произнес Клим.

Из окопа выбежала группа из пяти солдат навстречу разведчикам. Раненого бойца взяли и понесли в окоп.

— У него живот прострелен, срочно врача, — крикнул кто-то из солдат.

Клим, запрыгнув в окоп, присел на корточки, начал глубоко и протяжно дышать, восстанавливая дыхание.

— Братец, моя фляжка пуста, дай воды попить, — обратился Клим к солдату.

Солдат протянул свою фляжку, Клим сделал несколько глотков и полил лицо. К нему, нагнувшись, по окопу подбежал майор Леденев.

— Здорово, брат, что так долго? Уже начал думать неладное.

— Нарвались на засаду, Гришка Блинов погиб, зацепил растяжку. Серегу вынес, надеюсь, оклемается.

— А задание?..

— Задание выполнено, позиции, боевые расчеты записаны, — достав листок из кармана, сказал Клим и протянул Леденеву.

Леденев, взяв листок, быстро пробежался взглядом по написанному.

— Ну ладно, остальное все рапортом оформишь. Да, и еще: приехали за тобой.

— Кто? — подозрительно спросил Клим.

К нему подошел капитан госбезопасности, протянув руку, представился. Клим ответил на рукопожатие.

— Сержант Климов.

— Сержант, у нас четыре часа на сборы, потом выезжаем на полевой военный аэродром.

— Куда отправляемся? — непонимающе спросил Клим.

— В город Саратов. Ну давай, сержант, готовься, дорогой все объясню.

Через четыре часа Клим был готов к отправлению. К нему подошел его командир и крепко пожал руку.

— Не говорю «прощай», век долгий, может, еще свидимся, — с теплой грустью сказал майор Леденев.

— Обязательно свидимся, — приободряюще ответил Клим.

— Уж не знаю, что там у них случилось, сказано одно — так надо.

— Береги себя, командир, — уважительно произнес Клим и сел в военный «пазик».

«Пазик», пробуксовывая, тронулся с места и помчался по грязи полевых дорог, из-за которой его изредка заносило по сторонам.

— Что пригорюнился, сержант? Скоро с родными увидишься, — сказал капитан госбезопасности.

— Зачем отозвали? — сухо спросил Клим.

— Чтобы ты работал по специальности, — ответил капитан. — Нужно водить поезда от Саратова к Сталинграду.

— От Саратова к Сталинграду нет железнодорожной ветки, — возмущенно произнес Клим.

— Теперь есть, — твердо ответил капитан госбезопасности. — И ты, машинист, будешь водить туда поезда.

Временный полевой аэродром, двадцать шесть километров к востоку от Ржева. Клим, выйдя из «пазика», спокойно огляделся. Его лицо выражало неприкрытое удивление тишиной и спокойствием, которые излучал аэродром. Через пару часов самолет был готов к вылету, и Клим, затушив сигарету, поднялся на борт. Расположившись поудобнее в кресле, он закрыл глаза, где впервые за долгое время мог позволить себе спокойно подремать.

Предполагалось, что из этой части фронта в город Саратов будет отправлено двадцать семь человек, а отправился лишь он один.